Керосин

— Она сказала что?! — Найтмер кричал. О, ему очень не понравились новости. Два монстра стояли напротив, увлеченно разглядывая пол — куда приятнее рассматривать ворсинки на ковре, чем встречаться с бесконечным холодом чужого взгляда в упор. — Попросила отправить домой, — отозвался Даст. — И с каких хуев ты согласился? — на это ответить было тяжелее. — А ты чего молчишь, полосатый уебок? — Киллер дернулся и машинально коснулся щеки рукой, размазывая черное. — Да не гони, Босс, ей работать надо. Ты че, думал, она теперь будет у ноги твоей сидеть постоянно? — ответил беззлобно-обиженно, не до конца внятно, тут же принявшись выламывать себе пальцы и крутить в суставах кисти. У Киллера синдром дефицита внимания и гиперактивности.       Найтмер на его это заявление почти что зашипел, двумя медленными шагами преодолевая расстояние — встал вплотную. Убийца бы соврал, если бы сказал, что привык к первозданной, самой искренней и из-за этого страшной ненависти, которая от Кошмара в такие моменты чувствовалась. И к тому, когда он вот так смотрел, словно по кускам душу жрал, тоже. — Во-первых, ты не имеешь права так со мной говорить, — Киллер не боялся, когда Принц Ночи повышал голос, он, уверенный, что ему можно все, безбашенный и очень много что переживший, будем честны, мало чего боялся. Но стальной, ровный тон (э, начальника?) всегда пускал по позвоночнику что-то определенно неприятное. — Во-вторых, что я думаю, тебя не должно ебать, понял? — Понял, — улыбнулся монстр. — Но она еще кое-что сказала, — ох, скелету понравился блеск в чужом взгляде, мимолетный, будто и не было, но жуть заинтересованный. — Что ты можешь прийти. — Мне не нужно приглашение. — И что она… будет ждать.       Найтмер совсем не оценил то, что все его нутро перевернулось, реагируя на слова Киллера. Оборвалось, завибрировало, скрутилось в секундой судороге, после разливаясь по венам теплом. Черт. Он еще несколько секунд цепко следил за пустотой вместо глаз скелета, пытаясь понять, привирает ли он, после чего выгнал обоих. Она будет ждать? Что ж, тогда он доставит ей удовольствие, потешит ее самолюбие своим визитом. И не его проблема, если она будет не готова к тому, что за этим визитом последует.       **       Часовой пояс твоего мира и весьма условный, искусственный часовой пояс Омега, к счастью, совпадали. Можно было лишний раз не ломать голову. Как только фиолетовые искры за спиной схлопнулись, ты осталась одна в темной пустой квартире. Жаль, не твоей — съемной. Хотя… ты бы хотела квартиру получше. Или даже дом. Даже дом в каком-то другом измерении, наверное, теперь-то. Раньше ты за пределы страны выезжала редко, что уж говорить о других мирах. Мысль о том, сколько всего прекрасного и неизведанного таило в себе мироздание, будоражила. Да, ты хотела бы себе коттедж в другом, прекрасном месте, но, скорее, в виде дачи — не горела желанием и не станешь менять дом в контексте родины. Твой мир у тебя один.       После посиделок с Киллером в баре, небольшого разговора о твоих целях в отношении Найтмера и возвращения домой ничего интересного не происходило. Сон, работа, дом, по-новой — в бесконечном, весьма удручающем круговороте жизни среднестатистического человека. И, если бы однажды не случилось так, что ты оказалась посвящена во все дерьмо мультивселенной, в ее суть, существование, не встретила бы Киллера, не познакомилась бы с его командой мечты, сдохла бы от скуки. Обычная жизнь в обычном мире и работа в офисе теперь казались чем-то диким, намного более странным, чем создатели, разрушители, повелители негатива и властелины мечт. Хоть и была отдушиной. Ты расценивала свое измерение как передышку, якорь, который не давал башкой поехать, место, куда всегда можно вернуться после очередного приключения. Куда хотелось вернуться. И… будем честны, своей обычной жизни ты была куда более преданна.       