Я ничего не могу с собой сделать

      Все в округе только и говорили, что об открытии нового монастыря в деревне Водных каштанов. Новость об этом и слава храброго, доброго, но странного даожана, который был в монастыре настоятелем, докатилась и до столицы. Поэтому в день открытия на порог пожаловало множество нежданных гостей, в том числе и шайка бедняков под предводительством Старины Ветра.       После битвы, что отгремела год назад, Цинсюань продолжил жить в столице, влача довольно жалкое существование. Его Высочество и генерал Пэй предлагали ему помощь и место служащего на Средних Небесах, но он с улыбкой добровольно отказался от всего, принимая в дар лишь еду и одежду. Сам юноша считал, что достаточно пожил той жизнью, которая ему не предназначалась, и теперь был доволен и тем, что вместе с друзьями наслаждался обещанной бесплатной порцией угощения.       Однако услышав разговор Его Высочества и Его Превосходительства Градоначальника о множестве съеденных неизвестно кем порциях, сердце Цинсюаня пропустило удар. Пусть он теперь лишь простой оборванец, но память хранила прежнюю жизнь и тех, кто окружал его прежде. И один такой образ навечно засел в его голове, каждый раз заставляя сердце взволновано биться, стоило лишь подумать о нём.       Кто же ещё мог за раз съесть столько? Цинсюаню ли этого не знать. Не показываться на глаза — это так в его духе, так же как съесть пятьдесят порций за раз. Бывший Повелитель Ветров не понаслышке знал, какой иногда безумный, неутолимый, не поддающийся контролю голод терзал демона. Взгляд метнулся по округе, выхватив на мгновение мелькнувшую за деревом тёмную тень. Неужели? Не показалось?       Цинсюань, хромая, поспешил покинуть двор монастыря Водных каштанов, пока никто из гостей не заметил его полные растерянности и надежды глаза. Свернув с дороги, он направился прямиком в лес, туда, где меж стволов мелькнула высокая тень. Не привиделась ли она ему? Не привиделись ли полные тоски янтарные глаза? Цинсюань шёл всё быстрее, не разбирая дороги пока вдруг не наткнулся взглядом на фигуру, облачённую в чёрные одеяния.       — Мин-с... — по привычке воскликнул бывший Повелитель Ветров, но осёкся, тут же исправившись. — Господин Хэ.       Фигура дрогнула, но лицом так и не повернулась.       — Ваше Превосходительство, — задыхаясь от быстрой ходьбы, ещё раз позвал Цинсюань, подойдя ближе.       Демон чуть развернулся к нему позволяя увидеть мертвенно-бледную кожу лица, упрямый подбородок, острые скулы, подчёркнутые ниспадающими на лицо чёрными прядями. Цинсюань никак не мог привыкнуть, что его демонический облик так походил на Мин И, которого он знал и так разительно отличался от него. Хэ Сюань источал силу, холод, сырость, безразличие и жестокость. От него словно веяло смертью.       Цинсюань едва не сделал шаг назад, но вовремя остановил себя, осознав, что любое, даже самое малейшее его движение не укроется от Чёрного демона. Хоть его первым порывом было отпрянуть, теперь же юноша наоборот приблизился ещё на пару шагов, заворожённый обликом Князя Демонов.       — Ваше Превосходительство, — несмело пробормотал он и положил руку на заткнутый за пояс веер Повелителя Ветров. Веер, который брат лично сделал для него. — Я хотел сказать спасибо. Он очень много значит для меня, — Цинсюань сделал паузу, вдохнув поглубже, погладил пальцами кольцо и заговорил так проникновенно, как только мог. — Я сберегу его. Всеми силами сберегу.       Голова демона повернулась ещё немного, и из-под опущенных ресниц сверкнули янтарные глаза. Черновод скользнул взглядом по руке, трепетно сжимающей кольцо, и неопределённо хмыкнул. Цинсюань всё ждал, когда же демон наконец взглянет на него, встретится глазами, скажет хоть что-нибудь в ответ на его обещание. Но вместо этого, посчитав, что разговор закончен, Хэ Сюань отвернулся и двинулся прочь. И что, он так и уйдёт ничего, не сказав?       — Господин Хэ, — позвал его Цинсюань и направился следом, но демон будто и не слышал его. — Хэ Сюань. Хэ Сюань, посмотри на меня!       Бывший Повелитель Ветров сам не ожидал, что сорвётся на отчаянный крик, но сдерживать рвущиеся чувства уже не было сил. Он должен сказать это вслух. Сказать это ему. Князь Демонов, явно не ожидавший, что Цинсюань придёт в такое возбуждение, наконец повернулся и встретился с ним взглядом. Холодный, жестокий, безразличный ко всему, но почему сейчас он смотрит так внимательно, так печально? От этого взгляда чувства снова пришли в волнение.       — Я должен тебя ненавидеть! — Цинсюань вновь закричал, потеряв над собой контроль, и из его рта вырвался нервный смешок. — Ненавидеть, как ты ненавидишь меня, но я... — голос вдруг сорвался, по щекам покатились предательские слёзы отчаяния и закрыв глаза он тихо обречённо выдохнул. — Не могу... Ничего не могу с собой сделать.       