Тень

Он был лишь его копией. Подделкой. Тенью. Бесконечные аналогии и сравнения бесили. И даже любовь к другу отца казалась частью какой-то программы. Невероятно злая ирония. И до боли сильное чувство, которому он неспособен сопротивляться. Отец был уже чуть больше года как мёртв. Тело Хокаге похоронить со всеми почестями так и не удалось, поскольку смерть застала его слишком далеко от дома. Могила, что была устроена ему на кладбище, пустовала. Боруто с трудом вспоминал те дни, когда им сообщили страшную новость. Мама будто умерла вместе с папой, хотя тот практически не бывал дома. Она забыла о сыне и дочери, предпочитая целые дни проводить в спальне за рыданиями. И если Боруто было легко смириться с отсутствием внимания, то Химавари переживала. Плакала. Заливала плечо брата слезами, но никогда ничего не спрашивала. Хотя ему бы было нечего ответить. Сложно сказать, когда мама пришла в себя. Просто однажды они спустились из спален, а она что-то делала на кухне. Когда Боруто попытался завести с ней разговор, она сделала вид, что ничего не знает. Сжав челюсть, он вынужден был подыграть. Химавари снова стала счастливой, хотя уже не так, как прежде. Из дома исчезли фотографии отца, его одежда, любые напоминания о нём. Лишь чёртов оранжевый костюм, оставшийся ещё с его детства, Боруто удалось спрятать. Иногда он открывал шкаф и смотрел на этот предмет, потрёпанный и порванный. Словно его душа, разодранная в клочья. Он всегда злился. На то, что отец не приходил домой вовремя, что рядом вечно были его теневые клоны, а не он сам. Иногда он заходил в его кабинет поздно вечером и наблюдал, как Наруто лежит на столе, прямо на раскиданных бумагах. В свете от монитора компьютера Хокаге казался бесконечно уставшим. Вокруг валялись баночки от рамена и прочий мусор. Сейчас в кабинете было безукоризненно чисто. Однажды Боруто в очередной раз решил вот так вот «увидеться» с отцом, но заметил, что дверь приоткрыта. Не сдержавшись, он заглянул в небольшую щёлку и обнаружил там другого человека. Тот склонился над Хокаге, бережно погладил его по волосам, усмехнулся чему-то. И набросил на его плечи собственный плащ, будто Узумаки мог замёрзнуть. Так Боруто впервые увидел Учиху Саске. Отца Сарады, о котором она так часто говорила. Вскоре бывший нукенин сам пришёл к ним домой. На удивление — вместе с отцом. Боруто никогда не видел, чтобы Хокаге так светился от радости. Даже когда родилась Химавари, он отреагировал более сдержанно. Просто вручил Хинате букет цветов и поцеловал в щёку. Боруто ощутил… ревность? Ведь папа никогда не был таким счастливым со своей семьёй. От Саске же… он словно не мог оторвать глаз. Он понимал своего Учиху без слов. Казалось, эти шиноби могли заканчивать фразы друг за другом. Они позволили Боруто провести вечер вместе с ними — уселись за кухонным столом, разложили еду и начали обсуждать былые времена. Младший Узумаки, впервые слышавший о прошлом отца и его бывшего напарника, слушал с невероятным интересом. Он даже не представлял, что Саске — ниндзя-отступник, за которым Наруто гонялся целых три года. И сумел вернуть, хотя последняя битва и лишила их обеих ведущих рук. Понять, почему Учиха отказался от протеза, Боруто так и не смог. А ещё — представить, как он складывал печати одной рукой. Когда Саске уже собирался уходить, Наруто задержался с ним в коридоре и о чём-то говорил в полголоса. Выглянув из-за угла, мальчик увидел, что шиноби стоят слишком близко друг к другу. А потом, когда Учиха отвернулся от друга, Боруто заметил, как у него горят глаза. Только тогда он совершенно не понял, что это значит. Придурок. На следующий