Кровь и песни

Кэйа замер посреди площади возле собора Барбатоса, смотря перед собой пустым взглядом. Вокруг него в беспорядке лежали мертвые тела, искривленные предсмертной агонией; отрубленные руки, ноги и головы; сломанные мечи и треснувшие щиты, а под ними, унося проклятые души павших, медленно растекалась кровавая река. — Капитан Кэйа… Ноэлль, сидящая на земле между двумя телами храбрых воинов, чьи кирасы треснули, как яичная скорлупа, под напором неизведанной силы, обернулась на него и сокрушенно всхлипнула. Неизвестная ночная сестра в изодранной в лохмотья легкой броне, что разместилась над головами трупов, сложив руки в молитве, не обратила на пришедшего никакого внимания. — Дилюк… Произнеся вслух имя любимого, а про себя — проклятия в адрес демоницы, что поклялась сохранить ему жизнь, он подошел к мужчине на слабых ногах, проигнорировав бездыханное тело своей начальницы, и, рухнув на колени рядом со служанкой, бережно погладил его огненно-рыжие волосы в надежде, что тот очнется. Но Дилюк молчал, закрыв глаза, словно всего лишь прилег отдохнуть после изнуряющей битвы. — Что произошло? — Я точно не знаю… — с горечью пробормотала Ноэлль, — Мы пришли, когда битва уже закончилась. Затем Магистра поработила какая-то черная магия. Она пыталась убить нас, чтобы мы не смогли пронести в собор Небесную Лиру. Господин Дилюк дал ей отпор, но сам… Господин Итэр?! Услышав дрожащий от волнения голос Ноэлль, Кэйа поднял голову и увидел перед собой Путешественника. Тот стоял неподалеку, держа на руках Барбару, что без своей белоснежной рясы и золотых украшений была похожа на убаюканного колыбельной ребенка, а черный ветер, охвативший собор, затихал за его спиной, погружая площадь в мирную тишину. Мгновенно закончив молиться, ночная сестра встала с колен и угрожающе подошла к нему, излучая всем своим видом молчаливое требование. Итэр, не высказав ей какого-либо протеста, отдал спящую настоятельницу в ее сильные руки, и женщина прижала Барбару к себе так крепко, будто та в любой момент могла утечь сквозь пальцы. — У вас все получилось? Где ваш друг?.. — пробормотала Ноэлль. — Он остался внутри, — произнес Итэр, печально оглядывая лежащие рядом тела Дилюка и Джинн, — Но теперь все в порядке. Пока Небесная Лира находится в соборе, Мондштадт будет в безопасности. Однако все служители вашей Церкви мертвы, и ее больше некому охранять, поэтому передайте эту информацию всем и каждому в городе, чтобы подобного больше не повторилось. — Мертвы?! Но… Сестра?.. Ноэлль не успела закончить фразу, как облаченная во мрак женщина развернулась и, так и не произнеся ни слова, зашагала прочь, оставляя за своей спиной как следы недавнего побоища, так и свое призвание. — Капитан Кэйа. Ощущая, как внутри него поднимается ледяной буран, молодой человек поднял на Итэра оба глаза — синий словно сапфир и окутанный во тьму проклятия — и встретился со спокойным взглядом, в котором не читалось никакого обмана. — Она говорит, что выполнила свою часть сделки. И больше ничего вам не должна. — Выполнила?.. Да что ты… Кэйа уже собирался разразиться гневной тирадой, как вдруг женский труп за его спиной зашевелился и захныкал, привлекая к себе внимание. — Хм-м-м… — Магистр! Она жива!!! Всплеснув руками, Ноэлль вскочила с земли и подбежала к Джинн. Убедившись, что та правда очнулась, девушка достала из кармана передника чистый платок и прижала его к ее запачканному сажей и грязью лбу, пытаясь успокоить. Наблюдая за ее действиями, но никак не комментируя их, Кэйа приблизил пальцы к смертельно бледному лицу Дилюка. Бережно погладив его по щеке, поднес их к самому носу мужчины и почувствовал на своей коже едва теплящееся, как угасающее пламя свечи, дыхание. — … — Теперь