Путь

      Три… Два… Выдох.       Асура всплывает из воды и откидывается на бортик ванной. Тяжело дыша, девушка прикладывает руку к ране на груди, пытаясь унять боль. Взгляд метался по комнате, ища время. Лечебная ванна должна на сегодня окончена.       Выйдя из воды, девушка закутывается в полотенце и садится на табуретку, чтобы немного согреться. Уже холодало. Скоро зима. Но засиживаться долго нельзя, не сегодня. Надо успеть все сделать.       Выпив приписанные таблетки, куноичи накидывает халат и идет в свою комнату. Дома никого не было. Отец и брат были заняты решением проблемы с Югао, которая сейчас была изолирована от общества. Первое время Асуру не оставляли без присмотра, но потом, спустя две недели, ей дали побыть одной, подумать, собраться с мыслями и разобраться в себе.       Погладив кота, Рин, Асура расчесывает еще мокрые волосы, которые сейчас не доходили даже до плеч. Потеряв много крови, куноичи сильно похудела и сейчас казалась мешком с костями. Надо было скрыть все дефекты лица, чтобы выглядеть сегодня отлично, ведь вечером Фестиваль Огней, где будет вся деревня.       Скрыв покраснения под глазами и следы от угрей, девушка подводит глаза черным карандашом и придает объем ресницам. Подрумянив щечки, слегка подкрашивает посиневшие губы. С волосами проблем было больше. Слишком короткие. Асура ничего не смогла придумать, кроме как с краю придержать челку заколкой.       Выпив вторую таблетку, куноичи наносит на тело крема, а на рану лечебную мазь. Перевернув весь шкаф, девушка смогла найти красное кимоно с узорами золотистых драконов на подоле и длинных рукавах.       Пока Асура прихорашивалась уже и вечер наступил. На улицах зажглись фонари и свечи. Все лавки и дома были украшены разной мишурой. Ветви деревьев были забиты веревочками с желаниями. На прудах покоились лепестки цветов и бумажные лотосы. А на небе сияла луна с сестрами-звездами, в окружениях перистых облаков. Деревня словно была окутана сказкой. Все были нарядно одеты и так счастливы. Даже АНБУ, которые патрулировали с крыш домов, словно стражи охранявшие покой деревни, сейчас были похожи на застывших статуей как в сказках, которые оживали при угрозе. — Как ты себя чувствуешь, Асура? — Куноичи вздрагивает, когда слышит рядом голос брата. — Хорошо. Мне лучше, — улыбается девушка. — Сегодня волшебный вечер. — Да… Я пойду к своим. Увидимся еще.       Близнец уходит, а девушка вздыхает полной грудью, но потом пожалела об этом — в груди заныло.       Асура осмотрелась, ища знакомые лица, но так никого и не нашла. Хотя… Вон там где-то Мадара и Юджин сидят и пьют саке; Тобирама сидел на крыше, свесив ноги и следя за всеми с высокой точки; Хаширама с Мито смотрели на деревянные изделия ручной работы. Только вот не было знакомых ее возраста. Девочки на ряду с юношами ходили парами, отсиживаясь то тут, то там. Брат гулял с Каминари и другими еще Учиха. Но… — Хэй, Асу-чан!       С радостным возгласом перед девушкой появляется улыбающееся лицо Хирузена. Куноичи собиралась уже поздороваться с сокомандником, как внезапно: — Как дела, Асура?       Чья-то внушительная локоть впивается в бок Хирузена, отчего шиноби отлетает с диким воплем на второй план. Асура вздрагивает и, удивленно хлопая ресницами, поднимает взгляд выше и узнает Данзо. Юноша ослепительно улыбался, уже собираюсь встать рядом с Асурой, которая даже не успела и опомниться, как снова в кадр влился еще один человек: — Давно не виделись, Асура-чан.       Обворожительно улыбаясь, Кагами спихивает Данзо, схватив того за клок волос и отталкивая в сторону. Асура лишь виновато улыбается, наблюдая как Данзо и Кагами схватились в воротники друг друга.       И в какой-то момент Асура переводит взгляд в сторону, заметив наблюдение за собой пары темно-зеленых глаз, окруженные красной склерой.       