день Хокаге предложил сыну учиться у Саске. Восхищённый другом отца и его былыми приключениями, мальчик согласился. Тем более что он уже достаточно взрослый, а техник знает непозволительно мало. Для заданий хватало, а для себя — совсем нет. Саске оказался… строгим, но справедливым учителем. Не давал лишних поблажек, но если видел, что подопечному необходим отдых, сразу его отпускал. Рассказывал о том, как работает каждая техника, и Боруто слушал. Так странно — ведь его папа никогда не задумывался над такими вопросами. Он просто что-то делал, не задумываясь, как. Но, по словам Учихи, это была редкостная тупость, сочетающаяся с упорством, которая дана только Наруто. От техник перешли к тайдзюцу. Несмотря на отсутствие левой руки, Саске отлично умел сражаться. Раз за разом Боруто проигрывал, что было вполне ожидаемо. Юность и необузданная сила проигрывали долгому опыту сражений и странствий. Тем не менее, Учиха раз за разом объяснял сыну Хокаге каждую его ошибку, детально разбирая все шаги. И Боруто не ощущал себя идиотом, как часто бывало в общении с учителями. Он стремился стать совершеннее. Они тренировались несколько лет, иногда ходили на задания. Папа даже позволял брать сложные миссии, потому что безоговорочно доверял. Но совсем не сыну. Своему другу. Впрочем, Боруто был рад и такому. Когда он… влюбился в Саске? Назвать точной даты, как бы того ни хотелось, не выходило. Просто однажды он осознал, что смотрит на учителя совсем другими глазами. Каждое прикосновение, цель которого заключалась лишь в том, чтобы показать правильную позицию, вызывало дрожь по коже. Мурашки. Вначале подобная реакция ему была непонятна. Хотя ему уже было на тот момент шестнадцать, он раньше никогда ничего такого не ощущал. Пробовал, конечно, встречаться с девочками, но ничего серьёзного не получалось. Внутри расцветало что-то тёмное. Запретное. Непонятное. Оно… пугало. Но даже несмотря на это, Боруто не мог сопротивляться. Чувство напоминало необузданную волну, которая сбивала с ног. Оно не находило выхода, заставляя метаться, искать лишние взгляды и намёки. Саске ничего не замечал. Никогда. По словам Сарады, мужчина вообще редко бывал дома, предпочитая где-то пропадать. Боруто знал, где именно. Бывший нукенин практически всё своё свободное время находился в Резиденции. То помогал отцу с отчётами, то просто зачем-то сидел в его кабинете. Молча. Бывало, они с Наруто не говорили друг другу ни слова. Лишь тёплая, но до жути грустная улыбка была на лице отца. Саске же улыбался очень редко. Лишь иногда выражение его лица смягчалось, когда он наблюдал за Наруто. И однажды Боруто понял: он смотрит на его отца точно так же, как сам парень — на своего учителя. Его это... разозлило. Еще и потому, что ни ему самому, ни кому-либо ещё не позволялось отвлекать Хокаге от работы. Он злился на папу, на Саске, на самого себя. Ярость захватывала с головой, и выплёскивать её удавалось лишь в тренировках. Во время очередного занятия — за полгода до того, как Боруто должен был отмечать свой двадцатый день рождения — Саске сказал ему, что они вместе с Хокаге завтра уедут. Какая-то супер важная дипломатическая миссия. На время отсутствия главы деревни его обязанности будет выполнять Какаши. Боруто вновь ощутил злость, перемешанную с отчаянием. Саске сказал, что отсутствовать будут долго, несколько месяцев. Вполне вероятно, что работа займёт до полугода, если учитывать ещё и дорогу. Его бесило не отсутствие отца или то, что тот не рассказал ему обо всём сам. Его бесило, что всё это время он не будет видеть Саске. Но он так и не смог ничего сказать Учихе, а по окончании