Муки и слезы — ведь это тоже жизнь.
Ф. М. Достоевский
***
Родольфус с супругой вернулись домой утром апрельского дня. Морена не могла принять этот факт в течении первых нескольких минут после сообщения этой внезапной новости, услышанной от домовика с утра пораньше. Она мысленно готовилась к встрече с ним, но всё-таки мелкая дрожь продолжала пробивать ее тело, как только перед глазами вставало его лицо. Настал тот день, когда перед ее глазами окажется старший Лестрейндж. Реальный. Не во сне, а наяву. Солнце сегодня выдалось щедрым на свои длинные лучи, задевающие всю поверхность зелёных садов, кристаллически чистую воду в фонтанчиках и стены изумительного поместья Лестрейндж. К удивлению, на небе не было ни единой сероватой тучки, хотя на днях Лондон утопал в слезах неба. Кажется, сама погода решила выделить день приезда молодых супругов. Даже птички в пышных макушках деревьев пели свои ласковые песенки намного звонче, чем всегда. Однако Рена такое настроение не разделяла — на ее усталом лице засело хмурое выражение, которое заметили даже домовики. Морена слишком долго не видела Родольфуса, не слышала его бархатного голоса и не заглядывала в карие глубокие глаза, наполненные спокойствием. Ей требовалось больше времени, чтобы принять то, что буквально за какие-то там пару часов она встретиться с тем, кто когда-то видел ее насквозь. С тем, кто поддерживал ее при бесконечных ссорах с матерью и постоянных срывах в комнате. Больше чем три года они не говорили, даже не перекидывались сухими словами на пергаментах, общаясь через совиную почту раз в месяц. Не было даже самого короткого контакта. Братья попросту исчезли из ее жизни. Они были ей самыми близкими, не смотря на внушающее расстояние между ними, — по крайне мере, Рена их ценила больше, чем кого-либо. Но числа на календаре меняются, дни сливаются в недели, в месяца, а затем и не успеваешь осознать, сколько лет прошло с вашей последней тёплой встречи. Однако, если так подумать, она бы и не сказала, что последний их приезд в Вену был настолько тёплым и душевным, как прошлые. С каждым месяцем братья больше и больше отдалялись, а Рена всё чаще и чаще начинала думать о таких более полезных вещах, как тренировки, бои и ритуалы — мысли о братьях и ожидание их приезда постепенно потускнели на фоне прочих забот. Не было резкой боли от их ухода, потому что она сама не заметила, в какой именно момент их тонкая связь разорвалась окончательно. Но в итоге Рене пришлось понять, что всему приходит конец. И приняла она это не сразу. Очевидно, она скучала за мальчиками и продолжала надеятся, что у них просто обычные проблемы на роботе, но с каждым днём надежда потухала, как маленький огонёк на конце спички. — Я буду скучать за тобой, Роди, — тихо прошептала четырнадцатилетняя девочка, невинно смотрев на повзрослевшего мужчину полными боли глазами. — Твоя тоска напрасна. Я ещё вернусь, — ответил он, уверенно посмотрел ей в глаза, будто давал клятву, мол, всегда будет рядом, и слегка прикоснулся рукой ее мягкой щеки. Родольфус резко развернулся и пошел на улицу к младшему брату. Одинокая слеза вдруг потекла по месту, где только что лежала теплая ладонь англичанина. Вспомнив их последнюю встречу, ей стало ещё хуже. Она закусила губу и закрыла глаза. Всегда он рядом будет. Чушь собачья. Нет ничего вечного. Как только можно в такие слова верить? Рано или поздно прийдется поставить точку и закончить историю навеки. Никто ни у кого спрашивать даже не будет: чувства угасают, цена данных обещаний забывается, жизнь постепенно уходит из под ног и переходит к власти смерти. И это вполне нормально. Она слышала, что так и должно быть. Но почему же тогда всё отзывается болью в сердце, если это должно быть ожидаемо? Почему происходит так, что со временем любая сладость заканчивается? Такова мораль. Разве не такой ответ? Мама говорила, что каждого человека ожидает ещё что-то после смерти — новая жизнь в невиданном мире; говорила, что отведенная жизнь на земле — не конец, а только самое начало приключений души. Весьма забавно знать и то, что она отрицала существования Бога, но при этом твердила о таких вещах. Однако ее домысли по поводу загробного мира довольно интересны, и буть у Рены время — она бы занялась изучением этой теории лишь из-за чистого интереса. Рабастан говорил, что ей разрешен вход в их старинную библиотеку, где собраны самые редкие