Поймать Тень

Могу ли я себе позволить поведение, как у маленького ребенка? Наверное, да. Радуюсь песне, играющей в наушниках, переливу мелодии, резким переходам. Пританцовываю на ходу, и вообще, общее настроение на самой высокой отметке. Я вовсю поддавался мимолётному ощущению счастья, сходя с ума от переизбытка эмоций. Правда, после такого приступа всегда становится настолько пусто, до дикого одиноко. Но к одиночеству я привык. А он ведь меня слушал, да? Там в классе, когда я играл. Стоял и слушал, как я пою Атлантиду, смотрел на меня, не мешал и даже не отпускал унизительных комментариев. И был так чертовски близко… Наверное, после того, что случилось на прошлой неделе, к близости Влада я должен был относиться совсем иначе. И нет, я не простил его за то издевательство, но это никак не влияет на мое сходящее с ума сердце, когда Влад становится почти нормальным. Дожили, я не только стал вести себя как идиот, я и думать стал так же. Это плохо, моя несобранность влияет на работу, да что там работу, я даже наушники вставил в телефон с третьего раза. Сегодняшний день определённо что-то изменил, такого не было раньше, и Влад никогда ранее так на меня не смотрел, по-доброму. Я всё время пытаюсь разгадать его взгляды, прочитать его мысли, как запросто делаю это с другими. Но Доронин для меня — закрытая книга. Толстая такая, позолоченная, с тяжелой резной обложкой, закрытая за прочным пуленепробиваемым стеклом, совершенно недоступная. Пылится на музейной экспозиции, и я с восхищением и трепетом смотрю на страницы и замок. Грустно, но вместе с тем это шикарное чувство. Когда я буду знать всё и полностью, мне будет неинтересно. Я точно знаю, нихрена судачащие про Доронина однокашники не правы, нет в нем ничего идеального. Он жестокий, надменный, и я готов поклясться, что видел. Воочию видел, как его совершенство дало трещину. Почему я радуюсь? Так это же только я видел! Теперь я могу сказать точно. Я люблю его не просто потому, что он такой мистер совершенство. Он такой же, как все остальные и при этом так же сильно отличается ото всех. Точно так же, как я сам. Возможно ли, что у нас куда больше общего, чем мне казалось? Меня накрывало, как от дешевой травы или странного чая Стаза в том дурацком кафе для художников, и я сбежал из класса в самый верный момент. Сделай я это минутой позже, и всё могло бы закончиться по-другому. Как хорошо, что я сбежал. Дома оказалось холодно, включаю первым делом старенький радиатор, оставленный мне хозяйкой квартиры. Они предупреждали, что зимой я буду мёрзнуть, и сжалились над «милым мальчиком». А вот мне даже знать не хочется, сколько придется заплатить за свет в этом месяце и уж тем более, зимой. Цены на коммуналку резко подскочили. Пошел ставить чайник, заварил себе вишневого чая, не жалея бухнул туда малиновый и мятный сироп из коллекции, что недавно заказал. Почувствовал настоящее умиротворение, приятно, однако, так сидеть, когда ничего делать не надо, и никуда не торопишься. Мой покой нарушила громкая мелодия, низкий женский голос, кажется, Земфира. Песня Земфиры у меня в квартире? Долго не мог понять, в чем дело, пока не сообразил, что это звонит мой телефон. С минуту выискиваю телефон, даже по звуку получилось не сразу. Вспомнил, наконец, что бросил его в рюкзаке, а рюкзак в коридоре. Звонивший оказался настойчив, за то время, что я соображал, искал и отвечал, повторный набор сработал раза три. И только когда я уставился на контакт, до меня дошло, что Земфира стоит только на звонке от Юли. — А…ало, — отвечал я, если честно, со страхом. Предчувствуя, как ложкой мне будут медленно выедать мозг. И оказался прав. — Ты чего трубку не берёшь? Все нормально? Ничего не случилось? Ты там по дороге к мобиле не разложился по полу и не сдох случаем? Аллоооо? Ты меня слушаешь вообще? Ну чего ты молчишь! Скажи хоть что-нибудь, Тема! Скажи: «Привет, родная, как у тебя дела, как твоя учёба? Какой у тебя сейчас цвет волос? Ты что, покрасилась? Я, собственно…» — Замолчиии! — Приходится