тренировки лишь проводил его взглядом. В ушах звучали слова, что он от него услышал: — Ты похож на отца. И характером, и внешне. Вот только глаза у тебя… более голубые. Всего лишь тень. Копия. Подделка. Вестей от Наруто и Саске не было долго — около полугода. Но никто не переживал, ведь из той страны, в которую они отправились, сложно отправить письмо. Говорят, там нет никакой связи. Узумаки-младший жил как и прежде: тренировался, ходил на миссии, совершенствовался. Но отсутствие Саске почему-то заставляло чувствовать страшную, ледяную пустоту. Он будто бы потерял что-то важное. Воспоминания о прикосновениях учителя — пусть те и нужны были лишь для дела — вызывали дрожь по телу. Каждый миллиметр кожи, ощущавшей на себе когда-то пальцы Саске, горел. Тягостное чувство скапливалось в животе, вызвало болезненное напряжение и лёгкий стыд. Лёжа в кровати у себя в комнате, Боруто провёл пальцами по собственной щеке, шее, груди… ниже и ниже… представляя, что это прикосновения Саске. Что это он трогает его так медленно, ласково, тягуче-нежно. Вызывая стоны удовольствия и всхлипы. Сбивая дыхание и ритм сердца. …на мгновение он и сам поверил в собственную иллюзию — Саске рядом и прикасается к нему. Его руки прохладные, и в контрасте с разгорячённой кожей это убивает. Он задевает чувствительные точки, заставляя Боруто изгибаться и тянуться за новой лаской. Заставляя желать его. Внутри всё горит огнём, сумасшедшее чувство вынуждает кусать губы, отчаянно жаждать. В голове — дурманящий туман… Его рука — рука Саске — залезает под боксеры, обхватывает член, и это вызывает волну дрожи. Будто окатило жидким, раскалённым железом. Всё внутри сжимается, и ему дико хочется продлить это мгновение — такого желанного прикосновения. Он закрывает глаза и еле слышно повторяет имя — которое так ненавидит, но в то же время так безумно любит… которое стало для него проклятием. Он прикусывает губу, лишь бы не застонать, лишь бы не выдать себя и звуком. Медленные движения тянутся и тянутся, точно бесконечная пытка. Ему не хочется, чтобы это кончалось. Он раскрывает рот в немом крике, выдыхает раскалённый воздух. Мечтает о том, чтобы это длилось вечно. Но инстинкты сами ведут его. Движения ускоряются, ведь он неспособен сейчас сопротивляться собственному желанию. Сил хватает лишь на то, чтобы раствориться в этих касаниях, в этой эйфории, в этом сладком безумии. В глазах пляшут звёздочки. Боруто приходит в себя, едва дыша. Липкое отвращение накатывает на него, отрезвляя. Обхватывает своими руками, душит, сжимает грудь стальным кольцом. Что он только что… Его тошнит от самого себя, когда он отмывает руки в ванной. Так жалок, слаб и бескрайне глуп. Чёрт, он фантазировал о лучшем друге своего отца… том, кто был значительно старше него. Он фантазировал о… мужчине. Если раньше любовь к Саске воспринималась как что-то, что пройдёт и забудется, то сейчас содеянное словно закрепило это чувство и показало всю его неотвратимость. Это не наваждение. Это правда — долбанутая, неправильная, но, блядь, такая реальная. Боруто ударил кулаком по стене, сбивая костяшки. Хотелось закричать. Впервые в нём проснулась мерзкая жалость к себе: вечные сравнения с отцом, завышенные ожидания, насмешки над неудачами. Почти идентичная внешность, такой же бешеный характер, ослиное упрямство. И любовь. К грёбанному другу папы. Который воспринимал его лишь как жалкую копию Хокаге. Он вернулся в свою комнату и упал на смятую постель, не потрудившись её расправить. Всё здесь теперь напоминало ему о его слабости и том, как он жалок. Он пожелал того, чего никогда не получит. И теперь ему оставалось