Встань в очередь

Ева решает, что облажалась. Непреднамеренно показав Вилланель, что думала о поцелуе с ней (несмотря на данное себе обещание подавлять такие мысли, пока ее чувства сами не пройдут) – Еве ее отпугнула и в одночасье разрушила зарождающуюся между ними дружбу. А дружба точно была бы лучше, чем ничего. За это время разговоры с Вилланель успели стать лучшей частью ее работы. Еве нравилось узнавать больше об этой очаровательной женщине, рассказывать ей о чем-то своем, повседневном, наблюдать за ее живой мимикой и слушать заразительный беззастенчиво громкий смех, неизменно улучшавший евино настроение. Еве не нужно большее. И вообще с ее стороны эгоистично хотеть большего. Вот только теперь у Евы ничего этого нет. Каждый раз, когда она вспоминает, как Вилланель торопливо извинилась и практически убежала, как только стало очевидно, что Ева хочет ее поцеловать, - ей становится неловко. Она буквально съеживается от стыда, что есть мочи втягивая голову в плечи, от своего эгоистичного поведения. Что ж, кажется, тому вечеру суждено будет войти в список самых постыдных моментов, преследующих Еву до конца ее печального существования и даже в старости все еще вызывающих те же чувства. Но, как только Ева приходит к выводу, что, может, и к лучшему никогда больше не видеть Вилланель, потому что это позволит ей сохранить хотя бы остатки собственного достоинства, - Вилланель возвращается. В евиной голове тут же проносятся сотни мыслей. И самая первая – это просто вау от того, что сегодня Вилланель выглядит лучше, чем когда-либо прежде, что самом по себе невероятно, ведь она всегда безупречна. Сейчас на ней кроваво-красная шелковая рубашка, заправленная в черные брюки, держащиеся на талии с помощью какого-то замысловатого банта. На губах помада в тон рубашке, а распущенные волосы кажутся невероятно мягкими. Еве достаточно снова увидеть Вилланель во всем ее прекрасном трехмерном великолепии, чтобы на время забыть, как она провела предыдущие 5 дней, буквально сжимаясь при воспоминании об их последней встрече. Возвращение Вилланель – определенно хороший знак. Ведь если бы она не хотела снова видеть Еву, то могла бы отправиться в любой другой из миллиона лондонских баров. Но вместо того, чтобы сесть на свое обычное место, Вилланель сегодня проходит чуть дальше и, к горькому разочарованию Евы, Хьюго тут же принимает ее заказ. Возможно, она все-таки не хочет видеть Еву. Все так запутанно! Ева вспоминает, почему так редко пробует с кем-нибудь встречаться. Это примерно так же весело, как протереть глаза чистым спиртом, - вся эта болезненная игра в «я ей нравлюсь – нет, я ей не нравлюсь», которую ее разум ведет сам с собой. Сейчас Ева была бы очень рада возможности перемотать вперед – к тому моменту, когда она уже либо счастлива в отношениях с Вилланель, либо переросла это увлечение, кажется, собирающееся свести ее с ума. Что Ева должна сейчас сказать? Признать их почти поцелуй и извиниться? Или посмеяться? Или просто игнорировать едва не случившееся? Или, может, даже игнорировать саму Вилланель? Но, прежде чем Еве удается обдумать все имеющиеся варианты, Вилланель обращает на нее внимание. Их взгляды встречаются – и сердце Евы переворачивается в груди. И, черт возьми, сейчас совершенно неподходящее время, чтобы снова потеряться в этих глазах! Ева, возьми же себя в руки! Вилланель улыбается ей и слегка машет рукой. Значит, все в порядке. Да, все в порядке – за исключением евиного сердца, готового разорваться от этих сумасшедших качелей. Она продолжает обсуживать клиентов, вполглаза подглядывая за Вилланель. Приходится использовать все свое самообладание, чтобы прямо сейчас не пойти и не заговорить с ней. Но Ева должна держаться, чтобы доказать самой себе, что Вилланель все еще будет здесь и позже. Например, когда Ева закончит с заказами от этих студентов, которые даже не выглядят достаточно взрослыми, чтобы вообще быть в баре. Или, когда она вернется со склада с коробкой чипсов, которые нужно будет разложить под прилавком. Вилланель снова появится здесь в менее напряженный день, когда у Евы будет возможность с ней поговорить. А пока Ева намеревается доказать всему миру (но в особенности самой себе), что не зависит от нее. «Боже, Хьюго, ты такой забавный!». Ева слышит голос Вилланель сквозь все другие все другие звуки в баре так отчетливо, словно сейчас стоит с ней рядом. Она поворачивает голову в ту сторону – и ощущает, как внутри начинает подниматься ревность. Впрочем, на смену ей быстро приходит