прервать её словесный поток ором. Ну что за человек! — Ты чего орёшь, а? — Немедленно последовал гневный ответ. — Нет, вот какого хрена, ты на меня орёшь? Кто тебе вообще такое право давал? Ты мне спасибо сказать должен, что я вообще с тобой вожусь… Юля, да, в этом она вся. Девушка - приятельница, с которой мы достаточно давно знакомы, но все наше общение сводится к странным телефонным разговорам, ее работе и переписке. Между нами нет практически ничего общего, но она как раз тот тип людей, которым на различие абсолютно плевать. Юля не замечает пропасть между нами, она ее игнорирует с завидным упорством, и от того я ее так ценю. Если мы рассоримся, то мир, конечно же, не рухнет, но я действительно расстроюсь, буду чувствовать потерю. — Чего ты хотела? — Снова предпринимаю попытку прекратить её почти бессвязную речь. — Я чего хотела? Что значит, «чего я хотела?»! Чего ты хотел! Это ты должен быть у меня через час! — Чего? Подожди! — Искренне недоумеваю. Разве мы о чем-то договаривались? — А… — Помолчи, — резко перебиваю. Что-то крутится в голове, но я совершенно не могу вспомнить, что именно сегодня должно быть. Можно просто спросить у девушки, но тогда придется признать, что у меня дырявая память. А это не так! — Но… — пыталась возразить мне Юля. — Стой! Я думаю! — Воцарилось молчание. Длилось секунд тридцать, пока я сам не нарушил его своим же воплем. — Блять. Сегодня что, плановая, да? — Дошло, наконец! Долбоёб! — С непередаваемой интонацией отозвалась обиженная девушка. — Я буду у тебя, как и договаривались, через час. И привезу что-нибудь вкусненькое. — Договаривались мы с тобой на шесть, уже седьмой час. Так что, если к семи тебя не будет, то и хуй с тобой. Ничего тогда не знаю, понял? И не ной потом, и не уговаривай. — Да тебя, блин, уговоришь. Дальше диалог о том, что именно вкусненькое и алкогольное я буду должен привезти, вел с другого конца квартиры. Поставил громкую связь на смартфоне, а сам побежал собираться. Юля не шутит о семи часах. Не успею, и она меня просто не пустит на порог. Даже с ликерчиком. Надел обратно белую кофту, взял рюкзак с гаджетами, тоже белый, не школьный, и выскочил из квартиры. До метро бегом, а потом ад. Час пик: злые бабушки, ненормальные студенты, алкоголики и студенты-алкоголики, прочие прелести подземки. — Сорок минут, тридцать семь секунд, — оповестила меня с ходу Юля, как только открыла дверь. Даже отдышаться не дала. — Я старааался. — С трудом выдавил из себя и протянул блондинке пакетик из алкомаркета. На самом деле, алкоголь я там не покупаю, без паспорта не продают. Но упаковываю подарки в фирменные пакетики исправно. — Почему я должна тебе напоминать о коррекции, если ты сам просил, буквально умолял меня, ее сделать? — Продолжила распекать меня Юля, — Раздевайся и проходи в мастерскую. Приказным тоном, высоким голосом. Впрочем, как всегда. Эта особа по-другому и не умеет. Юля, она такая вспыльчивая, наглая, чересчур разговорчивая. Считающая себя всегда правой. Очень сильная и одновременно, до дикости ранимая девушка. Юля худая, среднего роста, с теперь уже белыми, как снег, волосами. Когда виделись в последний раз, шевелюра была сиреневой. Ей идет новый цвет. Она вообще красивая. В трехкомнатной квартире-мастерской как всегда орёт музыка. Как всегда пахнет красками, и воздух просто пропитан энергией. Её обитель. Её дом. В самой мастерской все стены в узорной штукатурке, выкрашены в ярко-алый цвет. Повсюду висят деревянные рамы, в которых невероятно необычные картины, выполненные акварелью. Висят кубические скульптуры из пластики в виде голов в рамочках. Олень, медведь, барс. Очень красиво и необычно, Юля все это делала сама. Сбоку у окна стоит огромный мольберт, совсем не обычная тренога, а что-то до страшного навороченное. На нем тоже картина, в том же стиле, что и абстракции на стенах. Вокруг подставки с акварельными карандашами, художественными маркерами и красками. У окна чертовски низкий подоконник