Император Визерис Таргариен II
4 февраля 2023 г. в 17:12
19.09.300 ПЗЭ,
Планета Кингсланд, система Блэкуотер
«Три столетия Вестерос пребывал в прекрасном сне.
Звездные королевства, великие и малые, мирные и воинственные, объединились под единым знаменем.
Это должно было положить конец разрушительным воинам, опустошавшим миры на протяжении тысячелетий по самым бессмысленным причинам.
Это должно было стать началом золотого века процветания и прогресса.
Никогда больше Вестерос не должен будет терпеть разорения, чинимые флотами эссосских работорговцев. Никогда больше амбиции Железнорожденных не будут заливать кровью и потом Небесную Реку.
Никогда.
Эйгон обещал всем век справедливости, единства и мира. И в последние годы своей жизни Великий Дракон, казалось, и правда этого добился.
Но его преемники слишком быстро забыли о его мечте и о целях, поставленных славным основателем их правящего дома.
Семь Сегментумов, образовавшихся на месте восьми крупнейших звездных государств, к которым потом присоединилось девятое, по факту так и остались отдельными государствами. Империум не смог добиться единства — ни политического, ни религиозного. В нем оставались два крупных национальных меньшинства, исповедовавших свои собственные религии. Каждое из трехсот сорока с лишним обитаемых звездных систем имело свою историю, свои обычаи, свои законы, свои традиции, свои обиды… И свою устоявшуюся аристократию, которая никуда не делась.
Все, на что решился Эйгон — это упразднить королевские титулы и заменить их Лорд-сегментумами, которые, в большинстве своем, были теми же людьми. Провести глубокую системную реформу он так и не успел. Или не хотел. Просто добавил Императорский дом в качестве новой общей вершины пирамиды. А перестройку фундамента решил доверить своим детям и внукам.
Возможно, всадник Балериона и его сестры-жены верили, что им достаточно драконов, чтобы усмирить любой протест.
Даже если они и правда так думали, Эйнис Слабый и Мейгор Жестокий в первые же годы доказали их неправоту.
Возможно, они надеялись склонить местную знать на свою сторону не страхом, но выгодой, ради которой они согласились бы поступиться частью привилегий? Они провалились и в этом. Редкие Императоры готовы были прикладывать руки для переустройства государственной системы. И их деяния в большинстве своем рушились детьми и внуками. Добрые дела таких, как Джейхейрис Миротворец, легко затмевались провалами таких Императоров, как Бейлор или Эйгон Недостойный.
Никто и не заметил, в какой момент Таргариены лишились своих драконов. У них больше не было абсолютного оружия, делавшего любое восстание гарантированным самоубийством.
Отныне любой местный военачальник мог поднять мятеж, не рискуя повергнуть свой мир в огненный ад.
Первыми были Блэкфайры. Но далеко не единственными.
Если бы у Таргариенов соотношения добра и зла было равно нулю, недовольство их властью постепенно копилось бы — и легко сбрасывалось. Но, увы, слишком многие Императоры оказывались достойными наследниками Мейгора — хотя тот и не оставил прямых потомков. И очень многие со временем поняли, что таких чудовищ нужно свергнуть любой ценой.
Империум нуждался в радикальной реформе уже тогда, когда Деймон Блэкфайр впервые обнажил оружие. Увы, но победа — и последующие победы над его преемниками — вскружила голову владыкам Железного Трона. И они не задумывались о том, что в Семи Сегментумах нужно менять решительно все. Экономику, право, общественный строй.
Но если бы они и задумались — как бы им удалось все это сломать и заново построить без помощи драконов? Кто из их крупнейших знаменосцев решился бы на такое?
С каждым поколением Император все меньше становился повелителем всех и вся — и все больше «первым среди равных». Таргариены оставались у власти лишь потому, что большинство Лорд-сегментумов это устраивало. И Блэкуотер, с самого начала бывший вотчиной правящего дома, несмотря на огромные финансовые вливания и программы развития, так и не смог стать достойным соперником Запада и Простора.
Чем дальше, тем труднее становилось хоть что-то реформировать, будь то капитальные или просто символические реформы. Лорды, будь то правители планет, систем, секторов или целых сегментумов, не собирались отказываться от своих привилегий.
