Сакуре гость не понравился, да и Мэй явно не испытывала к нему доверия, прикрыв девочку телом. Светловолосый мужчина, полный Сирени и Янтаря, с жуткими глазами без зрачков даже и не пытался быть милым, просто протянув какую-то бумагу Хачика-сама.
- И зачем же Хирузен вообще засовывал сюда девчонку, если планировал вот так вырвать обратно? - Хозяйка кабинета, с неизменной трубкой в пурпурных губах, величественно восседала в своем кресле, как на троне. Сакура видела такие в книжках-сказках, которые мама читала ей совсем маленькой, на таких сначала сидели злые королевы, а после них добрые принцессы, убившие или свергнувшие предшественницу. В этом странном Пределе даже сказки были странными. - То есть я бесплатно кормила ее, одевала, воспитывала, угробила кучу времени и ресурсов, чтобы просто вот так отдать?
- Это приказ хокаге, Хачика-сан, компенсация будет установлена позже, - бесстрастно отозвался жуткоглазый, застыв в гостевом кресле.
- И почему для такой тривиальной задачи направили Яманака, да еще и целого главу клана? - Трубка сменила уголок рта, насмешливо выпустив облако сизого дыма. Сакура завороженно замерла, разглядывая в туманных линиях узоры и картины... Как же это было похоже на верхушки деревьев ее сада, когда златоглазый напитал их Цветом! Жалко только, что дым был всего лишь от сгорающего табака и не нес в себе ничего, кроме безжизненной серости.
- Слишком много вопросов, не находите? - Нахмурил брови, полыхнув Янтарем. Это было интересно - Цвет от сердца пробежал по нерве, но из тела не вышел, а словно пустил эхо по воздуху, как брошенный камень рисует круги на воде. Сакура залюбовалась янтарными пылинками, замелькавшими в кабинете, словно малюсенькие светлячки, пропустив мимо сознания и поперхнувшуюся дымом матушку-пчелу, и обхватившую себя и ее руками Мэй. - Надо же, так легко проигнорировала яки. Не каждый джоунин на такое способен.
- И верно, не место ей здесь, - откашлявшись, положила трубку на специальную подставку, сделав вид, что ничего и не случилось. - Забирай с глаз моих долой! А ты, девчонка, запомни, что пчелкой не была и никогда не будешь!
Сакуре стало немного обидно, что ее вот так вот выпнули, как ненужную вещь, за которую можно было выручить немного денег. Но сердиться и обижаться она не могла - и не хотела, и не умела, да и понимала где-то внутри, что все к тому и вело. Только Золото спряталось в сети нервы Зелени. Мэй обняла ее на прощание, прижав сильно-сильно, поделилась Золотом, чуть не опустошив свое сердце... и отпустила. Без единой слезинки, как и обещала некогда матушке.
- Идем. - Бросил в ее сторону, вставая с кресла так же, как и сидел - прямо и гордо. Сакура поклонилась, как ее учили, побежала следом, слишком уж быстро шагал высокий человек, совершенно не подстраиваясь под короткие детские ножки. Хмыкнул только, когда девочка сняла неудобные гета, чтобы все-таки успевать за ним.
Идти было недалеко, Сакура знала дорогу наизусть, пусть никогда и не выходила - кабинет матушки-пчелы был в самом внизу, там же были и ясельки новорожденных, которых не делили на своих и чужих - в соседних кроватках лежали и дети пчелок, рожденные от нужных людей, и сироты, по какой-то причине не попавшие в приют. Правда, обычно у последних были известны родители, как говорила Акира-сан, чтобы будущие пчелки не выросли бесперспективными уродами. Еще и косилась тогда так неприятно на маму, словно намекая именно на нее. Дальше вверх вел единственный коридор, некрутой и винтовой, по нему так весело было скатываться вниз на намыленных ковриках, отбывая наказание-уборку, скатываясь к порогу кабинета Хачика-самы и получая еще одно наказание... по уборке. Не смотря на всю свою внешнюю строгость и неприязнь, веселиться она им никогда не запрещала. Коридор заканчивался в гостиной общежития, каждый уголок которой Сакура выучила наизусть. И пусть развлечений было довольно мало, уборные были общими, спрятавшиеся в тупиках коридоров-лепестков, но здесь был ее дом, любимый и родной. Уходить отсюда по продолжавшему стремиться вверх винтовому проходу было грустно, особенно понимая, что возврата нет.
