All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Дом переехал. Это не было чем-то неслыханным; Поместье семьи Блэков было магическим чудом, которое передавалось из поколения в поколение на протяжении сотен лет. Если бы нынешним владельцам пришлось сменить место жительства, отказаться от такой ценной части семейной истории было бы немыслимо. Дом волшебным образом перемещался по всей Британии на протяжении десятилетий. Сириус знал это: его родители расспрашивали их, когда они росли, о смотрителях предыдущего поместья и о местах, где они жили, пока он не смог перечислить родословную, которой следовал дом вплоть до 1773 года. Дом оставался на месте всё его детство, и никому не пришло в голову даже упомянуть Сириусу о том, что его родители подумывали о смене места жительства. Поэтому Сириус был немного шокирован тем, что аппарировал в совершенно незнакомую часть Лондона. Он моргнул, глядя на улицу с роскошными пентхаусами, не понимая, что произошло, пока не осознал, что дверь перед ним удивительно похожа на дверь семейного поместья. — Мы переехали? Он обернулся, изучая улицу, осматривая окрестности. Это был жилой район, чистый и тихий, но всё же гораздо более оживленный, чем должен по идее быть. На улицах суетились маглы — ему приходилось бороться, чтобы челюсть не отвисла. Его родители добровольно переселили их в дом посреди магловского Лондона? Вальбурга Блэк уже властно ворвалась внутрь, оставив его таращиться. Регулус фыркнул, следуя за их матерью, и в его голосе сквозил сарказм, когда он протянул: — Очевидно. Сириус бросил на него усталый взгляд и поспешил внутрь. — Где мы? Регулус пожал плечами. — Ислингтон, кажется. Ты бы знал, если бы приехал домой на Рождество, — последнее было сказано с раздражённым выпячиванием нижней губы, выражением, которое опасно близко граничило с надутыми губами. Сириус фыркнул. — Меня не пригласили домой на Рождество, помнишь? — Ты был не нужен, Сириус, — резко раздался в холле голос матери, заставив его вздрогнуть. Он отказался отводить взгляд, когда она метнулась к нему, выпятив подбородок и надеясь, что мать не ощутит спазмы страха в его животе. Вальбурга остановилась перед своими сыновьями, окинув их взглядом. — Есть разница, — она подняла руку к лицу Сириуса, и он напрягся, стараясь не вздрогнуть. Но она только приподняла прядь его волос, нежно потерла её между кончиками пальцев и заправила ему за ухо, — мальчик не должен нуждаться в приглашении, чтобы увидеть свою семью. Голос у неё напоминал змеиную кожу — тихий, гладкий и сухой. Сириус ожидал одной из обыденных лекций о том, какое разочарование она испытала в тот момент, когда ступила в дом, но его мать только ещё раз рассеянно посмотрела на него, а затем приказала Кикимеру позаботиться об их багаже, прежде чем исчезнуть наверху. Сириус моргнул, не находя слов. Он готовился к худшему с тех пор, как Регулус сказал ему, что его ждут дома, но его мать даже не казалась рассерженной, просто… разочарованной. Стыд провёл липким пальцем по позвоночнику, пока он обдумывал её слова. Он должен был вернуться домой без приглашения? Было ли это своего рода испытанием? Но записка создавала впечатление, что они не хотели, чтобы он был рядом… Хотя он полагал, что на самом деле она не запрещала ему возвращаться на каникулы. Но что он должен был думать, когда они месяцами игнорировали его? Регулус неловко заёрзал рядом с ним, и Сириус отбросил эту мысль быстрой волной гнева. Какая разница, если его семья устроила ему какое-то испытание во время рождественских каникул — это ничего не изменило бы. Он бы пошел к Поттерам в любом случае. Он снова повернулся к Регу, весело спрашивая: — Она такая с Рождества? Регулус пожал плечами и остановился рядом с ним в прихожей. Он явно разрывался между тем, чтобы продолжить их новую рутину игнорирования друг друга, и тем, чтобы провести ещё несколько минут с братом, с которым практически не разговаривал весь год. Сириус провел пальцами по своим волосам, расправляя пряди, которых касалась его мать. — Чертовски жутко, — пробормотал он, — Мне кажется, что мне больше нравится, когда она кричит. Видимо, это было неправильным высказыванием, потому что лицо Рега изменилось. Он нахмурился, пробормотав: — У неё много дел. Сириус закатил глаза. — Да, да, у мамы и папы всегда много дел, не так ли? — Он прозвучал немного резче, чем хотел, и Регулус отвернулся. — Как бы то ни было, Сириус, — пробормотал он, направляясь к лестнице, — происходит много чего, о чём ты не знаешь. У Сириуса не было возможности спросить Регулуса о том, что он имел в виду, так как он почти сразу исчез в тёмном коридоре наверху лестницы. Но ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что его брат говорит правду. Это началось с шёпота. Сириус проходил мимо комнаты и слышал приглушённые голоса своих родителей, бормочущие слова, слишком тихие, чтобы он мог их разобрать. Иногда он случайно натыкался на один из этих разговоров шепотом, и его родители тут же замолкали, ожидая, пока он выйдет из комнаты, чтобы возобновить разговор. Это невероятно сбивало с толку. Блэки, безусловно, могли быть скрытными, но Орион и Вальбурга всегда жили с надменной прямотой в стенах своего поместья. Если им было что сказать, они говорили это громко, убеждённые в своей правоте. Родители Сириуса никогда не чувствовали необходимости шептаться вокруг него, как дети, хранящие тайну. Это заставляло его чувствовать себя отчуждённым, шпионом в собственном доме. А потом были встречи. Казалось, их проводят в любое время дня; Орион и Вальбурга входили и выходили из дома в дневные часы, уходили посреди ночи или возвращались незадолго до рассвета. В других случаях собрания проводились на площади Гриммо, и родители Сириуса проводили своих гостей в офисы, где они могли закрыть двери и наложить заглушающие чары. Регулуса часто приглашали; Сириуса ни разу. Часть его хотела расспросить об этом Рега, потребовать, чтобы кто-нибудь рассказал ему, что именно происходит. Но его гордость не позволяла этого; он не мог ныть о том, что его исключили из семейного бизнеса Блэков, когда он провел последние три года, настаивая на том, что не хочет иметь ничего общего ни с одним из них. И была другая, меньшая его часть, которая вонзила когти в его подсознание, которая вообще не хотела знать. Часть его, которая боялась, что он уже знал. Часть его, которая съёжилась, которая связала его желудок узлами, когда он читал статьи в «Ежедневном пророке» о растущей политической напряжённости и нападениях волшебников на маглов. Он пытался убедить себя, что, конечно же, его семья не может быть замешана в этом , наверняка есть границы, которые они не переступят. У Блэков, конечно, долгая история с тёмной магией, но в последние десятилетия большая часть их деятельности ограничивалась внутренней магической политикой. Они писали предвзятые законы и настаивали на дискриминационной политике, но они не… Он старался не думать об этом. Написание писем друзьям помогло. Ни у кого из них особо не было дел. Римус, как обычно, туманно рассказывал о своих летних каникулах, а Джеймс и Питер, казалось, проводили большую часть своего времени, бездельничая на солнце или летая на метлах. Они не обсуждали свои анимагические планы в письмах — слишком велик риск быть перехваченными, особенно с притаившимся Кикимером, — но Сириусу удалось спрятать в чемодан несколько семейных серебряных чайных ложек. Его родители обращались с ним так, будто он снова стал невидимкой, так что это было не так уж сложно. После нескольких недель скитаний по собственному дому, как чужой, Сириус — в припадке храбрости, вызванной скукой, — попросил разрешения провести лето у Поттеров. Он ожидал резкого отказа, возможно, в сочетании с жёсткой лекцией, может быть, даже какой-то физической дисциплины — или, по крайней мере, работы с Кикимером в качестве наказания за его дерзость. В конце концов, его родители привезли его домой на лето, а это означало, что у них должна быть причина, по которой он был рядом. Сириус был настолько уверен, что они откажутся от его просьбы, что был совершенно потрясён, когда его отец, сидевший за большим столом из красного дерева, даже не оторвавшись от бумаг, которые он разбирал, вздохнул и сказал: — Если ты хочешь. Сириус моргнул. — Правда? Орион взглянул вверх, его серые глаза опасно сверкнули. — Не заставляй меня повторяться, мальчик. У него пересохло в горле. Он кивнул и вышел из кабинета, прежде чем его отец успел передумать. Сириус не мог уложить это в голове — разве его родители чуть ли не сходили с ума от гнева ещё в прошлом году, пуская пену изо рта каждый раз, когда кто-то упоминал о дружбе Сириуса с Джеймсом? Разве не его деятельность предателя крови была единственной причиной этой глупой помолвки? Он нахмурился, собирая чемодан, вопросы стучали в его голове, вызывая боль. Неужели они уже лишили его наследства и просто забыли дать ему знать? Но если это так, то зачем заставлять его приезжать домой на лето? Если им действительно было всё равно, почему бы просто не отправить его к Поттерам сразу же после окончания семестра? Сириус решил придерживаться своего проверенного метода не думать об этом, пытаясь развеселиться, когда писал письмо Джеймсу. Ответ пришел в течение нескольких часов; Поттеры хотели бы, чтобы Сириус