лишь упиваться своими тупыми страданиями. Прошло ещё полгода. За всё это время Боруто так и не забыл о своём учителе, хотя специально брал миссии, чтобы вымотать себя. Чтобы не думать. Иногда он ловил на себе встревоженные взгляды матери, но она никогда ничего не говорила. Порой парню казалось, что она хуже отца. Тот хотя бы ничего не видел, потому и не лез в душу. А она… ей всё было очевидно, но она позволяла ему вариться в этом яде, забравшемся в вены. И даже не предпринимала попыток спасти его. В тот вечер он вернулся с миссии — уставший, получивший ранение. Руку тянула боль. Кунай врага оказался отравленным. Пусть токсин уже вытянули из кровотока, ему сказали, что неприятные ощущения останутся ещё на какое-то время. Лёгкий жар заставлял всё плыть перед глазами. Хотелось лишь лечь в постель и забыться. В ту ночь он видел Саске. Словно навеянный ядовитым дурманом и повышенной температурой, сон оказался странным и сюрреалистичным. Боруто дико хотелось проснуться… но ничего не получалось. Учиха целовал его — собственнически, жадно, буквально до боли. Узумаки оставалось лишь судорожно хватать ртом воздух, когда мужчина на мгновение от него отстранялся. Саске прикасался к нему… и его руки, как обычно, были холодными. Контраст с раскалённой кожей получался просто невероятным. Чужие пальцы медленно, почти лениво скользили по телу. Задерживались на животе, но когда Боруто с замиранием сердца ожидал прикосновения ниже, Учиха со смешком вновь целовал его шею, грудь, руки… кусал мягкую кожу, оставлял на ней синяки. Он проснулся резко и со сдавленным стоном. И, конечно, со стояком. Стерев ладонью пот со лба, Боруто устало вздохнул. Это было гадко… но он не хотел, чтобы сон кончался. Ведь в реальности учитель на него даже и не посмотрит. Зачем? Если есть Наруто. А он был лишь его тенью. Утро встретило хмурым небом. Сверкнула молния, в отдалении зазвучал гром… Боруто открыл окно, вдыхая воздух, напоённый запахом дождя. Хотелось сбежать от самого себя, от собственных мыслей. Вновь пойти на миссию. Но забинтованная рука, тянущая болью, красноречиво говорила о том, что пока не получится. Первые капли дождя ударили по крыше дома. Такой спокойный, умиротворённый звук, который утешал истерзанную душу. Боруто прикрыл глаза, вслушиваясь в него. В Конохе дожди в последнее время не были таким уж частым явлением. Порой ясное небо и яркий свет солнца раздражали. Звонок в дверь разрушил тишину. Почему-то Узумаки показалось, что совсем скоро его мир перевернётся и никогда не станет больше прежним. Тревожное чувство сжало сердце, пронзило иголками. Он поспешил вниз. Мама уже открывала дверь. На пороге стояла Сакура. Боруто не успел удивиться — мать Сарады не особо радовала их своим присутствием без необходимости — как услышал страшные слова: — Хината, Наруто… он мёртв. Вот уже полгода как… — Ч-что?.. — женщина прижала ладонь к губам, её плечи задрожали. — Н-но как?.. — Саске-кун сказал, что во время их путешествия на них напали неизвестные шиноби. Они… они хотели убить его, но Наруто закрыл его собой. Травмы оказались несовместимыми даже с его жизнью… Сообщить раньше не получалось, он только сейчас вернулся… Дальше Боруто не слушал. Убежал в свою комнату и захлопнул дверь, а потом сполз вдоль неё на пол. Смысл страшных слов дошёл не сразу. Отца больше нет. Больше. Нет. Слёзы сами полились из глаз. Боль разрывала грудную клетку, и он невольно сжал футболку, дёрнул её, точно мог выкорчевать из себя это давящее, ноющее, скулящее чувство. Ударил кулаком по полу, кусая губы, чтобы не закричать. Почему он?.. Почему… Никто уже не улыбнётся ему так, как умел