Кровь и песни

— Добрый вечер, уважаемый господин… Вы заказывали столик? Пожилая женщина, больше похожая на старую прачку, а не на хозяйку чайного дома, неловко поклонилась чужеземцу, облаченному в дорогой темно-серый полушубок и алый шарф, что очутился возле порога ее крайне скромного заведения так же внезапно, как нахлынувшая на спокойный берег высокая волна. — Нет, не заказывал. Меня ждут. Чайльд произнес эту фразу надменным тоном, всем своим видом демонстрируя, что у него совершенно нет времени на расшаркивания перед прислугой. Хозяйка снова поклонилась, и по ее сутулой осанке молодой человек понял, насколько той непривычно обращаться с обеспеченными гостями. Должно быть, ее обычные клиенты — это жены местных торгашей и моряков, встречающиеся за чашкой дешевого чая ради пустых сплетен. Женщина поманила его за собой вглубь скрипящего от ветхости здания, мимо треснувших стен с росписью в виде горного пейзажа, что давно потерял все свои насыщенные краски. Чайльд вдохнул носом пыльный воздух и распознал в нем не только сухой запах старого песчаного дерева, но и нотки сладкого дыма, от которого начинала слегка кружиться голова. «Теперь все понятно. Значит, чайный дом — это всего лишь прикрытие. Неудивительно, что его было так сложно найти…» Стоило ему так подумать, как старуха отворила перед ним двери единственного в заведении просторного помещения, которое, скорее всего, когда-то использовалось для многолюдных чаепитий. Но теперь за большим столом, рассчитанным на десяток человек, сидел всего лишь один. Связной поднял на новоприбывшего свои глаза цвета темного янтаря и, прежде чем поприветствовать его вежливым кивком, сделал медленный глоток из дешевой фарфоровой чашки с таким достоинством, словно находился на приеме у королевской семьи, а вовсе не внутри старого зловонного притона. Когда двери за спиной Чайльда закрылись, он снял с головы отороченный мехом капюшон и расплылся в фальшивой доброжелательной ухмылке: — Добрый вечер, господин Чжун Ли. Когда посланец сказал, что выбранное вами место встречи сможет обеспечить конфиденциальность нашей беседы, он забыл предупредить, чтобы я облачился в половые тряпки, чтобы чуть больше походить на местного! Молодой мужчина, о клонящихся к зрелости годам которого говорили лишь глубокие морщины усталости под глазами, ничуть не смутился и приглашающе указал на пустующий стул рядом с собой. — Жителям этого района не привыкать к чужеземцам, ищущим запретных наслаждений. В более цивилизованных частях Ли Юэ повсюду уши и глаза, а непринужденный разговор богатого путешественника из Снежной и простого консультанта похоронного бюро точно не останется незамеченным. Чайльд насмешливо хмыкнул и плюхнулся на предложенное место, незамедлительно водрузив ноги в испачканных дорожной грязью сапогах на столешницу. Чжун Ли сощурился, явно раздосадованный этими бесстыжими манерами, но ни одним словом не осудил его, продолжая спокойно пить чай. — И каким же образом вы догадались, что я из Снежной? Что меня выдало? Может быть, акцент? Или прическа?.. Ха-ха-ха! Он снова дерзко засмеялся, пригладив мягкие рыжие волосы на затылке, но мужчина ответил все так же невозмутимо: — Нет. Выражение лица. У всех ваших соотечественников, которых я встречал, был такой вид, словно они в любую минуту ожидают, что им вонзят нож в спину. — … Чайльд замолчал, пытаясь понять, в каком именно месте идеальная маска весельчака, что всегда находилась на его привлекательном лице, дала трещину, но быстро взял себя в руки, понимая, что с этим внешне сдержанным человеком стоит быть начеку. — На моей родине, где круглый год зима, а ночные тени не сходят с небосвода, всегда нужно быть осторожным. Иначе можно стать жертвой дикого зверя или кого похуже. Если же судить по вашему виду, то жизнь гробовщика в Ли Юэ легка и беззаботна. Он скользнул взглядом по гладким темно-каштановым волосам мужчины, собранным в аккуратный длинный хвост за спиной. Его ухоженным и изящным пальцам, украшенным множеством перстней. И по черному одеянию из недорогого шелка, что было запахнуто вокруг его тела так плотно, будто скрывая за собой темные тайны всех мертвецов, что он успел за свою жизнь опустить в могилу. — Это не так, — посетовал Чжун Ли, — Гавань — это огромный котел, в котором бурлят жадность, тщеславие и прочие пороки. Законы честной торговли, которыми когда-то славилось Ли Юэ, теперь не стоят даже одной моры. Гильдии монополизировали многие отрасли, уничтожая на корню несчастные ростки, что пытаются составить им хоть какую-то конкуренцию… Но, пожалуй, вы правы. У подобных мне, чей труд считается грязным и недостойным делом, никогда не будет недостатка в работе… Мужчина сделал еще один глоток из чашки, но на этот раз его рот скривился то ли от вкуса напитка, то ли от плохо сдерживаемых внутри горьких эмоций. — Именно поэтому я здесь, — Чайльд ухмыльнулся сладко и зловеще, как купец, предлагающий контрабандный товар по дешевке, — Организация, которую я представляю, весьма влиятельна и готова подать руку помощи скромным предпринимателям Ли Юэ. Вам нужно всего лишь указать место, в которое стоит подкинуть дровишек, чтобы этот порочный котел взорвался… Вопрос лишь в том, готовы ли вы принять на себя такой риск… И что меня больше всего волнует — ради чего именно?.. После некоторой молчаливой паузы Чжун Ли вдруг поставил чашку на стол и, поднявшись со стула, медленно подошел к стене, на которой висел огромный декоративный свиток с изображением окутанного кучевыми облаками горного ряда, а над ним, словно бессмертный хранитель, парил могучий дракон с широкими крыльями. Хоть мужчина стоял к Чайльду спиной, молодой человек обнаружил в его стройной фигуре многолетнюю усталость, что лежала на его плечах невыносимым грузом. — Дело не только в коррупционерах и монополистах. Но и… в самих жителях Ли Юэ. — В жителях?.. Чжун Ли протянул руку и погладил дракона по выцветшей после многих лет золотистой краске на чешуе: — Раньше они были твердыми и непреклонными, как камень, но стали хрупкими и податливыми, как песок. Одних извратила вседозволенность, других раздавили амбиции, третьи спрятали голову в землю, чтобы не выделяться. Каждый день мы с госпожой Ху хороним их десятками. Тех, кого уничтожили власть имущие. И тех, кто расстался с тяготами жизни добровольно. Обитающие у подножия больше не могут рассчитывать на милость тех, кто занял самую вершину. И я собираюсь это… прекратить. Чайльд захихикал и похлопал в ладоши, как радующийся забавной шутке ребенок: — Значит, вы готовы рисковать шеей только для того, чтобы поменьше работать? Понимаю, я тоже не люблю лишний раз напрягаться… И кто же станет целью вашей миссии по спасению простого люда? Какой-нибудь продажный чиновник? Обладающий ценными бумагами секретарь? Или может быть… сама Воля Небес?! Чжун Ли повернулся к Чайльду с благородным достоинством, однако, когда гость из Снежной увидел каменное выражение лица, освещенное тусклым светом потолочного бумажного фонаря, его улыбка померкла, унесенная холодным зимним ветром в вечную темноту. — Властелин Камня, — произнес консультант похоронного бюро сухим и жестким тоном, словно зачитывая смертельный приговор, — Чтобы спасти свой народ от порожденных его же собственными дарами пороков… Моракс должен умереть.