Ночные похождения и их последствия

      Чонин тихо шуршит упаковкой от печенья, откладывая ее в сторону, и хватает со столешницы стакан теплого молока. Ян плюхается на стул и отхлебывает содержимое стакана, закусывая шоколадным печеньем. Он довольно облизывается, прикрывая глаза от удовольствия.        Свет выключен, часы показывают два часа ночи. Ну что еще поделать, если ночью еда гораздо вкуснее?        Ян, забываясь, откидывает голову назад, но сразу же жалеет об этом. Он давится молоком, а крошки от печенья застревают в горле. Чонин пытается откашляться и соскальзывает со стула, становясь на колени и жадно хватая ртом воздух. Он сворачивается в позе эмбриона, все еще пытаясь избавиться от этой чертовой крошки, беспощадно царапающей стенки покрасневшего горла.       — Какого черта? — Сынмин подбегает к младшему и стучит по его спине, помогая встать. Ким обнимает его за талию, пока Чонин пытается оправиться. — Хватит есть по ночам, Ян Чонин!       Чонин разворачивается к Сынмину, сзади упираясь руками об стол, и выдыхает Киму куда-то в шею. Все-таки, разница в росте дает о себе знать.       — Прости, хен… я не хотел тебя разбудить, честно! — Ян упирается лбом об плечо старшего, пытаясь выровнять дыхание. — Я больше не буду…       — Ты говоришь это уже третий раз за неделю, Йен-а, — Сынмин пальцами поднимает подбородок Чонина, злобно смотря прямо ему в глаза. — Не думаешь, что это уже переходит черту?        Ян молчит и громко сглатывает, пытаясь отойти назад. Вот только стол мешает ему это сделать и он лишь жалобно щурит свои лисьи глазки.       — Прости, хен… я честно-честно больше так не буду! — Чонин почти хнычет. Глаза Сынмина метают молнии и горят безумным огнем, что пугает младшего. Он снова пятится назад, ударяясь копчиком об стол.        — Конечно не будешь, Йенн-и, — Ким нагло ухмыляется, подхватывая младшего под бедра, и укладывает его на стол, нависая над ним. — Потому что после этого ты вряд ли захочешь есть по ночам. А если и захочешь, то, поверь, ты сможешь потерпеть до утра.       Ян громко выдыхает, когда горячие руки старшего сжимают его талию, а между лицами парней остаются считанные миллиметры. Чонин подается вперед в попытке поцеловать Кима, но тот лишь уворачивается, сильно кусая младшего над ключицей. Ян тихо стонет, а Сынмин оттягивает ворот его просторной футболки. Ким приподнимает ее за края и легким движением скидывает ее, отбрасывая в другой конец кухни.        Чонин подрагивает от холода, что контрастирует с горячими ладонями Сынмина. Его тело покрывается мурашками, он цепляется руками за широкие плечи Сынмина, царапая их короткими ногтями. Живот младшего напрягается и на нем начинают проглядывать вполне четкие линии пресса. Ким очерчивает каждый кубик своими тонкими длинными пальцами, второй рукой спускаясь к напряженным бедрам.        — Сынмин-а.. х-хен, что ты хочешь сделать? — Чонин дышит через раз, пытаясь скрестить ноги. Его кадык бешено дергается вверх-вниз, кажется, что его сердцебиение слышно в радиусе нескольких километров. А Сынмин, как настоящий пес, чувствует это и гордится превосходством над своей жертвой, понимая, что она не будет препятствовать его действиям, а лишь подчиняться. Достаточно просто надавить.       — Я лишь хочу наказать тебя, Йен-и, — Ким томно шепчет на ухо эту фразу, от чего Чонину волком выть хочется. От удовольствия, естественно. — И, поверь, тебе не понравится..       Ким сжимает головку Чонина через ткань, а тот резко вскрикивает от неожиданности, сразу же зажимая себе рот рукой. Он стонет в собственную ладонь, приглушая звуки, потоком льющиеся из его рта.        