Сказки Шестого принца

Ощущение в животе было таким тёплым и приятным… Шестой, замурчав спросонья, огладил себя по животу ладонями и сладко выгнулся, потягиваясь. — Доброе утро, Эрен. Шестой потянулся на голос, чтобы уткнуться лицом в гладкую горячую грудь. Спокойное биение сердца под ухом заставило улыбнуться. — Просыпайся. Его чмокнули в подставленные губы. Пересохшие, припухшие, искусанные, они никак не желали разлипаться, но Шестой сразу обнял лысую голову брата обеими руками, чтобы не отстранился. — Доэн… Мне так хорошо… Настоятель тихо усмехнулся. Шестой вздрогнул, когда его ладонь легла на его обнажённый животик. — Долго будешь так нежиться? Сегодня придётся тебя погонять с деревянными мечами. Ты посмотри, что ты натворил, — непривычно мягко попенял ему Настоятель. Шестой, морщась, открыл глаза. А что он такое натворил? Он лежал в объятиях брата, но если на том одежды не было вовсе, только одеяло прикрывало бедра, Шестой все ещё был в платье. Спущенном сверху с груди и задранном на животе, но даже не порванном. Воистину старый Лукас умел шить одежду для любовных утех! Шестой подтянул одеяло, чтобы скромно прикрыть свой пах, радуясь, что в это утро его член не приветствовал солнце вертикальной стойкой. Конечно, не после же длинной ночи выматывающих игрищ. Настоятель выводил пальцем узоры под пупком Шестого, посмеиваясь. — Ну и что? — проскрипел тот. — Ты все сам сделал. Со мной… — Нет. Это сделал ты. Чувствуешь? Шестой озадаченно прислушался к ощущениям. Это тепло внутри… Нежность и томление, чуть заметная пульсация. — Что это? — Призрачная утроба. Ты зачем-то создал её, когда я был в тебе, — с усмешкой приподнял бровь Настоятель. Шестой повторил одними губами: «призрачная утроба», задумавшись. И, вспомнив что это такое, так и подскочил, начиная щупать живот, за последний год ставший твёрже от мышц. — Доэн! Я что, понёс от тебя? — запричитал он, пытаясь что-то понять по своим ощущениям. Настоятель прыснул со смеху. — Пытался. — Он перехватил руки Шестого и пристроил их, чмокнув по очереди каждую, на своей груди. — Конечно, я не помог тебе в этом. Шестой смотрел на него испуганно и умоляюще. — Хорошо, что этой ночью тобой не овладел какой-нибудь дух или шаман, — фыркнул Настоятель. — Он бы не упустил такую возможность — обрюхатить сильного видящего. — Как я это сделал? — жалобно спросил Шестой, тиская его грудь взмокшими ладонями. — Эта техника требует безумно много сил, но не так сложна, ею можно овладеть интуитивно, что ты и сделал. Видимо, полнолунье настолько сильно укрепило твою связь с призрачным миром, — вздохнул Настоятель. — Тебе следует знать, это крайне мощная и высокая техника, которую изучают служительницы женского начала. Правда они ее называют «Божественная утроба». Это всего лишь защита женской утробы, которая помогает при зачатии, сохранении беременности и в родах. Наша государыня умерла бы, вынашивая Первого, если бы ей не создали Божественную утробу. К счастью, в Брике были и есть служительницы достаточно сильные и умелые. Но если Божественная утроба создаётся только у женщин и силой женского начала благодаря молитвам служительниц, Призрачную питает призрачный мир или силы того, кто решил её создать в любом теле. Чаще всего это делает отец с духовными навыками или нечеловеческим происхождением, но ты мощный видящий. Ты умудрился создать ее сам у себя. — Я не хотел! — Разумеется. Если бы у тебя получилось, это была бы катастрофа. Ведь от ребёнка под защитой утробы так просто не избавиться, его никаким снадобьем не вытравишь, даже вырезать непросто. Призрачная утроба может магической отдачей серьёзно покалечить того, кто попытается ее разрушить. Тем более в мужском теле прижилось бы только нечеловеческое дитя. Его необходимо было бы уничтожить, даже не будь мы братьями. Мне бы не хотелось подвергать тебя таким ритуалам. Шестой замер. Ему… страшно не понравилось, с какой лёгкостью Доэн говорил об этом. — Понимаешь теперь, почему твои силы так опасны? — Настоятель погладил его по голове и лег, укладывая себе на грудь. — Если бы меня рядом не было, ты бы уже понес демоническое дитя. Но не волнуйся. Простая тренировка с техниками мужского начала быстро растворит пустую утробу. «Разве я бы понес? — растерянно