Какузу стоял отдельно ото всех, не вписываясь ни в одну из компании рядом, словно мысленно выстроил барьер вокруг себя. Такинин был одет в черно-белое хаори, завязанный тонким поясом, оголяя смуглую кожу мускулистой груди. Он был без обычной маски на лице, которая раньше скрывала его нос, губы и шею. Сейчас Асура видела темные широкие губы, нижняя из которых была полной и какой-то беззащитно… человечной; волевой подбородок; сильную шею, выразительную мышцу которой сейчас любой медик смог бы определить; длинноватый, но прямой и красивый нос. Вокруг рта виднелись линии шрамов, тянущие от уголков губ до ушей, сшитые в нескольких местах черной нитью. Длинные темно-каштановые волосы были распущены и уложены вокруг сильных плеч и на спине. Сейчас он выглядел здоровее, собрав за три недели потерянный вес и найдя еще одно сердце.       Какузу стоял собрав руки перед приоткрытой грудью и сквозь всю толпу смотря на Асуру, отчего куноичи смущенно улыбается и идет в его сторону, минуя своих соклановцев и сокомандников, оставив их лишь наблюдать за ней.       Подойдя к такинину, Асура смотрит на него снизу вверх, стараясь запомнить его таким. Спокойным. И оба молчали. Не с чего было начать разговор. Стоило бы хотя бы поздоровиться, но словно язык присох к небу. — Ты не взяла маску… на фестиваль.       Так странно было услышать от Какузу такие обычные и бытовые слова, отчего Асуре вначале кажется, что ей послышалось. Но поняв, что он обратился именно к ней и что вообще это ОН сам это сказал, девушка растерянно улыбается: — Как и ты? — Я не успел, — отвечает юноша спокойным тоном. — М… — МОЖЕТ ВМЕСТЕ СХОДИМ? — Выпалила Асура в едино с Какузу.       Девушка тут же прикусывает язык, а сам парень немного удивленно замирает. Асура, поняв, что не уследила за речью, краснея до кончиков ушей, опускает голову, пряча лицо в вихре коротких черных волос. Сам же Какузу лишь улыбается, никак не на любуясь такой вот женственной и милой Асурой, которую он видел впервые. — Хорошая идея, — все же стараясь взять ситуация в руки, говорит Какузу. — Идем?       Юноша подставляет свою согнутую руку, чтобы девушка взялась за нее. На этот жест Асура неуверенно берет Какузу под локоть, все еще смущаясь своего прокола и чувствуя себя неуверенно.       Какузу медленными шагами ведет свою спутницу к стойкам с различными масками, чувствуя ее под боком. Смотря на ее темную макушку, такинин вдруг вспомнил.       А ведь она только что отказала Хирузену, Данзо и Кагами, выбрав его. Предпочла его присутствие больше, чем того же самого гения-Учиха и своих сокомандников, которые знали ее лучше, чем все остальные. И она… выбрала его.       Вихрь мыслей обрывается, когда они подходят к стеллажам с масками зверей и духов. Асура задумчиво смотрела на глиняную маску с кошачьей мордочкой, на которую потом тыкнула пальцем. Какузу берет эту маску в руки и, посмотрев на Асуру, бережно надевает ее девушке на голову искоса, чтобы видеть ее лицо. Асура слегка улыбается и тихо благодарит, в то время как продавец, задумчиво смотря на Какузу, протягивает глиняную маску девушке. — Это последняя на сегодня. Думаю, ему отлично подойдут, — говорит продавец с широкой улыбкой.       Асура, смотря на взятую маску, мысленно соглашается с продавцом. Действительно очень красивая. Маска серой росомахи. И он отлично подходил Какузу. Росомаха — самые опасные и свирепые хищники, которые не побоятся напасть на врагов и побольше и сильнее; бесстрашные и сильные, но в то же время хранители своих семей.       Какузу наклоняется, чтобы Асура смогла надеть на него маску и задвинуть в сторону. Боже, да он в три погибели согнулся, а ей все равно пришлось встать на цыпочках. Какой же у нее рост? У него уже метров семьдесят восемь, а у нее, если ему глаза не изменяют, а такого никогда не было, то метров пятьдесят восемь или девять. Нда, сейчас почему-то Какузу вспомнились шутки сокомандников про погоду снизу и сверху. Тьфу ты! Наберешься от них еще!       