Выбор

And I can go anywhere I want Anywhere I want, just not home And you can aim for my heart, go for blood But you would still miss me in your bones

– Джейк… – хрипло сказала я и сама изумилась тому, насколько жалко звучит мой голос. Просительно. Умоляюще. Я не видела его несколько месяцев. Ни в человеческом обличье, ни в волчьем. Я всё гадала, встречу ли я его когда-нибудь снова, и, если да, что при этом почувствую. Теперь точно знаю ответ – как будто в грудь воткнули копьё и, взяв за древко, медленно поворачивают его в ране. Одним словом, мучительно. – Джейкоб, – я попробовала снова, – Ты... похудел. Волк поднял голову и шумно вздохнул. Почти как человек. Затем поднялся, потянулся и потрусил к краю поляны, в тень леса. – Так и уйдёшь, не сказав ни слова? Я беспокоилась о тебе, – запрещённый приём, Белла. Но как ещё убедить его, что он мне по-прежнему дорог? Волк нырнул в кусты и исчез. Я продолжала стоять, ощущая, как амплитуда вращения воображаемого копья в груди постепенно увеличивается. «Вернись, вернись, вернись» – мысленно просила я, не отрывая взгляда от примятой весом волка травы, – «Пожалуйста, вернись. Мне столько всего нужно тебе сказать...» – Привет, Белла! – лицо осунувшееся, под глазами залегли голодные длинные тени, нос заострился, голос такой же хриплый, как у меня. Да уж, если бы случайный турист услышал бы нас, то подумал бы, что парочка ворон учится человеческому языку. – Джейк. – Белла. – Как... Как ты? – я хотела задать ему миллион вопросов, но все они сводились к одному: как ты, мой Джейкоб? – Я в порядке. Слова, словно пушечные ядра, с трудом просачиваются через его плотно сжатые губы и падают между нами, создавая ещё больший барьер. – Хорошо, я рада это слышать, – господи, ну что за чушь я несу? Почему я не скажу ему действительно важные вещи? Прости меня, например? Я тебя люблю? Ты для меня очень важен? Вместо этого наш диалог напоминает беседу в кабинете врача-онколога. Он отводит взгляд, и в тёмных глазах мелькает боль. Боль похожа на живущую в глубине души рыбу. Мне она знакома, я могу различить в его глазах её хвост, её острую чешую. – Прости меня, – Джейк, как мне поймать эту хищную рыбину, живущую внутри тебя и грызущую тебе сердце? – Это я должен извиняться, – Джейкоб сделал резкое движение рукой, как будто хотел коснуться меня, но передумал. – Прекрати, тебе не за что извиняться, – я пытаюсь улыбнуться, но Джейк на улыбку не отвечает. – Я так не думаю. Все самые драгоценные для меня моменты в нашей с тобой истории – это ситуации, которые не произошли бы, если бы я был человеком получше. Наш первый поцелуй... – он сглотнул, – произошёл против твоей воли. А на второй я вынудил тебя манипуляцией. Так себе романтический герой. В моей голове тут же всплывает воспоминание о нашем поцелуе в горах: пылкий и страстный вначале, он перетёк в нежный и робкий. В отличие от Джейка, я понимала, что позволила ему поцеловать себя не только потому, что он вынудил меня, угрожая подтвергнуть свою жизнь опасности, но и потому, что в глубине души я хотела, жаждала этого. Хотела, чтобы его руки обвили мою талию, притянули как можно ближе, а его губы продолжали ласкать мои. – Окей, возможно, с этими двумя моментами всё было не слишком гладко. А как же... Ну, когда ты и я чуть не поцеловались на моей кухне? Я осознанно избегаю говорить «мы». Никаких «мы» нет. Есть он – оборотень, и я – невеста вампира, ожидающаяся часа своего превращения. От этой мысли у меня перехватывает горло. Часть меня хочет, чтобы «мы» в отношении меня и Джейкоба существовало. Лицо Джейка вспыхивает самодовольством, и в эту секунду я узнаю в нём своего лучшего друга, который упорно, шаг за шагом, стремился к близости со мной. – Ха! Так и знал, что для тебя это тоже был особенный момент! – он снова становится серьёзным, – Я должен был подождать, пока ты сама захочешь, чтобы я тебя поцеловал. Но я боялся, что ты не захочешь. – Но я хотела! И сейчас хочу! – слова вырвались быстрее, чем мой мозг успел дать команду «НЕ ВЗДУМАЙ ЭТОГО ГОВОРИТЬ». Когда же я уже пойму, что мои попытки поддержать Джейкоба в текущий момент, вызванные моими чувствами к нему, в долгосрочной перспективе приводят к тому, что ему только становится хуже? Когда же я наконец перестану руководствоваться своим эгоизмом? Несколько стремительных шагов – и вот он стоит передо мной. Я невольно залюбовалась им. Эдвард двигается как танцор, Джейкоб – как воин. Горячие ладони ложатся на мои щёки и берут в плен моё лицо. – Белла, послушай меня очень внимательно, – он заглядывает мне в глаза, – Когда крово...Эдвард оставил тебя, ты нуждалась во мне. – Больше, чем в чём-либо ещё. Рядом с тобой я чувствовала себя живой, – прошептала я. – Я знаю. Но сейчас всё по-другому. Твоя душа больше не болит. Ты получила всё, что хотела, разве нет? Выходишь замуж... За него. Готовишься стать... – я знала, как нелегко даются ему эти слова, – одной из них. Почему ты всё еще тянешься ко мне? Ты ведь больше не нуждаешься во мне. Потому что ты – мой Джейкоб. Потому что я люблю тебя. Потому что в твоих объятиях мне спокойно. Потому что рядом с тобой я чувствую, что я – это просто я, что мне не нужно быть лучше, умнее, красивее, сильнее, чтобы быть любимой. Потому что с тобой я не чувствую, что недостойна любви из-за своей слабости, уязвимости, человечности. Потому что ты любил меня, даже когда я была сломлена, когда я не могла отдавать ничего взамен. На меня накатывает волна паники. Даже в моей голове это объяснение звучит слишком... опасно. Лучше об этом не думать. И уж тем более никогда никому не озвучивать. – Я не... – беспомощно говорю я. – Дай знать, когда разберёшься, – сухо прерывает Джейк и отпускает меня. Я смотрю, как он идёт к краю поляны. Плечи напряжены, руки сжаты в кулаки. – Джейк! Пожалуйста! – шепчу я, сама не зная, о чём прошу. – Белла, – зло говорит он, не поворачиваясь, – Я знаю, как работает твой мозг. Ты думаешь, что Эдвард гораздо лучше тебя, что ты по сравнению с ним ничто, посредственность. Думаешь, что и миллион лет работы над собой не помогут тебе достичь его уровня. – Я так считаю, потому что это правда. – Нет. Любовь так не работает. Люди должны быть на равных, чтобы быть счастливыми. Хотя вы не собираетесь быть людьми, так? – я не вижу его лица, но горечь в голосе ему спрятать не удалось. – Пока, Белла. Мой Джейкоб уходит.