экземпляры ритуальных книг, — а это, по сути, самая мощная защита от всех да от всего. Так что она могла бы как-то хорошенько вычитать обо всём, что волнует ее на данный момент. Возглавит этот длинный список, наверное, самый сок — года террора Грин-де-вальда, его армия и история возвышения. Родители мало что рассказывала об этом чокнутом дяде, но сейчас более конкретная информация о нём как никогда необходима (не просто так же Александр вывел эти метки на спинах своей семьи). Ей было понятно, что с Родольфусом у нее будут такие же шансы исправить отношения, как и с его младшим братом. Понимала и знала, поэтому даже не надеялась на теплый приём с его стороны. Просто стоило сказать ему несколько вежливых слов, познакомиться с его женой и тихо уйти в комнату. Может, даже на ужин не позовут. Но это будет только к лучшему. Она сочла бы компанию книг о ритуалах более интересной, чем хмурых братьев Лестрейнджев. Так ведь? Но Морена все равно продолжала трясти ногой, скручивать пальцы и закусывать губу до металического привкуса. Да, волновалась. Хотя бы признавалась самой себе, что братья оставили на ней след. Но толку-то, правда, никакого. Она сидела на краю кровати в болотном платье до колен, которое подчеркивало блеск в ее глазах. Однако цвет всё-таки эльфы подобрали не очень хороший — если вдруг захочет заплакать, ее глаза будут слишком выделяться. Ей это не понравилось, но не посмела сказать домовикам дать ей другой наряд. Лишь мило поблагодарила, посмотрела на него и вдруг по-настоящему осознала, что Родольфуса увидит в нем буквально через пару часов. Мурашки вновь прошлись по спине, но уже не так сильно, как утром. Рыжие волосы были скомканы в большой узел на затылке. Несколько выбившихся прядей свисало над бровями, и как бы она их не заправляла обратно — они все равно выходили наружу. Мама как-то сказала, что ее волосы такие же непослушные, как и их обладательница. В отличие от копны Инес, они и вправду были слишком вьющиеся и требовали много ухода. Раньше Рена могла себе позволить часами мыть голову, используя всякие разные средства, о которых предварительно вычитала в книгах. Но это было дома, в Австрии. Внезапно по комнате раздалось два маленьких стука в дверь, и Рена вздрогнула от неожиданности. Она облизала нижнюю губы и глянула в зеркало, проверяя наличие застывших слёз в глазах. Ее вид был более чем отличным. Морена даже слегка обрадовалась, что сдержала порыв эмоций и не заревела, как последняя корова на поле. Наверное, Тибби пришла (она единственная из домовиков, который предупреждал о входе в комнату). — Входите! — крикнула она и медленно повернула голову к дубовым дверям, ожидая увидеть в дверном проёме эльфа с розовыми ушками. В проходе появился Рабастан в своей привычной торжественной манере. Рена слегка удивилась, но на лице этого не показала. Что ему надо от неё? Она чуть поджала губы. Вероятно, хотел обьяснить, как должна пройти их встреча. Всё-таки наверняка жена Родольфуса важная особь, поэтому позориться ни в коем случае нельзя… Однако вряд ли она бы научилась вести себя в обществе английских аристократов буквально за час до обеда, так что Рабастан слегка опоздал с подобным занятием — нужно было начинать учить ее элегантным манерам поведения и развивать до блеска высокие знания этикета как минимум недели три назад. Но ей все равно не понравилось то, что Лестрейндж находился в ее комнате. Перед глазами моментально стали четкие воспоминание, произошедшие чуть больше месяца назад, когда Рабастан пробрался в снятую комнату в Кабаньей голове. Должно быть, тогда пришло ей спасение с неба, а то такая удача сама собой не приходит так точно… — Можно пройти? — судя по его голосу, он был чем-то обеспокоен. Карие глаза метнулись вверх, и Рене не впервой показалось, что он старательно избегает ее взгляда. — Проходи, — слегка пожала плечами она. Ей стало интересно, что за речь подготовил Рабастан. В последнее время они даже взглядами не встречались в коридорах, а о разговорах так вообще речи не шло. Она на пальцах могла пересчитать, сколько раз они разговаривали за этот месяц в поместье. Как ни странно, чувство одиночества не покидало ее сердце, а только развевалось, пускало свои гнилые корни глубже и глубже — все своё время она уделяла книгам и изучением левого крыльца дома. Появление Рабастана почти никак не повлияло на это пасмурное ощущение. Стало быть, Лестрейнджа