Кровь и песни

— Доброе утро, отец. Ты посылал за мной? Войдя в кабинет главы торговой гильдии «Фэйюнь», Син Цю застал внутри не только своего родителя, но и старшего брата, только вернувшегося из деловой поездки. Обменявшись с ним почтительными кивками, юноша устроился в кресле перед письменным столом, за которым восседал его отец, и замер в ожидании. — Син Цю, — произнес мужчина, пригвоздив младшего сына пристальным взглядом к месту, — Ты же знаешь, какой сегодня день? — Знаю. Сегодня произойдет Церемония Сошествия. — Тогда почему ты еще не готов к ней? Син Цю вопросительно переглянулся с братом и по его снисходительной усмешке понял, что внешний вид, с которым он заявился на встречу, никак нельзя назвать приличным. Его гладкие черные волосы до плеч были похожи на упавшее с дерева птичье гнездо, а домашний шелковый костюм синего цвета весь покрыт песком и рваными листьями. Однако если он признается, что снова практиковался с мечом, лишь спровоцирует очередной скандал. — Прости меня, отец. Я читал в саду, лежа на траве, и немного увлекся… — Должно быть, книга была очень тяжелой, раз оставила на твоих пальцах столько синяков… Глава гильдии вздохнул, но не стал продолжать свою тираду. Вместо этого он откинулся на спинку кресла и, скрестив руки перед собой, заговорил: — Сегодняшняя Церемония будет особенной. Властелин Камня уже очень стар. Он обязан назвать имя того, кто займет его место на ближайшие десятки лет. То, что он скажет, определит судьбу многих крупных организаций в Ли Юэ. И среди них — наша гильдия. Старший брат с сомнением пожал плечами и ответил: — Но каким образом? Я думал, что претендент уже давно выбран. Ни у кого нет сомнений, что следующим Властелином Камня станет Воля Небес! А у нас с Цисин уже сложились долгие и взаимовыгодные отношения… — Не стоит полагаться на госпожу Нин Гуан, — возразил отец, — Она лучше других знает, что женщина никак не может занять трон. Я скорее поверю в то, что она свергнет старика с престола собственными руками, чем отдаст власть кому-то другому. — Но тогда… Кто станет наследником?.. Старший брат крепко задумался, а отец замолчал в ожидании ответа. Но Син Цю опередил его: — По-моему очевидно, что наш отец не менее достоин этого титула, чем Воля Небес. — Как бы это нескромно ни звучало, но ты прав, — отец кивнул, — Многие бы не хотели видеть во мне лидера, зная, как бескомпромиссно «Фэйюнь» ведет дела. Если это произойдет, уже вечером у нас появится множество новых врагов. А среди них — сама госпожа Нин Гуан… — Кого будет интересовать их мнение, если ты станешь правителем всего города?! — дерзко объявил старший брат, на что отец лишь покачал головой. — Необязательно демонстрировать открытую враждебность, чтобы разрушить чье-то дело до основания. В Ли Юэ мы все связаны многочисленными финансовыми и бюрократическими операциями, и у каждого уважающего себя предпринимателя есть компромат на кого-то из конкурентов. Пусть я и стану Властелином Камня, но моя семья и бизнес могут серьезно пострадать. — Нет ничего хорошего в том, чтобы стать всеобщим врагом. Но что же тогда делать?.. — грустно спросил Син Цю, уже заранее скучая по своей спокойной, как тихая заводь, жизни. — Будьте готовы к переменам. Даже если наследником станет кто-то другой, гильдию все равно ждет много работы. Поэтому мой старший сын при любых обстоятельствах останется со мной. А ты, Син Цю… Отправишься в Сумеру и поступишь в Академию… Бах! Услышав эту фразу, Син Цю вскочил с места и громко хлопнул ладонями по отцовскому столу в угрожающем жесте, проигнорировав предупреждение брата, из-за чего сразу же стал целью их осуждающих взглядов. — Я отказываюсь, отец! — крикнул юноша, дрожа от возмущения, — Того образования, что мне дают учителя здесь, вполне достаточно! — Даже слышать ничего не хочу от лентяя, который не смог освоить даже каллиграфию! Брат в твоем возрасте уже мог сам вести документацию, а тебе для этого до сих пор нужен ассистент! — … Пристыженный суровостью отца, Син Цю опустился обратно в кресло, пытаясь справиться с неистово бьющимся сердцем в