Прерванный поцелуй

Она провожала их. И сама не знала, как. То ли как бойцов, уходивших на фронт, то ли как чудом выживших после серьезной катастрофы. Скорее, второе. Оба выглядели не лучшим образом: диковатый взгляд Рокси, в каждом предмете и человеке видевшей угрозу для мастера, и Саки, не отпускавший от себя подростка ни на шаг. Казалось, девушка своим присутствием успокаивала раздраженного мужчину. Все последнее время Шредер, невзирая на обстоятельства и окружение, держал руку на теле Рокси: обнимал за талию или плечи, прижимал к себе. И она льнула к нему так, как будто это были последние минуты их жизни. Оба нервные, переставшие воспринимать этот мир адекватно. Даже садясь в машину, влюбленные не расцепили руки. Сейчас никакие мелкие неудобства их не волновали. Напряженная спина отца, прекрасно заметная душевная паника его любимицы, дрожь, пробегавшая по ее телу. Но несломленные. Караи замечала все. И полное отсутствие какой-либо реакции, наблюдаемой у обычных людей, но, тем не менее, куноити была уверена, что если сейчас возникнет опасность, то Шредер, мгновенно собравшись, нанесет сокрушительный удар противнику, да и Рокси бросится на любого, кто посмеет лишить ее Саки. Они сильные. Особенно отец... Да и она тоже хорошо держалась тогда... Наклонившаяся к авто Караи сунула подростку в руки ее любимую диванную подушку, и девушка крепко вцепилась в ткань, нервно, бездумно, всего лишь привычным движением. Рука Шредера скользнула к затылку подростка и склонила ее голову на грудь мужчины. Они отдохнут. Эта поездка станет исцелением для их душ, перенесших страх возможной утраты друг друга и сопутствующие страдания. Однако, прекрасная мысль посетила Саки! Вдвоем, далеко от Нью-Йорка, далеко от цивилизации. А вернутся такими же, как были раньше: он – закрытый и нетерпимый, а она – мерзкая и раздражавшая ранее, но теперь совсем другая в глазах куноити – спасительница ее отца, практически ее духовная сестра, ее подруга, которых у скрытной дочери мастера никогда в принципе не было. Теперь Рокси принадлежала не только японцу, девушка стала и ее Рокси. Маленькая глупенькая американка, на которую Караи хоть и посматривала с высоты собственной великой нации, но при этом испытывала уважение и симпатию к талантливому подростку. Саки пожелал оставить особняк и уединиться со своей пассией на собственной яхте вдали от города, который сейчас навевал на обоих только тяжелые негативные воспоминания, вызывая тоску и хандру. Смена обстановки, свежий воздух, способствующий залечиванию ран как физических, так и душевных. Новые эмоции. Вдвоем в океане. Неприметная тихая команда, не попадавшаяся на глаза неделями. Покачивавшийся на волнах корабль, чье незаметное убаюкивающе-мерное движение избавляет от бессонных ночей. Им необходимо расслабиться, просто посидеть рядом на палубе, наслаждаясь закатом и теплым ветерком, целующим их и вызывающим у них ревность. Они принадлежат только друг другу. Что угодно, но в тишине и покое. И последнее непременное условие: вместе. Навсегда. *** Малышка, похоже, даже не поняла, почему дорога привела машину в порт (Саки, как всегда, не сообщил заранее о своих планах). Шредер подхватил оброненную и чуть не забытую в машине любимую подушку подростка и теперь нес ее сам, а за двумя обнявшимися господами спешила охрана и слуга, призванный доставить их вещи на яхту. Шептавший своей девочке успокаивающие слова мужчина подвел Рокси к белоснежной красавице, ожидавшей у каменного берега жаждавших ее комфорта и уюта хозяев. Но вот прижимавшаяся к боку японца девушка пошевелилась и словно бы очнулась от того сумрачного состояния, в котором пребывала последние дни, пока шел период реабилитации мастера; ее внимание привлекла выведенная на борту надпись, название яхты, записанное вопреки международным правилам по-японски. - Саки? – Рокси указала