Какузу берет чашку зеленого чая и встает рядом с Асурой, которая смотрела на лавки с призами. Юноша, взяв спутницу под локоть, потащил ее туда, а она лишь удивленно выпучила глаза.       Суть игры было достать рыбку с бумажными ложечками, которые рвались чуть ли не моментально. Какузу решил, что это слишком просто и отказался участвовать, а Асура все же попробовала. За двадцать минут игры лишь две рыбки успела вытащить из аквариума. На разочарованный вздох девушки Какузу слабо улыбнулся.       Дальше была игра в метание кунаев. Но ничего подобного, если подумали, что все так просто. Асура предложила Какузу попробовать первым. Парень с фырканьем соглашается, будучи уверен, что попадет в цель с первого раза. И вот он метнул первый кунай и… Не попал.       Глаза Какузу от удивления расширяются, а сам шиноби замирает, а потом с сомнением смотрит на свою руку. А Асура смеется, видя такую гамму чувств на лице Какузу.       Дабы вернуть свою честь шиноби, он пробует еще раз. Но на этот раз присматривается к кунаю. Он был лишен баланса, затупленный кончик был тяжелее окольцованного хвоста. На этот раз метнув, учитывая нюансы куная, Какузу был уверен, что попадет. Но и на этот раз не получилось. — У вас не осталось шансов. Еще два куная взять не хотите? — Предложил продавец. — Нет, спасибо, — быстро ответила Асура. — Идем, Какузу-кун.       Потащив такинина за собой, девушка замечает как Какузу был недоволен. — Это же фестиваль. Тут все жульничают, — пытается смять тему девушка. — На деле я тебя видела, и ты лучший шиноби, которого я видела.       Какузу лишь вздыхает. Когда они уже отделяются от общей толпы, куноичи замечает пруд и присаживается на глыбу камня. Юноша же остается в стоячем положении, смотря на чистую гладь воды. — Сегодня звезды ярче, чем вчера, — говорит Асура.       Какузу поднимает взор на небо и соглашается. Действительно. Они прекрасны сегодня. Как и она. — О! Виден Рыбий Хвост, — вытянув пальцев к небу, говорит куноичи. — Это созвездие Дракона, — отвечает Какузу. — А это вечная спутница Луны. Рыбий Хвост лежит левее, рядом с Ковшом. — Ты их не путаешь, — восхитилась Асура. — И помнишь все до единого. — Звезды всегда на одном месте, — лениво отвечает юноша. — Они постоянны. Лишь мы меняем ракурс обзора.       Асура грустно улыбается, соглашаясь с ним. Какузу дальше продолжил исповедовать свои знания в области астрономии, показывая как ориентироваться по звездам, не имея компаса, а она слушала. Внимательно так слушала. Объяснял Какузу прекрасно легкоусваемо. Говорил приятно и размеренно, не медля и не тараторя. Удивительно удивителен. - Когда я была в больнице, мне сообщили, что, когда ты был в плену и... В генджицу в твоей голове увидели, что ты пришёл на экзамен чуунина, чтобы убить Хашираму-сама, - говорит девушка. - Я говорила, что это не так, что не может быть... Какузу, скажи мне пожалуйста, это... - Правда.       Асура замолкает и поджимает губы. - Но ты меня переубедила... - Отвечает Какузу. - С меня сняли обвинения, потому что я выполнял приказы тех, кого сняли с власти и уже мертвы. Тем более за меня заступился Каге Такигакури, а Хаширама-сама согласился на моё оправдание, ведь я... спас дочь его лучшего друга.       С наружи Какузу кажется просто обычной грудой мышц, а некоторые вообще считали его немым. Его знания обширны и разнообразны. Чем опытнее шиноби, тем его навыки и кругозор шире. А ведь именно опираясь на его внешние данные многие и опасаются его. Асура ведь и сама боялась в начале, пока не посмотрела на него по другим ракурсом. — Прости меня, — поймав небольшую паузу, говорит Асура. — За все. Из-за меня тебе пришлось настрадаться. Ты спас меня… опять.       Какузу молча выслушивает, проникаясь в ее слова и стараясь уловить все ее эмоции. И он мог ошибаться, но ему казалось, что Асура переживала об этом все время. Так странно… Странно, когда кто-то переживает о том, что ты чувствуешь. У Какузу такое впервые с чужими людьми. — Ничего страшного, — отвечает юноша.       