груди. Нет его вины в том, что некоторые дисциплины, несмотря на упорные старания, плохо ему даются. Но отсылать его в другую страну — слишком жестокое наказание за бездарность. Неужели ему и правда придется распрощаться со своим родным домом… С уютными улочками Ли Юэ… Своей библиотекой… И, что больнее всего… — Смени одежду и приготовься к Церемонии, — более мягким голосом продолжил мужчина, — Чем бы все ни обернулось, «Фэйюнь» представляет собой аристократию нашего города. У нас нет права ударить в грязь лицом. — Слушаюсь, отец… Не поднимая головы и не прощаясь взглядами со своей семьей, Син Цю вышел из кабинета в залитый утренним солнцем коридор, где его терпеливо ожидал ассистент, что был старше своего господина на десяток лет и в сотню раз способнее. — Все в порядке, молодой господин? — с беспокойством спросил Сюй, увидев его печальное выражение лица, — Вам плохо? Может, принести воды?! Юноша прошел мимо него, словно безразличный ко всему призрак, а помощник безропотно последовал за ним. Возле большого круглого окна Син Цю вдруг остановился, одарив уставшим взором цветущую в саду россыпь глазурных лилий, вздрагивающих от ветра как речная волна. — Чун Юнь… Еще не объявился?.. — Нет, — Сюй отрицательно покачал головой, — Мне послать за ним? — Не нужно. До монастыря слишком трудно добраться. Пока наш посланец преодолеет подъем, Церемония Сошествия уже пройдет… Син Цю замолчал со скорбным видом, и Сюй, недолго помявшись в сомнениях, все же заговорил: — Не сочтите за дерзость, но уже прошел третий день, как он обязывался прийти, но так и не сдержал обещания. Вероятно, у него слишком много дел, ведь теперь он… — Отрешенный, — тихим голосом ответил Син Цю и почувствовал, как от этого слова его нутро холодеет, — Да, я знаю. — Ни для кого не секрет, что вы были очень близки в детстве, но люди с возрастом меняются. А после того, что произошло с его родителями… — лицо Сюя скривилось в сочувственном выражении, — Говорят, что давая обет, монахи оставляют в прошлом абсолютно все свои мирские заботы. Семью, богатство, друзей… Мое сердце обливается кровью, когда я вижу, как сильно вы страдаете. Прошу вас, не ждите его. Ваш лучший друг больше не придет. — … Син Цю ничего не ответил. Сейчас он как никогда нуждался в поддержке Чун Юня, что всегда встречал беды с завидным хладнокровием, как несокрушимый айсберг в беспокойном море. Именно он был рядом с ним в тот ужасный день, когда от долгой болезни мучительно умирала его мать, как и во все последующие, полные горечи и душевной боли от понимания того, что родной человек никогда не вернется… — Сюй. — Да, молодой господин? — Приготовь парадный костюм. Мой отец и брат желают, чтобы я выглядел достойно на сегодняшнем мероприятии. Я не могу их подвести. — Слушаюсь… Поклонившись, слуга убрался восвояси, а юный наследник гильдии «Фэйюнь» так и остался стоять возле окна, глядя влажными от печали глазами вдаль — на тонущие в дымке очертания монастыря, где сейчас скрывался от его привязанности тот, кого он желал увидеть сильнее всего на свете. *** Утреннее солнце едва поднялось над землей, как на горной тропе возле деревни Цинцэ появилась процессия из нескольких мужчин. Впереди шли два вооруженных копьями миллелита, вспотевшие и запыхавшиеся от мучительного подъема. За ними в смиренном молчании следовало пятеро молодых людей, одетых в ослепительно белые ритуальные одежды. В их фигурах не было видно усталости, а на лицах не блестело ни одной капли пота, ведь после многочисленных тренировок подобные утомительные прогулки стали для них привычны. Оказавшись на подходах к деревне, стражники с непониманием заозирались вокруг, ведь, несмотря на раннее время, их уже должны были встретить либо любопытные детишки, либо обеспокоенные старики. — Ну и где все? — недовольно произнес миллелит, — Неужели уехали в город, чтобы увидеть Церемонию Сошествия? И это в то время, когда один из них погиб! — Стойте. Вам дальше идти нельзя. Мужчины замерли на месте, услышав краткий и холодный приказ. Молодой монах, в чьей осанке угадывался лидер группы, вышел вперед