И пусть Галактика горит огнем. Книга 4: Десять Воителей

05.09.300 ПЗЭ, Планета Утес, система Кастерли-Рок «Кто-то может сказать, что Император правил справедливо и мудро. Но если это действительно так, как же вышло, что половина его детей восстали против него и надели на себя короны — даже раньше, чем он сам испустил последний вздох в подземельях Цитадели Мейгора? Его труп не успел остыть, когда Рейнис повела дорнийцев войной на Марки и нарушила мир, что хранил железный Трон. Когда Вейл и Простор пролили первую кровь в Войне Десяти Воителей. Только Ланнистеры держались за свои клятвы до последнего, но и они вынуждены были поднять мечи, глядя на пожар войны, приближающийся к ним со всех сторон. Если детей Элии Мартелл двигало лишь честолюбие, то принц Джоффри, за которым стояла вся мощь Запада, готов был бросить им вызов ради сохранения порядка, ради самой жизни, ради…» (из речи неизвестного агитатора с Хайгарден-Прайм, который был в тот же день арестован, обвинен в мятеже против дома Таргариенов и вскоре повешен, 301 ПЗЭ). *** Если ты поклоняешься богу титек и вина, то Воинские поля планеты Утес — не лучшее место для молений. Тирион наблюдал за парадом с высокого кресла, больше напоминавшего насест. Поверхность Утеса кому-то могла показаться серой и невзрачной — но не сегодня. В этот погожий солнечный день сотни тысяч солдат маршировали по равнине сомкнутыми рядами и одни за другими салютовали Императорской ложе, с которой высшие чины сегментума созерцали плывущую мимо военную мощь, готовую убивать и умирать за честь и славу. Хотя официально этот сбор был объявлен после того, как принц Джоффри прибыл в Кастерли-Рок с ужасной вестью — Император окончательно свихнулся и это уже нельзя скрыть, а Дорн либо уже восстал, либо вот-вот восстанет — на самом деле они готовились к этому намного раньше. Все и так прекрасно понимали, что правитель Семи Сегментумов должен уйти, пока в его безумную голову не придет мысль ударить Запад в спину, как это сделали Грейджои десять лет назад. Ну кто бы в здравом уме поверил, что они развернули такую махину в течение суток? От линкоров и крейсеров, ждущих их на орбите, до армады тяжелых «Пантер-668»: все это тщательно готовилось заранее под неусыпным бдением его лорда-отца. Ланнистеры никогда не забывали оскорблений. А Рейгар и его приспешники последние годы отнюдь не отказывали себе в удовольствии подергать льва за усы. Хозяин Железного Трона охотно показывал всем, что предпочитает Западу Простор, куда шли кредиты и программы перевооружения, средства на которые широким потоком лились в карманы Тиреллов, Хайтауэров и их знаменосцев. И они много лет точили клинки, готовые ударить в сердце Кастерли-Рок и других важнейших систем, будь у них шанс. И когда Дорн внезапно начал сворачивать программы сотрудничества и начал к чему-то готовиться, лорд Тайвин Ланнистер сразу понял, что это хороший шанс и для них тоже. И он успел выковать грозный молот из плоти, дюрастали и амбиций. Здесь, на Утесе и сотнях других планет и космических баз. Перед глазами Тириона текла река людей в броне Mk II, Mk III и Mk IX — это, значит, линейная пехота. Их сменяли штурмовые дивизии в более дорогих и редких Mk IV и Mk V. Их руки сжимали лазганы Sa-296, вибромечи, вибротопоры, силовые когти «Львиная Лапа», разрывные картечницы, плазмаганы, мельты и прочие орудия превращения живого в неживое, которые промышленность Запада предоставляла своим защитникам. Человеческая река все текла и текла — и у каждого на груди был выбит грозно рычащий золотой лев, символ дома Ланнистеров, и топот керамитовых ног заставлял трястись планету-столицу. Следом за ними ехали тяжелые «Пантеры» и легкие разведывательные «Леопарды-1750»: пока пехотные дивизии обозначали своими сапогами контроль над поверхностью планеты, бронетанковые части несли смерть всем, кто осмеливался бросить вызов силам Запада. Если этот аргумент казался кому-то неубедительным, в дело вступали сверхтяжелые «Белые Львы-70», которые тоже здесь присутствовали. И не одни, а в компании артиллерийских систем «Скала», «Рок Кастамере», «Астероид» и многих других. А над их головами летали новые, только что сошедшие с конвейеров Н-образные штурмовики «Агрессор-Мастер» и перехватчики «Агрессор-Охотник». И за всем этим из своей роскошной ложи наблюдала вся верхушка сегментума, среди которых был его лорд-отец, и племянник, ранее называвший себя принцем Джоффри Таргариеном, а ныне Императором Джоффри, именуемым Первым, Властителем Семи Сегментумов, и так далее, в том же духе, все сразу и не упомнишь. Тирион думал, что если эту титулатуру сократить, никто особо и не обидится, однако глашатаям все равно придется разучивать весь этот длинный список. — Вот так и умирает мир, под гром оваций, — пробормотал карлик, наливая себе еще чашу арборского красного. — Не думал, что все случится так скоро… Он не был таким оптимистом, чтобы