Моя гибридная кукла

      — Ради Бога, Ку Джунхэ, объяснись сейчас же.       Заметив приближавшихся молодых людей, госпожа Ли взволнованно выпрямилась, отложила свой десерт и опустила брови. Юный Ку виновато опускает глаза, сложив руки вместе и встав напротив мебели, на которой сидели взрослые. Первое, о чём он думал было «пожалуйста, умоляю, не красней!». А вторым, что постепенно становилось главным, не сильно ли в нём разочаровался господин Ли? Наверняка он думал, что этот юнец, выразивший излишнюю непринуждённость, совсем оскудел умом и заслуживает наказания. Стыдно. Но ещё страшнее поднять взгляд и увидеть заведомую ярость в чужих глазах. Не успели они стать одной семьёй, как умудрился напортачить и оказаться на грани расторжения помолвки.       Тэён, стоявший поодаль, там где его оставил Джунхэ, сдержанно улыбался. Загорелая кожа легко блестела под мягким светом. Острые черты выделялись сильнее, отображая его харизму и мужественность во много раз. Вечер заметно подходил к завершению, юный господин стоявший вместе с гибридом у входных дверей, терпеливо с улыбкой провожал гостей.       Альфа на мгновение задумался о том, сколько времени они с Ку провели в уборной. Внешний вид такой же потрёпанный, как и внутреннее состояние Тэёна. Ему бы сейчас принять освежающую ванну и лечь в постель. Желательно с тем очаровательным омегой, что изо всех сил старался не выдать своего смущения. Наблюдать за таким Джунхэ — тепло струилось по всему телу, приятное головокружение, которое без промедления можно внести в список симптомов влюблённого дурака. Именно дурака, потому что иногда, засмотревшись на омегу, Тэён неосознанно переминался с пятки на носок, как будто вот-вот взлетит от счастья.       Тэён не думал никогда, что потеряет голову вместе с самообладанием из-за влюблённости. Слишком по-детски, не серьёзно, но это то, о чём он мечтал — чувство наполненности, когда вместо огромной чёрной дыры в душе есть что-то теребящее, светлое, любящее. И пускай ему вновь пришлось сильно постараться, чтобы добиться, усилия не были напрасными. Ку Джунхэ сделал первый шаг, дал наконец выдохнуть, притормозить. Тэён всегда старался сблизиться, маленькими, практически не имеющими никакого смысла, шагами. Неуверенно уверенно, как-то так. И во всём виноват чересчур (в глазах Тэёна) безупречный Джунхэ, которого, казалось, никто не был достоин. Противоречивый как весна, Ку Джунхэ.       Он... Правда как цветущая многогранная весна.       Тэён качает головой вбок, усмехаясь продолжительным усилиям омеги. Подходит и, останавливаясь рядом с ним, аккуратно берёт руку в свою, сплетая пальцы. Джунхэ реагирует мгновенно, посмотрев сперва на парня, а затем рассеянно на руки.       — Так вы помирились, — с сомнением, из-под насупленных бровей озвучивает госпожа Ли.       Юный Ку, от переполнявших его эмоций за столь короткий промежуток времени, растерянно озирался; сперва на жениха, после на вопросительный взгляд тёти, и под конец словил странный взгляд господина Ли. На лице не было злости или осуждения.       — Да, тётушка. Мы поговорили и решили вопрос. — заулыбался альфа, горделиво почему-то задрав подбородок. Что это в нём такая смелость вдруг проснулась? Прежде глаза перед отцом поднять едва ли мог. Неужели назло омеге, лишь бы поглумиться и поглядеть на красного от стыда парнишку? Жестокий Тэён. Но такой по-чёрному привлекательный, что возразить язык не поворачивался. Джунхэ лишь смотрел на его лицо в профиль, пока не получил ответный зрительный контакт. Проморгался, вновь опустил глаза на их сплетенные пальцы и с трудом сглотнул. Бывшая ещё в уборной сухость в горле стремительно возвращалась.       — Каждому из нас необходимо время от времени выпускать пар, — вдруг говорит бодро Ханук, пожав плечами и усмехнувшись. — На то мы и люди.       Это ввело в замешательство Джунхэ, и куда сильнее Тэёна, привыкшего к иному поведению отца. Он явно намеревался поиздеваться над женихом, успешно смотрелся уверенным, наслаждался реакцией Ку. Однако всё немного изменилось, когда старший повёл себя не просто спокойно, а с энтузиазмом, видно.       Ли Ханук замышляет их разыграть? Да даже это не вяжется с его персоной. Альфа совершенно не такой.       Парни умолкли, рассеянно глядя на старшего. Господин Ли коротко посмеялся, без всякого осмотрев парней вдоль и поперёк. Какими бы усердными ни были их старания, вид у обоих был взбалмошный. Лицо омеги окрашено всеми оттенками розового, и это не учитывая его дёрганность в целом. Молодость полна страсти и иных чувств, и это прекрасно. Ханук доволен тем, что его единственный сын перестал заниматься неоднозначными делами в тайне от него. Доволен тем, что его внимание остановилось на одном человеке и пожалуй, Джунхэ хорошо на него влиял.       — Неужели скучаете? — отвлёк всеобщее внимание подошедший хозяин дома. Верх был расстегнут, челка опущена на ресницы, а на губах приземленная улыбка. За его спиной тяжёлой скалой стоял Чонгук; безупречная осанка, в руках красивый пакет, а на лице ни единого следа усталости.       — Ничуть, — оживился Ханук, встав на ноги и слегка наклонив голову. — Чимин, спасибо ещё раз за такой тёплый приём. Буду с нетерпением ждать новостей.       — Я в таком же предвкушении. Надеюсь фотографии получились, немного волнуюсь по этому поводу, — скромно смеётся Пак, совершенно не обращая внимания на остальных. Такой собранный и расслабленный одновременно, что альф это приятно впечатляло. Причём всех троих. — Сегодня у нас не вышло посидеть как следует. Предлагаю встретиться как-нибудь за чашкой чая?       — Отличная затея, — кивнул мужчина, посмотрев на парней и супругу. — На следующей неделе, приглашаю тебя в свой дом, Чимин. — коротко посмеявшись, утвердил альфа. К юному Паку подошла Виолетта, тихо извинившись она передела папку, которую он просил принести из мастерской.       — Отчёт, — слегка заторможенно передал папку омега в руки старшего. — Ещё раз прошу прощения. Совсем забылся в работе.       — Никаких проблем, Чимин, ты же знаешь, — легко похлопав парня по плечу, улыбнулся Ли.       — Это вам, — чуть позже любезно передал Чонгук аккуратный пакет со сладостями в руки госпожи Ли. Женщина тепло улыбнулась, успев провести ладонью по руке гибрида в знак благодарности. Она медленно встала и свободной рукой приобняла мужа за плечо.       — Думаю и нам пора, — говорит она, в ответ получая краткий кивок супруга.       — Спасибо, что пришли. Рад был видеть знакомые лица, это помогло расслабиться. — слегка хриплым голосом говорил Чимин, смотря на Тэёна и Джунхэ.       Взгляд мельком отмечает их крепко переплетенные пальцы и внезапно сменившийся настрой омеги. Ку вдруг освобождается и медленно подходит к старому другу. Такого хода возможно никто не ожидал увидеть, но всем было интересно наблюдать. Джунхэ мягко обнял юного Пака, как полагается, похлопывая ладонью по спине.       — Мило смотритесь вместе, — криво улыбнувшись шепчет Чимин, неторопливо обняв его в ответ. Чувствует как чужие руки сжимают его сильнее и губы, которые невесомо почти касаются его уха.       — Пристанешь к моему жениху ещё раз, за свои действия не отвечаю, — так, чтобы слышали лишь они вдвоём, аккуратно отстранился Ку. У Чимина по всему телу прошлась непонятно приятная волна мурашек, а на губах застыла сдержанная улыбка. Они смотрели друг на друга ещё минуту, когда взрослые уже собирались к выходу.