Какузу, не понимая своих действий, собирался приласкать, утешить, погладив по голове, но в последний момент одернул себя, убирая руку. И это не осталось без внимания Асуры. — Почему ты постоянно останавливаешься? — Тихо спрашивает девушка, чувствуя, как горят щеки. — Будто я тебе… противна. — Н-нет! — Голос неожиданно дрогнул, отчего Какузу больше стал теряться, не узнавая себя. — Я… Ничего подобного. — Тогда почему?       Действительно. Почему? А ведь Какузу знает. — Ты хочешь, чтобы я был с тобой… рядом?       Какузу подходит ближе и, встав к Асуре лицом, возвышаясь, смотрит на нее чарующе. — Ты хочешь предъявить на меня права? — Так же спрашивает такинин.       И сейчас Асуре бы замолчать, опустить голову и извиниться за то, что она сказала, но нет же… Что-то внутри не давало покоя, будто кто-то тянул ее за язык. — Даже если так? — Нет, нет, она совсем не это хотела говорить! — Ну, тогда я готов тебя выслушать, — так же смотря на девушку прямо и неотрывно, говорит юноша. — Ч-что ты хочешь услышать? — Хочет смять тему куноичи, чувствуя, что разговор пошел не в ту сторону. — Признания в любви? — Возможно.       Какузу наклоняется к лицу Асуры, отчего у куноичи расширяются глаза. Все тело напрягается, словно сейчас перед ней стоял… хищник какой-то. Да, именно, словно ее загнали в угол, а Какузу с упоением наблюдает за ее попытками взять ситуацию в руки.       Это в первый раз, когда Какузу пугает ее в такой вот форме. Нет, раньше она побаивалась его как шиноби, а потом и вообще перестала его бояться, но… Сейчас что-то другое.       Темно-зеленые глаза, окруженные алой склерой, с насмешкой смотрели на нее, отчего Асура сглатывает ком в горле. — Н-но ведь… п-первым всегда должен признаваться мужчина, — куноичи невольно стала пятиться назад, когда лицо Какузу стало ближе. — Откуда я могу знать, что ты не испугаешься, если я признаюсь? — Очередной насмешливый вопрос.       Слишком близко. Отступать некуда. — Ч-чего испугаюсь? — Асура напряглась, когда парень наклонился еще ближе. Спиной не о что опереться, невольно куноичи стала хвататься руками за плечи Какузу, чтобы не упасть. — Того, что я могу попросить куда больше, чем ты думаешь.        Асура покраснела, очень сильно! Не то, чтоб она была ярой извращенкой, но… На этой фразе воображение разом выдало все ивращенское, что вообще могло быть в ее головушке. — Я… я н-не готова к такому… Я еще м-маленькая, и никогда н-не… Это не то, чтобы… Просто я… Я… Разница в наших размерах, да и… Н-нет, я…        Асура начала заикаться и нести полную ахинею, а Какузу с легкой ухмылкой, довольный пунцовым цветом ее лица и ее непонятным лепетом. Черт! Ведь догадывалась, что Какузу найдет что сказать, а ей лучше помолчать? Но нет же, надо было ей рот открыть не в том месте и не перед кем надо.       Ауф! Эй там, внизу, але! Сердце, помедленнее, а то выпрыгнешь из груди! — Если хочешь, чтобы я принадлежал тебе, не логично ли, если я потребую от тебя тоже самое? — Не унимался Какузу, добивая бедную девушку. — В конце концов… Ты не такая маленькая. — Я не это имела в виду! — Отчаянно завопила Асура, когда лицо такинина приблизилось уже до невозможности. — К-Какузу… я сейчас упаду. — А чего же ты тогда хочешь от меня?       Ну уж точно не этого! — К-Какузу…       И он усмехается. Потом отстраняется от Асуры, давая ей больше пространства. Куноичи аж вздохнула облегченно, а Какузу стоял в шаге от нее с улыбкой наблюдая как краснота не хотела сходить с ее лица. — Я пошутил, Асура, — выдает такинин.       « Вот козел! » — Читалось во взгляде Асуры. Он пошутил? Он пошутил?! ОН ПОШУТИЛ! Да его шутка чуть не стоило ей инфаркта! — Я бы был не против, если бы ты была моей спутницей, — смотря на луну, говорит Какузу.       