лишь вам решать, как поступить с последствиями. А мне нужно уходить. Немедленно, — добавил Итэр, устремив взор на лежащий в руинах храмовый район, среди бренных обломков которого начали проступать силуэты человеческих фигур. После этих слов загадочный Путешественник взмахнул полами плаща и растворился в тумане словно призрак, уводя за собой в туман души храбрых воинов и бесстрашных сестер, поплатившихся жизнью за свои убеждения. — Капитан! Ноэлль! Когда к ним подбежала Эмбер в компании нескольких подчиненных, чужестранца уже и след простыл. Охотница, в порванной одежде и с взлохмаченными волосами, растерянно огляделась, не зная, к кому первому броситься на помощь, но тут служанка слезливо взмолилась: — Главный Скаут! Магистру нужен доктор! Помогите! Скорее! — Слава Барбатосу!.. Но как же командир Дилюк?.. — … Кэйа тяжело вздохнул и, погладив лицо Дилюка в прощальном жесте, поднялся на ноги. Низко опустив плечи и скривив лицо в выражении скорби, он взглянул в хмурые усталые лица своих подчиненных и произнес полным неподдельной печали голосом: — Мой брат отдал свою жизнь в неравной борьбе за свой родной город и его жителей. Воздадим же Дилюку Рагнвиндру посмертные почести, как истинному герою и нашему спасителю. Ну а его тело… Не прикасайтесь к нему. Я сам предам его огню. *** — Добрый день, Настоятельница. Можно войти? Когда Эмбер и Лиза зашли в хозяйскую спальню в особняке семьи Гуннхильдр, то обнаружили там смиренно склонившую голову у постели сестры Барбару, чьи сухие от долгого обезвоживания губы самоотверженно бормотали слова из Писания. Ее мрачная спутница, что теперь не отходила от нее ни на шаг, безмолвно молилась в углу комнаты, никак не обнаруживая своего присутствия. — Пожалуйста, не мешайте мне. Я молю Барбатоса о милости. Лиза и Эмбер переглянулись, не зная, каким еще образом убедить вымаливающую прощения вторые сутки подряд церковницу отвлечься от своего занятия на сон или еду. — Мы уже говорили вам и повторим снова, — мягко проговорила Лиза, поправив шляпу, — Нас всех обманули. Группа неизвестных недоброжелателей похитила мои рукописи и воспользовалась содержащейся в них информацией для того, чтобы вызвать масштабный катаклизм. И это были не простые бандиты. Для того, чтобы провернуть подобное, необходимы глубокие познания в темной магии. — Наши люди… — начала Эмбер и сразу же осеклась, — Точнее, те, что не заняты спасением жителей из-под обломков, сейчас ищут улики, которые прольют свет на произошедшие события. Как только мы раскроем личности злоумышленников, то немедленно начнем расследование. Я уже выслала срочное письмо Магистру Варке. Когда он вернется, виновные будут наказаны! — Виновные… — Барбара всхлипнула и ее тихий голос сорвался в истеричные нотки, — Лишь мое тщеславие виновно в том, что произошло с моей паствой! И моей сестрой… Я видела его! Разговаривала с ним! Это чудовище… никак не могло быть Барбатосом! О чем я только думала?! — Мы все не были готовы к подобному удару в спину, — дипломатично заметила Лиза, — Вероломный предатель свободно гулял по улицам в моем обличии, и многие до сих пор косятся на меня с подозрением. Джинн впала в беспамятство, как будто ее душу опустошили каким-то неизвестным заклинанием, о котором нет упоминаний ни в одном фолианте. А Кэйа и вовсе потерял единственного члена семьи в ту страшную ночь… — Бедняга безутешен, — грустно согласилась Эмбер, — Заперся в номере «Гёте», ни с кем не хочет говорить и заливает свое горе алкоголем. — Теперь он — глава семьи Рагнвиндр и единственный ее наследник, — кивнула Библиотекарь, — После проявленного героизма Варка наверняка захочет сделать его своей правой рукой, но согласится ли тот?.. Узнаем, когда капитан придет в себя