Невысокий подросток в стандартной форме Анбу-нэ завороженно смотрел за детьми, свободно смеющимися и играющими вместе. По сути, он был и не намного старше их, но боевой опыт и тщательно убиваемые эмоции заставляли чувствовать себя едва ли не стариком, уставшим от жизни. Его цель - очередной эксперимент Орочимару, сейчас поедал данго в окружении клановых детишек, спокойно сидящих рядом на траве, среди которых даже мелькала блондинистая шевелюра джинчурики.
- Йота, Наруто, вы случайно не родственники Акимичи? Вас же всех не прокормишь! - Всплеснула руками Яманака, хихикая над тремя мордашками, запачканными в креме. - Неужели и правда так вкусно?
- Знаешь, Ино, они действительно потрясающие, у тебя талант! - Харуно с горящими глазами взяла еще одно пирожное, с видимым удовольствием откусив. - У меня вот никак не получается готовить, даже лапшу заварить нормально не могу. Не судьба мне, видимо, замуж выйти.
- Сакура-чан, я тебя и такую люблю! - Джинчурики счастливо улыбнулся и полез обниматься к неожиданно погрустневшей девочке. - Ээ? Я тебя обидел? Прости-прости!
- Не беспокойся, это не из-за тебя, просто в глаз что-то попало, - через слезы ответила розоволосая, отвечая на объятья.
- Лобастая плачет, грустно, когда она плачет, - объект заплакал навзрыд, громко крича и икая. Анбу поморщился, ожидая неизбежного... И вот, первая капля дождя упала прямо на его макушку. Он поморщился, но не сдвинулся с места, чтобы не привлекать внимания пусть и детишек, но будущих глав своих кланов - мало ли чему их успели научить?
- Йота, хватит плакать, ну! Я тебя свистеть научу, если перестанешь! - Наруто, кажется, даже не заметивший хлынувший ливень, постарался успокоить мальчишку, как мог. - Ты же хотел, вот смотри!
Объект сложил губы трубочкой, повторяя за джинчурики, за что Анбу-нэ был ему даже благодарен, хоть и успел вымокнуть до нитки. Главное, чтобы сейчас не смеялся от радости, снега тут только не хватало... Способности управления погодой последнего из клана были поистине впечатляющие, но приказ - захватить или уничтожить, исполнять не хотелось. Особенно первое - что сделает Шимура с такой силой и представить было сложно, да еще и от полного подчинения техникой нечестивого воскрешения. И откуда только Орочимару достал этого мальчишку, да еще и свиток самого Тобирамы? И правду про него говорят, тот еще пронырливый змей.
- Я вся промокла! Если я заболею, вы все будете виноваты! - Ино вскинула носик, стуча зубами от холода. - Вы как хотите, а я домой сушиться и греться.
- И правда, вечереет уже, - Шикамару посмотрел на темнеющее небо, едва видимое сквозь кроны деревьев. - Пора бы, волноваться будут... Не хочу от матери получить.
- До завтра, Йота! - Чоуджи, доев всю не пострадавшую еду, побежал следом за друзьями, на ходу выжимая волосы. - Пока, Сакура, Наруто!
- Сакура-чан, ты не пойдешь? - Блондин присел на корточки возле все так же сидящей на мокрой траве девочки, не делающей даже попытки встать и уйти. Обеспокоенный погодник, напевая странное "тун-тун-тун", прыгал вокруг них, словно пытался отогреть своей неуемной энергией, но на такое он был не способен. Все, что видели ребята от него, только дождь при плаче и снег при радости, хотя казалось бы, именно радость и должна была вызвать тепло.
- Иди, мне надо побыть здесь еще немножко, - улыбнулась, так нежно и беззаботно, что от Наруто буквально повалил пар - вот кто тут мог бы выступить обогревателем.
- Если ты не идешь, то и я не иду, - набычившись, он плюхнулся рядом на пятую точку и сложил руки на груди.
- Наруто, пожалуйста... - Сакура обняла опять вспыхнувшего джинчурики, словно прощаясь. - Мы скоро увидимся, но сейчас я правда хочу побыть тут одна.
- Я... ладно. Но только попробуй заболеть! - Мальчик вскочил, и, не оглядываясь, побежал к выходу из леса.
