Виварий/Vivarium

Спокойно. Это не перхоть в твоих волосах. Всего лишь пыльца зимы. Снежок. Не стряхивай. Какое кому дело? Никому. Кирилл Миксин *** Тишину в момент разрезает крик: то ли «ты погиб», то ли «trick or treat». Застывает кровь, превращаясь в лёд, — очевидно, скоро он нас найдёт. Тимур Газизулин *** Пугали детей: не ходите в лес, в суровое никогда. В лесу поселилась — да вот-те крест — опасная ерунда. Наталья Захарцева

Надо ли говорить, что теплее не стало? Зуб на зуб не попадал, но дело было не только в холоде, но и в страхе быть пойманной. А дорога меж тем всё не появлялась и не появлялась, не слышно было и шума дороги. Нехороший знак. Того гляди Ева брела не в сторону спасения, а в самую глубь леса. Когда-нибудь её, конечно, найдут, может, даже сегодня-завтра, но уже будет поздно. Пока есть силы двигаться, лучше гнать мысли о плохом от себя. Несмотря на холод, Ева успела как следует пропотеть. Собственно, из-за этого в том числе она и мёрзла: было жарко и морозно одновременно. Капюшон относительно спасал, но не то чтобы очень. Ветер умудрялся задувать и в него, а уж за голые ноги кусал будь здоров. Иногда Еве казалось, что она не идёт, а уже плывёт в сугробе, так как порой не чувствовала ног, но даже если это сон, она продолжала идти. И обещала, что непременно выйдет к дороге. Не могло с ней на самом деле такое случиться! Её! Похитили! Похищают хорошеньких и богатеньких, с кого можно стрясти жирненкткий выкуп, а Ева звёзд с неба не хватала, зная, что она сука и дрянь. А таких не похищают.Даже Черри ей как бы и не подруга на самом деле, а девочка для совместного распития винишка и для компании потанцевать в клубе. Подруги для показухи. Они, естественно, выручали друг друга, но в общем и целом это ничего не меняло глобально. В конце концов Ева разрешила себе думать о чём угодно, лишь бы голова работала и не засыпала. Пусть это даже будут хреновые мысли, сомнительные, главное — идти. А пока работала голова, работали и ноги. Хотя не очень уверенно, в лесу ведь никто не убирает снег — не для белок же это делать. Снег то и дело попадал в сапоги, со временем, кажется, даже перестал таять там, так как ногам нихрена не становилось теплее. Надо было ещё носки натянуть себя, все, которые нашлись бы. И вот Ева брела, прокладывая путь зимнего первопроходца здешних мест, иначе и не могло быть. Ругала и себя, и чучело, похитившего её, и даже родителей. А что они могли сделать? Ничего. Уже не первый месяц она жила на средства, что ей подкидывали поклонники. На их деньги снимала жилье и ни в чём себе особо не отказывала. А если какой-нибудь Эдди вдруг воротил нос, мол, не принаглела ли ты, девочка, — не беда, есть Энтони, который всегда рад помочь и подкинуть бабла на новые шмотки. Не поможет Энтони, так поможет Фредди, который всегда не прочь похвастаться деньгами и на машинке прокатить. А если не поможет и он — в баре всегда можно подцепить того, кто с радостью ее обеспечит, стоило ей только поиграть в обворожительную сучку. Заметят ли все эти парни исчезновение Евы? Вряд ли! Она бы точно не заметила исчезновение какого-нибудь очередного Джека или Дона. Так что вряд ли Еву будут искать. К тому же последняя её ссора с родителями была настолько фееричной и выходящей за все возможные рамки морали, насколько это вообще возможно. С них ведь всё и началось: они отказались снимать для дочери квартиру, которой Ева была достойна. Родители не понимали и не принимали её запросы, а аппетиты у неё росли. Работа? Так Ева работала. Иногда. Правда, нигде надолго не задерживалась, так как хоть какого-то даже самого минимального образования, кроме школы, у неё не было, да и зарплаты были слишком малы и не соответствовали желания Евы. Парикмахерские курсы она оставила аккурат перед защитой выпускной работы, потому что ей подарили путёвку на Кубу. На Кубу Ева так и не слетала, потому что разругалась с родителями, устроившими скандал по поводу заброшенной учёбы. Вот такой замкнутый круг. Ева остановилась передохнуть у высокой сосны, навалилась на ствол плечом, тяжело дыша и стараясь не падать в снег. Идти было очень тяжело. То тут, то там под ногами возникали буквально из ниоткуда низины, и Ева проваливалась чуть ли не по пояс. Кое-как выплывала, выползала, обливаясь потом, вытирая нос и лоб, тяжело дыша и проклиная этого выблядка. Почему