надеяться, что мир продлится еще долго. Но прикидывал, что война может разгореться в начале следующего года. А оказалось вон как. Слабым утешением было то, что его прогноз оказался точнее, чем у всех этих напыщенных маршалов, генералов и адмиралов. Так что винить его было особо не в чем. — ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР ДЖОФФРИ! — ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР! Эти крики повторялись где-то раз в десять минут, отчего у него закладывало уши и он еще наливал себе вина. Хотя когда ему нужен был для этого повод? Тирион покосился в сторону главной ложи, куда вела мраморная лестница не несколько сотен ступеней, покрытая ярко-красной ковровой дорожкой. Под ярким солнцем Кастерли-Рок и алым балдахином молодой Император выглядел, как ему показалось, помолодевшей копией Джейме — если, конечно, предположить, что Джейме забросит тренировки с оружием и вместо этого будет целыми днями вертеться перед зеркалом. Однако, Тирион был одним из тех, кто видел Джоффри без этой церемониальной мишуры, и он не мог не признать, что мальчишка очень хорошо сложен — и вполне мог произвести впечатление на девушек не только титулом и происхождением. И все же… Он не мог перестать думать о том, чьим сыном Джоффри был. Да, пока он не проявлял признаков безумства и внезапных вспышек ярости, и вообще вел себя как ответственный и доброжелательный правитель. Вот только сколько в этом образе было подлинной сущности, а сколько — искусной маски, которую он привык носить? Вопрос на триллион драконов, как говорится. Двадцать лет назад Тирион, глядя на изображение Рейгара, видел эталон валирийской красоты, способный очаровать как знать, так и простолюдинов. Увы, все прекрасно знают, что скрывалось за этим ярким фасадом. Пока Джоффри не показывал тревожных симптомов, ни на публике, ни вдали от посторонних глаз. Единственным, что могло вызывать тревогу, была абсолютная и безграничная ненависть к его сводному брату Эйгону. Хотя, если вспомнить, как много жителей Запада испытывали к любимому отпрыску Рейгара точно такой же спектр чувств, Тирион не мог винить племянника в том же самом. На него упала чья-то тень — впервые за три часа с начала парада кто-то присел рядом с ним. — О, сир Аддам Марбранд, вы прибыли как раз вовремя, чтобы полюбоваться проходом Девятой Хорнвейлской армии! — он прекрасно понимал, что сыну лорда Эшмарка было наплевать на эту конкретную армию, тем более, что все они, одетые в одинаковую красную броню со львами, совсем друг от друга не отличались. — Я поражаюсь тому, как вам удается сохранить хорошее настроение в этой скуке, лорд Тирион, — отпарировал вице-адмирал, подавляя зевок. — Я так, отметиться пришел, а потом вернусь к работе. Парады — это, конечно, здорово, но Император и лорд Тайвин выразили серьезные сомнения в целесообразности операции «Авангард», с учетом… сложившейся ситуации. «Сложившаяся ситуация» — какое изящное наименования бардака, распространившегося по всему Вестеросу. Развернувшаяся каперская война, дорнийские налеты на всех соседей, если верить паникующим гонцам, бои на улицах Кингсланда, целые сегментумы, провозглашающие независимость, очередной всплеск беспорядков в Железных секторах, тотальная мобилизация… — Чего уж тут удивляться, — ответил Тирион, отпивая бесцветный окскросский яблочный ликер, которым он решил разбавить в своем желудке арборское. — Наш план строился на том, что главной целью просторцев будет Ривер и Мейс Тирелл, как только запахнет жареным, тут же ринется туда, как бешеный бык на красную тряпку. Но, судя по последним новостям, на первую повестку вместо них вышел Дорн и, отчасти, Шторм. Половина просторского флота защищает Марки, половина пытается навести порядок у соседа. И плевать они хотели на Вэнсов, Дарри и Гудбруков, сейчас им куда важнее прибить заползшую в их дом змею и укрепить оборону в Стародубе и Голденгроуве… — Знаю… — судя по выражению его лица, Марбранд очень не любил об этом вспоминать. — Однако первая фаза «Авангарда» командование вполне устраивает, несмотря на все перемены. В конце концов, это дает нам шанс устранить крупный флот, лояльный кронпринцу… — Не могу с этим не согласиться, — Тирион проводил взглядом огромное знамя Крейкхоллов и снова обратил свой взор на вице-адмирала. — Если нам удастся поймать в капкан объединенный флот Вэнсов, Талли, Пайперов и Гудбруков, Уэйфарер и Риверран падут в наши руки. И когда Ривер заполыхает — а он обязательно заполыхает — у нас будет прочный щит, прикрывающий наш сегментум с северо-восточного направления. И получим мы его без серьезных потерь. — Вот и я так считаю, — согласился Марбранд. — Но это не все. Я не хотел ограничиваться этими системами. План «Авангард» предусматривал сбор сорока восьми линкоров в системе Золотой Зуб. И я считаю, что грешно не воспользоваться этой мощью в полной мере. Тирион картинно развел руками. Чем дальше, тем больше