Виварий/Vivarium

Что было, когда Ева на следующий день в полной мере осознала, что она не просто в заднице — она в жопе! Пришло запоздалое осознание, что её хотели не просто помурыжить, а конкретно так замучить! Она — жертва маньяка и придурка! Маньяк— понятно почему, а придурок — потому что кто ж в здравом уме будет носить мешок на голове?! Нужно было что-то делать. Немедленно. Ева обошла комнату, поискала, есть ли где намёки на тайные ходы, но всё оказалось тщетно. Позавтракав, — похититель оставил ей на столе омлет и воду, — она обошла комнату ещё раз и наконец додумалась посчитать, что же есть в комнате. Стол. Большой, деревянный, не очень громоздкий. Ни к чему не прикрученный и не прибитый. Зачем ей эта информация, Ева пока не знала, но на всякий случай всё запомнила и записала на подкорке. Диван. Диван как диван — старый, немного продавленный, громоздкий, как и все диваны. Зелёный. Последнее вообще никакой роли не играло, но Ева зачем-то это подметила. Стул. Деревянный, вроде крепкий. Лёгкий. Ева взвесила его в правой руке, тоже пока не представляя зачем. Посчитав предметы в небольшой подвальной комнате, Ева три раза обошла помещение, размышляя, что же ей делать. Не в тетрис же играть! Она каждый день проверяла дверь: заперта или нет — и каждый день та оказывалась запертой. Это плохо. Ева оценила ногти на руках, насколько они длинные и можно ли ими расцарапать какого-нибудь негодяя. Можно, но при условии, что к негодяю получится подойти вплотную и он не сильно-то будет сопротивляться. Ева припомнила, что пнуть промеж ног негодяя у неё не получилось: стало быть, о ногтях стоило забыть. Как можно использовать, скажем, диван? Сальто с него исполнять? Удивить этим похитителя и воспользоваться замешательством, чтобы сбежать? Стриптиз на нём исполнить? Она точно не обдолбана? Нет? Ева посмотрела на стол. Постучала пальцами по стене и перевела взгляд на стул. Подошла к нему и взвесила в руке ещё раз. Нетяжёлый. Крепкий. Всё ещё деревянный. И им можно хорошо так шандарахнуть. Ева согласилась с этой на первый взгляд дельной мыслью, встала слева от двери и стала примериваться. В теории всё выглядело как а-ля Рэмбо, а вот практика могла и подкачать. Ева покачала стул, держа его за спинку, потом размахнулась и довольно медленно поднесла к двери. Потом ещё раз и ещё. И пришла к выводу, что, опять же на первый взгляд, это слишком несподручно и не очень прицельно, так как могла подвести сила удара, например. Да и похититель мог успеть отскочить, если у него реакция от бога. В какой-то момент она и правда не рассчитала силы и грохнула стулом по двери. Ева тут же окаменела, потом бросилась паниковать, но взяла себя в руки и, не выпуская стул из рук, подкралась к двери и приложила к ней ухо. Прислушалась. Вроде тихо. Ещё постояв так, прислушиваясь, Еве удалось убедить себя, что пронесло. Но на всякий случай она не очень громко позвала: — Эй, чучело! — прислушавшись, снова не услышала ни шороха. — Морда картофельная, ты там! Она сжимала спинку стула, готовая в любую секунду занять оборону и треснуть придурка по тыкве. Но придурка не было слышно. Тогда Ева всё-таки вернулась на исходную оборонительную позицию и на этот раз попробовала поднять стул над головой и отрепетировать удар сверху. Оффлайн, так сказать. Сверху оказалось как-то сподручнее, но она всё равно сомневалась. Не попробуешь — не узнаешь. Ева покосилась на дверь, понимая, что надо позвать ещё раз, но ведь ссыкотно! А вдруг промажет? А если в последний момент ссыканёт? А второй шанс хрен откуда возьмётся. Надо позвать. «Надо, Ева, надо!» — Эй, чучело! Ева ждала. И ждала, и ждала. Тихо. А если его и правда нет в доме, а когда он придёт, вдруг Ева струхнёт? Сейчас она вроде готова как следует угостить похитителя силой стула, а через час? А через два? Может, расколотить дверь? Ева примерилась стулом к двери, собираясь с силами и взвешивая решение. Будто ища поддержки у