после утраты… После этих слов Барбара прекратила молиться и, погладив шелк светлых волос на голове спящей сестры, подошла к небольшой сумке, в которой теперь хранилось то малое количество вещей, что остались у нее после отлучения от Церкви. Достав из ее недр бутыль с кроваво-красной жидкостью, она вручила подарок сидящей в углу женщине и произнесла: — Сестра Розария… Нет, просто Розария. У меня больше нет права называться Настоятельницей храма, поэтому прошу, не откажи в личной просьбе. Я знаю, что ты купила это вино специально для меня, но… — Поняла. Ограничившись лаконичным согласием, бывшая ночная сестра засунула бутылку под мышку и вышла из комнаты, оставив за собой терпкий запах крови и ладана, которыми была пропитана ее черная вуаль. Барбара же подошла к гостьям, что застыли у входа, пропуская ее, и, взяв обеих за руки в доверительном жесте, нежно произнесла: — Ну а вы, Лиза, Эмбер… Присоединяйтесь ко мне в молитве за господина Дилюка и всех тех, чьи жизни унесла эта проклятая буря. Да приведет ветер эти несчастные души в любящие объятия Барбатоса… Аминь. *** Последнее, что он помнил — вспышку яркого пламени, что поглотила неистовствующий черный ветер. Медленно открыв глаза, Дилюк понял, что ослепивший его взрыв столкнувшихся в яростном бою стихий был всего лишь обрывком памяти. Теперь же все, что он видел перед собой — белый потолок, по которому плясали теплые солнечные зайчики. Он почувствовал сладкий аромат пряностей прямо возле своего лица. Опустив взгляд, Дилюк обнаружил покоящуюся на его широкой груди голову темноволосого молодого человека. Кэйа, одетый в один черный шелковый халат, дремал рядом, прижавшись к его мускулистому туловищу, как маленький ребенок к любимой игрушке. Сам же Дилюк лежал полностью обнаженным на огромной кровати, укрытый мягким шерстяным одеялом, а все его тело ныло от усталости после долгого боя. Тщательнее изучив окружение, он понял, что находится в незнакомой комнате с роскошной обстановкой, в которой с беглого взгляда можно было узнать дорогой гостиничный номер. — Проснулся?.. Почувствовав, что Дилюк зашевелился, Кэйа приподнял голову и доброжелательно улыбнулся, приветствуя его. — Кэйа… Где мы?.. — В «Гёте». Сейчас отель не работает, но старик давно у меня в долгу. Так что разрешил мне занять самый лучший номер. Тебе нравится?.. Дилюк посмотрел в окно, но ничего, кроме чистого лазурного неба с медленно плывущими по нему облаками, там не нашел. — У нас получилось? Буря закончилась? — Так же внезапно, как и началась. Мондштадт и прилегающие к нему земли спасены от катастрофы. — А что с Джинн? Кэйа недовольно провел пальцем по одеялу, словно был возмущен тем, что ему приходится все это рассказывать, но все же заговорил: — Действующий Магистр сейчас находится в коме. Лиза утверждает, что ее здоровью ничего не угрожает, но какое-то время Джинн проваляется в отключке. Говорит, что ее душу как будто «опустошили». Дилюк вспомнил последние слова демона, который возник из ниоткуда посреди битвы и вынудил его надавить на сердечные слабости старой боевой подруги, чтобы отвлечь ее. В любом случае, он был рад, что та в итоге осталась жива. — А что с сестрой Розарией? И Настоятельницей? — Церкви как таковой больше не существует. Ночных сестер, как подозреваю, вы с рыцарями уничтожили почти полностью, а как погибли все остальные, кто находился в храме, мы пока что не разобрались. Сестра Барбара в добром здравии и в данный момент усердно молится за каждую унесенную бурей душу. Ну а сестра Розария… Кэйа кивнул на столик возле кровати, на котором лежал черный эбонитовый крест на цепочке, а рядом с ним — нераспечатанная бутылка кроваво-красного вина. — Видимо, она больше не «сестра», — добавил