на иероглифы пальцем и пытливо взглянула на своего спутника. - Северный ветер, покорный воле истинного хозяина мира, – с легкой горделивой ухмылкой перевел на родной язык подростка Шредер. Скромно, ничего не скажешь. Но в этом весь мастер. А девушке, принимавшей его таким, как он есть, оставалось только дивиться на силу своего любимого и его своеобразные понятия о собственном местоположении на этом свете, хотя, что говорить, японец мог позволить себе и не такое. *** Яхта Саки, собственная. Удивительно! Рокси не могла не восхищаться тем, как комфортно Шредер устраивал бытовую жизнь. Все очень практично, в меру богато, на брендовые глупости или ненужную роскошь японец и не думал тратиться. Хотя для юной американки из простой семьи уже само по себе одно наличие в хозяйстве такого средства передвижения было роскошью. И новая игрушка вызывала у подростка простодушный восторг. Еще бы! Когда отдавали швартовы, Рокси внимательно следила за процессом, а один за матросов Шредера, заметив искренний интерес подростка, даже разрешил ей самой, правда, практически номинально, попытаться смотать жесткий плоховато гнущийся канат. Матрос, мужчина средних лет, защитил руки девушки рукавицами, чтобы та не стерла ладони, пока будет возиться с веревкой. Швартов не желал слушаться неопытного подростка, потому и не поддавался, но упорная девушка вознамерилась победить его, во что бы то ни стало. И с помощью профессионала, возможно бы, и справилась, если бы не разъяренный боцман, вылетевший на корму, – уже давно пора убирать носовой швартов, а матрос все возится на корме – хозяин разгневан, отправление ведь задержано. Но разобравшись в чем дело (любимице мастера пришло в голову развлечься), он доложил обо всем Шредеру и получил вполне резонный ответ, что трогать госпожу нельзя, а как наиграется, так сразу следует трогаться в путь. Матросу очень нравилась хозяйка-американка, она выгодно отличалась от большинства тех, кто распоряжался такими судами. Рокси ничего этого не знала: ведь команда яхты Саки сплошь состояла из японцев, соответственно, и общались они между собой на родном языке, а простой матрос так и не знал иного – все его комплименты подростку были непонятны ей. Проследив за вытравливанием якоря, Рокси понеслась по яхте – ей было интересно абсолютно все! Шредер же уединился в своей спальне. Его самочувствие уже вполне стабилизировалось, но много раз виденное отплытие не было в новинку для мастера, а потому: постель, кондиционер, ноутбук – можно и делами заняться, пока любимица носится по кораблю, вкушая все прелести морской прогулки. На случай, если его малышка плохо переносит возможную качку, на борту находился врач, и курс в любой момент можно будет изменить. К мастеру, самостоятельно разведав, где находятся его покои, несколько раз забегала Рокси, падала на кровать, каждый раз заставляя нервно вздрагивать покоившийся на подушке ноутбук Саки от бурной реакции резко прогибавшегося от выходок подростка мягкого матраса. Девушка шептала слова восхищения, без умолку делилась с мужчиной новыми впечатлениями и эмоциями, целовала его и опять рвалась вон из спальни. Несколько подуставшая Рокси вернулась на среднюю палубу и плюхнулась на диванчик, аккуратно устроив рядом с собой на полосатой бело-синей подушке фотоаппарат, память которого вновь пополнилась новыми снимками. Свежий ветер шумел в ушах, что тоже веселило подростка. Как жаль, что Шредер не желал подняться на палубу! Девушка крутила головой по сторонам – открытое море! Первый раз в ее жизни! И тут Рокси заметила в воде какое-то подозрительное движение, то тут, то там ближе к поверхности показывались темные спины. Дельфины! Любимица мастера наперевес с фотоаппаратом кинулась вниз, где, по ее расчетам, было намного лучше видно. Но сделав очередной снимок, Рокси, ругая себя за эгоизм, бросилась обратно. Саки