Здесь она была не часто, лишь бегая по поручениям старших - принести гребень, фрукты, распутать клубок шелковых нитей или же просто, что было самым редким и интересным, послушать истории. Тут жили медовые, с отдельными комнатами и ванными, прекрасными платьями и кимоно, сотнями драгоценных украшений, очень уставшие и грустные. Они улыбались, они пели и танцевали, часто посещали Поверхность по заданиям, иногда на пару месяцев, а иногда и на несколько лет, и очень редко возвращались - с опустевшими сердцами и серой нервой. Кто-то, кому позволяли сердца, выживали и даже накапливали Цвета, но тем же золотым приходилось очень сложно. Сакура не обманывала себя глупой надеждой, явно понимая, что с такой работой та же Мэй просто бы погибла, истощенная и голодная. Единственное, чем она могла им помочь, это внимательно слушать и запоминать, самые яркие эмоции-воспоминания, памятные моменты, укутывая их прохладным Серебром и сохраняя, как богатство. Кому-то это спасало жизнь - стоило лишь напомнить о них погасшим девушкам, как те расцветали, словно перерождались, находили силы жить дальше... А тем, кто не вернулся, служили доказательством их существования. Сакура помнила всех, кто ушел и не вернулся, бережно храня их в своем Золоте и Серебре.
К ее радости, конвоир не сбавил скорости, проигнорировав игривое хихиканье и завлекающие жесты, скорее по привычке, чем по желанию, от двух девушек, отдыхающих на мягких диванчиках гостиной. Хана и Юмэко, обе поют Янтарью, что хорошо - они выживут. Забавно, что местные не видят Цвета, но подсознательно следуют им - мед ведь тоже янтарный, тягучий и сладкий, как и пчелки, живущие здесь. Следующий этаж был пуст - в такое раннее утро никто не тренировался, предпочитая поспать лишний часок, чем повторять надоевшие, въевшиеся в кости и мышцы движения. Ее пускали только на дневные занятия, строго-настрого запретив появляться здесь вечером... и, словно в насмешку, именно здесь находился выход наружу.
Охраняемый, запечатанный специальными бумажками с неизвестными ей кандзи выход, казавшийся обычной дверью, даже без замка, с издевательски торчащей ручкой. Казалось, просто нажми на нее и увидишь остальной мир, но было бы все так просто, здесь мало было кто остался. Ее конвоир открыл спокойно, просто приложив пропуск к неприметной завитушке на наличнике, тут же рассыпавшийся пеплом. Не любят здесь посторонних.
- И долго ты будешь там стоять? - Недовольно проронил, сложив руки на груди, но и не подталкивал, словно понимал. А Сакура впервые за все свои жизни увидела солнце. Огромный, слепящий золотисто-янтарный шар, повисший в лазурном небе, теплыми лучами касался лица и открытых ладошек, просачивался сквозь зелень листьев, бросая на землю узорчатые тени. Верхний Предел и правда рай, о котором молились Братья?
- Прошу прощения, - вспомнив про гета в руке, девочка быстро их надела, побоявшись бежать босиком по незнакомой земле, да и мама постоянно ругала ее за слишком малое количество одежды. Обувь ведь считается, верно? Привыкнуть, что плоти не хватает слоя кожи, было сложно, все же раньше все лишнее на ней служило оковами, приковывающими к одному месту. - Я готова.
- Отлично, - и вновь пустился своим длинным и быстрым шагом. Довольно долго вокруг ничего не было, лишь лазурное небо, зеленые растения и песчаная земля, казавшиеся однообразными при беглом взгляде, но каждый листик неуловимо отличался от своего соседа, каждый порыв ветра был чуточку другим. Это завораживало, такое разнообразие мира на таком крошечном участке - из уроков она знала, что этот предел поистине огромен, Промежуток даже со всеми живыми Сестрами не мог с ним сравниться, да и нельзя было обойти его вокруг, как этот мир, просто идя в одном направлении.