только папа. Не напишет электронное письмо с дурацкими похвалами и поздравлениями. Как же Боруто ненавидел то, что отец присылал ему эти грёбанные е-мейлы. И как же он хотел отдать сейчас всё на свете, лишь бы получить от него хотя бы одну весточку. Рыдания разрывали горло, а внутри словно вспыхнул огонь, что выжигал всё внутри. Папа больше не пришлёт к нему теневого клона, чтобы потренироваться или сказать, что задержится. Больше не попросит купить ему рамен до закрытия Ичираку. Больше не будет засыпать на стопках своих документов… Папа больше не будет… частью его жизни. С трудом поднявшись, Боруто подошёл к зеркалу. Посмотрел на себя — копия отца в молодости. Те же растрёпанные волосы, овал и черты лица, даже телосложение схожее. Только глаза более голубые. Насмешливый шёпот сам собой раздался в мыслях. И это воспоминание словно сорвало последние тормоза. Боруто закричал, и собственный голос показался ему чужим. Полный отчаяния, боли и ненависти… это просто не мог быть он. Парень размахнулся и ударил по зеркалу кулаком, заставляя его разлететься на осколки. Они вонзились в сжатый кулак, и кровь медленно стекла в ладонь. Боруто тупо уставился на неё — как она скапливается, как её становится всё больше. Как она капает на пол, проходит по запястью, заляпывает осколки, валявшиеся под ногами. Пустота в душе, что возникла несколько лет назад, разрослась, и теперь ему хотелось кричать от этого ощущения. Постоянно. Сможет ли он когда-нибудь собрать эти чёртовы осколки? Саске не появился через неделю. Другую. Третью. Боруто точно знал, что учитель еще не успел покинуть Коноху. Правда, не жил с семьей — предпочёл снять квартирку где-то не в лучшем районе. Сарада знала адрес, но с другом поделилась крайне неохотно. Утверждала, что отец сильно переживает из-за смерти Наруто. Узумаки просто ненавидел проклятого Учиху. Ведь это он должен был умереть. Его защитил папа — ценой своей жизни. И в то же время Боруто продолжал его любить. Болезненно, неправильно, до отвращения к самому себе. Противоречивые чувства терзали душу неоднозначностью. Они отравляли. Делали физически больно. Боруто устал от них. Ноги сами привели его к чужой квартире. Прямо напротив дома находился алкогольный магазин и какая-то забегаловка или магазин. Поднявшись на этаж, где жил Саске, Узумаки постучал. Ответа не последовало. Тогда он просто толкнул дверь — и та неожиданно открылась. Действительно, зачем одному из лучших шиноби закрываться на замок. Впрочем, спустя пару минут Боруто выяснил, что причина совсем не в крутости Саске. Тот сидел на кухне в окружении кучи бутылок дешёвого саке — и пил прямо из горла. Очевидно, купил он их в том самом магазинчике. То там, то тут валялись банки от рамена быстрого приготовления. Еда, которую Саске ненавидел. Услышав звук чужих шагов, мужчина неохотно поднял голову. Когда он увидел Боруто, его глаза нездорово загорелись. Но стоило парню выйти на свет, как Учиха понуро покачал головой и вздохнул. — Это ты… — пробормотал он, вновь прикладываясь к бутылке. На лице Боруто не дрогнул и мускул. Но внутри он похолодел, когда понял: Саске перепутал его с Наруто. В тени они действительно могли быть похожими. От этого стало больно, гадко и как-то не по себе. — Саске-сенсей… — так непривычно было вновь обращаться к нему по имени. — Может, вы перестанете пить? Учиха лишь усмехнулся и ничего не ответил. Отставил бутылку в сторону и посмотрел на незваного гостя. Его глаза были мутными, лицо бледнее обычного. Волосы значительно отросли, придавая Саске небрежный вид. У него даже появилась щетина. — Садись, раз пришёл. Правда, угостить тебя нечем, — он