он, — Я отнекивался, как мог, но она угрозами заставила меня взять его. Насколько я знаю, теперь она помогает Настоятельнице просто так, а не потому что ей велит долг. — А Путешественник… То есть Итэр и тот бард Венти? Кэйа поморщился, словно одно имя Итэра вызывало у него сильную зубную боль, но все-таки ответил: — Про барда ничего не знаю, но Путешественник ушел из города. Не могу сказать, что я этому не рад. Сейчас в Мондштадте слишком много гораздо более важных дел: погибшие и пропавшие без вести, разрушенные дома, общий моральный упадок… На то, чтобы все исправить, уйдет куча времени. А на то, чтобы найти виновных, и того больше… — Виновных? — У нас есть повод подозревать, что неизвестный и очень могущественный недоброжелатель со стороны все это подстроил. Если мы найдем веские доказательства, то это будет скандалом государственного масштаба… Но теперь это дело Ордо Фавониус. Ты и так сделал слишком много, даже не будучи рыцарем, и заслужил отдых от всех этих ужасных событий… — А «Рассвет»? — Особняк на месте, слуги тоже. Эпицентр бури находился в городе, поэтому за стенами ненастье было не таким сильным. Но вот виноградники полностью разрушены, так что нового урожая придется ждать не скоро… Ты закончил?.. Кэйа устало положил руки на его грудь и оперся на них подбородком, ожидая очередного вопроса. И лишь после того, как Дилюк внимательнее вгляделся в его недовольные черты, он понял, что в капитане что-то сильно изменилось с того момента, как он в последний раз его видел. — Что ты… Гха-а-а!!! Молодой человек вскрикнул от неожиданности, когда мужчина вдруг резко взбрыкнул и уронил Кэйю на спину. Властным жестом он обхватил его за челюсть и повернул лицо в сторону, пытаясь рассмотреть его как можно ближе. — Что с твоим глазом? — Интересно?.. Кэйа провокационно облизал губы, готовый поторговаться своим удовольствием за ценную информацию. Но Дилюк никак не отреагировал на его неуместные заигрывания. — Говори. Немедленно. — Умеешь ты запугивать людей, чтобы выбивать из них признание… — Кэйа разочарованно вздохнул, — Так и быть. Та «демоница», которая устроила разгром в твоем особняке… Так уж вышло, что мы с ней подружились. Не такая она и страшная, как ты описывал. Даже в каком-то смысле забавная. — … Дилюк молча сверлил его строгим взглядом, призывая продолжать, а голос Кэйи, придавленного к кровати тяжелым весом голого тела, начал дрожать от волнения: — Я думал, что она поможет мне достучаться до твоего сердца. Сделать так, чтобы ты принадлежал только мне, навечно… Она утверждала, что ты погибнешь, если я откажусь от договора. Мне казалось, что это просто пустые угрозы, но все равно не смог сказать «нет». Эта «демоница» была права. Все эти годы так и не смогли убить во мне глупую надежду… — И что было дальше? — прорычал Дилюк, пропуская его исповедь мимо ушей. — Случилась буря. Ты вызвался победить зло, как настоящий герой. И мне пришлось изменить наш договор. Вместо нашей с тобой вечной любви — твоя жизнь. Она согласилась. А я пообещала, что ты вернешься живым и здоровым! — И что взяла взамен?.. Улыбка Кэйи померкла, а в глубинах его затянутого чернотой глаза Дилюк увидел мрачный контракт, связывающий его с древними силами, чье могущество уходило далеко за пределы знакомого им обоим мира. — Теперь половина моей души всегда будет принадлежать ей. В каком бы мире или обличии я бы ни переродился после смерти, моя душа больше никогда не будет полной. По крайней мере, именно так она объяснила. Но времени тогда было слишком мало, и я не очень внимательно ее слушал… — … — Однако в итоге я все равно нашел способ обратить все случившееся в свою пользу! Ты же не думал, что такой проходимец, как я, останется в накладе? — И что