Порча на счастье

Прозвенел звонок, которого, как всем казалось, ждал даже учитель. «Спасибо, всем всевышним и всенижним за этот чудесный звук!» — да, такие каламбуры тоже приходят в голову Шастуна, тем более, когда он в хорошем расположении духа. Быстро запихнув тетрадь в старый рюкзак, он встал с места и пошёл к выходу из кабинета. К его счастью, это был последний урок, поэтому сейчас он со спокойной душой забирает куртку из гардероба и выходит на улицу, делая глубокий вдох свежего воздуха. Он ждал этого целых семь уроков, одним из которых сегодня был английский. Все, что он успел заметить странного за этот урок, так это то, что учитель полностью игнорировал его. В других случаях он бы даже радовался, но сейчас это больше настораживало. Пару раз он даже пробовал поднять руку, зная ответ, но Попов будто специально не замечал его, а если ответить хотел только Антон, то он вздыхал со словами: «Ладно, если желающих нет, будем по списку». Под конец урока Шастун сделал вывод, что Арсений Сергеевич игнорирует его намеренно. Неужели, это из-за того случая, тогда, на концерте? «Но разве это его дело?» — тут же возникал логичный вопрос в голове Антона. Вопрос, на который он не находил ответа. *** Ветер приятно дул в лицо, вороша пшеничные волосы. В одном ухе играет музыка, которой Антон беззвучно подпевает, пока идет домой. Пару раз он наступает в лужу, но не обращает на это ровно никакого внимания. Настроение было у него как нельзя хорошее. Вот знаете, есть иногда такое чувство, будто ничего не сможет его испортить. ПОЧТИ ничего. Антон в ступоре остановился, не веря своим глазам. «Черт, черт, черт, нет, пожалуйста, пусть мне это привиделось.» — про себя молился Шастун. Когда тот, кого он больше всего боялся встретить, уже стоял перед ним буквально в двух шагах, Антон начал думать о побеге или хотя бы о любом другом способе выживания в данной ситуации, но человек напротив заметил бегающие глаза Антона, и предупредил, хищно скалясь: — Слышь, пидорок, даже не думай убегать. — противно кривя голос, проговорил Максим. — А ты думал, что если ты два раза сбежал от меня, то и в третий получится? — ядовито спросил он. — Нет. — не зная зачем, дрожащим голосом ответил Антон. За что он действительно благодарен судьбе, так это за природную наблюдательность. Поблизости, метрах в пяти, стояли те парни, которые были с Максимом в их вторую встречу. Они, конечно же, делали вид, что просто случайные прохожие, но, в то же время, постепенно окружали Антона, тем самым отрезая все пути к бегству. — Ой, Антош, а где же тот твой ебырь? Арсений, если не ошибаюсь. Быстро же ты нашел замену моему братику. — его голос был пропитан ядом, который при правильной дозе мог убить, что, собственно, сейчас и делал. А Шастун потихоньку начал выходить из себя, даже не пытаясь контролировать это. — Ты не имеешь права даже заикаться о Лёше, не то, что говорить про него такое. — нервно выдохнув через нос, предупредил он. — А то что? Что ты мне сделаешь, а, пидорок? — Максим дразнил Антона, и он это понимал. Понимал, но все равно повелся. Понимая, насколько это опасно, но все равно не справившись с собой, Антон размахивается и ударяет Щербакова куда-то в район солнечного сплетения. Макс слегка пошатнулся, но устоял на месте, хватаясь за грудь. Тут же, как будто они только и ждали этого момента, к Шастуну подлетают «кореша» Максима, быстро скручивая его руки за спину. «Трое. Их ровно трое.» — обреченно отметил про себя Антон, стоя со скрученными руками и дикой болью в лопатках, будто верхние конечности просто собираются выкрутить из плечевых суставов. — Ну что, Антош, уже не такой смелый? — сказал Максим, оправившись от удара. — Парни, можете начинать. Только оставьте его в сознании, мне надо будет передать одну очень важную информацию. И тут начался ад для Антона, а для Щербакова просто веселое представление, которое он с удовольствием смотрел. Поначалу Шастун пытался сопротивляться, но чуть позже понял, что он против трех накачанных бугаев просто не потянет. Уже через десять минут, которые показались Антону вечностью, на нем не было живого места. Все тело болело, нос разбит, колени содраны, а в глазах темнеет и летают разноцветные круги. — Я думаю, что ему достаточно. — после этих слов «братва» Максима послушно отошли на пару метров. А он сам присел на одно колено рядом с почти бессознательным Антоном, внимательно оглядывая его. Ухмыльнувшись какой-то своей мысли, он начал говорить, противно растягивая слова: — Ну что, Антош, можно сказать, что тебе повезло. Мой отец серьезно болен, поэтому я вынужден поехать к нему в Испанию. Считай, что это мой прощальный подарок. Ну не мог же я уехать, оставив все так, как это было — несправедливо? Вот и я думаю, что нет. — А ну быстро встал и отошёл от Антона на пять метров. — где-то сверху прозвучал грозный голос. Максим поднял голову, увидев двух взрослых людей, в одном из них узнав того самого Арсения. — Сейчас же. — повторил он жестко и непоколебимо. Быстро и здраво оценив свои шансы против двух здоровых мужчин, Щербаков встал и отошёл от Шастуна на веленое расстояние, подняв руки в примирительном жесте. Арсений тут же бросился к Антону, быстро осматривая его. А Паша тем временем решил заняться Максимом. — Так, — сказал он, подойдя к нему и положив руку на его плечо, мол: «Даже не думай убегать». — ну давай, имя, фамилия. — проговорил он так, что у Макса даже не было и мысли соврать или отказаться отвечать. Он покрутил головой по сторонам, но не нашел там тех, кого хотел видеть. «Разбежались, трусы.» — с гневом, который тут же заменил страх за свой зад, подумал он. — Щербаков Максим. — сказал он дрожащим голосом. Арсений на пару секунд замер, будто ему требовалось время, чтобы осознать услышанное, а потом поднял голову, пытаясь найти в этом человеке ответ на свой вопрос. И тут пазл в его голове начал потихоньку складываться. — Щербаков, значит… — сказал он, встав и подойдя к Максиму. — А я то думаю, почему лицо такое знакомое?... Казалось, на лице Макса сейчас отобразился весь спектр эмоций, на которые только и способен человек. — Ладно, Максим, — сказал Воля, решив, что все вопросы задаст Арсению чуть позже. — Пока можешь катиться отсюда, но если ты еще хоть пальцем прикоснешься к нему… — начал он, указывая на полуживого Антона, но Щербаков не дослушал, ведь уже со всех ног бежал в противоположную сторону. Увидев эту картину, мужчины почти одновременно ухмыльнулись, но, вспомнив про Антона, тут же бросились к нему. — Он дышит хоть? — с надеждой спросил Воля. — Скажу больше, он даже в сознании. Но тут, неожиданно для всех, Шастун подал голос: — Арсений Сер… Сергеевич… — хрипя и кашляя позвал он. — А у вас это... У вас глаза красивые. После этого он просто отключился, оставляя учителя сидеть над ним, осмысляя услышанное только что. *** Эта ночь прошла беспокойно. Вы можете спросить, спал ли Арсений? Ответ, наверное, слишком прост. Нет, конечно же. Его все это время мучали мысли по типу: «Ты же решил, ты клялся самому себе…» В ту ночь после концерта он пообещал себе, что не будет лезть в жизнь Антона. Он не нашел способа лучше, чем просто начать морозиться от него. Можно было делать вид, что ему абсолютно плевать на Шастуна. В теории это должно было привести к тому, что Арсений остынет, а Антон будет счастлив с другой или другим. Но чем же это закончилось на практике? Антон сейчас лежит в соседней комнате, а Арсений никак не может забыть те слова, которые он сказал ему вчера. А Попов уже решил про себя, что в жизни Антона ему нет места. Вы опять спросите, злится ли он на Шастуна? Нет. Если и присутствует гнев, то только на себя. Нет, это даже не гнев, это ненависть. За то, что позволил себе чувствовать, за то, что нарушил клятву, данную самому себе еще тогда, 13 лет назад, когда он понял, что любовь — это губительное чувство, без которого человек сможет прожить. Но тут, как назло, в его меломанскую голову лезла одна строчка из песни, которую он запомнил на всю жизнь: «Не верил, что без любви душа, как без воды высыхает…»* *** Ловя просто дичайшее чувство дежавю, Антон открыл глаза и увидел уже не такую уж и незнакомую комнату. Он лежал уже в третий раз здесь, а ощущения были как в первый. Страх, боль, грусть и вина... Огромное чувство вины давило на него, и казалось, что еще немножко и он не выдержит. Изнутри просто разорвет от противоречия чувств. К моральной боли прибавлялась и физическая, которая только усугубляла дело. В самый неподходящий момент, когда Антон совершенно не хотел того, в голове вспыхнула последняя фраза, брошенная вчера. Антон еле удержался от того, чтобы не обматерить себя в слух, делая это молча, в мыслях. Понимая, что вставать рано или поздно придется, и надо будет еще домой идти, он откинул одеяло и сел. Все тело отдало отрезвляющей болью, которая, видимо, помогла очистить мозг Шастуна от лишних мыслей. Кое-как проковыляв до двери, Антон позволил себе небольшую передышку, остановившись и схватившись за дверной косяк. Где-то совсем рядом послышались шаги, а потом показался и сам учитель, который, как всегда выглядел по-блядск... по-графски. — Антон, ты сдурел, что ли?! А ну сядь быстро! Тебе же больно, разве это незаметно? Сказать честно, Антон просто стоял и охреневал от этого разворота событий. — Арсений Сергеевич, мне нормально, правда. — начал отнекиваться он. — Тем более, я же пойду как-то домой, так что надо бы привыкнуть. — А вот тут стой. Начнем с того, что ты остаёшься у меня, пока не окрепнешь хотя бы чуть-чуть. Это не обсуждается, Шастун! — строго сказал он, видя округлившиеся глаза ученика. — До твоих родителей я не дозвонился, так что… Можешь обустраиваться, эта комната полностью в твоем распоряжении. — Но… — И да, забыл. Так как мы, наверное, слишком много видимся во внеурочное время, то давай вне стен школы просто Арс. — Х-Хорошо — запинаясь, произнес Антон. Сев на диван, он решил по традиции разглядеть домашнюю одежду учителя. На нем была простая серая футболка с черными надписями, шорты… Стоп, а что это?! — Арсений Сер… — он быстро опомнился. — Арс, а что у вас на ногах…? — А что у меня на ногах? Шорты. — Попов не понимал, о чем говорит Антон. — Да нет же… И тут до Арсения начало медленно доходить. «Бляять» — думал он, меча взгляд со своих ног на Антона. — Это что, шрамы?... — робко спросил Антон, не веря своим глазам. А Попов все еще стоял и не знал, что делать. Наверное, это был самый сильный проеб в его жизни. И да, учитель не нашел ничего лучше чем… Просто убежать. Антону он объяснит все чуть позже, сейчас ему надо побыть одному.