Найтмер не пришел. Никто не пришел. Ни на первый день, ни на второй, ни на пятый, ни через неделю. Это… настораживало? Первые три дня ты не волновалась, зная, что эго Кошмара по величине могло потягаться со всем мультиверсом, и он просто так не прибежит. А потом начала сомневаться в том, что монстр явится в принципе. Химия между вами была очевидной, ты, да, всегда это чувствовала. Но не чувствовала Мара. Да и не стоит забывать о том, что он воплощал все то плохое, ядовитое и отвратительное, что существует в каждом из миров. Он мог не прийти специально, упиваясь твоим разочарованием, довольный, что заставил расстроиться. Впрочем, ты всегда себя уважала, всегда ставила на первое место и старалась не строить ложных надежд, из-за чего погрустила совсем немного, только парочку дней. А потом… потом решила развлечься. Ведь сексуальное напряжение требовало разрядки.       Телефон тихо завибрировал. Ты быстро глянула на него, оценивая, стоит ли отвечать, и, разглядев имя, тут же приняла вызов, свободной рукой продолжая красить губы в ярко-красный. — Да, привет. Ты скоро? Хорошо, часик подожду, тебе же ехать только минут сорок, с другого конца города-то. Ага, давай, жду, — и сбросила, более чем просто довольная отражением.       Звонок был от Лиама, одного из твоих близких друзей. Вы как раз собирались встретиться уже с месяц, оба работающие и большую часть времени занятые, ты пригласила его к себе под мнимым предлогом того, что рестораны успели надоесть. Лиам был поляком, прожившим в Англии лет десять, классическим парнем-золотым-ретривером, владельцем холдинговой компании и, в целом, очень хорошим человеком. А еще лучшим из твоих вариантов. Вот только… ты слишком хорошо его знала, чтобы влюбиться, и тебе слишком нравилось, что вы смогли сохранить дружбу после того, как превратили ее в дружбу с привилегиями. Вам не нужны были отношения. Вы любили общаться обо всем на свете, шутить, гулять на шумных вечеринках и трахаться, но не друг друга. Ну, разве что, как друзья. Ты видела его в последний раз задолго до того, как попала в дом Найтмера. И ни за что бы не призналась, что хотела сейчас Лиамом Кошмара заменить.       Макияж на высшем уровне, укладка, чулки, пояс, кружевное белье, поверх которого легкий халат холодного изумрудного цвета — идеально. Тебе никогда ранее не нравился изумрудный. На кухне — вино «за встречу» и немного попсовых закусок по типу винограда и сыра; не начинать же с порога. Ты хотела немного поговорить с парнем, может, даже глянуть какой-нибудь новый фильм, прежде чем переходить к самому интересному. Ведь он все еще был твоим другом.       Ожидание начало раздражать. Прошло уже минут тридцать, наверное, ты включила какую-то ненавязчивую музыку на колонках в спальне, чтобы себя развлечь, и от нечего делать прошлась на кухню. На глаза попалось вино. И… раз уж так сложилось, ты решила, что начать можешь и без Лиама. Бутылка бахнула о столешницу, штопор нашелся в шкафу. Ты вкручивала его в корок довольно неуклюже, всеми силами стараясь не думать о том, что тебе в сердце тоже словно кто-то что-то вкручивал, до того было тоскливо. И неправильно. Неужели Кошмар успел так сильно тебя к себе привязать? Это тоже неправильно. Что ж, с короком ты в итоге справилась. Бутылка