же ты сделал?.. — Когда закончилась буря, я сразу же побежал в собор, чтобы убедиться, что ты выжил, и нашел тебя лежащим без сознания на площади, а рядом — бедняжку Ноэлль. Не знаю, каким ветром ее туда занесло, но она рыдала возле твоего тела, думая, что ты погиб. Я погрузил тебя на лошадь и привез сюда, в отель, где ты спокойно проспал целых двое суток. Только вот… Кэйа самодовольно улыбнулся — точно так же, как и всякий раз, когда ему удавалось провернуть очередную хитрую махинацию. — Только вот я никому об этом не сказал. Прямо сейчас сестра Барбара читает молитву за упокой твоей храброй души, павшей в битве с неравным по силе врагом. А вино, которое принесла сестра Розария, было предназначено, чтобы утешить мою сердечную боль после утраты любимого брата. Так что теперь ты — действительно настоящий герой и спаситель Мондштадта… Посмертно… — … Зубы Дилюка заскрипели от едва сдерживаемого сквернословия, а пальцы, что крепко держали Кэйю за подбородок, скользнули ниже, сдавив в железных тисках его горло. Молодой человек, которого этот жест ничуть не смутил, продолжил свой возмутительный рассказ хриплым голосом: — Не волнуйся о винокурне и прочих скучных делах, которые ты ненавидишь. Ты же сам сказал, что Эльзер знает, как она работает, а от меня, как от твоего полноправного наследника, требуется всего лишь проверять бумаги?.. — Не неси бред. Я вернусь в особняк сразу же, как только поправлюсь. — В тот самый, где ты убил шестерых человек голыми руками? И как ты будешь там жить с осознанием того, что в твоем доме когда-то произошла такая ужасная трагедия? Я уж молчу о несчастных жителях Мондштадта. Что они почувствуют, когда узнают, что их герой, пожертвовавший собой, чтобы спасти город, на самом деле солгал о своей смерти в то время, когда тысячи людей действительно погибли в той буре?.. — … Наслаждаясь его полным нарастающей угрозы молчанием, Кэйа погладил Дилюка по разметавшимся по широким плечам огненно-рыжим волосам, а его взгляд наполнился непривычной для его холодной натуры нежностью. — Теперь у меня нет никакого брата. Только мужчина, которого я люблю… Я все-таки нашел способ завладеть тобой, Дилюк. Живым и мертвым. Навечно… Больше он ничего не сказал. Дилюк впился в его губы с такой звериной жадностью, что их рты сразу же наполнились слюной от долго сдерживаемой страсти. Кэйа теснее прижался к его горячему вспотевшему телу, словно не веря, что тот, кого он так давно вожделел, наконец-то оказался в его объятиях. — Тебя совершенно невозможно контролировать… — отрешенно проговорил Дилюк, нехотя прервав поцелуй, — Патологическое вранье. Разврат. Пьянство. А теперь еще и порочная связь с демонической сущностью… Я был слишком мягок с тобой. Ты опасен и заслуживаешь самого строгого наказания. — Так скорее сделай это, — усмехнулся Кэйа, — Я уже устал его ждать… Дилюк сорвал со смуглого тела незначительное препятствие в виде халата, оставив себе только черный шелковый пояс, и перевернув партнера на живот, туго привязал его запястья друг к другу за спиной. Затем навалился на Кэйю всем своим весом, не позволяя ему сопротивляться, и, проведя языком по чувствительному месту на шее, угрожающе потерся возбужденным членом между его ягодиц. — Умоляй меня пощадить тебя. — Хе-хе-хе… Даже не мечтай… Ах!.. Воинственный предупредительный толчок стал ему ответом. — Умоляй. — Я ни о чем не жалею… А-а-а-ах!.. Поцелуй, который можно было бы с натяжкой посчитать нежным, треснул на его шее болезненным укусом. В то же время два сильных пальца проскользнули внутрь его анального отверстия и начали медленно, но уверенно двигаться, разрабатывая плоть для грядущего возмездия. — Ха-а-ах… Дилюк… Больно… Это так больно… Я хочу еще… Просить дважды