Аддам напоминал ему Джейме… И почти сразу при воспоминании о пропавшем брате сердце кольнуло болью. Никто не знал о судьбе старшего сына лорда Тайвина с тех пор, как этот белобрысый выродок послал его в Дорн. И с учетом того, что произошло дальше… — Я не лучший оппонент в этом разговоре, сир Аддам, — вздохнул Тирион. — Да, я имею определенное влияние в промышленных, логистических и стратегических кругах… — в основном, потому, что большинство рыцарей считали эти дела ниже своего достоинства, — …но решение сегодня принимает Император Джоффри и мой голос не может быть решающим. Честно скажу… Он не особо ко мне прислушивается. Понятно, что новый Император, едва усевшись за рычаги управления государством, первым делом решил ударить по Простору, еще даже не успев обновить планы войны, мобилизовать миллиарды солдат и бросить на противника человеческую волну в красных доспехах, подкрепленную военной техникой и звездными кораблями. — Я… испытываю… определенные беспокойства… — предельно корректно начал Аддам, — …по поводу того, что наступление на Простор может… оказаться не столь успешным, как мы все ожидаем. Какими бы косными и безмозглыми ни были отдельные просторские адмиралы, они все равно ожидают с нашей стороны удара через Голденгроув или Стародуб. И они заблаговременно укрепили эти системы. Даже если военные игрушки Тиреллов и их сторонников уступают нашим в качесте, количество вполне может его заменить. Миры Рованов и Окхартов могут стать для наших войск огромной братской могилой, я даже предположить боюсь, какие потери мы там понесем и сколько времени это займет… А наши враги, напомню, тоже не будут сидеть без дела. Тирион вдруг почувствовал, как у него пересохло в городе, а в голове всплыли образы Падения Пайка. До того, как он увидел эти хроники и репортажи, он и понятия не имел, насколько ужасной может быть война на густонаселенной планете… Теперь имел. И, с учетом того, что у Ланнистеров против просторцев не было восьмидесятикратного преимущества, битва обещала быть очень кровопролитной. — А что предлагаете вы? — То же, что и раньше. Берем в капкан Вэнсов, Талли и их союзников. Разбиваем их. А потом вместо марша на Ривееран наступаем вот по этому вектору… В первое мгновение Тириону показалось, что это полный бред, но затем он не мог не признать, что у Марбранда определенно хватало в голове серого вещества. Большинство его родственников и товарищей вряд ли пришли бы к такому неочевидному, но, безусловно, выгодному на перспективу решению. — И как далеко? — В идеале, — Аддам произнес это тоном человека, понимающего, что желаемое и действительное, к его большому сожалению, редко сопадают. — Мы берем Уэйфарер, Ривееран и создаем опорные пункты на Деддингсе и Поклоннице для раннего предупреждения. Затем начинаем наступление на Пинкмейден, Греллю, Стоунсепт и Каслвуд. — И мы получаем укрепленный барьер, прикрывающий Запад от наступления со стороны Ривера, Простора и заодно еще и Севера? — младший сын лорда Тайвина представил в голове карту сегментума, отмечая системы, вассальные и лояльные дому Дарри. — Да. И если просторцы решат обойти нас с тыла, проникнув через Ривер по вектору Личестер-Инчфилд, их будет ждать заслон из… примерно тридцати линкоров. — То есть… две эскадры предлагается выделить для контроля за занятыми системами? — само собой, его лорд-отец не одобрит сокращение боевого ордера. — Да, — спокойно ответил автор операции «Авангард». — Но оно, я считаю, того стоит. Год-другой под управлением опытного администратора, разбирающегося в стратегии и промышленных реалиях — и систему будет не узнать. Конечно, остается еще Север, куда ушли некоторые из ветеранов Узурпаторской… Но это все еще Риверран, который двести восемьдесят лет был столицей сегментума. Если мы удержим над ним контроль, у нас будет отличная опорная база… которая заодно поможет умерить амбиции Фреев и Бракенов. «Да даже если и не удержим», — думал Тирион, — «это будет хороший шанс договориться со Старками…» Конечно, особо теплых отношений между Севером и Западом не было — по ряду причин. Но если Ланнистеры избавят их от Эдмара Талли — неважно, прибьют или отдадут живьем, чтобы его потом отправили на Стену — и согласятся признать новым лордом кого-нибудь из детей леди Кейтилин, от них можно было потребовать много чего взамен. — Ладно, я готов поддержать ваш новый план. Но сначала я хочу увидеть его полную версию перед тем, как она будет обнародована. Конечно, он готов был отдать за него свой голос. Чем он рисковал, в конце-то концов? В худшем случае, он останется карликом с полковничьими погонами, который будет перебирать бумажки в штабных бункерах Утеса до конца войны. А в лучшем… Он тоже останется карликом с полковничьими погонами, который будет перебирать бумажки в штабных бункерах Утеса до конца войны. — Только у меня одно условие. Когда возьмете Уэйфарер, винные погреба Вэнсов достанутся мне.