открылась с тихим хлопком, ты начала неспешно лить в свой бокал красное полусладкое. И неожиданно, очень остро, до того что позвоночник стрелой прошибло, почувствовала всем своим существом чужое присутствие. — Готовилась к моему приходу? Похвально, — слишком хорошо знакомый надменный бархат пустил разряд по всей нервной системе, руки дрогнули. Ты тяжело задышала, смотря на разлитое вино, и не сразу решилась повернуться лицом к владельцу. А еще совсем не была готова встретиться с жгучим, царапающим авантюрином, навсегда издевательским и извечно хитрым. — Я почти что удивлён, — Найтмер осмотрел тебя плавленным взглядом сверху вниз и обратно, вальяжно облокотившись на дверной проем.       Тебе было тяжело дышать. Ты больше всего хотела, чтобы он исчез, и еще чуть сильнее — чтобы остался. — Не к твоему, — и — конечно же — не собиралась бежать ему в объятия, как только выпала возможность. О, тебя очень сильно порадовало замешательство, скользнувшее на чужом лице. Не захотела опять возиться с бокалом — отпила вино прямо так, с горла. — Что значит «не к моему»? — лазурь предупредительно заблестела палладием, вектора начали крутиться в спирали. Кошмар отошел от стены и сделал пару шагов навстречу; монстр выглядел, как одна большая опасность. — Если ты думал, что я буду ждать тебя бесконечное количество времени, месяцами молясь на твою икону и надрачивая на воспоминания, то, увы, ошибся, — было неприятно, но все еще не страшно. Ты не хотела его к себе подпускать так быстро и просто. Теперь. Самодовольно улыбнуться было очень уместно, так же, как опять приложиться к вину. Вот только, упс, руки дрожали — несколько капель упали на грудь и скатились к ткани халата; Найтмер проследил за ними взглядом. — Уходи.       Стоит ли говорить, что он не ушел. Наоборот, шагнул еще ближе, встал почти вплотную. И потянулся к тебе рукой. Чужое движение заставило задышать чаще и вжаться в столешницу позади. Монстр на это лишь усмехнулся, легко касаясь твоей груди острыми пальцами, смазывая вино. — «Так заставь меня», — и, смотря прямо тебе в глаза, медленно, болезненно-ярким хризопразовым языком облизал фалангу за фалангой. И как бы ты не сопротивлялась, не могла не признать, что хотела бы, чтобы не пальцами он тебя касался, а этим чертовым языком.       А потом прозвенел звонок входной двери. — Кто это? — взгляд скелета потяжелел, видимо наливаясь льдом, а еще вновь начал колоться — словно ходишь по кустам терновника.       И Найтмер впервые за приличное количество времени вновь ощутил твой страх на своих зубах, кисло-сладкий, как зеленые дикие ягоды. Вот только боялась ты не за себя, молча смотря на него в ответ. Тихую мелодию с соседней комнаты вновь резанул громкий звон. — Я не буду повторять во второй раз, — ты услышала глухое рычание, точь-в-точь как при той ситуации с Киллером в его кабинете. Он не повышал голос. Он звучал в два раза страшнее, чем тогда. — Если ты не ответишь мне, я вышибу чертову дверь и убью того, кто за ней стоит. — Это Лиам. — Лиам? Интересно, — Кошмар улыбнулся широко и неискренне, ты, к большому своему несчастью, увидела в этой улыбке ничто иное, как жажду крови. — И что же Лиам здесь забыл? — спросил словно машинально, после о свою же фразу запнувшись. Мар вдруг нахмурился и остановился посреди комнаты, после чего долго смотрел тебе в глаза каким-то новым, ужасным оттенком, в кандалы сковавшим сердце без возможности спастись. А потом ринулся к двери. Ты тут же бросилась следом, чудом оказавшись быстрее — стояла теперь между невероятно злым монстром и дверью, являя из себя живой, до смерти перепуганный щит. — Нет, Найтмер. Пожалуйста, — голос немного дрожал, да и стойка не была такой уж уверенной, но делать что-то, что-то говорить сейчас ты была обязана. Ведь монстр действительно мог если и не убить, то серьезно покалечить твоего хорошего друга. Этого нельзя было допустить. — Он уйдет. Я поговорю с ним, он уйдет, ты только его не трогай, слышишь? Он уйдет. Пожалуйста.       