и дверь, как на балкон. Только вот я точно знаю, никакого балкона там нет. Зато есть покатая крыша старого здания и пледики под навесом, на которых очень здорово валяться с бутылкой винишка или одной из многочисленных крутых кружек с Сальвадором Дали или Винсентом Ван Гогом. В противоположном углу лежали черные матрасы с кучей подушек, а по центру комнат разместился стол, застеленный клеенкой. Рядом были подставки с оборудованием для работы. С Юлей мы познакомились случайно, и однажды я оказал ей услугу. В благодарность она выполнила моё желание. Юля художница-татуировщик, создавшая эскиз моей прелести, моих личных крыльев. Она не знает, кто я такой, точнее, не всё знает. Ей известно, что я хакер, а вот какой, и не интересно. Полтора года назад я просил её набить мне крылья. Банально, знаю. Но мне чертовски нравилась именно эта идея. Мастер отругала меня за идиотизм и сказала, что если это должно выйти из-под её руки, то крылья будут необычными. Уже на следующий день я увидел нечто, что и крыльями можно назвать с большой натяжкой, но выглядело потрясающе. Похоже было на что-то техногенное, такая вот лирика в переплетении с кибернетикой в акварели. Красота, на мой взгляд. Забивали в четыре сеанса, а потом она предложила их раскрасить. Я долго отпирался, не видя в этом смысла, но её творческая душа просто вопила. В итоге на моей спине красовалось нечто, напоминающее графику в акварельных цветных облаках и тумане. Действительно, вышло просто потрясающе. Беда только в том, что, несмотря на качество работы и хорошие дорогие чернила, требует коррекции цвета. Вот и сегодня как раз плановая, так сказать, перекраска. — Ну, что тут у нас? — С интересом спросила девушка после того, как меня раздела и уложила на стол. — Выцвела немного. — Повинился я. Все из-за того, что я не очень правильно за ней ухаживаю. — Ничего, помолчи, сейчас исправим. Следующие два часа я пробыл в прострации. Было больно, даже через мазь с лидокаином. Музыка, какая же ты громкая, тяжелая, как и Юлин голос. Девушка то болтает без умолку, то замолкает совсем, и тогда становится до жути неуютно, всё-таки привыкаешь к соседству быстро. В голову полезли не самые радужные мысли, хотя руки и грела кружка с Сальвадором. — Тем, а у тебя ничего не случилось? — Проницательная какая. — С чего ты взяла? Девушка нахмурилась, что выдавало ее недовольство. Покачала как-то странно головой. — Нет, ну что за тупая привычка, отвечать вопросом на вопрос? Синяк на рёбрах, я же не слепая. И губа у тебя опухшая. — А, ты про это. Не обращай внимания. Школа, все дела. — А есть что-то еще? — Возмущенно громко высказывается девушка, — И вообще, ну что за наглый мальчишка! Я тут о нем беспокоюсь, а он меня отшивает. — Так тебя в мою жизнь лезть никто и не просит! — Несмотря на слова, я смеюсь, Юля всегда могла легко меня рассмешить. Даже если мне до этого было совсем не весело, даже если я в самом своем депрессивном настроении. — Ты чего ржешь? А ну прекрати! — Фальшивое негодование. И от того еще веселее. — Простите, милая барышня, вы для меня слегка староваты. И вообще, не в моём вкусе. Отшиваю я её. Ахахаха. — Ах, старовата! Да чтоб ты понимал! Я же девушка! Девушки с годами становятся только лучше! — Продолжала возмущаться Юля, а я что, я ржать продолжаю. Справедливости ради, то, что Юля меня старше, значения не имело. Девушка красивая, неформальная, с кучей сережек, ровными бровями и глубокими глазами. Короткая выбеленная стрижка, эталонная фигура. — Хотя тебе-то чего, ты же у нас всё равно не по этой части. Я не сразу понял, что она сказала. А когда понял, аж дар речи потерял. Ненадолго. — Ч-чего? Ты с чего взяла вообще? — Побольше возмущения в голос, а у самого паника немного. Совсем немного. Девушка в очередной раз тяжело вздохнула и патетичным голосом заметила. — Я устала тебе повторять, что не дура. Может не гений, как некоторые, но вполне себе. — Ближе к теме, — перебил я ее пространные размышления. Мне действительно стало