Некоторые историки верят, что Эйрис II первые годы своего правления готовился что-то серьезно изменить, превратив, наконец, Вестерос в полноценное единое государство — и занимался этим вплоть до Сумеречного Дола. Многие мейстеры до сих пор считают эту версию истинной. Но на деле его правление обернулось застоем и ростом репрессий среди высших слоев общества. И не более того. Он лишь усугубил недостатки системы, сложившейся еще пре завоевателе. И у него не было драконов, которые могли — или хотя бы имели шанс — переломить ход событий.
И Эйрис отнюдь не был великим завоевателем. Он остался в истории под именем Безумного Императора. А его наследник получил прозвища «Насильник», «Губитель» и «Обезумевший пророк».
Своей жестокостью, своей злобой и своей некомпетентностью последние правители единого Империума посеяли семена грядущего зла.
Каждый житель Галактики знает, что было дальше. Знатоки истории дали этой эпохе войны и смерти верное имя: Война Десяти Воителей.
Рейнис Таргариен, Визерис Таргариен, Станнис Баратеон, Эддард Старк, Рейнира Блэкфайр, Виктарион Грейджой, Эйгон Таргариен, Джоффри Таргариен, Джон Аррен и Дейнерис Таргариен.
Но их было не десять. Не двенадцать, пятнадцать или двадцать. Больше.
Так, Джоффри Таргариен ничего не смог бы сделать без помощи своего великого деда Тайвина Ланнистера и его сына. И Эддард Старк не смог бы сосредоточить большую часть своих ресурсов и средств на оборону Стены без помощи своей дочери, захватившей власть в Риверране и действовавшей совершенно автономно от него — и адмирала Сиворта, негласного военного диктатора бывшего сегментума Ривер, который был независим уже от нее. Нет в этом списке никого из дома Тиреллов, ни самого лорда Мейса, ни его сыновей, хотя трудно недооценить ту роль, что они сыграли при Эйгоне, сыне Рейгара. Нет здесь и Манса Налетчика, бывшего Короля-за-Стеной, который даже после официальной капитуляции сохранил огромную власть над своими бывшими подчиненными. Нет здесь и адмиралов и генералов Эссоса, которые шли в бой под именем двух претенденток на Железный Трон и начертали свои имена пламенем и кровью на поверхности множества планет. Нет здесь и многих уроженцев Железных секторов… И чем меньше мы вспоминаем о Темной Погибели, тем лучше.
Слишком много воителей собралось в одном времени, чтобы мечта о мирном космосе осталась в живых.
Дом Таргариенов был окончательно разорван на части.
Знамя с драконом стали последним, под которым кто-то мог собраться во имя чести и единения.
Оставалась лишь Война всех со всеми, которую уже никто не мог остановить».
(из «Эры Воителей» Брана Мандерли, 370 ПЗЭ).
***
Это была подлинная картина разрухи и гражданской войны. Идеально точная иллюстрация того состояния, в котором пребывали сейчас Семь Сегментумов.
Рота солдат Пятнадцатого линейного полка шла по почти безлюдным улицам совершенно молча. Мимо разграбленных лавок и разбитых стен. Мимо разрушенных мостовых, где обломки дорожного покрытия некоторое время назад летели в головы Золотых Плащей. Мимо разбитых и обугленных статуй, поставленных во времена Бейлора в честь долгожданного мира между Таргариенами и Мартеллами. Мимо наспех сооруженных баррикад из мусорных баков и прочего хлама, которые еще не успели разобрать.
Раньше ему могло показаться, то такую картину можно было наблюдать лишь на особо депрессивной и нищей планете на окраинах владений каких-нибудь Стоквортов. Но это было прямо в столице, в непосредственной близости от правительственных кварталов. И становилось все шире и глубже. Кошельки простых жителей Кингсланда истончались в последнее десятилетие с пугающей быстротой, а с началом военных действий инфляция превратилась в неостановимую лавину. Вестеросский дракон и раньше с большим трудом удерживал свой курс относительно твердых валют Эссоса, но теперь он улетел в Семь Преисподних — и это случилось даже раньше, чем дорнийцы сделали первый выстрел.