И Найтмер… Найтмер будто бы стал самим собой впервые, голову склонив, расплылся в кривой улыбке из частокола острых клыков, а во взгляде с сузившимся зрачком одно лишь необузданное, неоправданное безумие. — Отойди, — проскрипел сухим, искореженным голосом, возвышаясь большой и страшной тенью. Ты хмурилась, чувствуя давление от чужой леденящей ауры, даже и не смея отступить с его дороги. — Мар, — впервые назвала его так. Уперлась руками о его тело, себя со всех сил пытаясь убедить, что это хоть чем-то поможет. Ладони утонули в скользком, неожиданно-жидком парафине, покрываясь черным и отвратительным. Будто в самую холодную воду решила нырнуть с головой. — Пожалуйста. Я поговорю, он уйдёт, — монстр чувствовал дрожь твоих пальцев. — Да и… о нем не хочешь думать, подумай обо мне. Убьешь, искалечишь до кровавого месива, а мне что потом делать? Здесь камеры на каждом углу. Я не хочу за решетку. — Я мог бы вытащить тебя из любой решетки при желании. — При желании, — да, это было некрасиво. Но действенно? Давить на жалость монстру, что ее не ведает, было бы глупо. Просить оставить жизнь того, кто их отбирает сотнями, было бы глупо. — Не трогай его. Он уйдет. А потом мы поговорим. И ты сможешь остаться, хорошо?       Мар словно этого и ждал. Сумасшедший оскал исчез словно по щелчку, острый зрачок смягчился, расплавившись, ненависть перестала течь, вновь уступая одежде ее текстуру — теперь ты упиралась руками в мягкий свитшот. И монстр улыбнулся тебе почти что по-доброму, снисходительно, как улыбаются маленьким тупым детям. — Хорошо. У тебя пять минут.       Не было времени думать о причинно-следственных связях — ты крупно дернулась, тут же судорожно пытаясь открыть замок, выбежала за дверь и сразу же ее захлопнула. Лиам все еще ждал. Он широко заулыбался, не замечая твоего бешеного взгляда, и сначала ткнулся цветами в твое лицо (любимыми пионами), сразу после чего — поцелуем о твои губы. Неожиданным, неуместным, несдержанным, неприличным поцелуем. Ты опешила, на несколько секунд потеряв возможность двигаться; сладковатый, свежий цветочный запах заполнил собой всю лестничную клетку. — Выглядишь потрясающе, — золотой чертов ретривер себя оправдывал любой фразой или действием. Он осмотрел тебя с головы до ног, улыбаясь, и, видимо, только сейчас заметил перепуганные глаза. — Все… хорошо? — Послушай. У меня нет времени объяснять, и заранее прости, но ты должен уехать. Немедленно. — Что? — парень нервно усмехнулся. — Я что-то… не так сделал? Долго ехал? — Нет-нет-нет, все хорошо. Я прошу тебя, уезжай. Обещаю, что все расскажу, но сейчас на это нет времени. И береги себя, Лиам. Я напишу, — ты не дала ему опомниться — виновато улыбнулась и хлопнула дверью, выдыхая. Он должен быть в безопасности. Ты обязательно придумаешь какую-то несуразную ложь и все объяснишь, но позже. Мар все еще был тут. Успокоить сердце было тяжело, но не невыполнимо, ты постаралась отдышаться, медленно, аккуратно шагая босыми ногами по холодному полу.       