И пусть Галактика горит огнем. Книга 4: Десять Воителей

13.10.300 ПЗЭ, Планета Найтфорт, система Ночная Твердыня То, что враги, которых ему предстояло убить, уже были мертвыми, убивало половину удовольствия от их убийства. И нет, Эурон выстроил в голове эту конструкцию не только ради хорошего каламбура. Вопреки слухам, которые распускал о нем бычара-Виктарион, Эурону нравились оборонительные операции. Действительно, почему бы и нет? Пока ты сидишь себе спокойно в замке или бункере, враг будет мерзнуть и голодать в окопах — и дохнуть от кучи «подарков», оставленных и доставленных тобой. Грамотно построенная оборона может без труда перемолоть десятикратно превосходящего врага. Когда сам окружающий воздух может убить, а окопы превращаются в братские могилы, тогда о каком-либо боевом духе и говорить не приходится. Увы, но, как и было сказано выше, нежить в силу своей природы игнорировала многие вещи, над которыми он, Эурон Грейджой, которого обожающие подчиненные почтительно называли Черным Вороном, великий и непобедимый планетарный командующий Ночного Дозора, любил экспериментировать. Какой смысл медленно лить расплавленный металл на лицо врага, который в принципе не чувствует боли? Каждый день Эурон мысленно признавался самому себе, что Враг поступил охрененно умно, посылая на войну ожившие трупы, которые были совершенно невосприимчивы к большинству видов ОМП. Оставались, конечно, такие классические приемы, как противопехотные мины и колючая проволока, которые могли обездвижить или, скажем так, сломать синеглазых биороботов на службе Врага, но и это дало бы им намного меньше времени, чем если бы их врагами были обычные, живые люди. Они перед тем, как наступать дальше, хотя бы разминировали территорию… И, самое главное, нежить не знала усталости. Не знала страха. Не знала сомнений. И никогда не отступала без приказа. Только если слышала зов своего ледяного кукловода. Только тогда. Да, это было тупое мясо — самый глупый и жалкий новобранец Дозора мог дать сто очков вперед любому вихту, даже умнейшему и опытнейшему, если можно так выразиться. Но ум и логику им с лихвой заменяла стойкость и выносливость, они готовы были стоять — он чуть было не подумал «насмерть» — стоять до последнего, пока противник не выдохнется. А потом забрать его в свои ряды. Эурон не мог восхититься моральным доминированием Врага. Он знал, что вихты не нуждались в пище — у них вообще не было функциональной пищеварительной системы — но, тем не менее, они никогда не отказывались погрызть и разорвать зубами тела павших противников. Либо это был какой-то безусловный рефлекс, вшитый в самую подкорку, либо, возможно, команда Иных, внедренная в их уже мертвые мозги как основной стимул сражаться и убивать. Размышления Эурона прервал чудовищный грохот по ту сторону реальности. Затем он почувствовал нечто, напоминающее шипение огромной змеи, смешанное с множеством человеческих криков. И еще холод. Очень много холода. — Оооо… — протянул планетарный командующий Найтфорта, не думая о том, что вокабуляторы усиливают все издаваемые им звуки и передают их за пределы его Машины Наказаний. — Ну вот и началось… У большинства его подчиненных хватило мудрости не переспрашивать и не подвергать сомнению его слова. Но, увы, не у всех. — Чего начинается? Датчики первого эшелона ничего не… Эурон выдернул из ножен метательный нож с обсидиановой кромкой, мгновенно развернувшись, швырнул на голос. Вернее чуть ниже. — Рамси, дорогой ты мой оруженосец… Ты ведь не хотел усомниться в моей правоте не так ли? Разумеется, недоверчивый голос принадлежал бастарду с Дредфорта — а кому еще, спрашивается? Эурон с наслаждением смотрел на его застывшее лицо, покрытое испариной и на закушенную губу. Он все-таки сдержал крик, несмотря на то, что просвистевший мимо его бедра нож все-таки царапнул по ноге, оставив кровоточащую рану. Возможно, этого предупреждения хватит. — Нет… милорд… — выдавил он через пару секунд. И только глухонемой не услышал бы в его голосе смесь ярости, ненависти, омерзения… и лжи. Несколько ударов сердца Эурон смаковал эти чувства, как самую изысканную симфонию для скрипки, как ужин из семи лучших деликатесов, приготовленный лучшими поварами Волантиса… — Ладно, ладно, поверю. Мне бы очень не хотелось отправлять тебя осматривать периметр защиты… в первородном виде… — окуляры его шлема никогда не давали хорошей цветопередачи, но со временем он приспособился к ним и сейчас прекрасно видел. как побледнел его незадачливый оруженосец. — А то твой скафандр, кажется, немного поврежден… Вороний Пик, где Эурон держал свою ставку, не была самой крупной цитаделью Найтфорта, но даже здесь внутренний периметр обороны располагался в двух с лишним километрах от цитадели. И в это время года температура воздуха была такой, что оказавшийся снаружи человек, забывший надеть скафандр с терморегуляцией, замерзал