она? Почему Ева? Она что, какая-то особенная? Да она нобелевский лауреат в мире прожигателей жизни! Может, она отказала этому придурку когда-то в прошлом, и он обозлился? Так сам виноват! Клеил бы тех девах, которых мог себе позволить! А Ева, уж увольте, благотворительностью не занималась и всяких лохов не подбирала. У очередного поваленного дерева она снова остановилась, не помня себя от бессилия. Ноги болели от холода и от усталости, пальцы на руках покраснели и тоже болели, а из носа нещадно текло. Ева навалилась на поваленное поузаснеженное дерево, поправила съехавший на глаза капюшон и посмотрела назад, глотая ртом воздух и хмурясь от усталости. Погони вроде не было. Но это вопрос времени. Может, этот фрик пошёл сначала по кровавым следам, по самым первым, когда Ева сразу же после освобождения сиганула бежать. Но даже несмотря на задержку придурка, у Евы нет времени в запасе. Ей во что бы то ни стало надо найти дорогу, пока этот утырок не нашёл беглянку! Так что как бы ни было тяжело, надо двигаться вперёд. Немного придя в себя, она полезла через поваленное дерево, осознавая, что силы постепенно покидали её. Грохнувшись со ствола в снег, Ева немного полежала, не обращая внимания на попавший в сапоги в снег, и только спустя некоторое время тяжело поднялась, выкарабкиваясь из сугроба и спотыкаясь, отплёвываясь и подгоняя себя распоследними словами. Ей бы сейчас чиллить в клубе, а не шарахаться в не пойми каком виде по лесу! В котором она непременно сдохнет, если не выберется отсюда. Пришло новое осознание: она пыталась сбежать как минимум от маньяка. Так что давай, сученька, переставляй ножки. Снег да деревья, деревья да снег. И сбившееся Евино дыхание — музыка страха и усталости. А над всем вокруг хозяин — холод. Дикий, замогильный, жгучий. И никаких больше звуков вокруг, кроме собственно усталого дыхания. По щекам текли слёзы и застывали обжигающими льдинками, Ева стряхивала их с лица онемевшими пальцами. Язык устал сыпать ругательства — тихие, чтобы даже лес не подслушал. Ева всё чаще спотыкалась и падала, утопая в снегу, отряхивалась, поднималась, оборачивалась и всё равно шла дальше. Страшно ли ей? Ещё как? Именно страх подстёгивал Еву, шевелиться, не падать в сугроб и не вмерзать в него. Нестерпимая жажда жизни и свободы толкала замёршее тело вперёд. Ева даже не забывала про нож, который воткнула в карман, использовав на манер ножен. Пригодится ли? Лучше бы нет, хорошо бы выбраться из этого царства деревьев и нескончаемого снега. Так, шаг за шагом Ева кое-как брела по лесу — по лесопарку, она всё ещё на это надеялась, — пока не увидела впереди просвет. Неужели?! Это придало ей сил, и Ева заковыляла быстрее, тараня ногами снег, всё ещё утопая в нём, но теперь немного бодрее. Просвет становился всё ближе, такой манящий, такой долгожданный, такой растянутый, будто это дорога. Дорога! И долгожданная свобода! Ева вскарабкалась на сугроб и скатилась по нему на дорогу. Она плакала от счастья, радуясь и в то же время не веря, что наконец-то выбралась, ведь дорога сулила спасение! Даже если просто лежать, кто-нибудь, проезжающий мимо, непременно заметит девушку и заберёт её из ада! Ева готова была расцеловать следы шин, но вместо этого она лежала и рыдала, не веря, что у неё получилось. Наконец-то можно немного отдохнуть, хотя бы чуть-чуть прийти в себя перед тем, как отправиться дальше. Она выживет! Но когда холод стал усиленно подступать и снова забираться под одежду, кусать голые ноги, когда боль в пальцах ног вспыхнула с новой силой, на этот раз с удвоенной, Ева с трудом перекатилась со спины на бок, тяжело поднялась на ноги, поскальзываясь и запинаясь от бессилия. Идти вперёд! Только вперёд! Сейчас или никогда! По дороге идти проще, ноги не месили сугробы, снег не забивался в сапоги, и от этого казалось намного теплее. И даже немного уютнее. Она то снимала капюшон, то накидывала его обратно на голову. Хоть бы уже кто-нибудь проехал! Ева очень надеялась, что утырок тоже пеший, тогда они были бы почти наравне. Так хотелось в это верить. И Ева верила. А когда она наконец услышала далёкий гул мотора, такой долгожданный, то готова была расплакаться снова, ведь спасение — вот оно! Её увезут из этого ужасного места! Она остановилась, прислушиваясь. Звук гулял по лесу, и пока непонятно было, с какой стороны