все устраивало: он с заката до рассвета занимался своей работой, приходил ранним утром и сразу же закрывался в своем кабинете, изредка спускаясь на завтрак. Тибби по секрету рассказала ей, что Господин частенько отказывается от завтрака и постоянно просит новые порции зелья от бессонницы — это было и так понятно, ведь всю ночь он провёл за работой. Лестрейндж тихими шагами оказался подле нее, усевшись в маленькое кресло напротив кровати. Его грудь в чёрной рубашке вздымалась и опускалась. Не сложно было понять, что что-то забрало у него покой. Или, может, кто-то? — Послушай, твоё положение весьма шаткое. Я думаю, ты сама прекрасно знаешь, что продолжать тебе здесь жить — опасно, — он обречённо вздохнул, образовывая краткую паузу. В ее горле резко пересохло, а ногти вонзились в ладонь. Рена догадывалась, к чему идёт этот разговор. — Ближе к сути… Рабастан секунду посмотрел на нее и кратко кивнул. Кажется, он был готов к такой реакции, но что-то в его глазах заставило ее задуматься: они были словно разбиты на тысячи маленьких осколок, подавленные и совсем пустые. — Помнишь, я рассказывал тебе о «Священных двадцати восьми»? Лестрейнджи входят в их число, а, значит, считаются элитой в Магической Англии. Сейчас неспокойное время, и наша семья из-за этого на особом контроле, поэтому скрывать твое нахождение в поместье стает все труднее… — Справедливости ради, ты можешь сразу сказать, к чему ты рассказываешь все это мне?! Ты хочешь, чтобы я свалила отсюда? Да? — бестактно прервала Рена его, не усмирив пламя в душе. В ее глазах заметались огни, которые хорошо обожгли Рабастана и заставили его посмотреть на нее в ответ. Лестрейндж резко фыркнул, сузив глаза: — Как ты только могла об этом подумать? Конечно нет! — А что тогда? — саркастично ухмыльнулась она, оперевшись двумя руками об кровать. — Жена-аристократка Родольфуса настолько брезгливая, что моего присутствия в ее доме не потерпит? А может, это сам Родольфус или Кристиан не желают видеть меня в Англии?.. Нет! Вы только послушайте его! Она раздраженно застрекотала зубами, едва удерживая себя на месте. Чего только стоило ожидание слов этого уважительного англичанина!.. Ее тело охватила легкая дрожь, котороя прошлась по коже почти неощутимо. Злость и страх — вот что владело сейчас ею. Пальцы смяли ткань мягкого пледа, безуспешно сгоняя пар. Казалось, она вот-вот взорвется. Рена и сама не понимала, что заставило ее настолько разозлиться. Этого не понимал и Рабастан. Его бесила ее реакция на абсолютную правду. Она должна была уже давно осознать, что жить в спокойствии ей, единственной выжившей Виверли, не было позволено еще с самого рождения. Но нет — она продолжала делать вид, словно все в порядке! Морена вела себя как глупый ребёнок, она попросту не понимала серьезности ситуации. Он тяжело вздохнул, пропустив свежий воздух, но это ожидаемо не убрало накатившегося волнение. Очевидно, ему тоже было сложно. — Нам нужно заключить фиктивный брак, — с горечью произнеся это, Рабастан остановил свои глаза на ее лице. Она подумала, что ей послышалось. Морена глупо заморгала, пытаясь понять, что же на самом деле сказал Рабастан. То, что она услышала, попросту нереально!.. Походу, ей и вправду до магловского врача пора: пугающие кошмары видит каждую ночь, вот уже и не впервой какая-то настоящая бессмыслица слышится!.. Чушь и вздор — вот! Она вдруг закашлялась, будто кто-то надавил ей на легкие, и Рабастан резко стиснул кулаки, крепко закусив губу. Он сильно волновался. Мгновенно она осознала, что услышала то, что должна была. Рабастан Лестрейндж, один из самых влиятельных холостяков в Европе, относящийся к древнему роду магов, просит ее, австрийку Морену Виверли, которая весит на волоске от смерти, заключить с ним брак. Стать его законной женой. Это же… невозможно, нет. Она нервно передернула плечами: — Зачем? — Это поможет скрыть твою настоящую фамилию, ведь ты возьмёшь мою, поэтому скрываться тебе больше не прийдется: будешь жить, как прежде, представляясь миссис Лестрейндж. Рабастан внимательно наблюдал за ее реакцией. По какой-то причине он сам не на шутку заволновался, когда озвучивал это… предложение. Хотя это было вполне ожидаемо: не каждый день предлагаешь девушке выйти за тебя замуж. Однако даже для Рабастана его эмоции показались непривычные, странные. Морена не дергалась, застыла, мол статуя в саду. Глаза, опустошенные