Все дороги имеют свой конец, так и эта закончилась выбитой в скале аркой-проходом, замаскированной под кусок камня. Столько людей разом она никогда не видела, немного растерявшись поначалу - они не дрались за Цвет, не умирали с голоду, не оспаривали территорию... Они просто были, общались между собой, спешили по своим делам или спокойно сидели на скамейках небольших уличных домиков, из которых пахло едой. Такие же разные, как и листья на деревьях, и такие же похожие.
- Куда мы идем? - Решившись, спросила Сакура, проводив глазами пробежавшего мимо ребенка. Он был странным, не вписывающимся в ее уже сложившуюся картину этого Предела, имея всего два сердца. Янтарь и Лазурь тихо пели и шептали, оплетая друг друга, но нервы, столь привычно пронизывающей все тело, у него не было, лишь жалкие отростки-обрубки, питавшие мозг и внутренние органы. И этот странный ребенок прибежал к двум взрослым, так же без третьего сердца, что никак не мешало им жить и расти, пусть у мужчины Лазури и не было вовсе. Еще один интересный случай перепрыгнул прямо над ней, преодолевая узкую улицу по крышам, с тремя сердцами, но всего с двумя Цветами - Лазурью и Серебром. Стоило признать, что для более четкого понимания ей не хватало просто огромного пласта знаний.
Проигнорировал, лишь прибавив еще скорости - оказалось, все это время ее жалели, теперь же пришлось почти бежать, что на неудобной деревяшке было совершенно неудобно. И как Эхо, мудрая безумная Эхо, постоянно носилась по всему Промежутку на них? Тяжело быть материальной, приходится учитывать даже собственный вес и не забывать, что падать больно, а с большой высоты еще и опасно. Вокруг мелькали вывески и люди, менялись улицы и направление, встретилось даже несколько кошек, картинки которых понравились ей еще в книге, но в живую они были еще более восхитительны! Жаль, что нет времени погладить, Мэй говорила, что они это любят.
- К хокаге по его приказу, - нахмурившись, Яманака ответил на так и не заданный вопрос невзрачного и незаметного мужчины, стоящего возле двери огромной круглой башни, как утверждала надпись чуть выше, резиденции хокаге. Сверившись со списком в руках и кивнув, привратник пропустил их, самолично толкнув тяжелые створки.
- Молчи, если тебя не спрашивают. Если же спросили, отвечай четко и честно, ложь сразу поймут и накажут, поняла? - Десятки одинаковых дверей сменяли друг друга, калейдоскопом мелькая в глазах, запутывая и без того растерянный разум. Только она смогла уловить нужное, неуверенно кивнув, как тут же посыпались дальнейшие указания: - Вопросов не задавать, ничего не трогать, делать то, что приказывают. Запомни главное - твоя жизнь и дальнейшая судьба в руках хокаге, не разочаруй его.
Двустворчатая дверь в конце коридора, украшенная и защищенная сотнями резных знаков, пугающе легко открылась, хотя дерево было толщиной с ее ногу, тяжелое даже на вид. Сглотнув неожиданно вязкую слюну, Сакура тихонько вошла следом за жуткоглазым, легко узнав владельца Пурпура и Сирени из лаборатории, сейчас восседавшего за таким же толстым, как и дверь, столом. Вежливый поклон вышел на одних рефлексах, выверенный и идеальный, хотя больше всего сейчас хотелось убежать из-за сияющих на потолке и стенах сердец. Сколько здесь, двенадцать человек, не считая ее? Слишком много для обычного разговора.
- Ты знаешь, почему тебя сюда пригласили, Сакура-чан? - Страшный-Пурпурный пыхнул трубкой, как и матушка-пчела, но доверия не вызывал ни на миг, слишком глубоко спряталось ее Золото в Зелени.