Он любил брата и должен ненавидеть того, кто убил его и причинил боль ему самому, но... На пути к отвращению и ненависти снова и снова вставало проклятое «но». Те долгие вечера, которые они наполняли сладким вином и беседой. Те немногие моменты, когда он видел его сдержанную улыбку. Те бесконечные, страстные ночи, которые он проводил в его объятиях. Те разы, когда он спасал ему жизнь вместо того, чтобы убить. Те слова, сказанные, когда весь его мир рухнул «я никогда бы не смог тебя убить». Починенный веер и нефритовое кольцо, от которого зависела жизнь демона. Всё было в этом «но».       Цинсюань знал, что хоть Хэ Сюань играл роль Повелителя Земли, с ним он не притворялся. С ним он всегда был собой, и именно таким Цинсюань и полюбил его. А брат... Что ж, он сам навлёк на себя эту страшную участь и понёс наказание за совершённые ошибки. Жестокое, чудовищное наказание, но, на взгляд замученного, сведённого с ума, обречённого на мучительную смерть человека, справедливое.       Цинсюань, не смея поднять глаза на Князя Демонов, робко протянул руку, желая последний раз коснуться чёрных одеяний на его груди. Но не достигнув цели какой-то жалкий цунь, ладонь начала опускаться вниз, будто ей не хватило сил дотянутся до чего-то столь желанного и абсолютно недосягаемого. Цинсюань уже смирился с мыслью, что упустил эту возможность и больше никогда его не увидит, не притронется к нему, как вдруг запястье обожгло прикосновение ледяных пальцев. Бывший Повелитель Ветров вздрогнул от неожиданности и вскинул голову, напоровшись на горящие янтарные глаза.       — Я ненавидел тебя также сильно, как твоего брата, — рука сжала запястье сильнее, а глаза полыхнули ярче.       Сердце Цинсюаня сжалось от боли и чувства вины. Хэ Сюань смотрел так пристально, что казалось, его взгляд способен пронзить насквозь. Он хмурился, сжимая челюсть, будто боролся с чем-то внутри себя, как вдруг, опустив взгляд, обречённо выдохнул, словно потерпел поражение и тихо произнёс:       — А потом также сильно полюбил.       Цинсюань замер, не смея верить своим ушам. Ему не послышалось?... Он... Любит? Правда любит? По щекам вновь скользнули слёзы, сердце заныло от переполнявших его облегчения, нежности, тоски и страха. Цинсюань, с обречённостью безумца стоящего на краю пропасти, шагнул вперёд. Его рука скользнула по мертвенно-бледной коже лица, а губы коснулись ледяных губ Князя Демонов в отчаянно-горьком поцелуе, встретив такой же горький и пылкий ответ. Властные руки обвились вокруг тела Цинсюаня, зажимая в крепкие объятия. Ни одно вино во всех трёх мира так не пьянило бывшего Повелителя Ветров как этот поцелуй.       Отстранившись, Хэ Сюань заглянул ему в глаза и осторожно стёр пальцем дорожку слёз с его щеки. На мгновение юноше стало стыдно и неловко за то, что он грязный, никчемный попрошайка ещё смеет на что-то надеяться и прикасаться к столь могущественному и прекрасному в своей мрачности Князю Демонов. Однако Черновод лишь прижал его крепче, позволив положить голову на своё крепкое, надёжное плечо и ласково погладил по волосам.       — Я опасен, Цинсюань, — тихо и обречённо прошептал демон над самым ухом юноши, — и могу не нарочно причинить тебе вред.       — Знаю. Я не боюсь, — ответил бывший Повелитель Ветров и, отстранившись, заглянул в янтарные глаза, самые прекрасные на свете.       Он видел, на что способен демон, когда его поглощает безумие и успел испытать его гнев на собственной шкуре. Однако в каком бы бешенстве не находился тогда Хэ Сюань, реальной боли даже в таком состоянии он не смог ему причинить. Поэтому Цинсюань не боялся его гнева, да и терять ему было уже нечего.       — Куда больше мне причиняет боль то, что я не могу быть рядом с тобой, — сказал он, понимая, что даже не подозревал, как сильно скучает по этому мужчине.       Холодные пальцы осторожно скользнули по осунувшемуся лицу и спустились на сломанную руку.       — Прости меня за это, — нахмурившись, шепнул демон.       — Я заслужил немного боли за свою беспечность, — весело, как в былые времена, усмехнулся Цинсюань, но тут же его голос наполнился сожалением. — К тому же это ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить тебе, — юноша виновато опустил взгляд и тяжело вздохнул, — по моей вине. Я хотел бы вернуть тебе твою судьбу если бы мог.       — Нет, — отрезал демон и, приподняв голову Цинсюаня за подбородок, заставил его посмотреть себе в глаза. — Раздели её со мной.       Их губы вновь встретились в сладком поцелуе, знаменующем, что всё, что было прежде, для обоих осталось в прошлом, как и вся боль и обиды.       — Можно я буду называть тебя А-Сюань? — отстранившись, тихо попросил Цинсюань, тая в уголках губ мягкую улыбку.       — Можно, — так же тихо ответил Хэ Сюань.