Вот так они и пришли к тому, что сейчас видели. Экономика была в полумертвом состоянии (или уже умерла окончательно), в каждом сегментуме нашлось по своему Императору или королю (некоторые из которых еще и воевали между собой), от имперской десятины осталась едва ли десятая часть и, с учетом того, что зажравшиеся и проворовавшиеся чиновники Администратума вообще не имели представления о том, что такое «самообеспечение» хотя бы масштабах сегментума Блэкуотер, их ждали… очень веселые времена.
— Хватит. Летим обратно в Красный Замок, — вдруг сказал один из младших офицеров, идущий рядом с командиром роты. А затем, оказавшись в бронированном транспорте, снял шлем, очень надеясь, что его лицо не выражает всех эмоций, которые бурлили у него внутри. — И свяжитесь с Малым Советом по каналу высшего приоритета. Чтобы через четыре часа все были в Зале.
Четыре часа спустя Визерис, переодевшись и немного успокоившись, вошел в новый Зал Совета, где уже собрались его верные сторонники. Он знал, что сейчас его ждет новая череда плохих новостей. В последние дни новости другими и не бывали.
— Простите, ваша милость, — начал Райлиан Тельмар. — Но мне нужно больше времени… Дело в том, что Казначейство… Я понимаю, что винить во всем моих предшественников — дурной тон, но… — он скривился так, что любые слова казались бессмысленными. — Но я до сих пор не знаю и половины того, что они творили с казной Империума. Один «особый проект с неограниченным финансированием» на другом. Одно «особый порядок с высшим приоритетом» на другом. Одна черная дыра на другой. Каждое такое «особое исключение» — по сути, бездонная бочка. И я до сих пор не знаю, сколько их, этих бочек… не говоря уже о том, сколько туда утекло. И, похоже… Какие бы усилия мои делопроизводители ни предпринимали, мы неизбежно обанкротимся до конца года.
— Что, все так плохо? — угрюмо поинтересовался Варон Дарквуд и тут же примирительно поднял руки вверх, когда Райлиан обжег его яростным взглядом. — Нет, уважаемый мастер над монетой, я не сомневаюсь в ваших выводах, ведь вы разбираетесь в финансах куда лучше меня, это ваша прерогатива… Но мне надо понять, как все это подать простому народу, чтобы он не взялся за ножи и бомбы. Насколько мне помнится, вы как-то уверяли нас, что отмена субсидий, дефолт по займам просторских банков и какими-то еще чрезвычайными мерами, вы сможете сэкономить два квадриллиона драконов? Скажите, вам это удалось?
— Если кратко — нет, нам не удалось сэкономить два квадриллиона. Четыре целых шесть десятых квадриллиона за двенадцать дней — удалось. В этом деле мои счетоводы справились даже лучше, чем я ожидал. Это была хорошая новость. А плохая новость в том, что этого все равно мало.
Визерис подтянул к себе один из гроссбухов, открыл — и содрогнулся.
— Это… Военные расходы, да?
— Да, мой Император, — Райлиан Тельмар стиснул зубы и продолжил. — Расчеты лорда Уолтера Уэнта и его, простите за это слово, Администратума, относительно мобилизации экономики были, мягко говоря, абсолютно неверными. Они почему-то забыли учесть, сколько резервных фондов было разворовано и растрачено до трехсотого года.
Бывший торговец, а ныне мастер над монетой, чьи полномочия в текущих условиях уступали разве что императорским, обвел тяжелым взглядом других членов Совета, прежде чем остановить его на Визерисе.
— Я бы мог вас обнадеживать и дальше, как это любили делать мои предшественники с вашим… Но это было бы бесполезно. Прямо сейчас мы тратим деньги, которых у нас нет, и выпускаем облигации, на обеспечение которых у нас нет ни звезды. Помните, я говорил вам о вынужденной приостановке работы Большой Кингсландской биржи на десять дней и предупреждал, что срок эмбарго может быть уточнен? Сейчас я вижу, что самый оптимистичный срок ее открытия — через полгода. При самом удачном исходе событий. А все эти сотни триллионов, которые мы смогли сберечь или экспроприировать — капля воды в пустой цистерне.