непременно же должен увидеть этих прекрасных и умных обитателей моря! - Саки, скорее! Там дельфины! – с разбегу заскочившая на кровать мастера девушка решительно захлопнула крышку ноутбука и раскидала подушки, на которых устроился Шредер. Любимица, схватив его за руку, поволокла лениво выбравшегося из постели мужчину на свежий воздух. - Смотри! Вон они! Рокси показывала рукой в ту сторону, где резвилась пара дельфинов; следуя за яхтой, они иногда выпрыгивали из воды, и их обтекаемые тела поблескивали на солнце гладкой мокрой кожей. Японец равнодушно взирал в их направлении, слушая счастливые вопли подростка. Уже поздно ночью любимица мастера, утомленная новыми впечатлениями, рухнула на диван в гостиной, где на столике было приготовлено все для легкого перекуса. Ведь за весь день, проведенный в море, девушка так и не изволила нормально поесть. Обнаруживший спящего подростка слуга сразу же доложил Шредеру о том, где и что делает юная госпожа, и Саки, перекинув через руку шерстяной плед (ночью на воде довольно прохладно), лично явился в гостиную. Укутав теплее своего малыша, мастер уже хотел забрать любимицу в спальню, как тут девушка проснулась и, обратив внимание на окно, обомлела. Лунная дорога! Нетерпеливо скинув с плеч плед, Рокси выскочила из стеклянной двери на палубу, и ее взгляд приковало к себе дивное зрелище: чуть искажаемая рябью невысоких волн вода искрилась серебром лунного света. Вот-вот на ней появится кто-то эфемерный, полупрозрачный и призрачный и, поманив за собой, уведет в мир грез. Накинув на своенравную мечтательную девочку плед, Саки обнял подростка и, коснувшись губами ее затылка, замер; так влюбленные и стояли, и, казалось, во всем темном мире не осталось никого, кроме них двоих… *** Облокотившись о парапет, Рокси любовалась закатом. От опускавшегося в воду на горизонте солнца веяло какой-то первородной печалью и страхом смерти. Как оно, и правда, соприкоснувшись с соленым морем, зашипит, резко остывая, и пропадет в пучине навеки, так больше никогда и не поднявшись на небосвод. Но при всей мрачности сопутствовавших красивому зрелищу мыслей девушке очень нравилось созерцать закат с яхты, неспешно (решение Саки) бороздившей море. Разумеется, любимица мастера не заметила ничего подозрительного. Ни шороха, ни скрипа досок палубы, ни, тем более, приближавшихся шагов. Она только почувствовала, как легко и, словно бы лаская, лица подростка, погрузив видимый ей мир во тьму, коснулась шелковая темная ткань. От неожиданности мгновенно испугавшись, Рокси заметалась и попыталась развернуться к тому, кто стоял за ее спиной и неторопливо завязывал повязку, чуть стянув узел, но так, чтобы не причинить малышке боль. Пальцы ткнулись в грудь похитителя, которым Шредер в очередной раз стал для подростка, и ладони скользнули по рубашке. Рокси открыла для себя интригующее наслаждение чувствовать своего любимого, не видя его. Пока Саки поправлял повязку подростку, девушка вслепую исследовала его тело, ласково поглаживая грудь и плечи. - Пойдем, – шепнул ей на ухо мастер и, придерживая Рокси за талию, повел в глубину яхты. На самом деле не испытывая страха, любимица японца деланно боялась, и при каждой шероховатости пола: изменении покрытия, появлении порога и т.п. взвизгивала и хваталась за мужчину, стараясь подвести Саки к логичной мысли, что его девочку лучше взять на руки, так для нее намного безопаснее. Но Шредер на провокации не велся, правда, успокаивающе крепко обнимал бредущую рядом, а порой и специально норовившую упасть девушку. Потом упадет, в другом месте и при других обстоятельствах. Рокси по инерции прошла чуть дальше, чем следовало, но была, разумеется, властно остановлена там, где мастер счел нужным это сделать. Повязка слетела с глаз одним легким движением и была спрятана в карман пиджака. Но Саки, не загораживая