подумал Шестой. — Разве я захотел бы ребёнка, даже невольно… от кого-то кроме тебя?» Но он не мог сказать этого вслух. Пока Доэн не сердился, это уже было хорошо. Шестой потерся щекой о его грудь. — Ты вчера сказал, что проклятие тебя не затронуло, — пробормотал он, желая перевести тему. Ему было стыдно, хотя брат и не ругал его. — Почему же об этом никто не знал? Почему ты не взял на себя продолжение рода? Первому не пришлось бы изводить себя в браке с этой Манастари. И… Переворота бы не случилось. — Потому что я нужнее Пяти сторонам как Настоятель, а Настоятель должен хранить телесную чистоту, — пожал плечами тот. — Второй закрыл границы армией, я держу целостность государства своим полем. Рождение наследника не остановило бы притязания Закатного царства на наши территории. Шестой возмущенно поднял голову. — О какой телесной чистоте ты говоришь? — проворчал он. Настоятель улыбнулся. — О той самой, что прославляют верующие Брика, — нежно сказал он. — Никого не касается, как я провожу досуг, пока это не вредит моим духовным силам. А им мало что может повредить. Не спорю, другим монахам желания плоти могут помешать в медитации и духовном росте. Но я стал Настоятелем, уже обогнав по числу любовников и любовниц нашего драгоценного Тео. Он рассмеялся, видя, как вытянулось лицо Шестого. — На многое можно закрыть глаза. Многим можно заткнуть глотки, чтобы не болтали. Но будь у меня ребёнок, это было бы неоспоримым доказательством греха. — Но то, что проклятие на тебя не действовало, разве не означало, что оно снято? — опомнился Шестой, снова подскакивая. — Ведь в нашем роду никто не желал женщин все эти годы! Настоятель загадочно улыбнулся. — Но… Но ведь ты любил… Брата, — упавшим голосом продолжил Шестой. — Третьего… И сейчас ты со мной. Значит, все же немного действует? — Скажем так, меня вполне устраивало, что семейное проклятие делало мой интерес обычным, — вкрадчиво произнёс Доэн. — Однако я не несу бремя Дарени. На определённом уровне духовных сил все эти земные проклятия списываются, как слишком легкие для решения задачки. Моё познание в сфере любви давно перешагнуло привязанность к полу возлюбленного. У Шестого мурашки пробежали по телу, когда он вспомнил рисунок Дилана. Настоятель достиг гармонии Божественного героя… Интересно, что же это за последний шаг, который он не может сделать? Сумел бы Шестой помочь?.. Хотя как бы он смог помочь самому Настоятелю? Шестой тихо вздохнул, чувствуя, что радость распирает грудную клетку, когда он смотрит на брата. Такой красивый. Такой божественный. Затаив дыхание, Шестой потянулся его поцеловать. И ещё, и ещё, покрывая поцелуями все лицо. Тепло в животе трепетно запульсировало, и Шестой теснее прижался к Настоятелю, сжал между бёдрами его ногу, потерся о его гладкий пах занывшим от желания членом. — Неужели у тебя появились силы продолжить? — хрипло промурлыкал Настоятель, запуская руки под его юбку сзади и сжимая ягодицы. Шестой тихо зашипел от боли. Внутри саднило после долгой долбежки, да и на ягодицах, видимо, остались синяки. — Целовать тебя у меня всегда есть силы, — застенчиво признался он и снова прижался губами к его губам. Его член скользнул под безволосую мошонку и неожиданно угодил между ягодиц Настоятеля. Шестой даже испуганно замер. — Ты вчера был девочкой, и я маловато внимания уделил тебе спереди, — улыбнулся Настоятель как ни в чем не бывало. — Пока есть время до утренней службы… Он перекатил притихшего и безвольного как котенок Шестого на спину. Тот, сглатывая, ошеломленно наблюдал, как брат медленно склоняется над его членом и улыбается, касаясь красной блестящей головки только дыханием. Настоятель целовал его уже везде. Покусывал ягодицы и чмокал между ног, как до так и после близости, проводил по члену языком, обычно сразу переключаясь на живот. И теперь, похоже, собирался отсосать. Шестой прикрыл ладонью рот. Настоятель водил губами и языком по его члену, снизу от поджатых яичек и почти до головки, так и не дойдя до неё ни разу. Тонкая кожица уже обнажила ее края, член вытянулся, налившись кровью. И только когда из припухшей шелочки показалась прозрачная капелька, Настоятель обвел головку языком и наконец втянул в рот. Шестой ахнул, выгнувшись. Член приятно и