замешательство, когда Ева видит, что Вилланель не только внимательно слушает болтовню Хьюго о правилах крикета или чем-то еще столь же неинтересном, но и явно наслаждается этим и смеется! На самом деле, Ева ничего не имеет против Хьюго, ей и самой нравится его острый ум и чувство юмора, но он совсем не тот человек, рядом с которым можно представить Вилланель. Но, кажется, она действительно хорошо с ним ладит. Что ж, может они как раз из тех, кто подходит друг другу. И чем больше Ева думает об этом, тем больше замечает их похожесть: оба обладают вкусом к дорогим вещам и немалым списком побед у женщин, оба громкие и самоуверенные на грани с надменностью, но в сущности – обворожительные. Теперь ей становится ясно, что есть очень тонкая грань в том, чтобы похожие люди начали или мгновенно раздражать друг друга – или же, наоборот, очень хорошо ладить. Вилланель и Хьюго, кажется, удается второе. Вилланель снова смеется и протягивает через стойку руку, чтобы положить ее на предплечье Хьюго. Теперь она что-то говорит ему слишком тихо, чтобы Ева могла это расслышать в общем шуме. Черт побери, нет! Все это она обычно делает с Евой. Не с Хьюго! Смех, разговоры, нежные прикосновения через барную стойку всегда были только для Евы, но вот Хьюго налетел, как кудрявый стервятник, и занял ее место, словно Евы и вовсе не существовало. Будто, черт возьми, Евы и не существует! Плотное кольцо ревности, которое постепенно сжималось все туже с тех пор, как Ева впервые встретила Вилланель и увидела, как та клеит другую женщину, - лопается. «Вилланель! - рычит Ева, быстро выходя из-за стойки и направляясь к ней. – За мной». Она корчит Хьюго гримасу, как ребенок, которого собирается отчитать учитель, - но послушно соскальзывает со стула и молча следует за Евой. Ева распахивает ведущую в туалетные комнаты дверь, слыша позади себя шаги Вилланель по дощатому полу, затем открывает, к счастью, свободную кабинку для инвалидов – и жестом приглашает ее пройти вперед. «Ева, что мы делаем в…». Ева не дает ей договорить, хватая ее голову и целуя. Ошеломленная, Вилланель отшатывается назад, ударяясь спиной о дверь и тем самым захлопывая ее. Это совсем не сексуально, не романтично и вообще не так, как можно было бы ожидать от первого поцелуя. Все довольно неуклюже и не очень удобно – по крайней мере, со стороны Евы, которой отчаянно хочется еще больше приблизиться к Вилланель, хотя между их телами итак не осталось ни дюйма. А потом Вилланель начинает целовать ее в ответ. О черт, Вилланель на самом деле целует ее в ответ! Наощупь она находит евины бедра и сжимает их сквозь одежду. Начиная задыхаться, Ева приоткрывает рот – возможно, это и было планом Вилланель, потому что ее язык тут же оказывается в евином рту. Поцелуй наконец становится именно таким, о котором Ева мечтала. Волосы Вилланель, в которые Ева запускает пальцы, на самом деле такие же мягкие, какими казались на вид. Ее губы тоже очень мягкие. И кожа. И вообще все в ней такое мягкое! И это чудесно, но… Сейчас Ева хочет мягкости. Не после стольких недель в напряжении. Она хочет грубых хватаний, укусов на коже, царапающих спину ногтей и рвущейся в борьбе за контроль одежды. Ева не хочет быть нежной. Она хочет трахнуть ее и быть ею трахнутой. Ева в отчаянии впивается ногтями в голову Вилланель и прикусывает ее нижнюю губу – пока Вилланель не выдыхает… «Ева, подожди...». Она чуть отстраняется и прислоняется к двери позади, создавая между ними дистанцию в пару дюймов – достаточную, чтобы Ева смогла перевести дыхание и осознать, что только что произошло. Боже, неужели она просто все неверно поняла? Она была настолько поглощена собственными желаниями, что не подумала о том, а хочет ли Вилланель того же. «Прости! - быстро выпаливает Ева, делая шаг назад. – Боже мой… Я не должна была тащить тебя сюда и целовать без твоего разрешения. Это было эгоистично, бесцеремонно и…». Ей не удается продолжить, потому что Вилланель тянется к ней и ловит ее губы в новом поцелуе. «И невероятно горячо, - бормочет она. – Мне нравятся женщины, которые знают, чего хотят. Я просто хочу сначала кое-что сказать». Вилланель отпускает поло с фирменной эмблемой «Бар Евы», которое только что комкала в пальцах, и снова делает шаг назад. «Я... Я не хочу спать с тобой». Хм, кажется, настала очередь смешанных сигналов. То Вилланель хочет поцеловать Еву – то уже нет. Ева чувствует себя, как йо-йо на веревочке, которого то отпускают вниз, то снова тянут вверх, пока Вилланель бросает из крайности в