вид, предназначенный только для глаз подростка, не спешил выходить из-за ее спины, пусть пока насладится картиной без участия организатора. Открывавшееся взору любимицы мастера впечатляло. Причем, не столько выдумкой и устройством, а, наоборот, бросавшейся в глаза простотой решения. Рокси и Саки стояли на пороге гостиной, где девушка часто проводила время, пока ее любимый бывал занят. Но только сейчас вся мебель несколько сдвинута, освобождая больше пространства в центре комнаты, где теперь располагался низкий столик, а вокруг него разбросаны подушки, но, что удивительно, это не традиционные японские, а вполне обычные, – даже странно, но впечатление учиненного бардака не создавалось. Наоборот, гостиная стала совсем по-другому уютной и комфортабельной; эклектичный стиль, сложившийся из смешения японского и европейского, не выглядел вычурным. И такое единение культур образовалось вовсе неслучайно. На яхте хватало помещений, оформленных минимально, и Шредер мог бы отвести любимицу куда угодно, но... Отныне вместе, а значит, и их культуры могут объединиться пусть и таким причудливым образом. По правде говоря, со стороны мастера это была всего лишь уступка привычному миру Рокси, его пан-японские взгляды не ставили высоко достижения Запада. Обычная строгость японского этикета, к счастью для Рокси, была позабыта ради вечера любви. Уже давно погибшее в неравной борьбе с устоявшимся порядком солнце потонуло в море, погрузив весь маленький мир яхты в темноту. И столик оказался выгодно выделенным светом свечей, они располагались в нескольких изящных тарелочках, наполненный водой. Свечи в миниатюрных плоских подсвечниках-блюдцах плавно скользили по водной глади, добавляя атмосфере еще больше сказочности и загадочности, рождая на стенах причудливые тени, то пряча, то выхватывая из темноты предметы интерьера комнаты. Саки подвел любимицу к столу и усадил на живописную кучу подушек, а сам устроился напротив, через столик. Плошки со свечами (группами по две-три штуки) располагались более-менее в центре стола, а одна свеча была максимально приближена, но в то же время находилось на комфортном расстоянии от подростка во избежание случайного задевания или же восприятия, как помеха. Считая от девушки – первая, от Шредера – девятая. Девять свечей, чье пламя озаряло лица любовавшихся друг другом людей, счастливое число ниндзя... Не вызывая слуг, Шредер сам налил себе и своей любимице немного сладкого белого вина и, опираясь локтем о сидение стоявшего рядом дивана, любуясь подростком, подпер голову рукой. Девушка стеснялась. Она привыкла к Саки, привыкла к его подчас крайне холодному обхождению и эгоистичным привычкам. Вместе они уже успели побывать в различных ситуациях, где мастер всегда проявлял себя человеком властным и строгим, даже в минуты нежности и заботы. Но они жили бок о бок и уже привычно делили мир на двоих, хоть сильный мужчина и не позволял делать это поровну. Но еще никогда в их жизни не случалось романтического свидания, все, что угодно: подарки, приятные сюрпризы, но такое произошло впервые. Сейчас... Похоже, пора Саки брать инициативу в свои руки. Поднята пиала, и Рокси повторила жест японца и несмело взглянула на него. Этикет не значит ничего. Соприкосновение стенок с легким мелодичным звоном. Чуть смоченные вином тонкие губы, девушка же смущенно сделала несколько глотков. И как подумалось Шредеру, смущение перевесило здравый смысл, и его любимица даже и не подумала – следует что-нибудь съесть. На обычно бледных щеках подростка сразу же расцвел румянец. Какая же она все-таки глупенькая, его маленькая девочка! Мастер пальцами, что в любом случае допускал японский этикет для мужчин, осторожно взял с тарелки ролл, обернутый в розоватую мамэ нури, и скормил девушке, доверчиво открывшей рот навстречу лакомству. Нежный творожный сыр растаял на языке, а