—черт...я снова забыла его зарядить...—молвит юная, поднимая виноватый взгляд на друга и тут же его пряча, чтобы тот не увидел заплаканных глаз.
—Мелани, я все понимаю, но... вся твоя одежда испачкана, в местах даже изорвана... где ты шарахалась ночью?! —парень всегда был достаточно груб в своих выражениях, от чего Руж постоянно брезгливо морщилась.
—Мет, я очень не хочу тебе лгать, поэтому скажу прямо, —следует нервный выдох, после девушка снова начинает говорить—у меня возможно серьёзные проблемы... но пока я сама не знаю, что это...
В голове проскальзывает единственная и в какой-то степени ужасная мысль—
Метью, съебись отсюда...
По отношению к другу таких мыслей не было никогда, поэтому сейчас это казалось невообразимым, гнусным и чем-то из рук вон входящим.
Со знакомым у юницы всегда было до невозможности чёткое взаимопонимание, они часто, казалось, могли читать мысли друг друга, знали, когда нужно дать совет, а когда замолчать и просто слушать.
Этот момент не стал исключением, юноша лишь взял напоследок лицо Мелани в свои теплые и такие родные, нежные ладони, что прежде всегда погружали в такое спокойствие и умиротворение, говоря простую фразу:
—ты всегда можешь обратиться ко мне, ты это знаешь…
Уголки губ юницы слабо поднимаются в еле заметной улыбке, она понимала, что безусловно расскажет все другу, но позже… немного позже.
—и…Мел… заряди телефон… чтобы не видеть меня так спонтанно на своем пороге утром субботы, — с небольшой усмешкой произносит тот и удаляется из дома.
Девушка лишь закусывает губу, стараясь держать подступившие от воспоминаний из сна слезы. Но ее снова прорывает, она с остервенением захлопывает дверь дома, убегая в самую дальнюю комнату, оглушительно крича, разрывая глотку.
Рука опускается на карман юбки, нащупывая тонкую сигаретку. Да… этому горлу и легким, отравленным домашним воздухом, еще никотина не хватало… но в этой подавленности по-другому справляться сложно. Тонкие, изящные пальчики осторожно накрывают отраву, другой рукой поджигая конец и наполняя его ярко-рыжим цветом. Потресканные от обезвоживания губы брюнетки зажимают никотиновую трубочку, а легкие ощущают этот неприятный и обжигающий дым, но по сравнению с атмосферой комнаты этот дымок был даже очень здоровым и расслабляющим.
Сигаретка отдаляется от уст юной, а между губами просачивается объемное облако дыма, сразу обволакивающее тело какой-то странной эйфорией, в глазах чуть мутнеет, разум затягивается пеленой, голова приятно начинает кружиться, ноги чуть дрожат, а кисти тонких рук, будто наливаются свинцом, но вновь подносят источник никотина ко рту, и черт… как же прекрасно это ощущение… так расслабляет и уносит прочь из этого мира и правил.
Веки обессиленно падают, закрывая глаза и заставляя упасть с ресниц последние капли воды. Девушка расплывается в улыбке, начиная нервно и так истерически громко смеяться. В голове мысли о биполярке, о своей неадекватности, о том, что она боится своих же снов, но вспоминается фраза…
через сны я пытаюсь найти тебя в реале…
в реале?
То есть этого юношу вполне можно где-нибудь встретить, а там уже не знаешь—совпадение или он смог почувствовать ее присутствие здесь.
Сигаретка медленно тлеет между пальцев при каждой затяжке, она последний раз впускает наркотик в легкие, мимолетно задумываясь и туша конец трубочки о внутреннюю сторону запястья, постукивая по источнику никотина пальцем и ссыпая таким образом немного пепла на место свежего ожога.
Жгучая боль пронзает руку от самого предплечья до кончиков пальцев—нервные клетки работают стремительно.
В голове скользит очень странная, до невозможности абсурдная, но интересная мыслишка, но девушка этого явно не понимает, и не задумывается о последствиях—ей плевать, что из этого выйдет, ей нужно это проверить.
Она направляется на кухню, снимая с настенного магнита длинный и острый нож и решительно, в одно движение, без какого-либо страха смерти или потери сознания рассекает кожу на боковой части запястья, также проходясь по недавнему ожогу от сигаретки и размазывая пепел по всей длине раны, из которой ручьем потекла алая вязкая жидкость, смешиваясь с чернью от бычка и приобретая какой-то грязно-багровый оттенок. Капли попадают на рубашку, пол, пачкают юбку, а девушка смеется... ей правда весело… интересно смотреть за этим зрелищем.
Подушечкой пальца она осторожно набирает кровь в качестве краски и наносит небрежными движениями на листочек акварельной бумаги, что совсем недавно мог стать неплохим холстом, хотя, кажется, он стал им и так…
Пальцы выводят какие-то хаотичные черты лица, что это за человек?
Девушка сама не знает, но резко подсовывает листочек под холодную струю воды, уже полностью забивая на испачканный кровью пол, алеющую рубашку, на то, что в ране куча пепла.
Рисунок кровью—сейчас самое главное.
Линии под воздействием воды расплываются, и о Боже! Как так вышло, что руки под действием какого-то сумасшедшего порыва нарисовали точный портрет Пятого Харгривза… неужели, боль уже настолько ассоциируется с ним, что на подсознании вспоминается каждая черточка его идеального маньячного лица, что при последней встрече даже смогло выразить небольшую капельку сочувствия…
Вновь истерический смех, перерастающий постепенно в слезы и сиплое шипение сквозь зубы от досады и негодования при осознании всей ситуации.
Она смывает руки, прикрепляет «рисунок» к стене на острую кнопку и ложится на кровать, закрывая глаза и тихо выдыхая…
да…
психическое расстройство вполне возможно получить… с такими-то странными страхами.