крайность. «Ладно», - медленно произносит Ева, не совсем понимая, как именно ей реагировать. «Нет, я имею в виду… - Вилланель откидывает голову, издавая разочарованный стон. – Черт, я действительно понятия не имею, что делаю». Она проводит рукой по волосам, убирая их от лица, а затем снова смотрит на Еву. «Я хочу признаться, - начинает с виноватым выражением лица. – Я заплатила Хьюго, чтобы он притворился, будто флиртует со мной. Хотела заставить тебя ревновать». «Ты...», – Ева в замешательстве замолкает. Она вспоминает, какую ревность ощутила, когда увидела, как Вилланель смеется рядом с Хьюго – вероятно, это произошло всего несколько минут назад, но евино восприятие времени исказилось после поцелуя. «Но это какая-то бессмыслица! Зачем тебе было это делать?». «Потому что это бессмыслица, - отвечает Вилланель, жестикулируя в пространстве между ними. – Потому что ты – бессмыслица. Ты заставляешь меня чувствовать то, чего я не чувствовала ни с кем другим до сих пор. Я просто не знала, что еще сделать». «Но я же видела, как ты обольщала женщин. У тебя это хорошо получалось – если честно, даже слишком». «Это было просто, - говорит Вилланель, пожимая плечами. – Они не имели для меня никакого значения. В эту игру легко играть, когда тебе неважен результат».  Она колеблется несколько секунд, хмурясь. И затем спрашивает: «Помнишь, ты спрашивала меня, не утомительно ли всегда притворяться кем-то другим? Так вот: ответ отрицательный. Легко разыгрывать спектакль, ведь в этом случае, если меня отвергнут – то на самом деле отвергнут вовсе не меня». «Безумная логика», - усмехается Ева. «Ну, так я безумная. Но с тобой все гораздо сложнее – потому что я хочу быть настоящей рядом с тобой. И еще я хочу стать чем-то большим, чем просто умопомрачительным часом твоей жизни». Глаза Вилланель темнеют и уголок рта приподнимается в легкой улыбке, когда она понижает голос, добавляя: «Или гораздо меньше, чем часом – я, вроде как, на самом деле хороша в том, чтобы доводить женщин до оргазма, так что…». «Посмотрим!» - прерывает ее Ева, приподнимая брови. Какая же поразительная самоуверенность! Вилланель, улыбаясь, протягивает руку, чтобы взять евину и переплести их пальцы вместе. Ева просто больше не может думать ни о чем другом – и ей явно не помогает переключиться только что данное Вилланель обещание. «Надеюсь на это», - отвечает Вилланель, сжимая ее пальцы. Ева думает, – нет, она надеется – что Вилланель сейчас притянет ее к себе для еще одного поцелуя… «Подожди, мне нужно закончить. Я не хочу просто переспать с тобой. Я хочу и все остальное. Фильмы по вечерам, пикники в парке, утренний секс в душе и... И все эти штуки. Все то, чего у меня раньше не было с другими женщинами. Я хочу этого с тобой». Ева понимает, что до сих пор из них двоих Вилланель была единственной, кто открыто и честно заявил о своих чувствах, - в то время, как сама она успела только затащить ее в туалет, чтобы зацеловать до беспамятства. И Ева решает, что пришло время для ее собственного признания. «Я не предполагала, что нравлюсь тебе... Я почти безостановочно думала о тебе с тех пор, как встретила, но считала, что это невзаимно. Я видела, как ты клеила тех женщин. Но в мою сторону ничего подобного не было». Вилланель подносит руку Евы к своим губам и оставляет серию легких, как перышко, поцелуев на тыльной стороне ее пальцев. «Потому что я не хотела относиться к тебе, как к одной из них, - говорит она так нежно, что голос почти невозможно узнать. – И я тебя клеила! Я играла с твоими волосами и сказала тебе, что ты выглядишь, как сексуальный лев». Ева фыркает. «Это и были твои приемчики?» - спрашивает она, выгибая бровь. «Я уже несколько недель пытаюсь намекнуть, что ты мне нравишься. Я говорила, что ты моя любимая барменша. Что мне приятно тебя видеть. Я даже рассказала, что перестала спать с другими женщинами. В общем, я подумала, что, может, просто тебе не нравлюсь». «Ты мне нравишься. Очень».  