- Нет... Хокаге-сама? - Такой пугающий Брат не мог не быть здесь главным... резко стало грустно - мир, может, и другой, вот только у власти стоят все те же.
- Верно, я глава деревни, в которой ты живешь, Сакура-чан, - добродушно улыбнулся, словно и не старался подавить одной фразой. Она слишком хорошо знала таких, чьи губы раздвигались в сладчайшей улыбке, чтобы после вырвать сердце, полное Цветом... Только сейчас она не была прикована и слаба и не собиралась склонять голову, готовясь к неизбежной муке. - Прости старика, слишком много дел навалилось в последнее время, ни поговорить времени не было, ни семьей тебя обеспечить. Хачика любит детей, я знал, что она тебя не обидит, но и родителей она заменить не сможет. Думаю, пришло время тебе обрести семью, как думаешь?
- Да, хокаге-сама, - очередной вежливый поклон, чтобы не видел блеснувшие Серебром глаза. То есть ей семью, о которой она читала в книжках, а Чо-чан продолжит быть пчелкой? Сакура видела, как рожденная рядом с ней собирала вещи, нарочито заметно и максимально громко, чтобы каждый в общежитии знал, что она становится личной ученицей Акиры и переезжает к медовым. Почему ей стало доступно то, на что Чо-чан не могла и надеяться? Ее умение управлять чакрой, столь поразившее Джирайю-доно или сам объем сердца Лазури, больше, чем у любой пчелки, раз в десять?
- Ну что ты, не стоит быть такой вежливой, ты же не на допросе, - выдохнул дым, успокаивающе покачав открытой ладонью. Конечно, она всего-лишь стоит одна в окружении скрывающихся людей, под пристальным взглядом верховного Брата, возвышающемся над ней просто в силу роста, никакого допроса. - Просто решил поболтать, пока есть возможность. Скажи мне, какой у меня цвет? Некоторые твои подружки чуть ли не дрались между собой, так узнать хотели, что же им больше подойдет... Я, хоть и старик, но тоже хочу прилично выглядеть!
- Пурпур, - в голове всплыли слова о наказании за ложь, в которой сейчас не было смысла, он явно и так все знает. Кто-то слишком болтливый рассказал, явно не почитав это чем-то тайным, или верховный каким-то образом мог видеть и слышать все, что происходило в царстве Хачика-самы. - И Сирень.
- Надо же! Иноичи, что думаешь, мне подойдет? Давай и ему подберем, Сакура-чан, побалуй старика.
- Янтарь и Сирень, - правдиво откликнулась девочка, не имея ни малейшего желания объяснять всю ту разницу, что лежала между двумя, казалось бы, одинаковыми Цветами. Пусть не тайна, но это было ее наследство от Духа, переданное вместе с душой и показывать больше, чем Брат уже знал, у нее не было никакого морального права. Хорошо, что она с самого начала смотрела в пол и не обращала внимания на скрытых, иначе бы все было еще хуже.
- А скажем... Выгляни в окно, видишь тех двух на крыше? - Она послушно подошла к огромному окну, не завешанному шторами, как у пчелок, хотя казалось бы, какие окна под землей? Встала на носочки, едва дотягивая нос до подоконника, выглядывая нужных людей. Хорошо, что они явно не скрывались от чужого взгляда, вся округа нет-нет, да смотрела мельком на громкого мужчину в обтягивающем комбинезоне и второго, казавшегося тенью рядом с ним.
- Зелень, Янтарь, Серебро и Лазурь, - четко отрапортовала, облегченно вставая на пятки, гета все больше и больше доказывали свою неудобность.
- Понятно, - старик внешне поскучнел, внутренне же полыхнув Пурпуром, - Иноичи-кун, проводи малышку к ее семье.
- Да, хокаге-сама, - Яманака медленно снял перчатку с руки, положив ее на лоб дернувшейся Сакуры, тут же закатившей глаза и провалившейся в обморок. Посадив ее на подоконник, прислонив к нагретому солнцем стеклу, он привычным, годами выверенным движением поднял ее голову за подбородок, вглядываясь куда-то в белки глаз. Обычный человек бы ничего кроме этого не увидел, Хьюга бы восхитились мерным и четким потоком чакры менталиста, охватывающим мозг "допрашиваемой", сама же девочка, будь она в сознании, ахнула бы от восторга от рисуемых Сиренью узоров.