Кошмар сидел на твоей кровати, почти что заинтересованно разглядывая комнату. И, завидев тебя, улыбнулся тепло, лукаво, протянул руки навстречу. Ты действительно подошла ближе, двигаясь плавно, настороженно, и остановилась в метре от монстра — на расстоянии вытянутой руки. А еще не сразу смогла понять, почему он так пристально и долго смотрел на твои губы. Вектора за чужой спиной зашевелились, один из них приблизился к лицу на опасное расстояние, коснулся щеки — ненависть больше не была холодной. — Ты смазала помаду, — пророкотал низко, резонирующим бархатом, его голос заставил твое сердце пропустить пару ударов. Даже, скорее, не голос. Замечание. Кошмар ухмылялся уверенно, терпко и совсем немного враждебно, парочка векторов толкнули в спину, вынуждая сделать два шага прямиком в чужие когтистые лапы. Монстр сидел на кровати, раздвинув ноги в стороны, ты угодила в его ловушку — ладони, как только смогли дотянуться, тут же легли на изгибы твоих бедер поверх шелкового тонкого халата. Тебе не хотелось этого допускать. Тебе хотелось сдаться ему целиком и полностью прямо сейчас. — Я не обязана отчитываться перед тобой, — ответила тихо, как всегда непокорная, уронила руки на чужие плечи. — Хм. Пару мгновений назад твой тон отличался. Готов поспорить, если бы кровь этого отброса сейчас украшала паркет на полу, ты бы говорила со мной по-другому, — монстр почти что мурчал, медленно оглаживая бедра и талию, совсем немного царапаясь — знала, что на ткани будут зацепки. Правда, зацепки сейчас волновали тебя меньше всего. — И для него ты так вырядилась, серьезно? — скелет одним резким движением притянул тебя к себе вплотную, одно из щупалец медленно поползло с лодыжки и выше по капроновой ткани чулков. — Ты ведь и так знаешь ответ, — в комнате начало становиться жарко, сердце забилось чаще. Невыносимо захотелось раздеться.       Больше не было «не правильно». — Знаю. Вот только хочу его от тебя услышать, — одна его рука поглаживала твою спину, вторая сжимала бедро. Монстр смотрел на тебя так, словно хотел целиком сожрать, голодно, мутно, пока вектор медленно тянул за пояс халата. — Даже если бы Лиам прямо сейчас ебал меня на этой кровати, — ты и сама потянулась к поясу, развязав, бросила его на пол — осталась перед Маром в кружевном белье, слишком открытая и беззащитная. Ни о чем больше не жалеющая, — я бы… — его темно-малахитовые руки коснулись плеч, одним плавным движениям скидывая халат. После чего принялись изучать твое тело — монстр провел острыми фалангами по животу и груди, неприкрыто любуясь. — Продолжай. — Я бы представляла тебя на его месте, — Найтмер поощрительно рыкнул в ответ на сладкие слова, толкнул на себя — ты врезалась в его тело и упала на чужие колени. — Вот только… бессмысленно это все. И слова, и ответы, — не смогла устоять — сама начала медленно раздевать монстра, первой избавившись от кофты. — Почему же? — Мар урчал тебе в шею, обе ладони теперь устроив на попе, царапая, вектора скрутили тугие кольца на бедрах. Тебя било мурашками от его дыхания, от его рук на себе, от голоса, взгляда, от всего его. — Не прикидывайся. Ты ведь пришел, чтобы помучить меня, как раньше, поиздеваться, подразниться и уйти, — ты елозила на его коленях, опустилась к шейным позвонкам и принялась невесомо выцеловывать каждый. — Какой тогда в этом смысл, а? Зачем ты меня изводишь, зная, что одна мысль о тебе раздвигает мои ноги. Словно мольберт с холстом, молящий об искусстве.       