комнаты, она оглянулась, и её взгляд упал на окно. Ева замерла, глядя в его снежную белизну. Не медля больше ни секунды, она быстро подошла к окну, размахнулась и замерла. А как она потом заберётся? Звон стекла точно привлечёт это чучело, если он где-то недалеко. Ева отставила стул в сторону и осмотрелась. Диван она не потянет, даже супермедленным волоком. Стол! Ева быстро подкралась к нему, всё время поглядывая на дверь и прислушиваясь, примерилась, попробовала приподнять — тяжеловато. Пришлось толкать. На каждый скрип она останавливалась, вслушиваясь в воцарившуюся тишину, потом толкала стол дальше, к окну. Дотащив наконец его до места, Ева вскарабкалась на него, подтянула стул и поставила рядом, а после осторожно приподнялась к оконцу и осмотрела то, что было видно. Вроде… никого. Или сейчас, или никогда. Ева перекрестилась, хотя никогда не была доброй христианкой, но в час икс чем чёрт не шутит. — Ладно, храни меня, Господь, и всё такое, — помолилась шёпотом Ева, взяла стул, размахнулась и… …и сотни острых, сверкающих от бриллиантов снежинок, распарывающих кожу осколков полетели в Еву. Она успела зажмуриться. Успела отвернуть голову в сторону. А потом, не помня себя и глядя в окно свободы, не ощущая жгучего холодного воздуха, она схватилась за раму и, забыв про боль, про всё на свете, чувствуя только панику и адреналин, подтянулась. Тяжело-больно-страшно. Снежный сугроб, наметённый у самого окна, впивался холодом в лицо, Ева натужно тянула себя вперёд, закидывая ногу, вставая на носок второй, отталкиваясь. Сантиметр за сантиметром, рана за раной, мат за матом — мысленно. сука.сука.сука. Молитва. Наконец выбравшись из окна, Ева рухнула в снег, шёпотом зло выругавшись: — Пошёл в жопу!.. Некогда лежать, пока этот упырь недоделанный может шастать где-то поблизости. Так что давай, Ева, драпай! Она поднялась куда медленнее, чем ей того хотелось, и огляделась, поправляя волосы, сдуваемые ледяным ветром. Вокруг лес. Вот ведь не фартануло! Больше не теряя ни минуты, она двинулась в лес, на ходу раздвигая ветви елей и кустов, надеясь, что застряла не в лесу, а на краю какого-нибудь лесопарка. Тогда есть шанс выйти или на дорогу, или к какому-нибудь населённому пункту. Или повстречать людей. Ева шла, ноги утопали в снегу, адреналин потихоньку отступал, и на смену ему наконец пришли и холод, и боль. Вовремя, блин. Ева то и дело оглядывалась, дыша ртом и выпуская пар. Она прикрывала рот, будто эти быстро рассеивающиеся клубы могли выдать её. Погони не было. Зато холод забрался за ворот и под полы платья, а другой одежды у Евы не было. Как и обуви. Капроновые носки промокли, мороз сковывал пальцы, они ужасно болели, нестерпимо, до слёз, даже несмотря на то, что Ева постоянно шевелила ими. А уж когда Ева наконец посмотрела на оставленные ею глубокие следы в снегу, её пробрал ужас: она оставляла не только следы ног, но и кровавые отметины. Руки изрезаны, платье местами порвано, но всё это не так и смертельно. Вроде бы. Когда Ева выбиралась через окно, то не заметила, как поранила стопы. Кровь на снегу яркая, будто кто-то рассыпал крупный алый бисер. — Блядь! — выругалась Ева и, толком не соображая, принялась засыпать снегом кровавые отметины. Когда пальцы занемели, она сунула их под мышки и скривилась от боли. Эта сука ж найдёт её быстрее быстрого! Только если Ева не окочурится до этого времени от холода. Ещё какое-то время она двигалась вперёд, подальше от дома, надеясь всё-таки на удачу, но ни дороги, ни какого-нибудь захудалого поселения всё никак не появлялось. Ничего, кроме тишины и Евиного частого дыхания. К тому же она здорово замёрзла. И стала всё чаще останавливаться и оборачиваться, дома уже не было видно. Тупица! От злости Ева даже постучала по голове. Надо возвращаться. Не потому что там тепло и кормят, а потому что там есть одежда и обувь. Надо взять это всё и вот тогда уже драпать окончательно. По-хорошему надо