- И что думаешь на счет этих ее цветов? - Игнорируя анбу, прячущихся в тени потолочных балок, как тараканы, без единой возможности рассказать хоть что-то, происходящее в этом кабинете, старик легко встал из-за стола и подошел к верному Яманака.
- Как я и думал раньше, ее необычность слишком переоценили. Обычная девчонка с воображаемым другом необычной формы, Сарутоби-сама. Контроль действительно неплох, но лишь за счет малого количества чакры, буквально классика для вырождающихся кланов. - Иноичи пожал плечами, опустив руку, больше не поддерживая безвольно упавшую розоволосую голову. - Так же у нее ни одной закладки, ни клановой, ни от Орочимару, абсолютно чистый и незащищенный мозг, правда, слишком сильно застрявший в этой ее фантазии.
- Вот как? Это печально, я все же надеялся на какой-то новый геном. - Хирузен заложил руки за спину, добродушно прищурившись на солнце.
- Увы, я сам был в этом заинтересован, так бы у деревни появился новый сенсор, не выдающий себя глазами. Но факты говорят сами за себя, она просто с умным видом перечисляет особо бросающиеся цвета на человеке, подгоняя их под свои "семь настоящих цветов". Назвать Гая зеленым и фантазии много не надо, как и шляпу хокаге пурпурной. А если нужного нет в одежде или внешности, то в ход идет окружение, как янтарное солнце на лазурном небе.
- Или дым, больше всего похожий на сиреневый в ее "ассортименте", - подхватил мысль хокаге, еще больше поскучнев, - установи ей стандартные закладки и маску, пусть будет обычной пятилетней девочкой без воспоминаний о пчелках и этих ее цветах. Ни к чему ей выделяться.
- Понял, Сарутоби-сама.
***
- Знакомься, это твои родители, Кизаши и Мебуки, отныне твоя фамилия Харуно. Слушайся их и хорошо учись, тогда поступишь в Академию и станешь прекрасной куноичи. Твоя комната на втором этаже, беги и ложись спать. - Данзо проводил взглядом покачивающуюся, как сомнамбула, девочку, нетвердым шагом ступившую на лестницу. Иноичи работал на совесть, новоиспеченная Харуно никак не запомнит их встречу, как и Хирузен перестанет интересоваться "новорожденным ирьенином" Орочимару.
- Шимура-сама, мы вам стольким обязаны... Может быть, чаю? Привезли из страны Снега, у него очень интересный вкус, словно взрывается на языке. - Кизаши приглашающе указал на кухню, в которой расторопная Мебуки уже поставила чайник на плиту.
- Не откажусь, Харуно-сан, - тяжело опираясь на костыль, глава Корня медленно прошел к столу, облегченно опустившись на выдвинутый хозяйской рукой стул. - Думаю, нам стоит поговорить на счет девочки, чтобы между нами не возникло недопониманий. Просто чтобы вы знали, ее присутствие здесь никак не связано с ускоренным восстановлением торгового квартала, это просто небольшая просьба сентиментального старика.
- Я... Я понимаю, Шимура-сама, - Кизаши крепко сжал кружку, совершенно не обращая внимания на налитый в нее кипяток. Сколько он просил хокаге, сколько прошений подавал о восстановлении, как глава торговой гильдии, но постоянно нарывался лишь на "позже" и "на рассмотрении". Как будто верхушка деревни не понимала, как важно сейчас восстановить торговые пути и не показывать, насколько ослабла Коноха после буйства кьюби! Но стоило лишь намекнуть об этом теневому правителю, как все резко поменялось, за это он не только девчонку приютит, но и обеспечит ее всем необходимым, да и скидку на поставки в Корень даст!