Ева смеется и качает головой, прежде чем продолжить: «Боже, ты только нас послушай! Все эти разговоры о симпатии друг к другу… - прямо как в школе! Но… Я тоже хочу всего того, о чем ты сказала. И фильмы, и пикники». Она кладет свободную руку на щеку Вилланель. И та инстинктивно наклоняется к прикосновению, прижимаясь к евиной ладони, словно кошка, утыкающаяся носом в руку, которая ее гладит. «А секс в душе?». «Я согласна на любой секс прямо сейчас», - признается Ева, удивляясь тому, как хрипло стал звучать ее голос – словно все сексуальное напряжение превратилось в бомбу замедленного действия, готовую взорваться в любой момент. «Ты заставляешь меня чувствовать себя такой особенной», - бормочет Вилланель, обнимая Еву за талию и притягивая к себе, пока сама не окажется зажатой между евиным телом и дверью. «Заткнись, - отвечает Ева, убирая руку от ее лица только за тем, чтобы нащупать позади замок и быстро повернуть его, закрыв дверь. –  И поцелуй меня, Вилланель». Вилланель облизывает губы, едва не начав довольно ухмыляться, когда протягивает руку к затылку Евы, чтобы снять заколку. Проводя пальцами по теперь распущенным волосам, она откровенно восхищается их объёмом. На самом деле Ева никогда не была большой поклонницей собственных волос, которые приходится слишком долго сушить и укладывать, что абсолютно несовместимо с постоянной лондонской моросью… - но сейчас она думает, что благодаря отношению Вилланель, возможно, и сама сможет больше их ценить. То, что сейчас делает Вилланель, заставляет Еву вспомнить вечер несколько дней назад. И если даже тогда, без роскоши уединения в этом туалете, Ева испытывала неудержимое искушение ее поцеловать – то вряд ли она сможет устоять сейчас, когда они только вдвоем. Но еще Ева вспоминает, как Вилланель быстро отстранилась и поспешно убежала из бара, когда Ева собралась ее поцеловать. «Подожди…». Вилланель издает стон, явно достаточно громкий, чтобы его услышали в баре, и откидывает голову на дверь с глухим стуком. «Ева, ты меня убиваешь». «Только один вопрос, - отвечает Ева, проводя рукой по волосам. – Почему ты тогда сбежала? На днях был момент, когда ты играла с моими волосами, и мы почти поцеловались, но ты ушла. Почему?». «Я не знала наверняка, что ты ко мне чувствуешь», - признается Вилланель. «Я собиралась тебя поцеловать, а ты не знала, что я чувствую???». Вилланель прячет лицо в руках. «Уф, Ева, пожалуйста! Мне нужно поддерживать репутацию, пощади мое эго». Ева склоняет голову набок и после короткой паузы шепчет: «Давай сюда свое эго и позволь мне поцеловать тебя». К счастью, Вилланель подчиняется, отстраняясь от двери и сводя к нулю дистанцию в последние пару дюймов между ними. Одной рукой она обнимает Еву за талию, а другая зарывается в ее мягкие кудри, когда Вилланель, наконец, наклоняет голову и целует ее. Этот поцелуй оказывается еще лучше первого. Тем руководили евины отчаяние и ревность, а нынешний наполнен чем-то гораздо большим. Ева чувствует вкус признаний Вилланель на своем языке, и лучшим доказательством их правдивости становится то, как Вилланель ее целует. С ничуть не меньшим, чем раньше голодом – но в основе его теперь лежит обещание, а не мечта. Ева хочет Вилланель и точно знает, что та действительно тоже ее хочет. Ошеломляющая близость Вилланель едва не лишает Еву способности двигаться, но она все равно планирует ее раздеть – по крайней мере, настолько, чтобы можно было засунуть руку между ее ног. «Я так ревновала, когда ты переспала с женщиной в этом туалете! - произносит Ева, начиная возиться с поясом брюк Вилланель и прерывая поцелуй, чтобы сосредоточиться на этом. – На самом деле я ревновала тебя ко всем женщинам, которых ты соблазняла, но после той ночи – особенно». Вилланель облокачивается на дверь, наблюдая за евиными руками с недоверием во взгляде, словно еще не до конца осознает, что все это происходит на самом деле. «Тебе не нужно было ревновать», - говорит она. «Нужно…». «Нет, - произносит Вилланель, качая головой. – Не знаю, помнишь ли ты тот вечер, когда я пришла в бар, а потом ушла отсюда с двумя девушками?». Грудь Евы неприятно сжимается при этом воспоминании... «Ночь втроем? - спрашивает она, прилагая еще больше усилий, чтобы наконец развязать бант. – Ага, помню. К ним я тоже ревновала». «Я случайно назвала одну из них твоим именем, - признается Вилланель. – Она не возражала, но именно тогда я поняла, как сильно ты мне нравишься». Вилланель делает паузу, закусывая нижнюю губу, и добавляет: «У меня больше ни с кем не было секса с той ночи». Руки Евы все еще держат брюки Вилланель. Секс втроем случился, кажется, несколько недель назад – и, учитывая ее привычки, Еве трудно поверить, что она до сих пор ни с кем не спала. Да, Ева и правда больше не видела, чтобы Вилланель за кем-то приударяла или уходила из бара не одна после той ночи, но просто предположила, что она либо стала знакомиться где-то в другом месте, либо просто начала делать это такими тонкими способами, что это перестало быть очевидным.   «У тебя больше не было секса?». «Нет, потому что ты была единственной, кого я хотела. Я решила, что не могу продолжать заниматься сексом с другими, притворяясь, что они – это ты». «Правда?» - спрашивает Ева, широко раскрыв глаза. «Ну да, - отвечает Вилланель, кивая. Впиваясь пальцами в евину талию, она притягивает ее еще ближе к себе, хотя до этого казалось, что ближе уже некуда. – Не составляло труда кончить, просто думая о тебе». Ева ощущает, что в этот момент ее нижнее белье становится насквозь мокрым. И тут ей, наконец, удается расстегнуть пуговицу на брюках Вилланель, сшитых так, что они тут же падают вниз – и у Евы возникают гораздо более неотложные дела, чем собственная нужда. Глядя на черные шелковые трусики Вилланель с кружевной отделкой, Ева думает, что никогда в жизни не видела ничего более красивого… Но, подняв взгляд на Вилланель, она обнаруживает, что та смотрит на нее с таким изумлением и таким желанием, словно это Ева сейчас стоит со спущенными до лодыжек брюками и это ее великолепный черный шелк является последним препятствием на пути к желаемому. «Можно мне…?» - спрашивает Ева. Ее руки все еще покоятся на бедрах Вилланель, едва осмеливаясь прикоснуться к обнажившейся нежной коже. «Да, пожалуйста», - хрипит она в ответ, подаваясь бедрами вперед и недвусмысленно давая понять, чего хочет. Ева заводит большие пальцы за эластичную резинку ее трусиков и чуть спускает их вниз, –примерно до середины бедра – чтобы получить возможность просунуть руку между ног Вилланель, осторожно продвигаясь, пока не наткнется на… О, черт! Ева понятия не имеет, что делать. Да, это не первый раз, когда она оказывается между ног другой женщины, - но первый раз, когда это действительно имеет значение. Случайными связями в ее прошлом двигало желание или взять, или эгоистично получить для себя, или просто отвлечься. Но сегодня Ева хочет сделать это для Вилланель – и сделать так, чтобы ей было хорошо. Конечно, если ей будет хорошо, Ева в процессе тоже получит удовольствие, но все же сейчас это вторично по отношению к кульминации Вилланель. Скользить по ее складкам оказывается настолько легко, что, достижение цели, кажется, не займет много времени. Исследующими кончиками пальцев Ева раздвигает губы Вилланель и опускается ниже, потрясенная капающим на ее пальцы липким соком. Она на самом деле едва успела начать, но Вилланель уже, закрыв глаза, откидывает голову на дверь со стоном: «О, боже, Ева…». «Не могу поверить, что ты такая мокрая!» - произносит Ева, поднимая пальцы к вершине ее лобка, где виднеется полоска аккуратно подстриженных волос, - и восхищается тем, как они блестят под флуоресцентным светом сверху. «Это все из-за тебя, - хриплый голос Вилланель так вкусно сексуален. – Никто так не заводил меня раньше». «Это так горячо, - признается Ева, снова опуская вниз пальцы. – Ты такая горячая!». Когда Ева слегка касается ее клитора, Вилланель подается бедрами вперед и с такой силой сжимает ее талию, что там наверняка останется синяк. Но Ева совсем не возражает против боли, когда Вилланель перед ней вот такая: с покрасневшими щеками, зажмуренными глазами и напряженной складкой между бровей, пытающаяся держаться – а ведь Ева только-только начала к ней прикасаться! Не имея достаточного опыта, чтобы понять, все ли делает верно, Ева действует инстинктивно, определяя, что Вилланель нравится, по издаваемым ею звукам. Она прижимается к ее лбу, скользя пальцами по обе стороны от клитора, и опускает их к входу, чтобы покружить там в дразнящем обещании того, что произойдет позже. Осознав, что ее вторая, свободная, рука пока бездействует – Ева тянется к обтянутой шелком груди Вилланель и наслаждается тем, как она выгибается в ответ на беззастенчивые прикосновения, отчаянно желая большего. «Ева, - умоляет Вилланель и хватает Еву за запястье, желая направить ее пальцы туда, где сейчас нуждается в них больше всего. – Прекрати дразнить».   «Я так давно хотела это сделать, - признается Ева, скользя самым кончиком указательного пальца к входу Вилланель, и тут же снова возвращаясь к ее клитору. – Позволь мне посмаковать». «Ты сможешь посмаковать позже. Просто трахни меня уже!». «Нетерпение тебе идет», - отвечает Ева и вознаграждает Вилланель, снова опускаясь вниз и на этот раз, наконец, входя в нее. С благоговейным трепетом она ощущает, как стенки Вилланель тотчас же сжимают ее палец, приветствуя это неожиданное вторжение. «Да, - она распахивает затуманенные вожделением глаза, чтобы посмотреть на Еву, – вот так!». Поначалу Ева движется медленно, проверяя, что нравится Вилланель. Она вытаскивает палец, а затем толкает его внутрь снова, при этом намеренно упираясь основанием ладони в ее клитор. И, похоже, это именно то, что нужно, потому что Вилланель обхватывает евино запястье, побуждая ускорять темп с каждым толчком, а другая ее рука поднимается к евиным волосам, отчаянно цепляясь за завитки, словно они – единственное, что сейчас удерживает ее в вертикальном положении возле двери. «Тебе нравится?» - спрашивает Ева, уже зная ответ по стекающему на ее пальцы соку и сдавленным вздохам. Но она хочет услышать и устное подтверждение. «Не останавливайся», - молит в ответ Вилланель, впиваясь зубами в нижнюю губу. Ободренная, Ева вынимает палец, а затем входит в нее двумя, сильнее и глубже, чем раньше. Реакция Вилланель вселяет в нее уверенность. Не прекращая движений, Ева начинает покрывать поцелуями нежную кожу ее шеи и затем резко прикусывает – недостаточно сильно, чтобы оставить след, но достаточно, чтобы вызвать непроизвольный стон. «Я скоро кончу…». Слова Вилланель оседают новой порцией влаги между ног Евы, и она сжимает бедра, удваивая свои усилия. Чем скорее Вилланель настигнет оргазм, тем скорее можно будет позаботиться и о собственных потребностях. Она больше не в силах дразнить, отчаянно желая увидеть, как Вилланель придет к кульминации от ее прикосновений. Руку начинает сводить судорогой от напряжения, но Ева не останавливается и, вытаскивая пальцы, чтобы тут же с силой толкнуть их обратно, каждый раз проводит по передней стенке ее влагалища. Вилланель раскачивает бедрами в такт ее движениям, стремясь к финалу, который, кажется, уже совсем близок. И Ева хочет это увидеть, хочет почувствовать, как Вилланель рассыпается на части под ее пальцами. Ева опускает вторую руку вниз и начинает быстро тереть ее клитор, поднимая голову, чтобы видеть, как та изо всех сил пытается держаться. И вот самые прекрасные звуки, что-то между всхлипом и стоном, вырываются изо рта Вилланель. «Черт, я...». Она на мгновение замирает, а затем снова подается вперед, дрожа от каждой новой пробегающей по телу волны. Ева смотрит на нее с благоговением, приоткрыв рот, и не прекращает движений, совершенно ошеломленная тем, что Вилланель кончает – на самом деле кончает – в результате ее действий. Это одна из самых красивых вещей, которые Ева когда-либо видела, это настоящее произведение искусства, которое они создали вместе, - и Ева хочет любоваться им, как можно дольше, пока Вилланель не становится слишком чувствительной и не убирает от себя ее руку.   «О, боже мой… - Вилланель, все еще с трудом дыша, открывает глаза, глядя на Еву так, словно так и не может до конца поверить в то, что только что произошло. – Кажется, это был лучший из всех подаренных мне в жизни оргазмов!». Затем она наклоняется, чтобы натянуть нижнее белье обратно, все еще оставляя брюки спущенными. Вилланель понемногу приходит в себя после мощной кульминации – и на ее губах появляется фамильярная ухмылка, попадающая в самое евино сердце и напоминающая ей, что эта ночь далека от завершения для них обеих. Но только не здесь! Возвращая себе способность мыслить, Ева освежает в памяти, что они находятся в туалете – общественном туалете для инвалидов в ее собственном баре – мимо которого может пройти любой из посетителей. А, может, уже прошел и услышал их – точно также, как Ева несколько недель, когда Вилланель была здесь с другой женщиной. Она никогда в жизни не была так благодарна, что ее квартира прямо на верхнем этаже! Вытирая липкие пальцы о свои форменные брюки с мыслью, что, если все пойдет по плану, она очень скоро их снимет, Ева достает из кармана ключи и кладет их в ладонь Вилланель. «От моей квартиры наверху, - объясняет она. – Подожди меня там. Я схожу проверить, все ли в порядке в баре, а потом присоединюсь к тебе». Через расстегнутый ворот своей шелковой рубашки Вилланель демонстративно опускает ключи в лифчик – и притягивает Еву к себе для медленного поцелуя. «Не задерживайся, - бормочет она у евиных губ. – Мне бы не хотелось продолжать без тебя». В ответ Ева слегка прикусывает ее губы и произносит: «Не смей! Я буду через 5 минут. Максимум – через десять».  