Асура немного растерянно начинает смотреть на обшивку кимоно, золотые нити которые переливались под светом луны. Легкая улыбка тронуло ее светлое личико. Ей было так хорошо с ним. Она была так счастлива! Он не против… Значит, он как и она… любит? — Мы утром отправляемся в Такигакури, — сообщает Какузу. — Пошли со мной?       Он… предлагает… Но… — У меня тут семья, — отвечает Асура немного грустно. — Дом. Друзья. — Хм, да, — соглашается такинин. — Идем. Поздно уже.       И они возвращаются в деревню. Всю дорогу Какузу молчал, разочаровавшись. Если бы она любила его так же сильно, как он считал, то она бы пошла с ним? Нет? Да, эгоистично было предлагать ей все бросить, но она без колебания дала отказ. Жаль. — Ты подумай еще раз.       Куноичи кивает, будучи уверенная в своем ответе. Какузу проводит тыльной стороной пальцев по ее коротким волосам и, наклонившись, целует ее в лоб. У Асуры перехватывает дыхание.        Когда юноша ушел, куноичи еще какое-то время стояла в ступоре, с легким румянцем на щеках. Улыбаясь. Счастливая.       Но ведь счастье не вечно. Появившийся из угла Тобирама, который видел и слышал все, подходит к ученице и садится на скамейку у дома. — Я тоже рад тебя видеть, Асура, — с сарказмом говорит Сенджу. — Ой! — Вздрагивает она. — Простите, не заметила вас.       Тобирама вздыхает, думая, стоит ли говорить ей.       Стоит. — Асура, надо поговорить. — А? Д-да. Я слушаю вас, сенсей, — садясь на скамейку, девушка пытается собраться с мыслями. — Что-то случилось? — Речь пойдет о Какузу, — не стал медлить Тобирама. — И о твоих чувствах к нему. -… — Вы не можете быть вместе.       Девушка замирает. Это было очень болезненно слышать от близкого человека, но Асуре было любопытно узнать почему он вдруг так решил. — Теоретически, если взглянуть правде в глаза, Асура, Какузу бессмертен, — прямо говорит Сенджу. — Звучит как безумие, но это так. Он не будет стареть. Его тело не будет изнашиваться. А ты… Ты вполне будешь взрослеть и поддаваться времени. — Но ведь не в этом только дело? — Да, — кивает шиноби. — Ты — прямая наследница клана Учиха, и на тебе держится авторитет Мадары. Старейшины не позволят тебе быть с шиноби из другого клана и тем более деревни. — В-вы ведь говорите это, ч-что бы я сама отказалась от Какузу, — сдерживая порыв слез, шепчет Асура. — На самом деле вы ведь боитесь за меня. Там, где Какузу — всегда кровь и тьма. Ведь поэтому? — Да, — с усталым вдохом отвечает Тобирама. — Асура, возьмись за ум. Тебя никто не пустит в Такигакури. Никогда и ни за что. Я могу поклясться, что запру тебя здесь, если надумаешь сбежать.       Слишком резко. Тобирама не ожидал от себя такого. — Но я… Он ведь… — Это плохо обернется, — грозно предупреждает мужчина. — Неужели этот такинин тебе дороже своего клана, брата, друзей, отца?       Ей больно. Но иначе никак. — Это… будет позором для отца, если я уйду с ним, говорите? — На ее вопрос Тобирама кивает, соглашаясь с ее догадками, на что куноичи шмыгает носом и выдыхает. — Наш клан… С ним всегда сложно. Ненавижу этот чертов клан. — Почему именно он, Асура? — Удивляется Тобирама. — Почему не Данзо или Кагами? Почему этот… чужак? -… — Любовь приходит и уходит, — вставая с места, говорит альбинос. — А семья всегда будет с тобой. Не наделай глупостей. — Тобирама-сама, — шепчет куноичи и смиренно выдыхает. — Я поняла.       Ночь была прекрасным временем, когда можно помечтать и подумать. Это время слез и откровении. Время боли и смирения.       