и указал на покосившуюся табличку с названием деревни. Старая доска со стершимися от ветра иероглифами была плотно опутана шнурами с нанизанными на них цветными бусинами, подобные которым верующее большинство жителей Ли Юэ всегда носило на шее в виде четок. — Это еще что такое? — миллелит-новичок растерянно почесал затылок под шлемом, — Детишки поигрались?.. — Нет, это предупреждение, — невозмутимо ответил монах, — «Здесь больше нет Бога. Никому, кроме Отрешенных, не входить». Стражники переглянулись, беспомощно наблюдая за тем, как группа молодых людей продвигается вглубь деревни, перешептываясь друг с другом в общей мантре, призванной защитить их от таящегося здесь зла. Впрочем, долго искать его им не пришлось. Практически сразу монахи увидели пропавших жителей Цинцэ, что так и не вышли встретить гостей с привычным для них радушием. Старики и дети лежали перед домом старосты ровными рядами, бездыханные и мертвенно бледные, со сложенными на груди руками. Кто-то из них был ранен, у кого-то не хватало частей тела, но по их виду можно было безошибочно утверждать, что трупы провели на этом месте всю ночь. — Какой монстр мог сотворить подобное… Монахи прекратили молиться и сокрушенно уставились на кошмарное зрелище, что открылось перед их глазами. Кто-то едва сдерживал тошноту и слезы, но пример их лидера, чье лицо даже при взгляде на детские трупы оставалось непроницаемым, не позволил им полностью расчувствоваться. — Брат Чун Юнь, — пробормотал один из них, — То предупреждение… Это сделал он?.. Обезумевший Якса?.. — … Чун Юнь ничего не ответил. Вместо этого он сел на камень возле импровизированного захоронения и начал читать долгую мантру, слова которой уже знал наизусть. Остальные монахи последовали его примеру, позволяя лидеру воспользоваться поддержкой своего чистого от земной грязи духа. Ужасающие картины пронеслись в его сознании. Кровь лилась рекой в безумном танце, унося души невинных в темноту — тех, кто уже успел прожить свою жизнь, и тех, кто только ее начал. Среди пляшущих в резне теней звонкими лезвиями сверкали самые низкие и мрачные человеческие чувства, но среди них он увидел еще одно — смертоносную волю, что зеленой молнией прорвалась сквозь этот клубок ненависти, разрубив его на части без всякой жалости… Закончив медитацию, Чунь Юнь открыл глаза и произнес ледяным в своей уверенности голосом: — Якса действительно был здесь, но он ни в чем не виновен. Все это жители Цинцэ сотворили с собой сами. Я чувствую в карме этого места следы вмешательства извне. Кто-то поддался искушению и заключил договор с демонической сущностью. — Значит, тот демон уже побежден?.. — со слабой надеждой спросил один из монахов, но Чун Юнь отрицательно покачал головой. — Сомневаюсь. Охотник на демонов сам переполнен скверной и прекрасно об этом знает. Контакт с чудовищем подобной силы мгновенно сведет его с ума, и тогда жертвы, превосходящие те, что мы видим, неизбежны. Сейчас он может рассчитывать только на нас, поэтому и оставил предупреждение. — Тогда что же нам теперь делать? — Сперва — доложить миллелитам. Оскверненные трупы нельзя хоронить рядом с обычными, мы должны сами о них позаботиться. Вы все останетесь здесь, чтобы очистить их молитвами, а я отправлюсь обратно в монастырь, чтобы рассказать все Наставнику. Вероятно, тело того старика, что обнаружили возле «Ваншу», даст подсказку, где искать этого демона. А когда мы его найдем… Чунь Юнь поднялся на ноги и, оставив своих братьев одних среди могильной тишины, направил свой пристальный взгляд на просыпающийся город вдали, где, среди нагромождений богатых домов и шикарных садов, сейчас находился человек, терпеливо ждущий исполнения данного им обещания, которому уже не суждено было сбыться. «Прости меня, Син Цю» — горько подумал он, ощущая, как слова извинения замерзают в его сердце рядом с остальными сожалениями, что он решил оставить в прошлом, — «Прости, мой друг, но в этот раз тебе снова придется справиться без меня» *** В момент, когда Нин Гуан появилась в тронном зале Нефритового дворца, все, кто находился