— Как? Как, во имя Старицы, мы все это допустили? — не выдержал молодой Первин Росби, который действительно этого не понимал. — Все были уверены, что долги казны были погашены еще до Восстания Грейджоя!
— Масштабное перевооружение — очень дорогое удовольствие, — буркнул в ответ Сол Блэкрок. — Плюс, не забывайте о «щедрости» ваших предшественников по отношению к своим знаменосцам, которые, надо сказать, не спешили отдавать долги. И если что и приблизилось к нулю в те времена, так это сумма денег в казне, а не долги. А потом было еще десять лет разнузданного казнокрадства, откровенной тупости на всех уровнях и истощение источников доходов.
— И теперь нам остается лишь одно — найти хоть что-то блестящее посреди кромешной тьмы, — подхватил Тельмар. — Нет, я все понимаю. Мы не можем сейчас сократить финансирование военных программ. Но это не отменяет того, что нам придется сделать очень неприятный выбор… как альтернативу чему-то еще более неприятному. Прямо сейчас, как я понимаю, мы получаем налоги, в лучшем случае, с одного сегментума из семи. На остальные шесть у нас банально не хватает сил — и не хватит в ближайшие месяцы. Мы реструктурируем все, что только можем, так быстро, как можем, но реальность такова, что наше государство сейчас стоит исключительно по инерции. И мне остается только делать вид, что экономика работает не только на космическом вакууме и молитве. Пока удается. Пока.
— Мы не можем просто так опустить руки. Если есть хоть что-то, что может дать нам еще немного времени, я хочу знать, что, — в очередной раз прокляв старшего брата за тот бардак, что он оставил после себя, Визерис напустил на лицо уверенное выражение — и принялся одобрять одну отчаянную меру за другой.
Два десятка архитектурных и культурных проектов, принятых к финансированию в угоду Вере — отменить.
Десятины, штрафы и контрибуции со всех, кто раньше предал его дело по любому поводу — увеличить насколько можно.
Контракты на поставки предметов роскоши с Лисом, Тирошем, Браавосом, Миром и прочие, истекающие в ближайшие дни — закрыть, не продлевать.
Ближайшие государственные праздники и официальные торжества — сократить до минимума.
Всем, кто запрашивал разного рода крупные субсидии, или даже уже добился согласия — отказать.
И все это была лишь самая-самая верхушка бездонного моря взяток, манипуляций, сговоров и предательств, копившихся при двух его предшественниках.
Но они еще только начали свою работу по вычерпыванию этого моря. Все у них было впереди.
Часа через два «мирный» блок Малого Совета: Тельмар, Блэкрок, Дарквуд и Росби — ушли по своим делам. Их ждал долгий и утомительный вечер. Остался лишь «силовой» блок в лице первых заговорщиков, с которыми Визерис начал свой путь на вершину власти — Бейлора Стонтона, Адриана Селтигара и Гансера Сангласса.
— Я хочу знать, сколько военных кораблей у нас имеется для отражения неминуемой атаки моего племянника и его прихвостней?
Селтигар криво усменулся.
— С тактической точки зрения наше положение не так уж и плохо, ваша милость. Мы удержали под своим контролем все тяжелые корабли, не допустив ни побега на ту сторону, ни ухода в пиратство. Подавляющее большинство команд кораблей средних и малых классов также присягнули вам. Что касается поврежденных судов, их ремонт идет полным ходом и мы сумеем вернуть их в строй раньше, чем рейгарово отродье явится в систему Челстед. В нашем распоряжении имеется два суперлинкора, «Вхагар» и «Победоносный Дракон», тридцать два линкора, одиннадцать броненосцев старых моделей, пять ударных носителей, тридцать шесть линейных крейсеров. Из средних и малых классов — девяносто семь тяжелых крейсеров, сто пятьдесят восемь легких, триста двадцать девять разведывательных, семьдесят шесть легких носителей, двести двадцать семь эскортных и девяносто семь фрегатов. Плюс свыше ста тысяч малых аппаратов станционного и палубного базирования.
— А на самом деле как?