и стеклянные, смотрели куда-то вдаль, словно потерялись во времени. Плед был все также скомкан в ее кулаках, а бледные приоткрытые губы иссыхали на глазах. В ее голове творился настоящий ураган. С одной стороны она пыталась понять, в какой момент ее жизнь пошла наискосок, но с другой все было предугадано судьбой. Когда-то мать пошутила за обеденным столом, когда к ним в гости приехали Лестрейнджи, что Рабастан и Морена созданы друг для друга. Почему она вспомнила это только сейчас? Впрочем, Морена полностью осознавала выгодность предложения Рабастана. Было странно думать о нём в ключе замужества, но она просто не представляла его рядом с собой и задумалась о том, как бы хорошо она выскользнула из этой ситуации. Фамилия Виверли и вправду забылась бы, когда Рена представлялась лишь миссис Лестрейндж. Она смогла бы спокойно ходить за стенами этого дома, да и жить как нормальные волшебники, а не сидеть словно в тюрьме. Да и само замужество такого известного холостяка произвело бы настоящий фурор на желтые газеты и все журналы. Тогда бы добрая часть сплетников перепрыгнула с новости о смерти четы Виверли на эту свадьбу, обсуждая ее на каждом шагу, как и раньше обговаривали Инес и Александра. Вероятно, стать женой Рабастана на данный момент было бы самым верным решением. Однако она прекрасно понимала, что в таких благородных семьях не приняты разводы, что это на всю жизнь — быть рядом с Лестрейнджем-младшим. Но сейчас Рене нужно было хотя бы выжить, а думать о будущем прийдется уже потом… Ей необходимо было добиться свободы. Рабастан поможет в этом. Не смотря на цену, Рена должна воспользоваться шансом на свободную жизнь. Плевать на все недочеты — нужно было найти выход, чтобы выжить. И, кажется, она его уже нашла (или это он нашёл ее). Правда, вряд ли друзей и родственников Рабастана не интересовало бы похождение его невесты. Вот это являлось проблемой в ее глазах. Что она смогла бы отвечать на вопросы о том, кто Морена такая? И не против ли мистер Лестрейндж? Она всё таки наверняка не чистокровная волшебница, а, как известно, их род и славиться своей одарённостью от маглов. Ее отвлек хорошо знакомый голос: — Я пойду, — Рабастан встал со стула. — У тебя есть два часа, чтобы все свесить. Затем я зайду за тобой. Он вышел тихими шагами, даже не посмотрев на нее краешком глаза. Она осталась одна, утопая в мыслях. Рена никак не ожидала услышать такое предложение от Рабастана. Это было вовсе спонтанно. Оставалось загадкой, что направило его на такую мысль, ведь в прошлый их разговор на тему ее жизни в Англии Лестрейндж даже ни единого намёка на их женитьбу не подал. Значит, вероятней всего, он думал об этом весьма недолго. Интересно, Кристиан вообще знает о ее присутствии в Великобритании? Было бы очень забавно, если бы он узнал об этом только тогда, когда Рабастан сообщит о своей свадьбе. Но тогда милости у Лестрейнджа не занимать… Она не думала, что Рабастан скрыл бы ее приезд и от отца, ибо отношения у них хоть и не самые лучшие, но кровные узы не убрать. Всё-таки и влияния у мистера Лестрейндж намного больше, чем у его сына. Было бы правильней рассказать ему о том, что она живёт уже некоторое время в их поместье, чем скрывать это все месиво. В любом случае, рано или поздно он бы узнал. И Рена не считала, что брак между ею и его сыном он бы одобрил — их соитие нарушило бы кристальную чистокровность рода, что привело бы к избытку репутации Лестрейнджев. Морена провела языком по засохшей губе и закинула голову назад, устало вздыхая. Если она выйдет замуж за Лестрейнджа — даже по расчёту — вряд ли ей бы позволили развестись с ним через пару лет, когда все утихомириться. Поэтому со временем ей прийдется разделить ложе с Рабастаном. Комок резко застрял в горле. Этого представить она не могла. Интимная связь между ними попросту не должна быть возможной! Они… они всегда были лишь простыми друзьями. Ей до невозможности сложно было представить себя в роле настоящей жены Рабастана с его ребёнком в руках. Тем не менее, учитывая старинные традиции рода, он должен обзавестись наследником. И спустя несколько лет их фиктивного брака никого бы не волновало, что их пара невозможна. Рена вздрогнула от таких мыслей. Ей уже не десять лет, и она прекрасно понимала, что значило соитие в таких древних семьях, как Лестрейнджи. Не исключено, что и Рабастан захотел бы себе наследника. Даже