кивнул на стул, который секундой ранее пинком выкинул из-под стола. Боруто покорно сел напротив учителя, не зная, что вообще хочет сказать. Не зная, зачем пришёл. Когда он увидел Саске, эта странная и жгучая ненависть куда-то исчезла. — Ну, чего хотел? — Зачем вы… делаете это? — Узумаки вздохнул и указал на бутылку. — Чтобы забыть, — Саске пожал плечами. — Послушай, Боруто, не нужно мне читать лекций. Если ты тут только за этим, дверь знаешь где. Мужчина вновь отпил из бутылки, глядя на ученика. Тот даже не сдвинулся с места, лишь скрестил руки на груди и недовольно нахмурился. Алкоголь никогда не поможет ничего забыть. И Саске наверняка про это знал. Смотреть на него было… больно. — Ты похож на него, знаешь, — немного нечётко сказал Учиха, подперев щёку ладонью и впиваясь взглядом в Боруто. — Знаю, тебаса! — Узумаки едва сдержался от того, чтобы не стукнуть кулаком по столу. Эти сравнения… когда так говорил Саске, становилось мерзко. — Тебаса… — задумчиво повторил Саске, точно впервые слышал от ученика это слово-паразит. В следующий миг Учиха поднялся со стула. Пошатываясь, подошёл к Боруто, на мгновение замер, вглядываясь в его лицо и глаза. А затем склонился к удивлённому парню, подтянул его вверх за ворот футболки и поцеловал. В поцелуе не было никакой нежности. Лишь какая-то дикая, животная боль и желание заглушить тоску. Боруто ощутил это всем телом, но почему-то ответил. Саске не церемонился и не пытался быть ласковым. Его поцелуй причинял боль, словно на губах оставались кровоточащие ссадины. Хотя нет… Не там. Они оставались в душе. Саске отстранился, и его дыхание обожгло кожу. Во рту осталась лёгкая горечь спиртного. Боруто, сам не особо понимая, вытер губы, в глубине души желая стереть это ощущение. Боль, перемешанная с кайфом. Словно он нажрался стекла и запил его лимонадом. Учиха смотрел в его лицо. Никак не объясняя своих действий, медленно провёл пальцами по щеке парня. Его рука оказалась холодной, почти ледяной. Как и представлял Боруто в своих фантазиях. Вот только прикосновение не подарило желанной радости. Лишь заставило в недоумении замереть. — Ты похож на него, — повторил Саске. — Только вот глаза… более голубые. Он отвернулся, отошёл к окну. Потёр виски, точно пытался избавиться от головной боли. Затем сказал тихо: — Уходи. Боруто хотел возмутиться, закричать, даже ударить учителя, но слов не хватило. Всё, что он мог — хватать ртом воздух, сжимая кулаки. Бросив на него взгляд, Саске усмехнулся своим мыслям. И правда, почти точная копия… — Придёшь завтра. Я буду здесь. Выйдя из квартиры, Боруто почувствовал себя так, словно его ударили по голове. Причём каким-то тяжелым предметом. Перед глазами всё плыло, а во рту всё ощущался мерзкий вкус дешёвого алкоголя. Сердце так и заходилось в груди встревоженной птицей, а руки слегка дрожали. Он не понимал, что это сейчас было. Саске поцеловал его... под влиянием спиртного. И он даже не мог ответить себе, понравилось ему или нет. Придя домой и упав на постель, Боруто уставился в тёмный потолок. Его душили сомнения и осознание того, что Учиха не воспринимает его как отдельного человека. Он был лишь грёбанной тенью своего отца. Фальшивкой. И учитель тянулся к этой копии лишь из-за сходства… Но стоило ему вспомнить, как Саске ненадолго прикоснулся к его щеке, как эти мысли отступили. И возник новый вопрос: сможет ли он увидеть в нём не Наруто, а его самого? Перестанет ли он когда-то быть его подобием? Боруто боялся поверить, но всё же в душе зародилась надежда. Вдруг он поможет Саске вылечить эту боль? Вдруг он станет для него… кем-то большим, чем просто подделка?