не пришлось. Закончив с подготовкой, Дилюк смочил свой твердый член слюной и выступившей на кончике жидкостью. Кэйа нетерпеливо задергался, когда он медленно погрузил головку, и двинулся ему навстречу, сильнее насаживаясь на ствол. — Ах… Черт… Он оказался… Еще больше… Чем я думал… — Заткни свой развратный рот. Будешь говорить, когда я разрешу. Дилюк вошел в него полностью и замер, все больше пьянея от чувства обретенной власти. Кэйа задрожал от предвкушения и тихо застонал, привыкая к долгожданному союзу их разгоряченных тел. — М-м-м… А-а-а-а-а-а-ах… Член начал двигаться внутри Кэйи сначала неспешно, а затем стал погружаться все быстрее и глубже. Стройное тело, пахнущее пряным сумерским мылом, скользило своей гладкой кожей под Дилюком, оставляя на месте их соприкосновения жаркие от трения следы, но для наказания этого было недостаточно. — Кричи. Чтобы искупить все зло, что ты совершил… — Ха-а-а-а… А-а-а-а-ах!!! — угодливо отозвался Кэйа, но это раскаяние не прозвучало для его господина искренним. Приняв более устойчивую позу на коленях, Дилюк схватился за талию Кэйи одной рукой, а второй накрутил на кулак его шелковистые тонкие волосы, сжав их пальцами почти у самых корней, и начал энергично вбиваться, заставляя партнера прыгать на своем члене в темпе неистовой похоти. В один момент он вдруг остановился и, войдя во взбудораженного Кэйю до упора, наклонился к его уху и зашептал надменным голосом: — Этого ты хотел, когда собирался владеть мной вечно? — Хе-хе-хе-хе-хе… — Кэйа безумно засмеялся, — Теперь, когда получил желаемое, я думаю, что если бы для этого мне пришлось убить тебя собственными руками, я бы легко это сделал… — … Ты неисправим. — А-А-А-А-А-А-А-АХ! Кэйа закричал, когда острые клыки Дилюка впились в его плечо, прокусывая кожу до крови, а член снова начал быстро и грубо двигаться внутри него. Мужчина обвил мускулистыми руками трясущееся в болевом экстазе тело, прижав его к себе, как строгий, но заботливый хозяин, и, слизав выступившую из раны теплую жидкость, вонзил зубы в уязвимую шею. — ХА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — Да. Теперь я слышу… Теперь я верю, что тебе жаль. Но я готов тебя простить. Прикоснувшись к члену Кэйи, он понял, что тот уже на грани, и властно обхватив готовый извергнуться семенем орган, начал массировать его влажными пальцами по всей длине. — А-а-а-а… А-а-а-а-а-а-ах!!! Горячая сперма вырвалась из члена Дилюка жгучим пламенем, заставив Кэйю выгнуться дугой в оргазме и кончить мужчине прямо в руку, после чего тот размазал скользкое теплое семя и кровь по его груди и животу. Обессиленный, Кэйа рухнул на промокшую от их пота кровать лицом вниз. Дилюк лег рядом с ним, наслаждаясь ощущением свободного полета. Но совсем недолго. Перевернувшись на бок, Кэйа сразу же прильнул к его сильному телу в поиске защиты, и тот воспользовался этой покорностью, чтобы освободить его запястья от шелкового пояса. Стоило ему это сделать, как молодой человек, вмиг растерявший свою развратность, зашептал тихим голосом. — Я скучал по тебе, Дилюк. Очень сильно… А ты? — … Мужчина обнял надежной рукой навечно скованное холодным страхом утраты тело, что могло наполниться теплом лишь от тесной близости к нему, а спиной ощущал, как вытекающая на простыню из раны на шее Кэйи кровь согревает его собственную кожу. Теперь, будучи мертвецом символически, а, вероятно, в каком-то другом мире — по-настоящему, он чувствовал, как на его языке терпкой горечью распускался вкус жизни. Приоткрыв рот, что с момента его рождения так и не смог изобразить даже притворную улыбку, он произнес слова, которые долгое время были заперты в его покрытом пеплом сердце: — Да. Я тоже скучал по тебе. Мое главное Сокровище.