***

      Быстрые водные процедуры успешно смыли липкий слой усталости, тем самым избавив господина от тяжести и придав приятную, обвивающую целиком, жажду. В ночной шёлковой рубашке, чуть ниже бёдер, он аккуратно забрался на просторную кровать. В спальне горел тёплый свет, стоял свежий цветочный аромат смешанный с лёгким запахом собственного ландыша. Запах Чимина. Чистая новенькая простынь приятно ощущалась под кожей, так, что хотелось распластаться по ней и блаженно взвыть.       Чонгук задумчиво складывал одежду омеги в специальный чехол, чтобы утром отвести её в прачечную. Освежиться он успел ещё до хозяина, переодевшись в лёгкую ночную форму. Голову заполняли тяжелые мысли, отчего взгляд и каждое движение становилось рассеянным и неуклюжим. Ему через силу удаётся избавиться от отрешённого состояния и только после этого внимание всецело концентрируется на взгляде Чимина.       Он подобно зверю, выжидал, грозно-жаждуще наблюдая за гибридом из невидимой клетки. Сидел на своих пятках, а после плавно развёл колени, опуская задницу на упругую постель. Чимин манит красивой осанкой, медленно кладя одну руку на свою голень, что легко и свободно находилась дальше от бедра. Гибко, изящно, так правильно и завораживающе. Пак манил его своим видом, позой, плавными действиями.       Чонгук дышал размеренно, в какой-то момент опуская взгляд и замечая красный тонкий чокер на его длинной, молочной шее. Невольно сглатывает неясный ком, вспоминая почему-то собственное видение в разгар презентации. Фарфоровая кукла с красными волосами. Сейчас этот оттенок ему не казался привлекательным настолько, чтобы интуитивно выразиться вслух. Потому что в тот момент за него говорило прошлое существо. Чимин внушал ему достаточно сил, чтобы удержать и не показать рвущиеся, в очередной раз, модификации. По крайней мере Чонгуку так казалось.       Но недостаточно, чтобы совпадать с желанием доставить господину удовольствие и самому утонуть в нём. Смятение и ступор мгновенно подвергаются забвению, а жадный взгляд опускается к глубокому вырезу ночной рубашки. Светлая кожа сияла великолепием, ключицы и небольшой участок груди виднелись ясно. Чонгуку захотелось увидеть больше. Попробовать его, сделать глоток, ещё и ещё, пока вдоволь не напьётся. Спиртное на гибридных кукол не действовало, от слова «совсем». Поэтому у Чонгука появился свой способ почувствовать состояние опьянения. И алкогольное, гибрид уверен, не сравнится с тем, что вызывает возлюбленный хозяин. И эти кукольные, абсолютно обнаженные ноги, доводящие до грани вожделения. Чонгук также уверен, что под этой белой роскошной тканью нет белья.       Юный господин находился в лёгкой прострации, безусловно точно замечая потемневший взгляд своего альфы. Замечал и уверенно продолжал провоцировать лёгкими движениями, касаниями к своему безупречному телу. Кончики пальцев почти невесомо проходятся по шёлковой ленте на шее, едва ли заметно елозя по простыням задницей. Подначивая тем самым поскорее подойти.       — Зачем ты надел это на себя, — тихо спросил Чонгук, через пару секунд неторопливо подходя к кровати.       Чимин заинтересованно качнул головой вбок. Поза, в которой он сидел, не теряла грации и призывающего оттенка, но омега всё равно нетерпеливо тянет руку, чтобы почувствовать гибрида скорее.       — Лучше расскажи, что вы с Ку Джунхэ обсуждали? — лениво моргая, напоминает Чимин. —Ты был весьма заинтересован в беседе.       Пальцы долгожданно нащупывают крепкую грудь, плотно прикладывая ладони после и, плавно проползая к плечам. Пак привстаёт на колени, чтобы достать и смотрит слегка нахмурившись.       — Всё, о чём я могу говорить с кем-то – это либо по работе, либо о тебе, — понизив тон, ответил Чонгук. Чуть наклонился к нему, ощупывая рёбра через тонкую гладкую ткань рубашки. Чимин вновь закинул голову вбок, рассматривая чужое лицо с очевидным недоверием.       — А руки распускал то же по работе? Или думая обо мне, — вроде как насмешливо, крепко сжав пальцами ткань хлопковой рубашки альфы.       — Думаю тебе показалось, — хрипит Чонгук, задрав подбородок. Омега внимательно следует за движением его головы, не упуская тёмных глаз из виду ни на секунду.       — Как быть, я снова начинаю злиться, — ненарочно сиплым голосом говорит Чимин, постукивая пальцами по его широким плечам. Чувство собственничества распаляло очередной волной, заставляя мелко дрогнуть изнутри. Чимин чувствует как гибрид тает под его миниатюрными ладонями, медленно опускаясь на пол. Вместе с ним таял и гнев.       — Я обещал исправиться, — томным шёпотом обдаёт жаром чужие губы, ласково блуждая руками по красивому телу. Чонгук опустился рядом с кроватью, вставая на колени.       Лишь на мгновение Чимин поднял голову к потолку, закатив глаза и выпалив негромкий вздох удовольствия. Губы Чонгука касаются колен, бёдер, поднимаясь выше, целуя влажнее и агрессивнее. Пак не терял из-под ладоней чужих сильных плеч ни на миг, сминая и сжимая их. Он успел присесть обратно на постель, напряженно поджимая пальцы ног и закусывая нижнюю губу.       В какой-то момент, ощутив щекочущую дрожь, он схватил альфу сильнее за шею, наклоняясь к нему и поднимая его голову. Чтобы смотрел в глаза, слышал каждое слово:       — Сегодня, — возбужденно шепчет омега, медленно проводя ладонью по его нежной щеке. — Будь поласковее.       — Мой господин знает, что это? В самом деле? — шутит гибрид, вздернув бровь. Отводит голову в сторону, лёгким поцелуем ловя чужую ладонь.       — Кто бы говорил, — несильно сталкиваясь головой со лбом Чонгука, лениво улыбается парень.       — Я сама нежность, не понимаю, о чём ты говоришь? — красивые губы трогает непринужденная улыбка, а в тёмных глазах отражается детская невинность.       Чонгук целует его в щёку, тянется и целует линию подбородка, влажно мажет по складке над губой. Играется, пока юный господин сдержанно улыбается и вскоре обхватывает его за лицо крепче, останавливая.       — Только прикажи, хозяин, — вмиг поменялся гибрид, становясь очевидно смиренным. Взгляд вновь обрёл темноту, и ладонями Чимин чувствовал, как тело альфы напрягается, а дыхание постепенно сбивается.       Облик господина будил первобытные инстинкты, задевал тёмные струны внутри, и прислушиваться к просьбе быть осторожным — не оставалось никаких сил и здравомыслия. Чонгук смотрит голодно, вновь опускаясь и осыпая мелкими, но чувственными поцелуями кожу. Феромоны двух распаленных тел сливаются в один безумный коктейль с противоречивым послевкусием.       Чонгук редко слышал такие просьбы, но даже в такие редкие моменты ему было непросто справиться с неясным порывом. Причинить господину приятную боль. Сделать господина нуждающимся, чтобы он умоляюще смотрел в глаза, просил, громко, срывая голос. Истекал потом и ароматной субстанцией, пока гибрид решал, что сделает в следующую минуту. Это состояние, которое мглисто рассеивалось, ведь...       Ты всего лишь слуга. Гибридная кукла, созданная, чтобы служить.       Должен помиловать. Дать хозяину то, о чём он просит. Не быть упрямым, опомниться, прийти в себя. Чонгук всегда поддавался этому соблазну, делая, что вздумается, захочется. А после жалеть обо всём и виновато опускать глаза. Они все уже привыкли, считать это поведение особенностью. Чонгук не такой, как все, поэтому господин Пак так зациклен на нём. Чонгук знает о своей неисправности, лучше, чем кто-либо. Понимает, что эту ошибку он превратил в черту характера, которую юный господин так сильно полюбил.       