выедет машина, откуда её ждать. Но Ева уверяла себя, что её чёрную одежду на фоне снега заметят сразу же. Ну же! Машина приближалась, её слышно уже где-то ближе. Ева то и дело вертела головой: повернёт вправо — гул слышался оттуда, влево — гул там. Она ждала, плача и не отказывая себе в слезах. Ей уже не жалко потраченной на спасение крови, её подлатают, и всё будет хорошо. Только бы водитель не проехал мимо! Из-за дальнего поворота вырулила машина, Ева из последних сил запрыгала, едва не падая, но продолжала махать руками, привлекая к себе внимание. — Сюда! Я здесь! Метров за двадцать до неё, не глуша мотора, машина остановилась. Наверняка водитель сидел в шоке от увиденного. Ева сбросила с головы капюшон и побрела, шаркая по снегу, к автомобилю, бормоча «спасибо, спасибо!» и плача на ходу. Дверь открылась. Не торопясь, на улицу вышел молодой мужчина. Ева остановилась и схватилась за голову, не веря, что её всё-таки повезло. Она, не помня себя от счастья, доковыляла до машины и сбивчиво объяснила мужчине, что её похитили, но ей удалось сбежать. Ева умоляла увезти её отсюда поскорее! Молодой привлекательный мужчина, с интересом разглядывающий Еву, постучал пальцами по крыше своего авто, задумчивый, и наконец он кивнул, указывая на заднее сидение. Ева открыла дверь, залезла внутрь, закрыла за собой и обняла себя. Её спасли! Она на свободе! Наконец она могла позволить себе простонать от усталости и позволить слезам бежать без остановки. Мужчина сел на водительское место и посмотрел на Еву в лобовое зеркало. — Как же вам удалось выбраться из леса? Ева отвечала сбивчиво, запинаясь и иногда заикаясь — всё ещё от холода. Она говорила и улыбалась, в какой-то момент подалась вперёд и обняла спинку пассажирского сидения, и она продолжала рассказывать, пока её взгляд не упал на переднее сиденье. На документы, из-под которых торчал кусок ткани. Холщовой. Какой-то… мешковатой. Ева замолчала и замерла. Ей кажется? Это та самая маска? Или это игра воображения? Ева перевела взгляд на мужчину, а он продолжал смотреть на неё в зеркало. Это не может быть совпадением! Ева закричала и бросилась из машины. Вывалилась, упав на дорогу, и закричала, потом принялась звать на помощь, вставая на ноги и пытаясь поскорее убежать. Этого не может быть! Так не должно было случиться! Едва не падая, еле держась на ногах, задыхаясь от усталости, от страха и от холода, Ева заставляла себя идти как можно быстрее. Будто у неё был шанс! Лучше бы бежать! В лес! Но сил не осталось. Сердце грозило вот-вот выпрыгнуть из груди! И Ева то и дело оглядывалась, пока в какой-то момент не увидела, как мужчина полез в машину, а когда он высунулся, в руках у него было ружьё. Боже! Ева прибавила шагу, но и её похититель теперь тоже шёл. За ней. Неужели это правда? Неужели это не алкогольный бред?! Когда расстояние ощутимо сократилось, мужчина остановился и прицелился. Ева открыла рот, но вместо крика из её рта вылетел пар. Раздался глухой тихий выстрел. Почти неслышный. Ева свалилась от внезапной молниеносной боли, упала на живот, но перевернулась на спину и схватилась за ужаленную ногу. Что-то торчало из бедра. Она вырвала жало и присмотрелась: дротик. Мужчина не торопился приближаться, он стоял и смотрел, наблюдал, а вот Ева ждать не собиралась. Она, спотыкаясь, поднялась и пошла прочь, оборачиваясь, но не останавливаясь. Чем в неё выстрелили? Что это? Она выбросила дротик, понимая, что поймана, но всё равно не теряя надежды. Должен же кто-то приехать! Кто угодно! Любая другая машина! Но никого. И ничего. Зато голова будто потяжелела, а ноги совсем стали ватными, какими-то чужими. Ева даже не понимала, удаётся ли ей идти. Или она стояла на месте? Всё становилось мутным, нереальным, веки тоже тяжелели. Ева всё чаще спотыкалась и падала на колени, но пока находила в себе силы подниматься, пусть с каждым разом ей давалось это всё тяжелееи тяжелее. Тело сдавалось, и Ева тоже. В какой-то момент, в очередной раз упав на колени, она простояла так какое-то время, а потом легла. Закрыть глаза. Уснуть. Протянув правую руку вперёд, Ева ещё пыталась бороться со всё сильнее наваливавшимся сном, но тело сдалось окончательно. А чужие шаги всё ближе. И ближе. И веки всё тяжелее. Последнее, что запомнила Ева, прежде чем закрыть глаза, это ноги, остановившиеся перед её лицом.