Сакура вздохнула, обняв коленки руками. Сегодня было двадцать седьмое марта, ее официальный день рождения, записанный в семейном реестре Харуно, будет завтра. Правда это или нет, проверять смысла не было, да и внутренняя утверждала, что родилась недоношенной. Так что почему бы и не эта дата? День, ничем не лучше и не хуже других. Хорошо, что она не сказала друзьям про него, иначе бы не набралась сил для того, что задумала. Йота пристроился рядом, закутав ее в свой так и не промокший плащ, доверчиво положив косматую каштановую голову на плечо.
Думать хотелось много и долго, максимально оттягивая назначенное ею же. Эле ее не трогала все это время, не подгоняла и не угрожала, просто ждала, не давя своим присутствием. В какой-то момент Сакура даже забыла, что обещала не злиться - друзья успешно вытянули ее из собственной раковины подавляемых эмоций глупыми шутками и нелепым поведением, особенно в этом выделялся Наруто, в итоге получивший пару подзатыльников. Зато она начала смеяться, искренне и громко, как и мечтала, после во сне прося за это прощения.
Тогда внутренняя первый и единственный раз назвала ее дурочкой, обнимая и гладя по коротким волосам. "Если ты будешь подавлять свой Цвет, то как же останешься в их памяти настоящей собой? - Удивительно, но Эле ее отчитывала, словно и не страдала от этого. - Я никогда не смогу так ярко, понимаешь? Пурпур хороший Цвет, не надо отвергать его. Для кого-то он воплощение ярости и гнева, у тебя же это возможность и сила создать что-то новое. Сирень его смягчила своими мечтами. Поэтому я уверенна, что твоя задумка осуществится, ты способна на созидание, понимаешь? Обо мне не волнуйся, я испытывала намного большую боль и терпеть эту могу хоть вечно. Будь настоящей."
И Сакура была. Она хохотала, злилась, обижалась на большелобую, следила за Саске-куном вместе с Ино и выгадывала момент, чтобы признаться ему в любви. Училась у ненастоящей мамы готовить, испытывая свои творения на друзьях, чтобы подарить самое лучшее надменному Учихе, что и не посмотрит на такую, как она. Раз она не должна подавлять один Цвет, то не будет и другой - Сирень воплощала все ее мечты, а Пурпур дарил уверенность, что они возможны и другого просто не может быть. Что Саске рано или поздно ответит ей взаимностью, хоть они даже ни разу не разговаривали, что друзья всегда будут рядом, хоть они и общаются всего две недели, что родители ее любят, как родную, хоть она сама возвращается домой максимально поздно, чтобы видеть их как можно меньше... Эле говорила, что Сирень способна свести с ума своим шепотом и ей повезло, что второй цвет не Серебро, что Пурпур достаточно силен и прямолинеен, чтобы не поддаться на его озорство. Сакура была. И что самое страшное - она хотела быть дальше.
Когда она согласилась уйти впервые, казалось бы, под влиянием эмоций, что не дадут соврать... Она впервые в жизни сказала ложь. Затаилась, притворилась дружелюбной, пообещала не делать больно... Сирень обещала ей счастливую и долгую, настоящую жизнь, а Пурпур давал ей уверенность в своей правоте и возможностях. Сакура хотела потянуть время, запутать такую добрую и доверчивую внутреннюю, накопить силы... и уничтожить ту, что называла ее ненастоящей. Тем более, что оба ее Цвета, по наивному признанию, несли боль, пусть Сирень и немного меньшую просто потому, что не атаковала напрямую, но она бы смогла стереть, разорвать на мелкие кусочки и развеять противницу по всему подсознанию! Только Эле так и не стала врагом - каждую ночь она рассказывала истории из своей прошлой жизни, про Сестер и Братьев, про Цвета, что были самой жизнью и при этом яро ненавидели друг друга. Она стала самым первым и лучшим другом, матерью и наставником - ее просто невозможно было хотеть уничтожить. Сакура дарила ей свои знания, записанные в личность Яманака, самые банальные для ребенка, выросшего в деревне шиноби, с принятой иерархией и негласными правилами, Эле же отвечала намного более ценными, нажитыми за две жизни.