насмерть в течение часа. А уж в голом виде… — Я чувствую, как Разлом беспокоится… Оттуда уже выходят новые твари, которых мы все зовем Иными или Белыми Ходоками. И они летят к нам с жаждой смерти в своих голубых глазах. Давайте дадим им то, чего хотят. Пусть здесь будет резня, которой еще не видела известная Вселенная. Наконец-то он дождался. Наконец-то настоящая война… Эурон был по-настоящему счастлив. Командуя на протяжении нескольких лет рытьем траншей и котлованов, он ждал, когда же все-таки придет настоящее дело. — Наше дело простое. Сидеть здесь и спокойно жечь всю мертвечину, что на нас полезет. Он понимал, что нет никакого смысла делать что-то еще. Или как-то геройствовать. Любого, кто попытался бы такое предложить, он лично расстрелял бы во благо человечества. Найтфорт, сплошь покрытый неприступными горами, расщелинами и ледниками, был последним местом, где можно было вести маневренную войну с танковыми маршами и многодневными переходами. А поскольку Иные, как он уже успел убедиться, могли как-то подпитывать свои силы от холода — и этих сил хватило одному из них, чтобы взять штурмом Чернокаменную крепость над Пайком — было понятно, что сражаться с ними лицом к лицу в открытом поле — дохлое дело… «Ну вот, опять скаламбурил». Если только кто-то не решит закончить свою жизнь максимально идиотским образом. — Далее. Зеленые жрецы, расположившиеся в нашей крепости и в Несгибаемом Дозоре, не уверены в том, что противомагическая защита, которую не перезаряжали хрен знает сколько веков, долго протянет. И вообще не факт, что она запустится. Последние дни наши драгоценные древолюбы целыми днями плясали с бубнами и, кажется, все-таки сумели что-то запустить и подключить эти штуковины к общей системе обороны Стены. Короче, если до кого еще не дошло, наша задача — остановить Иных здесь, пока они не расползлись по всей Галактике. Вопросы? Вопросов не было. Все уже убедились, что это — еще более идиотский способ закончить свою жизнь. Эурон же мысленно похвалил себя за то, что уверенно и четко выдал в последних фразах официальную позицию Старков и не рассмеялся при этом. Будь его воля, он пропустил бы хотя бы один кораблик Иных дальше на Галактический юг. И с удовольствием посмотрел бы, как «Ночные мечи», или как там их, будут выбивать из Таргариенов всю дурнину. — Нет вопросов? Хорошо. Надеюсь, Тибальто, ты сможешь как следует настреляться из своих больших бабахалок… Эти слова бывший Железнорожденный адресовал своему старшему артиллеристу. Тибальто Вирис был одним из очень немногих людей, к которым он испытывал что-то кроме презрения. Возможно, потому, что этот человек был везде чужим — как среди браавосийцев, так и среди дозорных. Да и выглядел он среди всех них белой вороной… «Да меня сегодня просто прет на каламбуры!» Тощий, загорелый почти как летниец — такие не Стене встречались нечасто. Хотя сам он был уроженцем Орбиса и успел облететь множество миров в границах Республики и за ее пределами, пока не оказался в числе «добровольцев», присланных Владыкой Моря и Звезд лорду Винтерфелла по каким-то запутанным соглашениям. Однако он и среди них не смог стать своим. Основную часть браавосийской «помощи» составляли кадровые военные и разведчики, а также инженеры, программисты и другие полугражданские спецы, основной мотивацией которых было желание заработать. И еще, пожалуй, нелюбовь к Таргариенам. И, на десерт, жажда приключений — но это так, для красоты. Этот же персонаж явился в Вестерос в буквальном смысле в кандалах, просидев весь путь в наскоро сооруженной одиночной камере в углу грузового трюма. После недолгих разбирательств Эурон выяснил, что браавосийцы приговорили Тибальто к высшей мере за практически полное уничтожение целого континента одной из планет Норвошийского Конкордата — одного из государств-клиентов Республики. Сам он, если честно, не очень понимал, чего Владыка и его сенаторы подняли такую бучу из-за подобного пустяка. Не разбив яиц, как говорится, омлета не приготовишь, а пушкам негоже ржаветь… Сам Вирис обычно комментировал свой поступок следующим образом: «Так надо было». И все. Ну и хрен с ними. В этом случае лицемерие и косность браавосийских политиканов сыграли ему, Эурону, на руку. Теперь, когда Тибальто принес присягу Ночного Дозора, он служил под его непосредственным командованием. И мог как следует утолить свою жажду разрушения. Уж кто-кто, а Эурон точно не собирался сдерживать его порывов. — Все батареи, переброшенные в наши крепости, ждут вашего приказа, лорд Эурон, — доложил старший артиллерист. — Я слышал что вихты не умеют кричать, Постараюсь сделать так, чтобы моя королева полей битв научила их… — Научишь, дружище, научишь, я в тебя верю… — поддержал его Эурон. Он знал, что не прольет ни слезинки по усопшим… («Да сколько ж можно-то?») врагам. За десятилетие он так и не простил Иным то, во что превратился