Сынмин ухмыляется такой реакции и еще сильнее сжимает возбуждение младшего, массируя его через тонкую ткань домашних штанов. На Чонине нет нижнего белья, а это значит, что путь упрощен. Сынмин этим пользуется и просовывает руку под резинку штанов, горячей рукой обхватывая твердый член.        Ян закатывает глаза от удовольствия, подаваясь вперед, и пытается как можно сильнее прижаться к старшему. Хочется почувствовать его в себе.        Сынмин рывком снимает с младшего штаны и откидывает их в сторону, где уже валяется футболка. Чонин под Сынмином податливый, словно тесто. И Сынмина такое очень даже устраивает. Он водит рукой по члену младшего вверх-вниз, большим пальцем надавливая на уретру и вызывая у Чонина еще больше мелодичных стонов. Чонин змеей извивается, жмется к родному телу как может, руками обвивает талию Сынмина, словно пытаясь ухватиться уже хоть за что-то.        Сынмин размазывает выступивший предэякулят по всей длине, другой рукой вырисовывая на спине младшего незамысловатые узоры. Чонин толкается в руку Кима, прикусывая внутреннюю сторону ладони в попытке заглушить рвущиеся наружу стоны.       — Тише, Йенн-и, — Сынмин прекращает движения, убирая руку с изнывающего члена и наклоняясь к лицу младшего совсем близко. — Ты ведь не хочешь, чтобы Минхо-хен нас услышал, не так ли?       — Нет… н-не хочу, — Чонин прогибается в спине, до боли прикусывая губу. Он дрожит от холода и вновь пытается прижаться ближе к старшему, почувствовать его горячие руки на своем члене.       — Что-то ты не думал об этом, когда начал кашлять так громко, — Сынмин шикает на Чонина и резко переворачивает его на живот. Бедра Яна ноют от неудобства, стол натирает нежную молочную кожу. Ким заламывает руки Чонина и ставит его на ноги так, что стол упирается ему в живот. Ян громко вскрикивает, пытаясь высвободить руки, но хватка у Сынмина сильная. — Тогда пусть хен придет сюда и увидит тебя в таком виде. Пусть тебе будет стыдно перед ним.       Ким правой рукой сильнее сжимает запястья Яна, второй рукой зарываясь в его волосы и оттягивая их очень сильно. Чонин вновь вскрикивает и почти падает на стол от такого напора, и лишь руки Сынмина оберегают его от падения.       — Хен, пожалуйста… не надо, прошу.. — Чонин скулит, выгибаясь в спине почти до хруста.       — Надо было думать раньше, Йен-а, — Сынмин ловко скидывает с себя брюки и разворачивает Яна к себе. Чувствует горячее дыхание младшего на своей шее и длинные пальцы на своих плечах.        Ким резко вводит в Чонина первый палец, с первого раза попадая по простате. Макнэ стонет так громко, что уши начинает закладывать. Сынмин раздвигает сжимающиеся стенки сфинктера, с каждым разом попадая по заветному комочку нервов. У Чонина уже звезды пестреют перед глазами, а ведь в нем только один палец.       С добавлением второго Сынмин задумывается, что ему следовало бы быть более нежным с младшим, но сразу же отметает эти мысли.        — «Чтоб неповадно в следующий раз было», — думает Ким, раздвигая пальцы внутри Яна на манер ножниц.        — Божечки, хен, я… пожалуйста, — Чонину кажется, что он сейчас упадет в обморок от переизбытка чувств — он почти не чувствует ног, грудь тяжело вздымается. Он не может даже нормально дышать.       — Что, «пожалуйста»? Чего ты хочешь, Йен-а? — Сынмин вгоняет три пальца по самые костяшки, раздвигая их как можно сильнее. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя?       