И, поскольку Вилланель производит впечатление человека, которому по душе вызовы, она добавляет: «Если сможешь ждать так долго – получишь награду». Продолжая перебирать пальцами мягкие локоны на евином затылке, Вилланель уже в который раз за этот вечер откидывает голову назад, на дверь, и тихо стонет: «Ты меня убиваешь, Ева». Ева просыпается абсолютно довольной. Несколько оргазмов действительно могут повлиять на настроение человека. А еще – эта женщина, которая сейчас наполовину накрыла своим ее тело. Если бы до прошедшей ночи кто-нибудь сказал Еве, что Вилланель любит обниматься – она, вероятно, просто рассмеялась бы в ответ. А еще она никогда бы не подумала, что Вилланель – из тех, кто остается на ночь после секса. И сейчас она очень рада, что оказалась совершенно неправа в отношении обоих пунктов. Вилланель – несомненно, самый прилипчивый человек из всех, с кем Еве когда-либо доводилось делить свою постель. Словно она боится, что Ева исчезнет, если не обернуться вокруг нее всем своим телом! И Еве интересно, делает ли она это осознанно, или это ее подсознание не хочет Еву отпускать. Ее конечности отяжелели ото сна, и ей совсем не хочется жертвовать приятным весом тела Вилланель поверх ее собственного, - но мочевой пузырь уже взывает к Еве о необходимости поскорее дойти до туалета. Не желая тревожить выглядящую сейчас такой умиротворённой Вилланель, медовые волосы которой рассыпались по ее плечу, а губы слегка надулись от того, что щека плотно прижалась к евиной груди, - Ева все же на самом деле должна найти способ осторожно из-под нее выбраться. Если повезет, она быстро сделает свои дела и проскользнет обратно в постель так, что та и не заметит. Но уже слишком поздно... «Нееет, - низким звуком, от которого вибрирует все ее тело, хнычет Вилланель, и ее закинутые на Еву рука и нога тут же напрягаются. – Никуда не уходи. Я не дам тебе меня бросить!». «Это очень мило, но я вот-вот обмочу нас обеих, если ты меня не отпустишь». Вилланель приподнимает голову. Ее взъерошенные волосы торчат во все стороны, веки еще тяжелы ото сна, а одна щека, лежавшая на евиной ключице, выглядит чуть розовее другой.  «Отвратительно, - произносит она, морщась. Она откатывается в сторону и машет рукой в направлении ванной комнаты.  – Иди. Не хочу, чтобы ты мочилась на меня». Ева сбрасывает с себя одеяло и садится, свешивая ноги с кровати и потягиваясь. Мышцы отвечают приятной болью, – послевкусие от прошлой ночи – которая точно останется еще на пару дней, как напоминание о Вилланель и их времяпрепровождении. «Я тебя вымотала?». Ева поворачивает голову и видит, что Вилланель теперь лежит на боку, опираясь на локоть, и в обернутой лишь вокруг талии простыне демонстрирует свои сиськи во всем их замечательном великолепии, в комплекте с оставленной Евой в какой-то момент их третьего раунда красной отметкой. Евины щеки тут же вспыхивают от воспоминания, и она сжимает бедра, чтобы немного снизить градус нарастающего там возбуждения. Она отводит взгляд, чтобы не дать Вилланель снова завлечь ее в постель прямо сейчас. «Тебе пришлось подкупить моего сотрудника, чтобы заставить меня ревновать, и в итоге поцеловать тебя, - напоминает Ева. – Ты не должна сейчас быть такой дерзкой». «Но ведь это сработало, не так ли?». Ева снова поворачивается, осуждающе выгибая бровь. «И это все равно не повод хвастаться». Вилланель не отводит своего взгляда в этом внезапном соревновании, кто дольше продержится. А Ева чувствует, что ее возбуждение усиливается с каждой секундой, пока в голове на сверхскорости проносятся воспоминания о прошлой ночи: Вилланель тянет Еву за волосы, пока та ее поглощает своим ртом;  Ева сидит на ее лице, приближаясь ко второму оргазму; на глазах Вилланель едва не выступают слезы, когда они кончают одновременно, оседлав бедра друг друга. Что ж, это определенно не та ночь, которую можно легко забыть. «Иди писать, - приказным тоном произносит Вилланель, и ее хриплый от возбуждения голос дает Еве понять, что она вспоминает то же самое. – Чем быстрее уйдешь, тем быстрее мы сможем заняться сексом в душе, про который говорили прошлой ночью». Губы Евы медленно расплываются в улыбке. Звучит как отличный способ начать этот день! «Включу воду прогреться, - отвечает Ева, вставая и направляясь в ванную. – Мне нужно 2 минуты, а потом я начну без тебя». «Доброе утро!» Ева воодушевленно приветствует Хьюго, пришедшего за 15 минут до полуденного открытия бара помочь ей. «А ты в хорошем настроении», - комментирует он, проходя в подсобку повесить пальто и возвращаясь с выражением любопытства на лице. «Правда?» - отвечает Ева, словно вообще не в курсе, о чем речь. Но на самом деле она просто в великолепном настроении! Секс с Вилланель в душе оказался так же хорош, как и любой другой. Сегодня будет очень непросто сосредоточиться на обслуживании клиентов, потому что на уме у нее совсем другое – и очень много другого, если быть честной. «И твое настроение никак не связано с прошлой ночью, верно?» - спрашивает Хьюго, выгибая бровь. Ева поворачивается к нему спиной, доставая из-под стойки стакан и наполняя его водой. Ей нужно сделать глоток, потому что в горле внезапно пересохло – вероятно, из-за перспективы объясняться с Хьюго. «Понятия не имею, о чем ты». «Правда? А имя Вилланель тебе ни о чем не говорит? Прошлой ночью я видел, как вы исчезли вместе, а спустя полчаса ты появилась, чтобы сообщить нам, что проведешь остаток ночи…». «Привет, детка… О…!». Ева готова провалиться сквозь землю, когда Вилланель появляется из двери, ведущей в ее квартиру, и останавливается, заметив, что в баре есть кто-то еще. Она успела принять душ и высушить волосы, теперь собранные в гладкий хвост, но одежда на ней вчерашняя, несмотря на евино предложение позаимствовать что-нибудь из ее шкафа. Ева ощущает, что взгляд Хьюго вот-вот просверлит дыру в ее черепе, но не может заставить себя посмотреть на него. «Понятия не имеешь, да, Ева?» - спрашивает он торжествующим тоном. «Заткнись, Хьюго!» - огрызается она, прежде чем обратить все свое внимание на Вилланель. Трудно до конца поверить, что эта великолепная женщина провела ночь в ее постели, перед этим занявшись с ней сексом в общественном туалете и вообще заявив о своем интересе к ней. Ева может только надеяться, что все, сказанное Вилланель вчера вечером, было правдой, а не частью какой-нибудь слишком сложной схемы, чтобы переспать с ней и никогда больше не видеть. «Мне нужно на работу», - произносит Вилланель, останавливаясь напротив Евы по другую сторону барной стойки. Совсем как в те многочисленные вечера, что они провели, узнавая друг друга. «В субботу?» - спрашивает Ева. «Звонил мой босс, - говорит Вилланель с извиняющейся гримасой на лице. – Просто ублюдок! Разозлился, что я пропустила несколько его звонков, пока мы были в душе». Даже не оборачиваясь, Ева может точно сказать, что Хьюго позади нее сейчас глупо ухмыляется, услышав об их совместном принятии душа. Она делает себе мысленную заметку назначить ему дополнительные обязанности в туалетных комнатах за каждый будущий неуместный комментарий. «Все в порядке, - говорит Ева и тянется вперед, чтобы сжать ее руку. – Я понимаю». «Когда я увижу тебя снова? - спрашивает Вилланель с надеждой. – Можем как-нибудь сходить поужинать. Я знаю одно классное местечко с морепродуктами, где…». Наклоняясь через стойку и приподнимаясь на цыпочки, чтобы дотянуться, Ева прерывает ее поцелуем. Одной рукой она опирается на столешницу, удерживая равновесие, а другой нащупывает затылок Вилланель и забирается пальцами в ее мягкий конский хвост. Сейчас ей наплевать, какое шоу они устраивают для Хьюго, который (Ева абсолютно уверена в этом!) теперь точно не заткнется до конца смены. Но это не имеет никакого значения. Что на самом деле имеет значение – так это Вилланель. Которая изменила свои привычки и отказалась от случайных связей ради Евы, которая приходила в бар специально, чтобы ее увидеть, и которая сейчас с ней – целует, прикасается и принадлежит ей. «Это значит: да?» - бормочет Вилланель в евины губы. «У меня выходной завтра вечером. Если ты тоже свободна». «Завтра вечером – просто великолепно! - отвечает Вилланель и достает телефон, чтобы, разблокировав экран, открыть вкладку для нового контакта. – Дай мне свой номер, и я напишу тебе». А затем она понижает голос – но не настолько, чтобы Хьюго не мог этого услышать – и добавляет: «И, может, пришлю парочку фото… - если ты понимаешь, о чем я. Чтобы помочь тебе пережить этот день». Ощущая, что у нее в горле снова пересохло, Ева понимает, что нужно поскорее проводить Вилланель, не то она сделает что-то невероятно неподобающее прямо перед Хьюго. Закончив вводить цифры своего номера, она подталкивает лежащий на столешнице телефон обратно к владелице. «Иди», - произносит Ева, но напоследок снова наклоняется к Вилланель, чтобы притянуть к себе для поцелуя напоследок. Еще ненадолго задержавшись на ее губах, Ева наконец отстраняется и нежно шепчет: «Спасибо. Увидимся завтра». «Пока, Ева». Ева смотрит на покачивающиеся бедра удаляющейся Вилланель, - и ей немного грустно, что та уходит. Но Ева знает, что это не прощание. Наоборот, это только начало. Когда дверь за Вилланель захлопывается, Хьюго решается заговорить, и его голос звучит невероятно самодовольно. «Напомни, что ты говорила мне о том, что этого никогда не случится?». И Ева швыряет тряпкой прямо в его голову.