— На самом деле… все плохо, мой Император, — признался Верховный адмирал. — Основная часть новых и наиболее эффективных военных кораблей базируется на Драконьем Камне, они построены либо прямо там, либо через доверенных подрядчиков. Самые современные корабли с самыми дисциплинированными командами Эйгон и его прихвостень Веларион забрали с собой на Хайгарден. «Вхагар» считается боеготовым, но у суперлинкора серьезнейшие проблемы с двигателем и мои инженеры утверждают, что, возможно, для их решения придется полностью перестроить весь корабль, поскольку корни проблемы лежат в неудачной конструкции. «Победоносный Дракон» качественно устарел и нуждается в замене орудий дальнего боя, не говоря уже об износе систем наведения и плохой маневренности… В таком же состоянии пребывает большая часть Второго флота. Грызня между корпорациями и их покровителями наверху привели к тому, что едва ли не все программы перевооружения достались тем, кто предлагал самые дешевые комплектующие по самой высокой цене. Мы уже получили некоторое представление о состоянии кораблей в борьбе против изменников — и результаты нас, честно скажу, ужаснули. А «Магма»… Я ни разу за всю свою жизнь не видел такого убогого палубного истребителя. Тот, кто принял на вооружение это убожество, заслуживает виселицы. Нам остается только исправлять то, до чего доходят руки, чтобы все не развалилось прямо под нами. У новых серий разведывательных крейсеров «внезапно» обнаружились серьезные дефекты в системах управления огнем. У тяжелых крейсеров очень много уязвимых мест в бронепоясе и некоторые из них находятся в непосредственной близости от жизненно важных узлов…
— Но мы уже многое смогли исправить, — вклинился Гансер Сангласс, поняв, что командира и товарища надо спасать. — Недавние боевые действия, окончившиеся успехом, дали нам возможность не только выявить слабые места в нашем флоте, но и избавиться от дураков, пораженцев и потенциальных изменников в наших рядах. Но нам нужно время, ваша милость… И ресурсы нам нужны. Тогда мы сможем достойно встретить просторцев на подступах к столице.
— Я был бы очень рад предоставить вам все это… — Визерис чувствовал, как у него начинает кружиться голова, пока он слушал из уст старого адмирала те же слова, что несколько месяцев назад говорила Висенья. Еще один сигнал тревоги, к которому он не прислушался вовремя. Один из очень многих. — Но вы слышали слова мастера над монетой. У нас нет денег. Нет и все. И времени тоже нет. Если верить донесениям наших разведчиков, Эйгон уже рвется к Кингсланду. Ему нужно вернуть Железный Трон, чтобы хоть как-то укрепить своих людей после недавних поражений. Я не спрашиваю, придет ли он к нам с войной. Мне интересно только, когда он это сделает… и с кем.
— Вы совершенно правы, ваша милость, — кивнул Селтигар. — И со всем восхищением и уважением, которые я испытываю к сиру… господину Тельмару, я все же позволю с ним не согласиться. И предложить еще немного увеличть наши бездонные долги. Каким бы тяжелым ни был наш счет после того, как пушки замолчат… Я считаю, что дешевле купить новый флот сейчас, чем покупать новую страну потом.
Визерис помолчал секунду-другую — а потом кивнул.
— Вы правы, мастер над кораблями. И я обязательно изучу… возможные последствия будущих военных расходов, — он не мог жаловаться или стонать. Быть Императором — великая честь и величайшая ответственность. И все же, несмотря на то, что он восседал не на жуткой груде железных лезвий, а на роскошном троне с мягкими подушками, Визерис отнюдь не чувствовал себя победителем. — Но перед этим я бы хотел услышать ваши планы обороны против наступления эйгоновцев. Во всех подробностях.
— Разумеется, мой Император… — и Селтигар тут же выложил на стол миниатюрный проектор. Нажатие кнопки — и перед ними развернулась трехмерная карта сегментума Блэкуотер.
— Итак, наиболее удобными местами для обороны столицы с западного направления, в теории, являются Челстед и Кресси. Но, поскольку Ривер находится в состоянии гражданской войны, в которой участвуют минимум четыре стороны, а Челстед все еще находится в руках врага… Оборонительные возможности Блэкуотера и одноименной системы значительно подорваны. Далее: Байуотер, который никогда не был системой с хорошо продуманной и выстроенной обороной, в результате нашего наступления утратил почти все стационарные оборонительные сооружения и лишился большей части военной инфраструктуры…
— У нас точно не получится занять Челстед? — Визерис не ожидал положительного ответа, но не мог не спросить. — Если предположить, что планета и система окажутся в наших руках до вторжения просторцев и Эйгона, сможет ли сильный гарнизон, подкрепленный флотом, прикрыть Байуотер и столицу?