Найтмер начал рычать на выдохе, твои слова разгоняли кипяток по его венам, затуманивали разум карамельным маревом, отравляли. Возбуждение становилось болезненным. Монстр подставлял шею под твои поцелуи, одной рукой царапая бедро до белых полосок и маленьких капель крови, второй сжимая грудь через белье. — Ты права. Я пришел тебя мучить. Я пришел, чтобы ты умоляла меня ускориться со слезами на глазах, пришел, чтобы давилась моим членом, чтобы исполосовать твое тело ранами. Чтобы заняться с тобой… любовью, как в первый и последний раз, — Мар смотрел тебе прямо в глаза несколько мгновений жидким раскаленным хризолитом, после чего утянул в долгий, мокрый, жадный поцелуй. Ты отвечала взаимностью, такой же разгоряченной страстью, покусывая эктомагический язык и обнимая шею с острыми остистыми отростками.       И монстр больше не смог сдерживаться. Одним резким движением он встал, держа за ягодницы и ноги, и тут же впечатал спиной в стену — ты больно ударилась лопатками, впрочем, не уделив этому абсолютно никакого внимания. Кошмар целовался удивительно, криминально хорошо, целовался нагло, грубо, тентаклями пленив все тело. Одна твоя рука касалась позвонков, вторая прижимала к себе в жесте довольно отчаянном. Казалось, этого нет, все сон и неправда, выдумки больной башки и вот-вот исчезнет. Но скелет сейчас являлся самым реальным из всего вокруг, ты скорее поверила бы, что вы в чужой квартире чужого дома чужого мира, чем в его отсутствие. Ведь шероховатый язык скользил по зубам и небу, когтистые ладони сжимали ягодицы до синяков и кровавых отметин, а вектора исследовали все тело горячими змеями — кольца на бедрах, поперек корпуса, у шеи и ключиц, на лодыжках. Найтмер издавал незнакомые, резонирующие во всем твоем существе звуки; они были похожи на что-то среднее между рычанием и сиплым мурчанием огромного льва. А потом Мар тебя укусил, сильно и неожиданно, прокусил губу. Ты испуганно вздрогнула в ответ и тихо протестующе замычала. Ваш поцелуй обрел удивительный привкус крови. — Какая же вкусная у тебя боль, — невыносимым шепотом в ключицы. Которые теперь и правда можно было перекусить пополам. — Знаешь, что напоминает? Твои духи. Твои блядские вишневые духи, оо, как же я их ненавижу. Как же они мне нравятся, — монстр дышал тяжело, надсадно, поддерживая теперь лишь векторами — освободил себе руки. И тут же нашел, чем их занять. — Больше мне нравится лишь твоя… похоть. Смертный грех, — сначала одна лямка от лифа была спущена до плеча, потом другая. Напористость и неторопливость сводили тебя с ума, такие противоречивые, дышать больше не представлялось возможным. Разве что раскаленным воздухом. — И твоя похоть… Твоя похоть такая сладкая, — узкий кончик одного из отростков ловко расстегнул застежку, темные руки так же ловко и быстро избавились от лифа. — До отвратительного. Она мне приносит боль, потому что, по сути своей, не является негативной. Сладкую, сладкую боль, — монстр тут же опустился к груди, прохладный экто-язык коснулся соска — тебя крупно дернуло от этого прикосновения. Желание осуществилось. Второй грудью занималась когтистая рука, оставляя царапины от любого сжатия. Еще одна его ладонь спускалась от ребер по покатым бедрам вниз и обратно, вектора пульсировали на коже. Ты не понимала абсолютно ничего, всецело, полностью сдавшись в кандалы худшего своего варианта. А еще никогда не чувствовала себя настолько уверенной в содеянном. Кошмар провел дорожку из поцелуев от груди к шее и аккуратно опустил на землю — ноги подкосились. — Уже не можешь ровно стоять? Милая, я ведь только начал, — усмехнулся довольно, утянул за собой. Вы мягко опустились на кровать. — Посмотрим, сможешь ли ты оправдать мои ожидания. — Мне даже не придется стараться, — Кошмар сидел верхом на твоих бедрах, не переставая ласкать грудь двумя векторами. — Какое хрупкое, фарфоровое тело, — острые фаланги оставили след от солнечного сплетения до низа живота. — Не сломать бы его.       