не смотря на то, что их союз был бы не настоящим, заводить себе детей на стороне — ниже некуда. Выбора у неё не было, нет и не будет. Этого стоило ожидать. Попытаясь расслабится, она аккуратно легла на подушку, чтобы не помять платье. Но ей это не удалось — ее мозг без остановки свешивал все «за» и «против». Рена не могла понять, зачем Рабастану идти на такой риск. Он мог бы найти себе хорошую жену и построить крепкий брак, однако спасает ее, лишившись возможности на счастливую семью. Да, с ней он не построит ничего. Нормальный бы человек давно забыл бы о той детской клятве. Рабастан — довольно непонятное создание. Рене сложно было понять его решения. До сих пор она никогда не ломала голову над этим вопросом настолько. Лестрейндж словно играет какую-то свою игру без правил. Хоть и они перестали играть друзей, но Рена-то прекрасно помнила того хитрого и ловкого парня в свои заветные четырнадцать (как-никак на пятый курс переходил). Не исключено, что его урожденное коварство за эти годы взросло до небывалых высот, особенно учитывая то, с какими змеями он контактировал в школе. Рена была почти уверена в его возможности воспользоваться нынешним положением: всё таки отношения у них испортились конкретно, так что о совести вообще стоило позабыть (если она у него осталась). Но вот оставался один сложный вопрос: каковы его мотивы? В таком случае ей прийдется разъяснить, что за игру он затеял, и, быть может, даже подыграть. Ей было интересно, рассказал ли Рабастан о своих намерениях Родольфусу? Он, скорее всего, был не в курсе мотивов младшего брата, ведь последний месяц провел в какой-то командировке, а Рабастан бы не стал тревожить его из-за этого. А может, они давно знали о ее приезде и просто играют свои роли… Нет, ну, это точно уже похоже на бредовые мысли. Рена сделала глоток прохладной воды прямо из хрустального кувшина, стоящего на прикроватной тумбочке, думая о том, не съехала ли она случайно с ума. Она готова была держать пари до последнего, что Рабастаном руководят не только старые обещания, но и ещё что-то. И ей предстояло узнать, что именно. Ровно через два часа в дверь постучали, и Рена уже знала, кто это. Она устало привстала с кровати, находу поправляя выбившиеся прядки волос из причёски. — Входи, — прикрикнула Рена и встала с матраса, подойдя к большому зеркалу возле шкафа. Болотное платье, к большому удивлению, красиво спадало волнами без единой вмятины. Она натянула зеленые перчатки в тон платья, украшенные золотистыми нитями, словно и вправду сделаными из золота — настолько они завораживающе блестели. — Мне нравиться, — бархатным голосом позади нее проговорил Рабастан. — Спасибо. — Она медленно развернулась к нему лицом, в последний раз оценив состояние своих волос. Они были слегка взъерошены, но Рена считала, что так ей идёт намного больше, чем гладко уложенные прядки. Порой она не узнавала сама себя — с каких это пор ее волновал внешний вид? — Ты решила что-то по поводу моего предложения? — А у меня есть выбор? — нетактично поморщилась она. — Я согласна… на все. Ей совсем не понравилось говорить эти слова. Они прозвучали как-то низко, слишком неправильно. Была бы у нее возможность, Рена бы подумала о том, как лучше выразить свое соглашения, а то сказанное ей прошлось не по нраву… — Я рад, — слегка кивнул он. — Ты должна идти рядом со мной, вести себя так, словно ты уже моя жена, но не стоит перебарщивать — это будет свидетельствовать о твоей неосведомлённости в манерах. Просто молчи, иногда улыбайся и невзрачно отвечай на вопросы. Временами бери меня под локоть или делай ещё какие-то нежные жесты, чтобы никто ни о чем не догадывался. — Он посмотрел на двери и выровнял спину. — Я сам тебя представлю, но запомни: ни за что и никогда не упоминай свое настоящее имя, поняла? — Да. Рабастан пристально осмотрел ее с ног до головы. Он был невозмутим и слегка даже насупленным — можно было подумать, что он не хочет видеть ни брата, ни его жену. Рена насторожилась, но никак этого не показала. Это не ее дело. — Пойдём, — приказал он и подал ей руку. Рена уцепилась за его локоть, что заставило сердце биться в разы сильнее: она отвыкла от его прикосновений. — Иди медленно, размерено, но в такт мне. Она кивнула, но он этого не увидел, ведь смотрел строго прямо и думал о том, какая будет реакция у Кристиана на то, что его младший сын жениться на дочке его первой любви.