плотно обхватили мягкие, влажные губы, но он тут же чуть не взорвался от сильного вакуума. Настоятель двигал головой, чередуя мягкое, гладкое скольжение и невыносимо крепкий отсос, так что Шестому казалось, он высосет из него жизнь. Слюна хлюпала и стекала по стволу, и Настоятеля это словно вовсе не смущало. Это был самый мокрый, самый безумный отсос из тех, что были у Шестого. Он уже не ощущал в себе женского начала, и платьице теперь казалось совсем уж непристойным на теле парня, у которого сосут. Шестой тихо вскрикнул от разряда удовольствия, прошившего все тело, и семя выплеснулось в рот Настоятеля. Еще не придя в себя, Шестой растерянно увидел, как тот склоняется над ним с хитрой улыбкой, чтобы поцеловать и перемазать губы этим семенем, смешанным со слюной. Шестой стонал от стыда, прижимая к себе сильное тело брата, впиваясь пальцами в его мускулистую спину… — Доэн! Он тут? — влетевшая в спальню Шестого Ванесса озадаченно оглядела комнату, прежде чем обнаружить сыновей на кровати. — Твою мать… Шестой в ужасе замер, пытаясь сжаться в незаметный комочек под Доэном. Под обнаженным Доэном, с которым сам переплелся ногами, при том, что платье задралось до талии. Ванесса хлопнула себя по лбу, пятясь к двери. — Доэн, это правда важно… Зайди ко мне перед уходом… — Она наткнулась спиной на косяк и, снова ругнувшись, развернулась. Шестой никак не мог решиться взглянуть на лицо Настоятеля. Опять? Он точно проклят… Это снова случилось! Сначала Пятый, теперь мама… Даже Настоятель странно замер. Шестой покосился на него, чтобы увидеть, как он смотрит на закрывшуюся за мамой дверь с потемневшим лицом. — Мама… Она… — промямлил Шестой, не зная, как завести разговор. Почему-то маминой реакции он не боялся так, как реакции Пятого, но… Стыдно, пожалуй, было намного больше. — Она не должна была это увидеть. — Голос Настоятеля по-настоящему пугал. Он медленно сел, щурясь с нехорошим выражением лица. — Скоро начнётся служба, я зайду к ней, раз она просила. — Доэн, я скажу, что сам тебя соблазнил! — выпалил Шестой, хватая его за руку. — Скажу, что полюбил тебя, и мне просто никто больше не нужен! Она не станет ругаться. — Разумеется, не станет, — холодно усмехнулся Настоятель, высвобождаясь и вставая с кровати. — Тебе нет нужды лгать. Я способен принять ответственность за свои решения.

***

Первым делом Ванесса отправила двоих слуг, что сообщили ей о визите Настоятеля, с поручением к царевне. Чтобы спасти их от его кары. А потом закурила, дожидаясь, когда он к ней зайдёт. Ночь выдалась нервная, и утро порадовало весьма своеобразно. Но слишком удивлена Ванесса не была. Разумеется, она знала, чем рискует, рожая детей от государя Дарени. Когда Доэн только появился на свет, а Эрена она даже не планировала, Ванесса столкнулась с осуждением. Как она могла по доброй воле, не по принуждению семьи, родить проклятого мужеложца? Да ещё и имея старшего сына, который впоследствии мог стать любовным интересом родного брата, извращенного принца. — Почему он такой странный? — Раен разглядывал маленького Доэна в колыбельке часами. — Он странно выглядит! — Младенцы все выглядят странно, — усмехнулась Ванесса, не отрываясь от рукоделия. — Он следит за мной глазами. — Раен склонил голову набок. — Госпожа Сизари сказала, такие маленькие не должны так глядеть. Ванесса перегнулась через стопку белья, чтобы взглянуть на младшего сына. Уже сейчас у него были большие, загадочно поблескивающие глаза, глубокие, как звёздное небо. Это дитя и правда было так необычно… Раен рассматривал его с настороженным восторгом. — Доэн отличается от других детей, — подумав, сказала Ванесса. Лучше Раену это объяснить сразу. — Люди могут говорить про него плохие вещи, но ты не должен их никогда слушать. Такой, какой он есть — он твой младший брат. И ты его будешь любить и защищать, верно? — Да. Я всегда буду его защищать! А когда подрастет, научу драться! Мы станем самыми сильными воинами Пяти сторон! — торжественно сказал Раен, зависнув над Доэном. — Но он больше на девочку похож… — Потому что он маленький, — вздохнула Ванесса. — Он лет до пяти может быть похож на девочку. Она вспомнила про брата-близнеца позапрошлого Государя, известного своей любовью к женским нарядам, при том, что