- Ей тяжело пришлось, вырвал буквально из лап зверя, - Данзо залюбовался танцем чаинок в стакане, действительно отличающихся от привычных даже внешне, от них словно тянулись вверх пузырьки. Упоминать, что под зверем он имел ввиду старую обезьяну в шляпе хокаге, а вовсе не лиса, приходившего всем сразу на ум, он не стал.
- Многие от него пострадали, приюты переполнены, - подобострастно закивал головой Кизаши, наконец-то почувствовавший жар и теперь старающийся незаметно спрятать обожженную руку под столом. Данзо мысленно улыбнулся, представляя, как бы пела эта золотоносная птичка, узнав, что его район восстановила именно официальная администрация Конохи. Меньше знаешь - лучше служишь. - Даю слово, что позабочусь о ней, как о родной дочери... Конечно же, просто из-за сентиментальности.
- Думаю, мне пора. Приятно было увидеться с вами, Кизаши, Мебуки. - Кряхтя и стараясь не наступать на искалеченную ногу, Данзо встал с помощью хозяина дома. К чаю он так и не притронулся.
***
Комната было розовой и мертвой, без единого Цвета, с огромным шкафом, зияющим пустыми полками за зеркальными створками, большой мягкой кроватью и ковром с высоким, пушистым ворсом. Сакура с поистине детским интересом включала и выключала свет, любуясь на диковинные стеклянные цветы в люстре и светящимися нежным розовым в полной темноте звезды на потолке. С некой опаской подошла к огромному окну почти в половину комнаты, с уютным широким подоконником и кучей маленьких подушечек на нем, так и манящих посидеть на них с кружкой теплого молока и книгой. Низенький столик в углу с кучей полочек на стене, предполагавший сидеть за ним на большой подушке, и, словно противовес ему, огромное трюмо со стулом с высокой спинкой, словно зеркального шкафа и зеркала на прикроватной тумбочке было мало.
Странно, что все казалось здесь новым и необжитым, она же жила здесь всю свою жизнь, сама выпросила вон тот бамбуковый ловец ветра, приятной мелодией перестукивающийся при открытом окне, и тот светильник на столе в виде цветущей сакуры. Так почему все так непривычно? Решив подумать над этим позже, девочка вприпрыжку направилась вниз, где с кухни доносился чудесный аромат готовящегося завтрака. Она даже решила напроситься помочь маме, чтобы научиться готовить так же вкусно, ведь когда она выйдет замуж будет стыдно ничего не уметь!
- Мама, почему ты меня не разбудила? Я так хотела тебе помочь! - Сакура обняла замершую у плиты женщину, не обратив внимания на странную реакцию, быстро залезла на свой стул в ожидании еды. Помогать было поздно, но после она обязательно напроситься помочь с посудой!
- В следующий раз обязательно, малышка, вчера у тебя был трудный день, - нервно рассмеялась женщина, во все глаза разглядывая новоиспеченную дочь. Своих детей у нее не было, ками не дал, не смотря на все старания и молитвы, так что заиметь такую взрослую дочь, чтобы не сидеть с ней бессонными ночами и отвлекаться от работы, было довольно неплохо. Другое дело, как объяснить знакомым и друзьям ее неожиданное появление да и совсем непохожую внешность, даже ее зеленые глаза, за которые можно было зацепиться, были совершенно другого оттенка и формы.
- Да, наверное, - неуверенно протянула Сакура, совершенно не помня, чем же таким она занималась вчера, - а куда папа пошел?
- В парикмахерскую, милая, слишком он сильно оброс, - взлохматив такие выделяющиеся розовые волосы, Мебуки наложила дочери еду, вернувшись к плите. Так, стоя к доверчивым светло-зеленым глазам спиной, было намного легче думать и говорить. Красить свои короткие, но любимые волосы в тон она наотрез оказалась, не хотела отрекаться от родителей, таких же светловолосых, как и поколения их предков. Мужу в этом вопросе было легче, он был сиротой и родных не знал, но как он сможет перекрасить толстый и густой темный волос хоть в нечто похожее, было ответить затруднительно.
- Хорошо, я подожду, - едва нахмурившись, Сакура вновь солнечно улыбнулась, - может, мне тоже подстричься? Хотя бы до лопаток, мешают сильно. Или нет? Так сложно решить...