провёл лето у них; Юфимия уже заправила для него постель. В тот вечер он ушел, почти не встретив ни одного осуждающего взгляда со стороны своих родителей, хотя, когда он обернулся у входной двери, Регулус был там, в полутени, зависший наверху лестницы. Он выглядел очень молодым в одиночестве в широком темном коридоре. Сириус сделал паузу. Люди всегда говорили ему, что он и Рег похожи друг на друга. Он понял, почему — тёмные волосы, острые носы, ледяные глаза. В спутанных ветвях генеалогического древа Блэков было почти невозможно не найти его черты на чужом лице — у них были общие брови, руки, скулы с разными двоюродными братьями, тётями и дядями. Конечно, будучи братьями, Сириус ожидал, что он будет ещё больше похож на Рега. Поэтому было странным внезапное ощущение, что он смотрит на незнакомца. Или не незнакомец, точно. Что-то ближе, но более искривлённое. Когда он был совсем маленьким, его дядя Альфард однажды взял его на магловский карнавал, где они смотрели на свои отражения в фокусных зеркалах, которые искажали их черты до чего-то едва узнаваемого. Они смеялись и показывали пальцем, а Сириус хлопал своими пухлыми ручонками. После этого его мать вскипела от ярости, кричала до тех пор, пока он не заплакал, и Сириусу больше никогда не доводилось проводить время с дядей Алфи. Взгляд на Регулуса был чем-то вроде этого. Как будто увидел что-то, что он должен был распознать, и знал, что это такое, и в то же время видел неправильность этого и каталогизировал все места, где черты не совсем совпадали. Сириус попытался улыбнуться, но это показалось ему неуместным. Он хотел было как-то попрощаться, но Регулус только покачал головой и отвернулся. Тени обняли его холодными руками и через мгновение он исчез. * * * У Поттеров дела обстояли лучше. У них они всегда были намного лучше. Джеймс был в восторге от его присутствия, а мистер и миссис Поттер приветствовали его так тепло, что Сириуса переполнила волна благодарности, от которой у него на глазах выступили слезы. Они уложили его в его обычную спальню и накормили бутербродами с огурцами и свежевыжатым лимонадом. На земле не было никого, кто мог бы любить так же хорошо, как Юфимия Поттер, и Сириус жадно поглощал её внимание. Они с Джеймсом целыми днями парили на метлах, или исследовали лес рядом с домом, или слушали рассказы мистера Поттера о годах, которые он провёл в путешествиях, прежде чем, как он сказал, «особенно упорная и поразительно красивая молодая ведьма убедила меня успокоиться!» Питер приходил почти каждый день, уговаривая их сыграть в шахматы, которые каждый раз ловко выигрывал, и становясь их вратарем на тренировках по квиддичу. Они смогли лично обсудить свои анимагические планы, работая над сбором ингредиентов и практикуясь в произношении заклинаний. Ночью Сириус пробрался в комнату Джеймса, и они шептались о планах на следующий год, пока не заснули. Конечно, не всё было идеально. «Ежедневный пророк» продолжал сообщать о всплеске темной магии и разрозненных нападениях, сообщая новости о политике военного времени, которые висели, как темная туча, над тем, что в противном случае должно было быть счастливым и беззаботным летом. Хотя не было тайных встреч и разговоров шепотом на том же уровне, что и на площади Гриммо, мистер и миссис Поттер явно были вовлечены в политику войны. У них были свои приватные тихие беседы, и время от времени они встречались с группой «старых друзей», которые уединялись в кабинете и закрывали за собой двери. Сириус старался сделать так, чтобы его это не беспокоило. Но становилось всё труднее и труднее игнорировать войну, которая выползала, как труп из могилы, медленно и крадучись, вдыхая в окружающий воздух обещания смерти. Возможно, он был молод, но Сириус знал о войне достаточно, чтобы знать, что всегда есть две стороны, и знать, что Блэки и Поттеры не будут сражаться за одно и то же, даже если он всё ещё не совсем понимает, что это за причины. Война была не единственной проблемой; Сириус также был почти уверен, что и с Римусом что-то происходит. Его письма становились все более и более краткими, как будто он сердился на них, и в конце концов парень вообще перестал отвечать. Как ни пытались остальные протянуть руку, их совы каждый раз возвращались с пустыми когтями. В конце концов, они все перестали ему писать, но Сириус не переставал волноваться, особенно каждый раз, когда просматривал газету и видел заголовки о нападениях на магглов. Он надеялся, что Лунатик в безопасности, где бы он ни был, и в ночь июльского полнолуния Сириус поймал себя на том, что смотрит на небо через окно, засыпая. Во тьме кто-то выл, и это звучало как музыка.