даже не был видящим, и запнулась. — Возможно, однажды он захочет даже одеваться как девочка, — осторожно добавила Ванесса. — Что поделать, он принц. Но ты все равно… — Оу… Тогда… Тогда я буду защищать его как сестрёнку? — почесав голову, предположил Раен. Ванесса покачала головой, вырываясь из воспоминаний. Возможно, она немного предвидела будущее. Именно её дети сполна воплотили проклятие Дарени. — Матушка. Доэн появился на пороге ее комнаты. Ванесса с усмешкой отложила трубку. — Ты, видимо, ещё не знаешь, что произошло на Арене, — произнесла она и указала сыну на кресло напротив. Тот занял свое место послушно, словно не был Настоятелем, перед которым порой приходилось склоняться и Государю. — Лунное зеркало, — спокойно сказал Настоятель. — Я знал, что духи хотят провести ритуал. — Дракон предположил, что ты в курсе, поэтому не стал вмешиваться, — приподняла брови Ванесса. — С каких пор ты потворствуешь духам? Дух зайца чуть не разрушил Арену! — О? — Настоятель рассмеялся, соединяя кончики пальцев. — Интересно. Действительно интересно, что там произошло. Матушка, не волнуйся, ни ты, ни твоя подруга не пострадали бы. Если бы рядом не было бы Дракона, все монахи встали бы на вашу защиту. Хотя я все ещё считаю, тебе не стоит ходить в такие опасные места. Увы, разве я могу приказывать матушке? — Почему ты разрешил этот ритуал? — не стала отвлекаться от темы Ванесса. — Ведь он усиливает призрачный мир! Помогает вырасти духам и шаманам! Доэн тонко улыбнулся. — Я контролирую призрачный мир на Севере, — низкими голосом сказал он. — Монахи и семейство Дизэн строго следят за теми, кто предрасположен к оборотничеству. Во время контролируемых вспышек влияния луны можно выявить потенциальных сильных оборотней в юности. И отправить в монастырь. — Я слышала, там был сам Скорпион. Он согласен на такое? — не поверила своим ушам Ванесса. — Скорпион согласен. Он не стремится собирать вокруг себя оборотней. Недаром среди главарей оборотней никто не был соединен с князьями духов. У шаманов в Пяти сторонах два пути — смерть либо монастырь. Он прекрасно это сознает. — Сынок, ты договорился с самим Скорпионом? Чтобы он отказался от шаманов? — поразилась Ванесса. — Старый герой преподал мне хороший урок, — склонил голову Доэн. — С древними духами надо договариваться. А Скорпион недаром был духом Наследника. Он мудр и знает, как сберечь свой народ. Но, матушка, ты мне ничего больше не хочешь сказать? — О чем? — искренне не поняла Ванесса. Глаза Настоятеля потемнели. — О том, что ты видела в комнате Эрена. Ванесса задумчиво взяла трубку. — Я не рада, что увидела это, — сказала она, запаливая трубку угольком. — Надеюсь, что больше никогда не увижу. Признаться… Я не ожидала, хотя и знала, что это возможно. Нам всегда кажется, что ненастье обойдёт нас стороной. Но порой, и чаще, чем ты готов вытерпеть, ты становишься именно тем, кому не повезло. Я прошу тебя об одном, сынок. Не делай Эрену больно. — Ты была куда злее из-за шамана, — помолчав, сказал Доэн. Ванесса затянулась дымом и снова отложила трубку. Поднявшись, она прошла к сундучку в углу и медленно открыла деревянную крышку с облупившейся краской. В таких сундуках хранили детские вещи. Доэн следил за ней пронзительным взглядом. Ванесса вытащила из сундучка детскую рубашку. Изодранную в клочья, испачканную кровью. — Зачем ты ее хранишь? — Доэн вскочил. — Ты должна была ее сжечь! Раена разорвали духи, и ты до сих пор хранишь его посмертную рубашку?! Ты спятила?! — Да, — спокойно отвечала Ванесса. — Я спятила, Доэн. В тот день я бесповоротно сошла с ума. Эти шаманы разорвали в клочья мое сердце. Я бы сказала, что смогла продолжить жить ради тебя. Но ты, кажется, забыл. Я и тебя чуть не убила. Я не выпускала тебя из рук сутками, не позволяя никому к тебе прикоснуться, дать тебе еды и воды. Не давала тебе уснуть. Ты чудом выжил в руках своей сумасшедшей матери. Сжимая в кулаке рубашку, она подняла её повыше. — Вы с Эреном можете делать, что захотите. Нарушайте обеты, трахайтесь, как хотите, женитесь, хоть детей делайте друг другу. Лишь бы вас не поймали и не навредили вам. Но если впредь к моему сыну прикоснется шаман и заставит проронить хоть одну слезинку – клянусь памятью Раена, он пожалеет об этом!