За закрытой дверью

Дальше диалог как-то не вязался. Сириус выглядел так, будто это он хозяин, а Гермиона — гостья. Слишком расслабленный и уверенный в себе, словно он не упрашивал незнакомку пустить его к себе переночевать чуть меньше часа назад. Сама Грейнджер решила сыграть в такую же спокойную даму, хотя ей всё ещё было до чёртиков некомфортно рядом с Блэком, и наверняка её плохие актёрские способности выдавали её истинные чувства. Абсолютно всё в Сириусе, начиная от пучка на голове, заканчивая его моральными ценностями, было будто бы неправильным. Конечно, Гермиона знала многих людей, которые были бескомпромиссны, даже жестоки, когда шли к своим целям. Тех, кто просто от скуки морочил другим головы, было ещё больше, но, чёрт возьми, почему с ними ей было достаточно легко общаться? Возможно, потому, что Блэк был собирательным образом всех тех вещей, которые ей были чужды и неприятны, но в то же время ей было жутко интересно, что ещё он может выдать. Это было абсолютно иррациональное чувство: она знала, что ей лучше не связываться с этим человеком, но не могла не хотеть узнать о нём больше, словно её картина мира станет шире, если она продолжит общение. Разум и что-то заставляющее Гермиону делать глупости сражались в её голове всё чаепитие. Взгляд девушки постоянно возвращался к его рукам и длинным пальцам, на которых блестело несколько колец, потому что под узкой ладонью виднелась колода карт. Грейнджер понимала, какую глупость часть её сознания хотела совершить, но как же трудно было сопротивляться! В конечном итоге Гермиона поставила на стол чашку и с вызовом посмотрела на Сириуса. — Я согласна на игру в карты.

***

— Очевидно, на раздевание играть мы не будем, — будто бы сам себе сказал Блэк, смотря куда-то в сторону. — На деньги в Рождество тоже как-то некрасиво. — На правду, — предложила Гермиона и поспешила объяснить. — Кто проигрывает, тот отвечает на вопрос. Только правдиво, желательно с доказательствами. А если не хочет отвечать, то исполняет желание. Блэк оценивающе пробежался взглядом по девушке и едва заметно хмыкнул. — Вы полны сюрпризов, мисс Грейнджер. В вас азарта больше, чем я предполагал. Гермиона самодовольно улыбнулась и облокотилась на прикроватную тумбочку в своей комнате. Её карие глаза изучали все те ловкие движения пальцев Сириуса, когда тот начал мешать карты. Он делал это такими профессиональными движениями, будто всю юность провёл на ярмарках, где дурил толпу с помощью фокусов. Настенные лампы мягко освещали комнату, стопка свитеров Гермионы виднелась за спиной Блэка, на тумбочке валялись несколько плиток молочного шоколада — Грейнджер казалось, будто она вернулась в свои четырнадцать лет, когда ей ещё были интересны игры в карты. Только сейчас девушка ощущала мандраж, а не подростковый интерес к тому, что скрывается под рубашкой парня. — Я не умею играть в покер. — Я догадывался, поэтому нас с тобой ждёт партия в криббедж. Примерно с этой фразы Гермионе стало не везти. Ей попадались только крупные масти, и спустя каждые пятнадцать минут она непременно проигрывала. Сириус хоть в начале и пытался себя вести более-менее по-джентльменски и даже поддавался настолько, насколько это было возможно; его вопросы быстро перешли от «самая опасная ситуация, в которой была?» до «согласилась бы ты позировать художникам раздетой?». — Они за пару дней переходят от мальчишеского «о, грудь!» до оценки сложности композиции, света и тени, так что почему бы и нет? — соврала Гермиона и тут же пожалела об этом. Всё же Сириус мог показать ей диплом художника и предложить раздеться, а другого от него и ожидать нельзя. — Я не представляю, как можно воспринимать обнажённых людей только как техническое задание. Так что я безумно рад, что сбежал с художки. Грейнджер удивлённо уставилась на Блэка, не понимая, что поразило её больше всего: отсутствие предложения раздеться или внезапное первое упоминание о его прошлом. И именно возможность узнать, что же новый знакомый может скрывать, заставило Гермиону наигранно-обиженно посмотреть на гостя. — Знаешь, Сириус, это нечестно, — сказала она, отмечая, как мужчина удивлённо поднял брови, — ты слишком хорош в этой игре, и я постоянно проигрываю. Всё же я последний раз играла лет в четырнадцать, так что у меня нет возможности задать тебе такой же вопрос про художников. — Ты можешь его просто задать, если хочешь. Я скрывать ничего не стану. — Тогда расскажи мне о своих подростковых годах. Мне кажется, ты был ещё той проблемой для родителей, — Гермиона лишь на мгновение растянула губы в улыбке, потому что лицо Блэка внезапно помрачнело. — Можно и так сказать, да, — ответил он и с самым сосредоточенным видом начал мешать карты. — Я достаточно сильно отличался от членов своей семьи, поэтому, когда они засовывали меня в музыкальную школу играть на скрипке, я сбегал через окна, чтобы поиграть с парнями на гитаре в гараже. Когда они пытались заставить меня рисовать, я тоже сбегал и гулял до раннего утра. Поэтому у меня много шрамов. — Блэк постарался улыбнуться на последней фразе, но вышло как-то совсем неправдоподобно. — Значит, ты ещё и музыкант? — У меня «классическое образование». Родители с придурью были, — виновато пожал плечами Сириус. — Так ты решила, будешь ли отвечать? — Где я люблю гулять? Нет, а то ещё преследовать начнёшь, под моим окном ночами стоять станешь. — В этом был весь план. Тогда с тебя исполнение моего желания. — Удиви меня, Сириус Блэк, — усмехнулась Гермиона. — Я тебе скажу о нём в полночь, а ты не будешь иметь права отказаться от него. — Даже не думала об этом. Я не трусиха и с твоей фантазией справлюсь. — Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Так вот насчёт сноубординга… В каком месте это лучше, чем горные лыжи?