На утро Асура встречает Какузу в деревне, где он покупал припасы еды на дорогу. Отойдя за угол, куноичи хотела начать разговор, но никак не получалось. Юноша следил за каждым ее движением, видя следы слез на лице. И понял. — Какузу, — шепнула куноичи и опустила взгляд на землю, не смея смотреть на юношу перед собой. — Я вижу какой ты… Я знаю какой ты. Не в плохом смысле, ты только не подумай! — Растерянно улыбнулась Асура, на что такинин выжидающе моргнул. — Какузу, ты замечательный человек и прекрасный шиноби. Ты очень внимательный и добрый, как бы ты ни старался казаться другим. И ты… мне нравишься, но… Я не могу. — Почему? — Не понимая ее спросил Какузу. — Что тебе мешает? — Любовь мне всегда казалась прекрасным чувством. Ведь это здорово, когда ты любишь и любима. Ну… Я раньше уже была влюблена, когда была еще дурочкой, — усмехается Асура и осторожно поднимает на парня взгляд черных глаз. — Потом я поняла, что навязывать свои чувства это глупо. А недавно… в связи с последними событиями, Какузу, любовь мне кажется опасным чувством. Теперь она ассоциируется с взрывной печатью, прикрепленной к кунаю, спрятанная за спину улыбающегося человека, — девушка грустно вздыхает. — Любовь заставляет делать ужасные вещи… Моя мама была безумно влюблена в моего отца. И это все довело ее до сумасшествия. Наша с Сеном жизнь была сохранена для мести, а эта месть возникла вследствие большой любви… Какузу, прости меня, но я не могу, как бы я сильно ни хотела. Меня не пустят. Как нукенин я не могу покинуть деревню. У меня нет силы и смелости, как у Югао. Я слишком… Я… — Значит «нет»? — Спросил такинин, на что девушка грустно отводит взгляд в сторону. — Я понял. — Я правда тебя лю… люб… — Асура сглатывает и снова замолкает. — Не говори «люблю», если не хочешь показывать свою любовь, — отвечает грубовато Какузу. — Я больше тебя не потревожу. — Какузу, пожалуйста…       Даже не обернулся. Он ушел, сжимая руку в кулак. Его широкая и сильная спина, словно стена, которую он выстроил в это мгновение. А Асура так и не поняла чего хочет. Что бы он был рядом, при этом отказаться от своих родных?       Мы никогда не получаем того, чего хотим. Всего и сразу не получить. Имея одно, мы теряем другое. Этот чертов баланс мира…       Асура сидела на крыше одного из домов Конохи, подобрав под себя ноги и с грустью смотря на шиноби Такигакуре, которые покидали селение. Все ее внимание было приковано к Какузу, который старался не смотреть в ее сторону, ну или он очень хорошо делал безразличное выражение лица.       Мадара подходит к дочери тихо, со спины, кладет руку на ее хрупкое плечико и садится рядом, на что девушка жмурит глаза, давая волю чувствам. Слезы, обжигая болью, словно лава, один за другим скатывались по светлой коже лица, а сама Асура даже не пыталась скрыть их. — Ты ненавидишь нас, — говорит Мадара, утверждая. — Но как твой отец я не могу подвергнуть тебя опасности. А с Какузу эта опасность будет всегда рядом. Все пройдет, детка. Все будет хорошо.       «Хорошо?» Что для нее сейчас это «хорошо»? Ее брат и отец рядом. Деревня процветает. Она сама жива и здорова. Но почему тогда ей так больно? — Асура, возьми себя в руки. Ты у меня сильная.       Ведь все рядом. Все хорошо. Ведь все хорошо? Отпустить… его. Отпустить. Надо его отпустить. Потому что у нее нету выбора. — Зима близко, — охрипшим голосом отвечает Асура и одним движением вытирает слезы с лица. — Мы… Сен достигнет совершеннолетия. Ты должен готовить его как свою правую руку, чтобы после тебя, в будущем он повел за собой Учих. -… — Утром я отправлюсь к ниннеко за оружием. Приготовь список, — будничным спокойным тоном говорила куноичи. — Я возьму с собой двух генинов. — Асура. — Я немного устала, папа. Не выспалась, — натянуто улыбается куноичи. — Пойду домой. Отдохну.       И это было ее обетом молчания. Ее концом веры в чудо. Такая боль… Все свалилось внезапно гигантским грузом.       Разбитый семейный очаг.       Разбитое сердце.       Разбитая жизнь.       Собрать бы все по осколкам, но не хотелось. Не было ни сил, ни желания.       И Асура теперь только почувствовала, что достигла дна своих чувств. Достигла до тех уголков души, отпустив все чувства и эмоции.       Как же эта боль в душе прекрасна! Как же прекрасно осознавание того, что больше ты ничего не чувствуешь.       Ни боли. Ни страдании. Ни любви.