Чонин лишь слабо кивает головой и разочарованно хнычет, когда пальцы исчезают. Спустя мгновение, он чувствует пульсирующую головку, что бьется о его напряженное бедро. Ян пытается насадиться самостоятельно, а Сынмин внутри смеется от такого поведения младшего. Ким дразнит макнэ, руками сжимая внутреннюю сторону его бедер.       — Хен, прошу… пожалуйста… Сынмин-хен!       Чонин кричит почти во весь голос, когда Сынмин неожиданно входит на всю длину. Его член метко, с первого же раза попадает по простате, от чего Ян начинает видеть искры перед глазами.        — Этого ты хотел? Да, Йен-а? — Сынмин рычит, хмуря аккуратные брови и смотря на младшего сверху вниз.       Ян выстанывает тихое «да» на высоких нотах и пытается самостоятельно насадиться. Вот только Сынмин фиксирует его бедра и не движется. Лишь стоит и смотрит в мокрые от слез глаза, наблюдая за расширенными зрачками и любуясь своим отражением в них.       — Хочешь, чтобы я продолжил? — Сынмин опускает голову ниже, носом очерчивая изгибы шеи младшего.       — Да, хен… очень-очень х-хочу, — Чонин хрипит, продолжая оставлять синяки и царапины на спине старшего.       — Тогда пообещай, что перестанешь ходить по ночам, — Сынмин прикусывает красную от смущения мочку уха Яна. — Скажи это, Йен-а.       — Я… я обещаю, хен… — Чонин разачарованно хнычет, его распирает от желания и похоти. Стоны выходят такими плаксивыми и жалобными, что, кажется, еще чуть-чуть, и Чонин расплачется прямо здесь и сейчас. — Честно-честно, Сынмин-а!       Сынмину этого достаточно — он вдалбливается в податливое тело, наслаждаясь сладкими стонами. Стол сильно трясется, солонка даже успевает упасть и разбиться, но парни не обращают на это внимания.        Ким удивленно охает, когда видит, как движения его головки видны на напряженном животе младшего. Чонин выкрикивает имя старшего и тонет в удовольствии. Он кончает первым, так и не притронувшись к себе.        Сынмин еще несколько раз толкается во всю длину и изливается внутрь. Ким выходит из обмякшего тела, наблюдая за белесыми полосами, что стекают по внутренней стороне бедер младшего. Парни тяжело дышат и стоят в обнимку, оба без сил.        — Ребят, вам вот прям принципиально делать это здесь? — Минхо скептически поднимает бровь, упираясь боком об косяк двери. Его пристальный взгляд словно прожигает дыру. — Я спал, вообще-то.       — Прости, хен. Мы больше не будем, — Сынмин виновато закусывает губу, пытаясь сдержать ухмылку, и поворачивает голову в сторону младшего. — Да, Йен-а?       Чонин тихо угукает и обвивает руками шею Сынмина, укладывая тяжелую голову на его плечо. Ким поднимает его на руки и несет в комнату, убирая салфетками остатки собственного семени с чужих бедер и укладывая спать.

***

      Спустя месяц после той ситуации на кухне Чонин перестал есть по ночам. А если уж очень хотелось, то он седлал бедра Сынмина, сопящего рядом, и предлагал ему пойти поесть вместе. Ким был не против, пусть они и вместе получали нагоняй от Чана, не раз ловившего их за этим коварным делом.       Сегодня же у Чонина день рождения, и он, распластавшись на Сынмине, подмечает красивую, перевязанную подарочной лентой красную коробочку на тумбочке у кровати. А Ян очень любопытный, вот и тянется за ней, пару раз задевая нос Кима своим локтем.        Сломав два ногтя, у Чонина все же получилось распаковать многострадальный подарок. В коробочке лежал кляп и небольшая бумажка.       «Прошу вас, занимайтесь этим потише. Я сплю за стеной и мне уже порядком надоели ваши крики и стоны. Клянусь, если вы не будете использовать этот кляп, я вставлю его вам в ваши затраханные задницы.       В общем, с днем рождения, Йен-а.       Твой Минхо-хен»