сладкая клубника добавила еще больше нежности. Что-то невнятно проурчав, Рокси, прикрывшая от удовольствия глаза, подалась вперед, успев коснуться губами кончиков пальцев японца, Шредер, похоже, и не собирался отводить руку раньше времени, ожидая поцелуя. Да девушке и самой не приходило в голову, что поцеловать руку любимого мужчины будет так приятно, обычно, в ее понимании, такой знак внимания доставался только женщинам. Теперь очередь девушки. Прекрасно зная, что японец равнодушен к сладкому, Рокси выбрала рыбный ролл, но не менее нежный, чем угостил ее любимый. Правда, в последний момент она все-таки попыталась избежать ответного поцелуя, но Саки опередил ее, успев прихватить губами тонкий палец подростка, и чуть прошелся языком по бледной коже, как будто не желая отпускать свою собственность. Его любимица хихикнула, и после долгого проникновенного взгляда в ее светлые лучащиеся любовью глаза была освобождена. Как же хорошо... Шредер перебрался на другую часть стола и уселся рядом с подростком, обняв ее одной рукой. Конечно же, его любимице хотелось попробовать еще и сладких блинных роллов, щедро заполненных заварным кремом и посыпанных орешками. А потом очередь дошла и до тех, в чьей сердцевине пряталось нежное ягодное варенье, выгодно оттеняя вкус сливочного крема. Непосредственно, украдкой облизывая испачканные пальцы (с них же всегда вкуснее), Рокси не забывала кормить и Саки, к которому постоянно оборачивалась и трогательно уговаривала открыть рот, и мастер всякий раз уступал ей, а сам угощал подростка вином и иногда притрагивался к пиале. До исконно японского мороженого, приготовленного с добавлением зеленого чая, дело так и не дошло – не только есть же, в конце концов, тут собрались мужчина и его юная пассия. Заметив, что глаза Рокси уже не так кровожадно обозревали угощение на столе, Саки немного подвинул стоявшую отдельно свечу, исключительно для того, чтобы привлечь к ней внимание подростка. Девятая, намеренно выделенная свеча... Не случайно поставленная на стороне девушки. "Женские врата", с точки зрения культуры ниндзя. Рокси не знала ничего этого, она просто наблюдала за действиями мужчины: как он чуть наклонился к столу, как задул маленький затрепетавший от его дыхания огонек, а потом начало происходить что-то уж совсем несусветное, – коснувшись губами виска подростка, Шредер приподнял свечу. Девушка вздрогнула всем телом... Не потому, что увиденное было ей неприятно, наоборот. Но она не ожидала, просто не могла предположить, что ее ждало под свечой... Саки... Милый, любимый Саки! Понятно, кто-то опять не справился со своими нахлынувшими эмоциями. Вот теперь и сидит, потеряв дар речи. Мастер ободряюще потрепал подростка по плечу и, взяв с тарелочки-подсвечника, надел Рокси на безымянный палец левой руки узкое кольцо из белого золота, по лицевой стороне которого проходила полоса, усыпанная сапфирами, чей цвет сообщал и светлым глазам девушки несколько голубоватый оттенок. Синеву подчеркивали и две линии мелких бриллиантов, окружавшие сапфиры. - Саки... Саки... – шептала, словно задыхаясь, расчувствовавшаяся Рокси. Обычно в таких случаях принято что-то говорить… Но в ответ... А Шредер молчал. Но ему и не нужны слова! Все ясно и так! И тут по щекам подростка потекли слезы счастья, абсолютного, безотчетного, всепоглощающего... Довольный произведенным и здесь эффектом, Шредер ухмыльнулся, но хватит – пора напомнить Рокси, что она тут не рыдать должна. - Может быть, меня следует поцеловать? – в своей обычной манере японец намекнул подростку на последовательность дальнейших действий. Добавить что-нибудь из серии: "если тебе, конечно, это не слишком неприятно", – бессмысленно, тогда поток слез вообще будет не остановить. Рокси бросилась к Саки на шею, а мужчина откинулся назад, удобно упершись спиной в приваленную к дивану подушку. Он