Одно из щупалец медленно поползло по твоему телу к шее, заплело его парочкой оборотов, которые тут же стали ощутимо туже. Не для того, чтобы передавить трахею и заставить хрипеть и кашлять; так делают, когда хотят убить. Он надавил на сонную артерию, преследуя одну простую цель — невозможность поступления кислорода в твою кровь. Ты спокойно могла дышать, но начала задыхаться. Найтмер отпустил, когда тело начало становиться ватным и приятно закружилась голова. И не успела ты от этого отойти — вновь почувствовала потрясающий язык на груди, а сразу после — новый укус где-то над сердцем. Глубокий, очень болезненный, почти что рваный, параллельно ему вектора требовательно раздвинули твои ноги и чужая рука уверенно коснулась влажного белья. Вы застонали синхронно. Мару необходима была боль, чтобы чувствовать удовольствие. Он слизал большую часть выступившей крови, остальной позволив расчертить багровые дорожки на твоем теле. Ты не могла найти себе места, чувствуя, как горел укус и как потрясающе хорошо тебе было одновременно. Не успела опомниться — монстр уже избавился от трусиков, оставил тебя полностью перед ним нагой, покорной и распятой. Одна его ладонь легла на внутреннюю сторону бедра, другая измазала пальцы в крови и тут же толкнулась ими в твой рот. Металлический вкус заполнил собой все, что мог, неприятный и терпкий, ты с жадностью вылизывала пальцы под одобрительный взгляд из жидкого фосфора и его хриплые вдохи. — Умница, — Кошмар вновь затужил на твоей шее удавку, пальцами трахая рот, второй рукой невесомо коснулся половых губ, почти что неощутимо размазал смазку. И от этого позорно легкого прикосновения, от невозможности дышать, потрясающего острого месива из боли от ран и удовольствия, тебя чуть ли не пополам скрутило. Стон вышел сиплым и задушенным, невероятно искренний. — Хочешь больше внимания? Мм, за него придется заплатить.       Ты металась на кровати, не до конца уже осознавая, о чем и что именно говорит скелет. Намного важнее было то, что он делал. Вектора по-прежнему крутили соски, эпизодически душили, заплетали колени и запястья, мешая лишний раз двигаться. Монстр вдруг вытащил руку из твоего рта, опустил ее на ребра и начал медленно вести сверху вниз три рваные красные полосы. Ты взвыла от боли и тут же подавилась протяжным, изломанным стоном, потому что пальцы другой руки оказались внутри, потому что вектор лег на клитор. И его трепетная нежность в отношении твоего удовольствия в смеси с абсурдной жестокостью в отношении тела рождали доныне неизвестные ощущения в каждой клетке и каждом нерве, взорвали и гипофиз, и гипоталамус разом. Рваные борозды украсили корпус от ребер до тазовых костей, стекающая по телу кровь быстро остывала и жалила кожу холодом, рождая потрясающий контраст. Мар, смотря прямо в твои глаза, начал вылизывать фаланги, и к пальцам внизу неожиданно добавились сразу два горячих вектора. — Даже кровь будто прогорклая вишня. Ненавижу, — вопреки своим словам, Найтмер выглядел так, словно смаковал самый вкусный шоколад, самую пряную ваниль, жадно и с упоением. И ему больше чем просто нравилась безоговорочная покорность в твоем поплывшем взгляде, молящим о большем.       