Они все называли её "непредсказуемостью". В действительности альфа постоянно находился в бою со своим существом. Для всех очевидно, зримо, но не для самого господина, чей взор был застелён любовью. Омега любил слепо, глухо, безрассудно. Он любил массивные плечи и руки, которыми его крепко держали и сминали. Нежно ласкали, обнимали. Любил тёмный жаждущий взгляд, которым его поедали голодно. Ласковый, очарованный взгляд, который преследовал его постоянно. Опрятный вид, абсолютная собранность, чуткость, способность легко решать вопрос любой сложности. Чонгук надёжный, сильный. Чонгук всегда знал, что правильно, как следует, и в какой момент.       Чимин любил то, что находилось на поверхности.       Чонгук выцеловывает внутреннюю сторону бедра, вынуждая хозяина шумно выдохнуть носом и отсесть назад, отведя ноги вперёд. Ступни нащупывают прохладные простыни, а кожа тем временем горит от чужих влажных губ. Чимин упирается руками в постель за своей спиной, закидывает голову назад, сбито дыша ртом. Катастрофически тяжело дышать. Тёплые ладони неторопливо оглаживают внешнюю сторону, одновременно придерживая для очередного нежного укуса. Чимин был не способен удерживать их сам, одно лишь касание излюбленных рук лишало всяких сил, ноги становились ватными и совсем не принадлежащими ему. Однако он всё запланировал на эту ночь, поэтому собрав всю волю отползает к спинке кровати, чересчур громко и жёстко стукнувшись своей спиной. Высокое изголовье вздрагивает от удара.       Чонгук склоняет голову чуть в сторону, с трудом глотает и медленно встаёт на ноги. Забирается одним коленом на постель, расстегивая пуговицы на своей рубашке.       Взгляд по-прежнему темнее ночи. Альфа забирается на кровать целиком, вновь нависая над красивыми ногами. Каким бы уставшим он ни был, гибрид видел этот азарт в его глазах и то, как в предвкушении он кусал свои безупречные губы. И на нём, как и предполагалось, не было ничего, кроме этой шёлковой рубашки. Чонгук заметил на простынях белесую субстанцию, что слегка поблескивала на свету. Омега оставил её на том месте, где сидел минутами ранее и переместившись провёл ею дорожку, на которую Чонгук наступил коленом.       Чимин нетерпеливо тянется руками, когда гибрид распахивает рубашку, чтобы стянуть её. Требовательно припадает губами к обнаженному торсу, пальцами продолжая опускаться ниже. Омега мажет каждый сантиметр, проводя мокрую дорожку от ребра до сосков, ниже и снова возвращаясь к груди. Пальцы совсем неуклюже долго возятся с обыкновенной пуговицей на хлопковых штанах, и это становится пыткой для обоих. Чонгук уводит господина в глубокий поцелуй, когда тот приподнял голову. Целует небрежно, забывчиво, так чувственно и влажно, что кисти рук юного Пака задрожали и совсем оставили затею избавить альфу от одежды. Он хватался за сильную шею, принимая жадный поцелуй и практически не успевая отвечать. Чонгук подмял его под себя целиком.       Так нечестно, их жизненные силы прямо сейчас не наравне.       Чимин хмурится, основанием ладони уперевшись в изгиб челюсти старался убавить напор. Пальцы нащупывают мочку уха, чем омега пользуется, хоть и не был уверен. Он обхватывает мочку и слегка зажимает двумя пальцами. Продолжает хмуриться, хныкать и сжимать покрасневшее ухо. Чонгук отрывается от него загнанно, но успевает потянуть за чокер двумя пальцами, нещадно срывая его с шеи. Чимин пытался это предотвратить. Гибрид дышал сбито в губы, всматриваясь в его лицо.       — Прости, — хрипит гибрид, слегка привстав на руках и позволив господину сползти и лечь удобнее. Пак опускает брови, задирает подбородок и тянется рукой к шее, мягко обхватывая и притягивая обратно. Красный кусок шёлка теряется в помятых простынях.       — Проси прощения как положено, Чонгук, — разведенными коленями обхватив его бока, Чимин жмётся к нему всем телом.       Внутри всё натянуто до предела, хотелось как можно скорее освободиться, почувствовать покалывание под кожей и наконец расслабленно растаять в этой постели, в объятиях гибрида.       Из него сочится ароматная смазка, обволакивая разум альфы целиком. Он вызывал дурман, искаженную пелену перед глазами, отчего Чонгук сильно жмурился моментами. Ему необходимо видеть это лицо, необъятной красоты черты лица возлюбленного хозяина.       