по их вине. И поклялся, что не будет знать покоя, пока последняя из девяти ледяных ксеноведьм не рухнет к его ногам. Желательно в расчлененном виде. Но он понимал, что Мечи Ночи будут знать, что они станут сопротивляться. Конечно, будут — без этого предположения они не смогли бы завоевать галактику по ту сторону Разлома. Но была надежда на то, что даже они не ожидали, какую теплую встречу приготовили для них Эурон и Тибальто. Поджопник, который дал им Уэймар Ройс, покажется им легким недоразумением. И приманкой в этот раз будет не разваливающийся на ходу флот одичалых, а одна из самых укрепленных планет-крепостей, не только в Стене, но и во всей Галактике. И даже если они прорвутся, на этот случай в множестве шахт под поверхностью Найтфорта хранилось столько ракет, что их хватило бы на уничтожение миллиардов единиц нежити. — Это… Милорд, это бесполезно… Кто контролирует орбиту, тот контролирует и планету… Эурон многозначительно поднял палец левого манипулятора. — Вот видишь! Можешь же, когда захочешь, мой дорогой оруженосец! Да ты просто гений, как я посмотрю! Кто бы мог подумать, что в моем окружении нашелся такой прирожденный стратег… Несколько старших командиров, уловивших сарказм, отвели взгляды, пряча ухмылки. Бастард, кажется, не уловил — и покраснел от смущения. И если бы он больше ничего не сказал, Эурон, скорее всего, отпустил бы его живым и невредимым. В конце концов, даже от этого куска мяса была какая-никакая польза… И еще ему было весело наблюдать за тем, как он заполняет всю документацию по третьему разу, буквально падая на стол от усталости. — Тогда чего мы сидим сиднем? Старк просто бросил нас здесь подыхать, как скот? Вы что, так и сдохнете, даже не проблеяв? Веселье испарилось быстрее, чем он успел бы произнести само это слово. Все шестеро его ближайших помощников были северянами. И все они были преступниками-рецедивистами, не способными к жизни в «нормальном» обществе. Каждый из них несколько раз успел заслужить петлю или плаху — за все хорошее. Но даже они, услышав слова Рамси, посмотрели на него так, что всем стало понятно — он не жилец. Даже если Эурон его отпустит. Но он, конечно же, не отпустит. — Милорд, позвольте я сверну этому ублюдку шею прямо здесь? — прорычал командующий внешними стенами, бывший серийный убийца с планеты Сервин, если он правильно помнил. — Терпение, друг мой, терпение… Сначала я развею его заблуждения. И постараюсь сделать это так, чтобы даже его воробьиный мозг сумел это усвоить… Прежде чем он получит по заслугам. Планетарный командующий поднялся на пневматические ноги и повернулся к застывшему от страха Рамси Сноу, за спиной которого материализовались четыре мрачных разведчика Дозора в черной силовой броне. — Единственная причина, по которой мы умрем, заключается в том, жалкий ты червяк, что у нас нет иного выхода. Нам просто не на чем отсюда улететь, даже если бы я разрешил покинуть мою планету. А договариваться с Врагом бесполезно, он примет нашу капитуляцию не раньше, чем мы превратимся в оживших мертвяков под его командованием. Вопрос: что мы можем сделать в этом случае? Ответ: устроить Иным такой огненный прием, что не забудут нашего прощального веселья до конца дней. С последним словом Эурон с силой швырнул еще один нож, но в этот раз не мимо ноги своего теперь уже бывшего оруженосца, а прямо в его ступню. И в этот раз он не сдержал истошного вопля. — А насчет лорда Старка, которого ты обвинил в том, что он нас бросил здесь… — у Черного Ворона не было причин относиться к лорду Винтерфелла с теплотой, но голословно обвинять того в трусости… — Да, он не стоит сейчас с нами, но его корабли находятся в этой же звездной системе и защищают Стену — так же, как и мы. В отличие от любого высокородного выскочки к югу от Кейлина… «Почему, ну почему у нас не было такого союзника десять лет назад?» Возможно, так Грейджоям удалось бы вырваться из когтей обезумевших потомков драконов. Или, возможно, Бейлон прислушался бы к доводам лютоволков — и отложил бы восстание на несколько лет, дождавшись, пока Таргариены и их прихвостни сами не начнут друг друга рвать. Как начали прямо сейчас. — Но хватит об этом, дорогой мой Рамси. Боюсь, что твоя полезность в качестве оруженосца исчерпана… За что я хочу поблагодарить всех известных во Вселенной богов и демонов. Твоя трусость, твоя лень, твои попытки бунтовать… Конечно, они неплохо меня забавляли… Но накануне нашей последней битвы… Я не могу позволить себе развлекаться таким образом. Человек, который когда-то готов был стать богом, повернулся в сторону дверного проема, где все это время стояла женщина в длинном зелено-красном плаще поверх легкого скафандра. — Он твой, жрица Абнобии. Забирай его — и постарайся использовать каждую каплю его кровушки с пользой. Вряд ли у меня найдется для тебя другой потомок Красных Королей. Только… ножик верни, хорошо?