Монстр убрал руку, но оставил щупальца, выбивая каждым толчком стоны громче и громче, остальные вектора все еще держали ноги, кисти, ласкали грудь и крутились на шее. Принц Ночи быстро избавился от свитшота, ты кусала больную губу, с предвкушением смотря на его тускло-сияющий лазурью таз. Таз, который в скорости перестали перекрывать его штаны. — Так не терпится? — улыбнулся, устроив руки на бедрах, раздвинул их сильнее сам и убрал вектора. Коснулся членом неприлично мокрого лона. — Думаю, ты знаешь, что нужно сказать.       Ответ последовал незамедлительно. — Пожалуйста, — проскулила жалко, с надрывом, самолично затолкав гордость в самые потайные уголки сознания. Ты хотела почувствовать его член больше всего на свете. — Пожалуйста, Мар, пожалуйста… прошу, — огнеопасный коктейль — не Молотова, Асмодея — из жгучей боли и удушающего удовольствия творил с твоим сердцем и разумом поистине постыдные вещи. — И что же ты у меня просишь? — Прошу, трахни меня, Мар. Не оставь на мне живого места. Заставь меня кричать. — Хорошая девочка, — монстру большего не нужно было.       Он медленно, слишком, непозволительно медленно начал входить во влагалище, и чем дальше — тем глубже его когти в мышцах твоих бедер. Ты сорвалась на громкий, изнывающий стон, он застонал с тобой, протяжно и искренне, когда дошел до упора. И начал двигаться. Все так же ужасно медленно. Он тебя пытал. — Блять, Мар, — ты опустила руку на его шею, потянула на себя — скелет опустился ниже, грудной клеткой коснувшись ран на твоей, запачкался холодной кровью. Какое неописуемое наслаждение приносила ему твоя боль. — Быстрее, — хрипло в самую его шею. Отчаянно. Так отчаянно, бессильно, слезливо-просяще, но в то же время как всегда преданно и на веки строптиво, что Кошмар просто не смог устоять, тут же исполняя приказ своей рабыни.       Он стал грубее, стал напористее и быстрее, обе руки расположил на ребрах, обеими ладонями надавил на свежие раны, ускоряя кровотечение. И вам двоим было так потрясающе хорошо, что аж плохо. Больно. Тебе — от бесконечно саднящих увечий, ему — от окситоцина и эндорфина в твоей крови. Вы и сами были больны, друг другу делая только хуже. Делали настолько плохо, что аж потрясающе хорошо.       Время перестало быть чем-то весомым. Вы пытали друг друга бесконечное количество времени, казнили и возвращали к жизни, чтобы снова убить. Заставляли стонать все громче. В какой-то момент показалось, что ты вот-вот с ума сойдешь, буквально не сможешь справиться с всем тем, что чувствуешь. А чувствовала много: его шероховатые темные кости, дыхание то на шее, то на бедрах, то на груди; язык и вектора на всем своем теле. Чувствовала его член в себе, с каждым новым толчком заставляющий кричать все громче. То ли от удовольствия, то ли от нарывов на всем теле, но это было вторичным. Страсть целиком проглотила здравый рассудок. У тебя остались лишь похоть, Кошмар и удивительно по своим масштабам желание кончить. И, в какой-то момент, спустя нескончаемое, в то же время незримое количество времени, полное одного лишь экстаза, Найтмер позволил. Он разрешил тебе кончить, он довел до крика и слез, хрипло вскрикнул сам, зарычал, кончая следом. Почти синхронно.       Ты не могла прийти в себя минут двадцать под аккомпанемент чужого дыхания, истерзанная, почти убитая. Абсурдно счастливая. Найтмер лежал рядом, пытаясь отдышаться. Практически уничтоженный твоим удовольствием. Неоправданно довольный.       Ты закурила прямо в кровати, стараясь лишний раз не шевелиться — каждый сантиметр кожи горел. — Не зря говорят, что драки влюбленных заканчиваются оргиями, а? — тихо спросил, усмехнувшись, монстр. — Я не влюблена в тебя. — Я не могу быть влюблен по определению. Как мы похожи… Особенно — в умении врать. Не расскажешь, кто из нас сейчас только соврал? — Оба. — Верно.