внутри, мгновенно замолчали и расступились, освобождая для нее дорогу. Прекрасная в своем величии женщина с длинными платиновыми волосами царственным шагом прошлась по мраморному полу, стуча каблуками дорогих туфель, а трое секретарей, низко опустив головы, несли следом за ней бесконечный шлейф вышитого золотом одеяния, сшитого по заказу специально для Церемонии Сошествия. — Дядюшка Тянь… Хнык… У-у-у-у… Остановившись возле трона, она с укором посмотрела на молодую девушку, что, рухнув на колени, припала к одеждам сидящего на нем старика в безутешном рыдании, которое никто из присутствующих не осмелился осудить. Кроме Нин Гуан. — Госпожа Гань Юй. Пожалуйста, поднимитесь. Вы ведете себя недостойно. Услышав не терпящий возражений приказ Воли Небес, Главный Секретарь Цисин сразу же отпустила руку пожилого мужчины и позволила своим помощницам оттащить ее в сторону. Нин Гуан села на широкие ступени, внимательно вглядываясь в потерявшее искру жизни лицо человека, что уже на протяжении почти полувека носил титул Властелина Камня. — Повелитель… — пробормотала она без особой надежды на успех, но никто из тех двоих, к кому она обращалась, ей не ответил. Старик, переживший бесчисленное количество покушений и множество раз оказывающийся на волосок от смерти, на этот раз не смог ее избежать. — Что произошло? — спросила она, не оборачиваясь на приближенных и слуг, что, несмотря на свое постоянное присутствие во дворце, умудрились допустить подобную вопиющую халатность. От толпы сразу же отделилась девушка со строгим лицом и в пурпурно-черном облачении, украшенном перьями и драгоценными камнями. Присев на колено рядом с Нин Гуан, она развернула шелковый платок и продемонстрировала ей простой коричневый пузырек с остатками какой-то жидкости на дне. — Мы обнаружили это в спальне Повелителя. Слуги, что проверяли его пищу, не пострадали, поэтому мы считаем, что кто-то ворвался в покои этой ночью и силой заставил его принять яд. — Неужели в Нефритовом дворце, где круглые сутки без устали кипит работа, никто не смог заметить убийцу?.. — Все были заняты подготовкой к Церемонии, госпожа. Но уверяю вас, что охрана была бдительна как никогда. Вероятно, преступник проник в спальню через окно. Нин Гуан едва сдержала в себе негодование, что бурлило в ее душе подобно раскаленной лаве, и, быстро взяв себя в руки, отдала новый приказ: — Госпожа Кэ Цин, отнесите этот флакон доктору Бай Чжу из «Хижины Бубу». Заплатите любую сумму, которую он попросит. Пусть выяснит как можно скорее, что это за вещество и где преступник мог его достать. Тело Повелителя отнесите в безопасное место и начинайте подготовку к погребению. А вы, госпожа Гань Юй… Приведите уже себя в порядок. Рыдающая девушка с непослушными волнистыми волосами, прихваченными причудливым украшением в виде рогов, утерла слезы со своих щек, пытаясь вернуть себе обычный деловой вид, за который ее уважали все подчиненные, но безуспешно. — Х-хорошо… П-простите меня, госпожа Нин Гуан… Но как же… Церемония?.. Воля Небес поднялась со ступенек и властным взором оглядела скорбящую толпу. Возможно, кто-то из присутствующих здесь виновен в гибели правителя, который так и не успел объявить во всеуслышание имя своего наследника. Нет никаких сомнений — убийца не случайно выбрал момент для своего злодеяния. Отравив Опору Небес прямо перед Церемонией Сошествия, он подписал приговор не только самой Нин Гуан, но и всему Ли Юэ. Однако один образ все же не выходил у нее из головы. Умирающий старик, цепляющийся за одежду своего отравителя и слабыми губами шепчущий ему на ухо свою последнюю волю. Если в мире существует человек, знающий, чьими устами вновь заговорит Властелин Камня, то только тот, кто оборвал нить судьбы его предшественника… — Церемонию не отменять, — громко объявила Нин Гуан, и ее воля рокотом пронеслась по тронному залу, — Я сама объявлю народу о смерти нашего Повелителя! Ну, а убийца… Найдите его и приведите ко мне живым! Жители Ли Юэ достойны увидеть своими глазами, как умирает наглец, который осмелился заглушить голос нашего возлюбленного Бога!