интересно, с чего она взяла, что я не по девочкам. — Ну, просто ты совсем на меня не смотришь. На мне майка с вырезом, будь я хоть Квазимодо, но ты ни разу не заглянул! — Сколько возмущения, кто бы слышал. — То есть, ты решила, что я гей потому, что на тебя не пялюсь? — Обреченно выдыхаю. Правда от этого не изменится, а Юлю я переубедить все равно не смогу, но кажется, она нормально реагирует. Главное, что такой дурацкой логике едва ли много кто подвержен. — Ты даже не отрицаешь это. Любой нормальный парень первым делом заорал бы что-то вроде «конечно нет!», «Ты с ума сошла!» и так далее. Ты и просто не отнекиваешься. Моя логика волнует тебя больше. Выводы, а не высказывания. — Да потому что в твоих словах нет логики! — Заметил я. Юля, конечно, красотка, но не все же одинаковые. — Любой парень не смотрел бы в твой вырез, к примеру, если бы влюбился. — Так, значит, ты у нас влюбился? И как его зовут? Мне осталось только возвести руки к небу, чуть не выронил кружку попутно и не облился только чудом. Вообще-то это совсем не Юлино дело, но она спокойно отреагировала, не морщится, не возникает. Да и странно было бы, отнесись Юля ко мне иначе. А высказаться очень хочется, хоть немного. Я ведь совершенно не могу ни с кем обо всем поговорить. — Его зовут Влад. — Мммм, а фамилия? — А глаза отвела и явно спрятала улыбку. — А номер социального страхования, БИК или паспортные данные тебе не сказать? — Ехидно ответил я ей. — Ахахах, ну, кредит мне всё равно не дадут, — почти обиженно пропела она. — Ты могла бы быть хорошим другом и нанять киллера, - скопировал я ее интонации. Мы еще много болтали, я рассказывал немного о Владе, мы разлили тот самый принесенный мной ликерчик, хотели на крышу, но там начался дождь, а мне сейчас нельзя было мокнуть. Заедали разговор пирожными, и вот честное слово, хотя Юля надо мной и подтрунивала, ее подружкой я себя совсем не ощущал. Было весело и, в коем-то веке, по-настоящему комфортно. — Ты ему еще не признался? — Спросила девушка, хотя тон ее был скорее утвердительным. Она прекрасно знала, что нет. — Издеваешься? Я, конечно, слышал, что бьёт — значит, любит, и все такое. Но, думаю, что такой его любви мой тщедушный организм не выдержит. У Юли зазвонил телефон, и она подорвалась отвечать. Каким образом за музыкой она его расслышала — для меня навсегда останется загадкой. — Привет. Занята. Ну… цветы подари. — Щебетала она в трубку в своей любимой крышесносной манере, — Нет, не красные, это банально. Радужные тоже не нужно, они некрасивые. Видела. Да, да. Лучше герберы. Вот их можно даже розовые. Угу. Как скажешь. Изгибаю вопросительно брови. — Друг. Спрашивает, как можно порадовать мою знакомую. Сказал, чтоб просила, что захочу. Как думаешь, он за колой мне метнётся, а? — Ну… Да. Пусть на такси пришлёт. Улыбаюсь. Больно я эмоционален стал. Это несложно, если недолго. Только вот всегда, когда я проявляю слишком много чувств, в итоге внутри меня становится пусто. Будто отдал что-то важное тому, кому совсем не надо было. Юля вернулась к разглядыванию артбука, который мы почти закончили до звонка, молчала минут двадцать, даже странно. И тут… — Я его не знаю. Так что, тебе решать, — почему-то, что она имеет в виду, я понял сразу. — В любом случае, мне решать, — только и сказал я, а уже после задумался над своими словами. — Ага, тут ты прав. Только ты можешь управлять своей жизнью. Дома я оказался только к двум ночи, вызвал такси. Как обычно, моя прелесть отнимает много времени и крайне болезненна. Теперь мне предстоит за ней ухаживать, пока снова не заживет, заматывать пленочкой и надеяться, что Владу не вздумается меня избить в ближайшую неделю, а то свалюсь от болевого шока. Заваливаюсь на кровать животом вниз, прикрываю глаза от усталости, понимаю, что спать буду, не раздеваясь. Лидокаиновая мазь начала отходить, больно. Завтра я не пойду в школу, завтра всё равно нет репетиции с Владом. А ещё завтра я буду думать и работать… завтра, вроде уже, настало.