Сакура снаружи весело болтала, полностью очаровав свою новую маму детской чистотой и непосредственностью, Эле же внутри едва не плакала, пытаясь вырваться на свободу. У этой маски, что так легко заменила ее настоящую, даже Цвета были, блеклые и едва видимые, ненастоящие, но даже так, без сердец в виде источника, они сковывали, как и прежние оковы. И кто надоумил пустить в ее нерву именно Пурпур с Сиренью, столь губительные для нее? Откуда этот Иноичи вообще взял Пурпур? Столько вопросов и ни малейшей надежды на ответы. Путь был один - истощить ее, ведь восполнить их она никак не сможет. Как можно добраться до наивной и доверчивой фальшивки, что неумолимо погрязнет в своих грезах и мечтах? Только через Сирень, Пурпур, с его агрессией и уверенностью в собственной правоте ей пока не по плечу.
Кизаши, названный ее отцом, прибыл лишь через три часа, за которые мать и дочь уже успели пройти по магазинам, благо жили в центре торгового района, над собственным магазинчиком редкого чая, закупив целый ворох одежды. То ли из вредности, то ли в наказание за то, что его, целого главу неслабого клана, заставили возиться с ней, но Иноичи записал любовь маски к розовому едва ли не в основные характеристики личности. Стоило ли удивляться, что почти весь гардероб состоял из платьев розовых и красных оттенков?
- Дорогой... думаю, тебе забыли подстричь все кончики, - неуверенно заметила Мебуки, стоило ей и Сакуре пересечь порог дома с кучей пакетов, встретив такого же неуверенного мужа. Эле даже хихикнула - его брови были настолько темные, что даже удивительно, что он смог окрасить волосы в столь неожиданный... розово-сиреневый цвет? Пчелки часто ругались, что не могут вывести столь распространенный черный и коричневый в популярные нынче светло-золотистые оттенки, получая грязь или сожженные и отваливающиеся локоны, как в его случае - местами густая шевелюра просто исчезла, делая его похожим на плешивый одуванчик, который макнули в лужу.
- Не волнуйся, я так и хотел, - мужчина покраснел, пряча лицо за газетой, под дружный смех женской половины.
Эле ждала, лишь с помощью Серебра сохраняя хладнокровность, наблюдая за вполне сложившейся семьей. Да, эта Сакура была совсем на нее не похожа, и теперь она даже понимала, почему столь многие, даже Мэй, считали ее странной. Сакура была ребенком, а не ожившей мечтой-желанием с душой уставшего от жизни творца, она легко поддерживала диалог, смеялась и рассуждала, не разглядывая все через призму Цветов. Она была очень... вписывающейся в этот Предел, словно действительно родилась в этом теле - да будь у этой Сакуры душа или хотя-бы сердце, Эле бы и не пыталась вернуть контроль, просто познавая мир ее глазами! Но понимать, что фальшивка намного более желанна для местных, было неприятно. Это ее тело, это ее жизнь, златоглазый отдал все, чтобы дать ей возможность! Она просто не хотела снова быть беспомощной жертвой...
Шанс был, хоть и маленький. Сон это владения Сирени, где Пурпуру не место, а Серебро сродни цвету тайны и вдохновения, да и нерва, что заполнил этот страшный и игривый цвет, была ее, Эле. Значит, она сможет им управлять, пусть это и будет очень больно, придется тратить уйму Серебра и Зелени для защиты от безумия. Но это ведь стоит того? Она не хотела сильно привязываться к этим людям, твердо помня, что ее мама - Мэй из детской пчелок, а папа... Орочимару сам себя так назвал. Родители могут быть только одни, так рассказывали книги. Пока что она не видела смысла им не верить.
- Доброй ночи, папа, мама! - Сакура, счастливо улыбаясь, помахала ладошкой закрывающим дверь родителям. В мягкой новой пижаме, укрытая теплым одеялом и под мягким светом потолочных звезд она и не заметила, как погрузилась в сон. Эле бросилась в атаку, ставя свою душу на кон.