принимал и благодарности, и уверения в любви, и всяческие ласки. А сам даже сейчас оставался на редкость прежним: загадочный и неприступный мастер клана Фут. Шредер не счел нужным давать подростку какие-либо пояснения. Сама догадается. А говорить вслух всякие глупости из разряда: "Я тебя люблю, жить без тебя не могу, давай всегда будем вместе и умрем в один день", Саки точно было не к лицу. Его девочке, обладавшей богатым воображением, ничего не стоит при необходимости в своих мыслях дополнить их свидание словами, а мастер явно не намерен растрачивать силы. Неужели и так не ясно?! Похоже, у подростка не было сомнений и без сказанного. Мужчина поднял девушку на диван, и после очередной серии нежности, видя, что сейчас Рокси уже практически захлебнулась своими эмоциями и ей лучше немного отдохнуть, оставил подростка. Шредер не сомневался, что его девочка готова продолжить вечер и всей душой желает отблагодарить Саки, как надо. Но не стоит торопиться, девушке необходимо немного успокоиться, а то как бы с впечатлительным подростком не случилось истерики. Пусть немного полежит на диване. Мастер отошел к окну и взглянул в мерцавшее мириадами звезд высокое черное небо. Чарующая мелодия зазвучала неожиданно. Яхта Саки поравнялась с другой качавшейся на волнах белоснежной красавицей. Похоже, и там проходило какое-либо торжество, или же ее владельцу просто было скучно, он хандрил, а потому включил медленную меланхоличную музыку. Вряд ли же волны бороздит много тех, кому это могло помешать. Почувствовав шевеление до этого лежавшей в подушках Рокси, мастер оглянулся назад. Девушка уже стояла на коленях и просительно протягивала руки к Саки. Шредер все понял без лишних слов. Он подхватил подростка и, перенеся через спинку дивана, поставил на пол, а потом и притянул к себе. Пальцы Рокси, скользнув по плечам японца, сцепились за его шеей в замок. Рука мужчины легла на талию подростка, а вторая даже не коснулась тела любимицы, как будто девушка ему вовсе безразлична, и танец был всего лишь вынужденной уступкой ее капризам. Шредер умел танцевать, Рокси поняла это очень быстро. Подростку вспомнилось, как однажды, очень и очень давно, она смогла уговорить бывшего парня, который, неловко топчась на месте, ухитрился отдавить ей ноги. А здесь с настоящим мастером, делавшим гениально все, за что он брался, не могло быть таких конфузов! Ой… - Прости… – виновато пробормотала замечтавшаяся Рокси, мгновенно стыдливо покрасневшая, убирая ногу с ботинка японца. Саки хмыкнул, но не оттолкнул от себя неловкого подростка. По мере плавных движений ситуация менялась. В, казалось бы, небрежных движениях мужчины появилось нечто новое, а его руки, теперь уже обе, на секунду задержавшись на талии девушки, скользнули, нежно поглаживая, по ее бедрам в задние карманы черной юбки джинсового покроя. Саки притянул Рокси вплотную к себе и, склонив голову, чуть коснулся губами разгоряченной кожи шеи подростка. Дыхание Шредера становилось все более тяжелым и страстным, обжигая его юную партнершу, которая уже не слышала мелодию танца, а лишь по инерции переставляла ноги, постепенно теряя ритм. Подхватив ногу Рокси под колено, Шредер закинул ее себе на бедро и прижал подростка к спинке дивана. Его покорная девочка не сопротивлялась, только, прикрыв глаза, жадно искала губы Саки… Мастер нехотя приоткрыл глаза, когда лежавшая у него под боком любимица зашевелилась и, плотнее кутаясь в его пиджак, сползла с дивана. Не увидев ничего примечательно, японец, отвернувшись лицом к диванной подушке, вновь погрузился в полудрему, в которой пребывал до сих пор, но из нее Шредера вывела фраза девушки, произнесенная шепотом, зато в сердцах, и сопровождаемая огорченным сопением: - Вот черт! Мороженое все-таки растаяло! И только диван остался свидетелем ласковой улыбки Саки, вызванной его девочкой.