Чонгук кается. Поэтому его горящие огнём губы оставляют мягкий, непозволительно короткий поцелуй на его мокрых устах. Он привстал вопреки протестующей хватке, чтобы избавиться от остатков одежды на своём теле.       Чимина он раздевать не намерен. Господин невообразимо влечёт, когда на нём есть хотя бы один кусок дорогой ткани.       Температура превышала норму и, казалось даже стёкла массивных окон запотели от жары. Чимин дышал глубоко, вздымая красивую грудь, раскрывая изящными пальцами небольшой участок. Чтобы он видел. Чтобы Чонгук опустился и продолжил целовать его кожу, обжигать её, оставлять ожоги, которые будут пылать ещё очень долго после. Альфа с трудом глотает, вновь нависая над ним тяжестью. Его напряженную шею обхватывают пуще прежнего, заставляя взмокшие лбы плотно прижаться друг к другу. Чимин любил делать так, делал очень часто.       — Ты такой красивый. Почему ты такой красивый. — сквозь сбившееся напрочь дыхание шептал Пак.       А Чонгуку стыдно. Ему до неприличия неловко за то, что снова позволил "ему" слишком много. Позволил податься вперёд, впиться в губы, искусать, сжать в своих руках. Позволил ослушаться.       Ненормальный гибрид. Непослушный, упрямый.       Но ведь господин под ним сходил с ума от любви и удовлетворения. Его накрывала явная эйфория, он доволен, ему хорошо.       И что Чонгуку приходилось каждый раз притвориться, свести всё к тому, что "это" его особенность, частица его сущности. Чонгук усмехается у себя в голове, потому что как ни посмотри — всё так по-дурацки очевидно и просто. Это всё равно он. Прошлое, настоящее или будущее, сломанный или перезагруженный, — это всё тот же Чонгук. Он гибридная кукла, и ошибка его заключалась в том, что он не понимал своего поведения, своих изменений и никаким образом не решался с этим мириться.       Существо, чьё поведение и эмоции формируются благодаря его хозяину. Они наблюдают и перенимают, учатся, изучают, растут. И Чонгук действительно сломан, потому что всё ещё не может принять факт, — всё, что он получает день ото дня. Всё, что не может понять, хмурится и пытается отрезать от своего пространства — это то, что является самым необходимым и драгоценным между гибридом и его хозяином. Потому что Чонгук не хочет понимать. Потому что Чонгук выгравировал в своём сознании отторжение, категоричное «нет» всем указанным правилам.       Так страдай же дальше, ненормальный гибрид. Утопай и дальше в этом липком страхе, пока в итоге не сделаешь последний выдох.       Тёплая ладонь омеги ощущалась внизу. Чимин вслепую ласкал низ его живота, вскоре нащупывая твёрдую плоть. Чонгук прижимается к нему теснее, елозя влажной головкой по его возбуждению и ниже. Бёдра скользят кверху, обхватывая стана альфы и, максимально скрещивая щиколотки на пояснице. Он чувствует жар внизу живота, на губах, под рубашкой — везде, где только касался этот альфа. Он горел целиком и полностью, отзывчиво прижимаясь и удовлетворенно выстанывая. Практически не двигался, но призывающе тянул его за поясницу ногами, лениво, так слабо. Чонгук осыпал любимые щёки короткими поцелуями, плавным и ловким движением проникая в горячее тесное нутро. Он продолжает прижиматься, ощущая лёгкое сопротивление, которое с каждым рывком становилось незаметным. Чонгук толкался до основания, глубокими, но правильными движениями, заглатывая каждое произнесенное сладкими устами слово. Господин так любил произносить его имя, чрезмерная сладость для ушей, его чрезмерно божественным голосом.       Чимин не был жадным. Не был шумным. Не был требовательным зверем, чьи коготки оставляли пылающие полосы на чужой спине. Каким омега мог быть в обычные дни.       Чимин довольно мычал, нежно обнимал руками и ногами. Целовал, лизал и даже, чёрт возьми, как очаровательно он улыбался ему в губы. Чонгук заламывает брови и хочет кончить прямо сейчас. