Порча на счастье

— Нур, я опоздал? — с этими словами Антон подходит к Сабурову. — Немного, но не критично. Смотри, ты будешь фоткаться в центре большого зала. Это место ограждено, вокруг будут непосредственно зрители. На грим и переодевание с учетом твоей задержки у тебя остается сорок минут, к гримерке я тебя проведу. — коротко и по делу, как и любил Шастун. Уже через две минуты они пришли в небольшое помещение, а там уже висело два образа на сегодня. Быстро оценив их, Антон нашел эту одежду очень даже сносной. Первый состоял из белой, полупрозрачной рубашки и брюк светло-горчичного цвета. Второй был чуть сложней. В нем был описан некий образ художника. Плотно прилегающий к худощавому телу джинсовый комбинезон, который был «испачкан» разными цветами краски и обычная белая футболка. Рядом стояли большая раскрашенная палитра и художественная кисть. — Как тебе? — спросил Нурлан, все это время стоящий сзади. — Неплохо. На таких мероприятиях образы и похуже бывают. *** Люди, люди, люди… Вокруг столько людей, что в глазах начинает двоиться. Арсений выходит из такси, тут же оглядываясь по сторонам. Взгляд почти сразу цепляется за небольшую очередь. И вот он уже стоит в большом зале с огороженным центром. Сердце замирает от мысли, что он сейчас увидит ЕГО. Попов стоит почти в самом конце, но обзор на место у него не хуже чем у первых рядов. В голове пусто, перед глазами пелена. А ведь он даже не надеется на что-то большее, чем просто увидеть Антона. *** — Антон, минутная готовность. — с этой фразой в гримерке появляется Нурлан. Шастун выдыхает, последний раз оглядывает себя в зеркале и разворачивается, направляясь к двери. — Нур, сколько людей? — почти безэмоционально спрашивает он. — Тридцать четыре человека. — от этого заявления Антон, сказать честно, охренел. Тридцать четыре?! А он-то надеялся максимум на пятнадцать, но никак не столько. — Шикарно. — пробормотал он себе под нос. И вот Шастун и Сабуров уже стоят у двери, ведущей в зал со зрителями. Лёгкое волнение присутствует, но Антон засовывает его куда поглубже. Нет, он не даст свободу тому маленькому шестнадцатилетнему пареньку, коим являлся три года назад. Этот человек давно сидит под замком в самой глубине души, время от времени напоминая о себе, после чего получая сильный нагоняй и снова замолкая. Так и живут вдвоём. Нурлан делает Антону жестовый знак, что пора выходить. Глубокий выдох. Шаг в зал. Все взгляды сейчас устремлены только на Шастуна, и тот это понимает прекрасно, но пытается как можно сильнее подавлять своего внутреннего социофоба. Нет, он не позволит. Не сейчас, по крайней мере. И вот он уже стоит в отгороженном центре большого зала и слушает то, что говорит ему фотограф. — Антон, действуем так. В первом образе у нас двадцать минут, на второй времени чуть больше. Полностью абстрагируйся от этих людей и вспомни, чему я тебя научил еще в нашу первую встречу. — Антон послушно кивает. — Отлично, тогда начнем. Давай с базовых поз. Дело полетело. У Антона даже получилось забыть про эти 34 пары незнакомых глаз, так внимательно наблюдавших за ним. А он ведь еще не в курсе, что незнакомых здесь только тридцать три. Одного он знает слишком хорошо, чтобы забыть эту невыносимо голубую глубину его глаз-омутов. *** Арсений просто стоял и не помнил, как дышать. Он просто смотрел в центр зала, где сейчас так профессионально позирует Антон. Ноги ватные, в голове лишь эта до боли знакомая худая фигура и ярко-зелёные глаза. Вся жизнь сейчас отодвинулась на второй план. Все проблемы казались ничтожными, все переживания — пустяками. Попов смотрел на него и ловил себя на мысли, что сейчас видит не того Антона, которого запомнил. Сейчас перед ним настоящий мужчина, с жестким, уверенным взглядом и характером, который он раскрывает в разных позах для фотографий. Первые двадцать минут пролетели как тридцать секунд, и одновременно тянулись будто сутки. Объявили общий десятиминутный перерыв. Немного пораскинув мозгами, Арсений встал и решительным шагом направился в туалет. Надо умыться, хоть немного прийти в себя. На поиски туалета ушло минут пять, что довольно странно. *** — Ну как? — Антон подходит к Нурлану. — Антон, это просто классно, ты молодец. Иди переодевайся, у тебя десять минут. Шастун молча разворачивается и идет в сторону гримерок. Уже зайдя в свою, он быстро переодевается в новый образ. — Удобный. — в слух рассуждает он, оглядывая свое отражение. Убедившись в своем хорошем виде, он просто выходит из гримерки и идет в сторону туалета. Освежить лицо сейчас не помешало бы. Он спокойно заходит в уборную, сразу проходя к раковинам. Открывает в кране холодную воду, пару раз брызгает себе на лицо. Становится чуть легче, умывание сделало свое дело. Сзади слышится тихий хлопок двери. Кто-то зашел. Сначала Шастун уловил пару шагов, после наступила гробовая тишина, будто кто-то просто резко остановился. Антон поднимает голову и смотрит в зеркало. Смотрит, но не верит картинке, которая будто сама по себе нарисована в его голове. В зеркале отражались они. Эти чертовы ледяные глаза, так беспощадно затягивающие на свое дно, и этот человек, которого Антон безуспешно гнал из головы столько времени. Ноги подгибаются от шока. Он не может встретиться взглядом с ним. Он утонет. Снова. Утонет и не выберется. Никогда. — Тоша?... — раздался сзади до боли и скрежета зубов знакомый голос. Голос, которого Антон боится как огня, но в то же время жизненно нуждается в нем. Резко выдохнув и собрав все остатки воли в кулак, Шастун поворачивается к Арсению, стараясь как можно меньше смотреть в его голубые омуты. В груди огромным костром разгорается резкое желание преодолеть это расстояние в три шага между ними и просто дотронуться до него, почувствовать и убедиться, что это не иллюзия или галлюцинация, а настоящий человек. — Да. — то ли отвечает, то ли спрашивает он хриплым голосом. Арсений просто стоит и молчит, пытаясь справиться с ураганом чувств, который к чертям сносит весь здравый рассудок. Оба смотрят друг другу в глаза, и каждый понимает, что хочет. У Антона заканчиваются силы сдерживать себя. Он просто делает те спасительные три шага к Попову и останавливается прямо перед ним, словно раздумывая над правильностью своих действий. Но, наплевав на все, Антон просто утыкается носом в его шею, крепко обнимая и вдыхая такой знакомый запах его одеколона. В голове появляется мысль, что его сейчас оттолкнут, и Шастун уже успевает пожалеть о своей идее, но вдруг, совершенно неожиданно для него, Антон чувствует крепкие руки на своей спине, прижимающие еще сильнее. Оба сейчас не понимают, что происходит. Оба точно знают, что запомнят этот миг надолго. Оба не хотят думать о том, что же будет дальше. Оба сейчас по-настоящему счастливы. Только спустя минуту, растянувшуюся в вечность, Шастун поднимает голову и смотрит на Арсения. Сумасшедшая идея совершенно неожиданно приходит в голову, сметая все мысли на своем пути. Попов сначала просто всматривается в лицо Антона, находящееся так близко к нему а потом… Он просто наклоняется к Шастуну и нежно касается своими губами его губ, закрывая глаза. Да, Арсений готов к тому, что Антон снова оттолкнёт его. Готов, но это окончательно и бесповоротно сломает его. Антон начинает неуверенно отвечать, почувствовав поцелуй. Сердце замирает, а дыхание сбивается. В голове сейчас пусто, лишь какое-то забытое и теплое чувство приятными волнами разливается в груди. Может это то самое счастье, от которого Антон почти добровольно отказался, уехав из серого Питера?... Это не известно, но одно Антон он знает точно. Он больше не отпустит Арсения. Если надо будет, то опять переедет, но только с ним. Когда запас кислорода у обоих полностью заканчивается, они разрывают поцелуй, снова заглядывая друг другу в глаза. Слов не надо, за них говорят эти взгляды, наполненные нежностью и… Любовью? Да, определенно любовью. Спустя минуту простого молчания и обдумывания этой ситуации, Антон вдруг подает голос: — Кто ж на меня эту порчу навел?... — риторический вопрос. — На счастье, Тош? - больше уточняет Арсений. — Да, на счастье.