Сердца и чужие Цвета, как внутренняя, Сакура видеть не могла, души ведь нет и видеть нечем, но старательно вникала во все нюансы. Учиться она любила, поступила бы в Академию, определенно стала бы отличницей и не вылазила бы из библиотеки! А узнать, почему Нара такой, какой есть, было интересно - Серебра в нем было много, самое большое сердце, логичное и мудрое, хладнокровное. Зелень же показала себя в самом настоящем своем обличии, по словам Эле - тягучая, наблюдательная, вялая и равнодушная. В Промежутке, про который было больше всего рассказов, Зелень своей ленью даже останавливала время. Или же Чоуджи, своей заботой в первую встречу так поразивший ее, что "драгоценный", вырвавшееся почти против ее воли, смущает до сих пор. А он и был драгоценным, его Золото способно полюбить весь мир, Зелень же давала возможность этот мир защитить. Про Ино и говорить было нечего, ее Цвета повторяли отцовские, разве что Сирени было поменьше, но это пока - блондинка рассказывала, что техникам клана ее еще не учат из-за сложности и возраста, но даже сейчас было понятно, что она превзойдет Иноичи. Эле сравнивала ее с Авой, прекрасной и соблазнительной из-за Янтаря и сковывающей разум Сиренью... Даже Сакура признала, насколько это опасное сочетание.
Наруто же был отдельной историей, про него они болтали целый сон напролет, хоть и раздражающей, но поистине удивительной. У каждого живущего было два сердца с двумя Цветами соответственно, первое и главное обволакивало физическое сердце, второе было немного правее в груди - это подтверждалось каждый раз, стоило внутренней выглянуть во время прогулки. У гражданских отсутствовали чакроканалы, которые Эле называла нервой, точнее, были их зачатки внутри тела, так и не доросшие до поверхности тела, но оплетавшие внутренние органы и мозг, бегущие вдоль кровеносных сосудов, тонкие и серые, едва заметные. У шиноби же картина резко менялась хотя бы наличием третьего, всегда лазурного сердца в области солнечного сплетения, с ярко сияющей нервой, упругой и довольно толстой, у некоторых даже превышающей ширину двух пальцев вдоль артерий. Лазурь постоянно циркулировала по этим каналам, сердце упорно накапливало еще больше, разрастаясь и укрепляясь, излишки же растворялись в окружающем мире, просачиваясь сквозь кожу через сотни крошечных и не очень отверстий. Как смеялась Эле, будь все это материальным, шиноби бы были раза в два больше и светились, как звезды в ночном небе, причем разными цветами - если в сердце Цвет был неизменен, то в нерве, особенно часто в руках, он менялся. У целителей он плавно к ладоням перетекал в Зелень, у других в иные Цвета и оттенки, но девочки еще не узнали, что влияет на это - слишком мало было таких, обычно одетых в форму джоунинов. Но главное оставалось главным - у гражданских два сердца, у шиноби три. Практически основа мира.
Наруто же здесь выделялся, как солнце среди лун - теперь Сакура понимала, почему внутренняя постоянно называла его солнышком. Его три сердца были поистине огромными, едва не выходя за границы тела - Золото, Янтарь и просто океан Лазури, но даже не это так удивляло, а наличие еще двух сердец в животе. Пурпур и опять Золото. Сияющим раскаленным шаром он освещал всех вокруг, на фоне такого буйства желто-красного казавшихся серыми и невзрачными, едва ли не полумертвыми, Эле даже предположила, что он мог быть Душой этого Промежутка-Предела. Сакура даже могла согласиться с этим, и его гиперактивность уже не так сильно раздражала - будь в ней столько же энергии, вела бы себя точно так же.
- Сакура? - Йота, пригревшийся и едва не уснувший, потер жуткие глаза с черной склерой, один вид которых навевал что-то потустороннее. - Что-то случилось?
- Да... Совсем скоро полночь. Нам пора. - Вопреки своим словам, девочка лишь сильнее сжала колени. Этот план она придумала сама, обдумывая детали с тех самых пор, как узнала, что этот мальчик на самом деле мертв. Сомневаться, что рано или поздно за ним придут, чтобы подчинить или уничтожить, не приходилось - если даже Эле не оставили в покое, то такое чудо долго не будет на свободе. Как говорит внутренняя - Лазурь неумолима.
- Ты правда отведешь меня к семье? - Йота доверчиво прижался, посмотрев на небо, сияющее звездами. Тихонько пошел снег, пушистыми хлопьями покрывая зеленую траву и ветви деревьев, словно стирая все следы пребывания на этой полянке.
- Д-да... - Сакура вздрогнула, все-таки замерзнув, аккуратно вытянула затекшие конечности и обняла мальчонку. - Ты готов?