было сразу после окна обойти дом и осмотреться, прикинуть, что к чему, проникнуть в дом и действовать по ситуации. Если бы пришлось драться — дралась бы. Но там, где есть ресурсы для вживания, а вмёрзнуть в какой-нибудь сугроб и погибнуть смертью отмороженных совсем не хотелось. Вот теперь приходилось стоять на морозе и думать, что делать, как быть и кто виноват. Выругавшись и обозвав похитителя как следует, Ева пошла в обратную сторону, стараясь попадать в свои же следы. Около дома было по-прежнему тихо. Кажется, фрик ещё не хватился Евы. Может, его и правда пока нет дома? А если кроме неё в доме ещё кто-то заперт и ждёт помощи? Пусть ждёт дальше, а Ева у себя одна. Она обошла дом, нашла входную дверь и подёргала ручку. Заперто. Ладно. Если уж упырь не услышал одно выбитое окно, не услышит и другое. Ева нашла неподалёку кирпич, вернулась обратно к двери и, встав на безопасное расстояние, замахнулась и бросила кирпич в окно. Звон пролетел по всему лесопарку. Ева в ужасе отскочила, присела по другую сторону от выбитого окна и прижалась к стене. Ни звука. Ох! Так недолго и поседеть. Ева дала себе слово, что как только выберется из этой передряги, не поскупится и купит себе какой-нибудь забористой дури и будет торчать несколько дней подряд. Или недель, пока не отпустит. Сходив за ещё одним кирпичом, Ева разбила им торчавшие снизу и сверху осколки, потом выбросила кирпич и полезла в дом. Увы, без новых порезов всё равно не обошлось. Подслеповато осмотревшись в полутёмном коридоре, Ева, привыкнув к полутьме, нашла в углу садовую лопату и вязла её с собой. Приоткрыв одну из первых встретившихся дверей, Ева сжала лопату. Прислушалась. Тихо. Подбадривая себя тем, что скоро всё закончится, иначе и быть не могло, она пошла вперёд, постоянно осматриваясь. Из этой комнаты шёл проход в другую, через короткий коридор. Ева вдоль стены подобралась к новой двери и приоткрыла её. Снова прислушалась. Ни звука. В этой комнате стояли два массивных шкафа, Ева, не выпуская лопату, проверила оба и нашла в одном куртку. Надев её, она порылась внизу, обнаружила ящик с рыболовной снастью, отодвинула его в сторону и увидела резиновые сапоги. Вытащив их, Ева сунула ноги внутрь и позволила себе секунду-другую насладиться ощущением тепла. Сапоги внутри были утеплённые, и это очень кстати, даже несмотря на то, что и куртка, и обувь оказались велики. Не Гуччи, конечно, но выбирать не приходилось. А оружие? Перед выходом из комнаты Ева осеклась. Кирпич? Сделает неповоротливой и неприцельной. Не считая окон. Она бросилась перерывать шкаф, потом вещи в комнате, ничего толком не находя. Всё, что может быть использовано как оружие, будет использовано как оружие. Носок. Спортивная сумка. Подушка. Серьёзно? Она побежала в первую комнату, перерывая вещи и там, а заодно и ящики. В ящике комода под стопкой одежды лежали телефон и сигареты Евы. Она тут же схватила телефон и попыталась его включить. Никак. Зараза! Неужели батарея села? Ева всё равно сунула находки в карман куртки и выскочила в коридор. В углу стояла метла с пластмассовым черенком. Боже! Да хоть бы кухню нашла и вооружилась ножом! Дура! — Козёл! — выругалась она, поглядывая на разбитое окно и на дверь. Пора валить. В жопу всё! С улицы раздался звук приближающейся машины. Да ёб!.. — Ах ты выблядок! — прошипела Ева, осторожно выглядывая в разбитое окно. Так и есть, машина заворачивала к дому. Ева рванула внутрь дома, дёргая все двери по пути, ворвалась в противоположную сторону от той, куда подъезжала машина. И это блядь кухня! Ну надо же! Ева схватила нож с магнитной вешалки, как можно тише забралась на кухонный гарнитур, стараясь ничем не греметь и ничего не ронять. Остановившись у окна, она повернула ручку и открыла створку. Высунувшись и проверив периметр, Ева быстро вылезла на улицу — благо первый этаж. Шлёпнувшись в сугроб, она подняла нож и побежала в лес. Ну всё, коза, теперь только вперёд!