— Нет, ваша милость, — тяжелым голосом ответил Стонтон. — Эта атака, вне зависимости от того, будет она успешной или нет, съест до двух третей наших припасов, заготовленных для будущих операций. Кроме того, это вынудит наши верфи выпустить много кораблей до того, как работы по их ремонту и модернизации будут завершены. И вдобавок, мы уже потеряли эффект внезапности, дом Челстед успел подготовиться к обороне, они верны Эйгону, а их подданные верны им…
— В самом лучшем случае мы возьмем Челстед, но потеряем на этом миллионы солдат, которые либо погибнут при штурме, либо останутся на планете для подавления сопротивления. Они будут скованы во враждебном окружении, в условиях нехватки боеприпасов, провизии и медикаментов. Это не говоря о том, что все или почти все орбитальные и системные укрепления будут уничтожены и не смогут использоваться нами, — добавил Сангласс. — Куда более вероятным исходом может стать появление вражеского флота в разгар сражения — и полное истребление наших в союзе с челстедовцами.
— Но если мы не возьмем Челстед, все эти укрепления и запасы достанутся Эйгону и Тиреллам!
— Боюсь, что это неизбежно, ваша милость… — о, Матерь Всеблагая, как же он ненавидел слышать такие ответы! — И если флот вторжения не ограничится одним Первым Блэкуотерским и будет усилен просторскими армадами… Нам придется оставить не только Челстед, но и Байуотер.
— Вы уверены?
— В лучшем случае, мы можем выставить против просторцев двадцать пять линкоров и два суперлинкора. Флот Дальнего космоса должен оставаться на Драконьем Камне, иначе нас ждет неминуемый удар Блэкфайров из Гуллтауна. Но даже если бы их там не было… Держать корабли такого класса в линейном порядке, в системе, подобной Байуотеру — это значит просто превратить их в малоподвижные мишени. Против нас Первый флот имеет три суперлинкора и четырнадцать линкоров, более новых серий по сравнению с нашими. Поэтому их лучше встретить в столичной системе, где высокомерные просторские юнцы в адмиральских мундирах смогут красиво убиться о наши укрепления.
— А если они будут усилены кораблями Простора?
Вся военная верхушка сихнронно отвела от него взгляды.
— Каждая эскадра, которую Простор выделит в помощь Первому флоту… Это минус двадцать пять процентов наших шансов на победу, ваша милость. Просторские корабли не непобедимы, но почти все они новые и современные, им, в отличие от нас, не пришлось зачищать две трети сегментума и расстреливать предшественников своих капитанов. Я не думаю, что их командование… представляет собой что-то выдающееся. Но я склоняюсь к тому, что основной личный состав достаточно хорошо обучен, натренирован и мотивирован. А техническое состояние кораблей на порядок лучше, чем у нас. Надеяться на то, что кто-то решит перейти на нашу сторону или дезертировать, нельзя. И если они смогут использовать три суперлинкора и четырнадцать линкоров новых серий с полной эффективностью… Тогда дела плохи. Планета Кингсланд отлично укреплена, но у Простора имеется крупнейшая армия в Вестеросе. Если они будут готовы пожертвовать временем и людьми, чтобы сокрушить нас… Тогда столица падет. Простите за откровенность, ваша милость, но я не могу обещать вам иного исхода.
Когда, поднимаясь на гору проблем, Визерис и сам не заметил, как ударился головой о поверхность луны Рейнис… он в очередной раз задумался о том, не проще ли было ему проиграть.
И так же в очередной раз выкинул из головы предательские мысли и переключился с вопроса «что же делать», на вопрос «как».
— В таком случае, милорды, предлагаю начать подготовку с учетом самых неблагоприятных условий. Как с точки зрения вооруженных сил, так и для гражданского населения. Прежде всего я предлагаю…