- Конечно! Я правда благодарен вам всем, спасибо, что стали моими друзьями! В клане я был единственным ребенком и играть было совершено не с кем! - Снег повалил сильнее, заваливая прижавшегося к стволу дерева Анбу-нэ. - Жаль только, что я не могу попрощаться со всеми, но я не хочу, чтобы они грустили, тогда я бы тоже плакал. Блондинка бы мне подзатыльник дала за промокшую одежду. Прощай, лобастая... То есть Сакура. Я буду помнить тебя и расскажу о тебе семье, ты замечательная, поиграем потом как-нибудь в Чистом Мире!
- Хорошо! - Сакура не выдержала и расплакалась, прижимая к себе ребенка, которому не суждено было вырасти. Как и ей.
Эле потянулась, чувствуя немного деревянное тело практически своим, оглядывая поляну своим взглядом, а не через призму восприятия внешней. Полумертвый в ее объятиях, радостно улыбающийся и ждущий, фальшивая она, скукожившаяся и плачущая и наблюдатель на дереве, спрятавший нерву и лазурное сердце, но не знавший о наличии двух других. Сколько он здесь? Серебро с Лазурью подсказывали, что довольно давно и все еще бездействует.
Вздохнула, наполняя грудь воздухом, решаясь использовать дар златоглазого с его сердцем-донором, что билось в груди вместе с физическим. Сестры Цвет давать не умели, кроме жертвенной Сестры из теплицы, рисовать же им, раскрашивая полотна, и вовсе было для них немыслимым... Но не для нее сейчас, унаследовавшей возможность и понимание того, как рисовать Знаки, что Дух так тщательно коллекционировал и учил вместе с собираемыми сердцами - всего двадцать одно, дарующих знания о том, как пользоваться возможностью отдавать Цвет. Сказал бы ей кто раньше, что она будет так спокойно к этому относиться, и не поверила бы.
Первым делом нужно отсечь полумертвого от окружающего Цвета, вливающегося в его нерву непрерывным потоком и не дающим уйти, Скорлупа для этого подходит идеально. Ровный круг, нарисованный в воображении, заполняется Зеленью, как самым спокойным и непроницаемым, аккуратно ложась на вздрогнувшего от прекратившейся подпитки мальчика. Она вложила практически весь свой запас, не зная, сколько времени займет остальное, а ведь если прерваться, то Цвета сразу же заполнят, "оживят" мертвое тело.
Дальше следовал Гарпун, похожий на песочные часы. Его она бережно заполнила Золотом, помня по себе, как это больно, когда выкачивают Цвет, желая хоть немного облегчить процесс. В Промежутке этот знак годился лишь на то, чтобы добывать спрятавшийся в мертвых камнях Цвет, ведь действовал довольно долго по меркам Промежутка, несколько циклов... В этом же мире сто ударов сердца были практически ничем, особенно сейчас, когда оно так бешено билось в груди. Йота, вопреки ее опасениям, не плакал и не бился от боли, он тихонько засыпал, улыбаясь невинной детской улыбкой, предвкушая встречу. Возможно из-за того, что Цвет был заемным или же не выкачивался напрямую из сердца, но Эле была этому очень рада.
"Скажи, могло ли все сложиться по-другому?" - Слышать тихий голос внешней изнутри было непривычно, такой тихий и грустный.
"Да. Если бы в этом теле родилась не я, а другая душа, с похожими на твои цвета. Вы бы могли расти, как сестры, вместе, или же кто-то из вас бы подавил другую, заключая в подсознании - оттуда нельзя выбраться если не знаешь, что это возможно, как в нашем случае. Возможно, со временем вы бы даже слились в одну личность с единой душой, становясь настоящими половинками одного целого. Вариантов действительно множество."
Теперь, финальный аккорд - знак Донор, вливающий нужные Цвета в готовую вот-вот уйти душу. Вышел он особенно тяжело, все так же нарисованный Золотом, но напитанный совсем не ее Цветом.
"Эле... - Сакура почувствовала, как ее Пурпур и Сирень потянуло в сторону практически заснувшего Йоты, следуя ее же плану, зацепиться за уходящую душу и уйти вместе с ней на перерождение. - Я не хочу умирать, Эле!"
Золотое сердце дрогнуло, пропустив удар. Хранить в себе губительные Цвета было мучительным, но медленным самоубийством, свободное же пятое сердце было одним и не могло вместить в себя два разных Цвета, отсекая их от нервы и других сердец. А сохранить лишь один значило уничтожить личность, что было еще более жестоким по отношении к внешней.
"Я хочу увидеть, как растут мои друзья, как Наруто становится хокаге, хочу нянчить сестренку или братика, хочу научиться готовить и подарить бенто Саске. Я не хочу терять все это!" - Вопреки своим словам, внешняя и не думала прервать ту хрупкую связь, установившуюся между ней и мальчиком, понимая их невозможность существовать вместе просто так. Доверилась, но не сдалась.
Йота окончательно обмяк в руках, одновременно с закончившимся снегопадом, все еще со счастливой улыбкой на давно мертвом лице, совсем не похожим на его прежнее. Сакура закрыла глаза незнакомого ребенка, чье тело использовали для столь отвратительной техники, пожелав им обоим счастливого посмертия.
- Может, наконец, покажитесь, шиноби-сан? - Аккуратно положив маленькое тельце на белоснежный покров, Сакура посмотрела точно на наблюдателя. Все это время он стоял на одном месте, так и не шелохнувшись, даже когда Йота окончательно умер.
- Здравствуй. Как ты меня заметила? - Мальчик, едва ли намного старше ее, спрыгнул на более низкую ветку, не решаясь оставить и следа на чистейшем снеге, ставшим могилой и прощанием.
- Секрет. Раскрою я тебе его или нет, зависит от того, сколь много узнает твой хозяин. - Отголоски плескавшейся Сирени еще гуляли по нерве, так что удержаться от такой небольшой игры с собеседником она не смогла. Не убил раньше, не убьет и сейчас, да и куда ему с Золотом и Серебром до убийства?
- Он и так знает про тебя все, Сакура-чан, даже то, что ты не знаешь о себе сама, - гость наклонил голову вбок, становясь похожим на странную птицу на жердочке.
- Значит, он не знает ничего, - собранный Гарпуном Цвет пьянил, слишком много его оказалось даже с учетом того, что все неродные Цвета она выпустила в мир, даруя ощущение могущества. Или же это эхо, оставшееся от Пурпура? - Мальчик умер, ты же следил за ним?
- И как он умер? Не думай, что из-за любопытства, мне еще отчет писать. - Анбу-нэ поддался вперед, считывая все малейшие микродвижения и эмоции девчонки, уверенный в своем умении читать правду между строк.
- Легко, просто отпустил жизнь, - объяснять, что Цвет и есть жизнь, она не собиралась, но и не соврала. - Поверь, умереть действительно намного легче, чем продолжить жить. Скажи, ты убивал?
- Конечно, - на миг растерявшись, подросток сразу взял свои эмоции в крепкие тиски. Вытравить их из себя, как сделали старшие, он полностью не мог, все еще не закончив обучение. - Все шиноби убивают, глупая, тебе так же это предстоит.
- Конечно, - эхом отозвалась девочка, впервые за весь разговор показывая на лице эмоцию. Жалость. - Тебе стоит остановиться, не с твоей душой проливать кровь, это так же неестественно, как добавлять в сладости соль. Совсем скоро ты заболеешь и умрешь.
- С чего ты так решила? - Нахмурился, едва подавив в себе желание схватить ее за плечи и вытрясти ответ.
- Твой хозяин ведь такой перемотанный старик, да? - Сакура проигнорировала его, задумчиво приложив пальчик ко рту. - Он должен знать, что я чувствую чакру на запредельном уровне, он же сам это и скрыл от другого старика. Так вот, по секрету только тебе - я чувствую ее даже лучше, чем он думает. Ты создан учить и любить, но никак не убивать. У тебя есть тот, кому ты стал другом и наставником?
- Сай... - Невольно прошептал, вспомнив забавного веселого мальчишку, любящего рисовать, которому явно было не место в Корне.
- Только поэтому ты все еще жив. - Легко развернувшись на носочках, она пошла в сторону жилого района, лишь на секунду остановившись: - Как тебя зовут, шиноби-сан?
- Шин. - Странная даже для эксперимента Орочимару девочка легко получала от него ответы, на которые никак не реагировала печать молчания на языке, ведь интересовал ее совсем не Корень и не секретная информация, связанная с трупом в снегу и ней самой.
- Поздравляю, Шин, ты встретил со мной мой пятый год рождения. - Судя по голосу, она улыбнулась, все так же стоя к нему спиной. - Полночь наступила так быстро.
***
- Ребята, доброе утро? - Мебуки, едва успевшая приготовить завтрак к пробуждению домашних, заспанная и в домашнем платье, явно не ожидала увидеть на пороге своего дома целую толпу детей. Растерявшись, среди детских лиц она увидела одно знакомое, дочку Иноичи, чье фото он часто показывал, когда заходил в гости и спорил с Кизаши, чей ребенок лучше. - О, вы же друзья Сакуры, верно?
- Доброе утро! - Ее хором поприветствовали, словно долго репетировали этот момент. Затем Ино, как самая бойкая, продолжила: - Мы здесь, чтобы сюрприз устроить. Эта соня ведь все еще спит, да? Как раз успеем все украсить!
Не слушая никаких слов, девочка прорвалась на кухню, полыхая энтузиазмом, затягивая следом явно смущенных мальчишек. Мебуки побледнела, узнавая в них наследников богатых и многочисленных кланов, о которых дочь как-то не потрудилась ей рассказать. И... демон? Среди ее друзей тот, кто по слухам является воплощением девятихвостого лиса?
- Мы тортик сами сделали, Ино руководила, а мы месили! - Демон гордо поставил на стол, в свободное место между тремя тарелками огромную коробку, аккуратно сняв с нее крышку и открывая вид на жутковатый розовый торт, украшенный зелеными кремовыми розочками. - Украшали тоже все вместе, Сакуре должно понравится.
- Да-да, хватит хвастаться, лучше подсади меня, я не достаю! - Принцесса Яманака капризно ударила ножкой, потрясая бумажными фонариками, немного кривоватыми и явно вырезанными также детьми, с тщательно записанными на них пожеланиями счастья и долголетия. Акимичи уже держал на плечах Нара, вешающего такие же фонарики с другой стороны.
- День... рождения? - Мебуки с ужасом поняла, что совершенно про него забыла, как и муж. Для них лишь осознание того, что теперь есть ребенок, считающий их родными, и донесение до соседей мысли, что дочка все время жила у бабушки в стране Волн из-за слабого здоровья и нужде в морском воздухе, уже было для них подвигом. Сейчас же даже ненависть к демону, вспыхнувшая при виде мальчишки в застиранных обносках, немного стихла - он же, воплощение ненависти и причина смерти столь многих, почему-то помнил. - Вам чем-то помочь?
***
Сакура спала и видела сон, про белоснежный снег и парнишку с серебряными волосами и светлыми золотисто-серыми глазами, виднеющимися сквозь прорези маски. Она оплакивала неизвестного ребенка, павшего жертвой эксперимента для воскрешения Йоты, похороненного теплой весной на снежном покрове, и радовалась, что оба обрели покой.
- Ами, не стоит печалиться, они достойны лишь хороших эмоций. Помни о них, береги их историю, так они не исчезнут в небытие, как многие другие. - Розоволосая девочка с длинными, до копчика, волосами, сидела на подоконнике, тщательно изучая нарисованную картинку в ненастоящем окне, которая каким-то неуловимым образом менялась.
- Эле? Как я... все еще здесь? Почему? - Растерянная копия первой, только с короткими, немного неровно обрезанными волосами, дернулась и едва не упала с кровати, которую занимала практически полностью. - И как ты меня назвала?
- Ами, это сокращенно от Наками. Смотри. - Первая начертила пальцем в воздухе два иероглифа, засветившихся Серебром, но тут же рассыпавшихся искрами. - Означает "внутри". Прости, я не смогла тебя отпустить.
- Эле! - Личность или маска, получившая имя - никто из них не думал, что это важно, бросилась обнимать ту, что улыбалась такой доброй улыбкой. - Но как? Я же убиваю тебя!
- Голова, - девочка щелкнула свое отражение по лбу, словно намекая на определенное место, - как это глупо не прозвучит, но ей я только ем. Мой разум это мое Серебро, а оно в основном в сердце, соединенное с мозгом только нервой, для управления телом. Так что немного места для тебя я смогла отыскать, вот здесь, прямо по центру, где идет развилка на два полушария. Понимаешь? Немного Зелени для фиксации, а там помогла твоя Сирень, очаровывая и оплетая Пурпур. Увы, когда я бодрствую, ты будешь спать, реагируя только на очень сильные эмоции, на которые я теперь способна. Я даже смогу немного злиться, представляешь? И ты будешь в этот момент рядом.
- А когда ты спишь, мы сможем общаться?
- И не только. Ты увидишь все то, что происходило за день, в момент моего засыпания и твоего пробуждения. Я понимаю, что это ничтожно мало, да и такой вариант довольно ненадежен, похожий лишь на временный план, но я пос...
- Спасибо-спасибо-спасибо! Это мой самый лучший день рождения! - Из-за неловкого движения второй обе девочки упали на пол, пробуждаясь.
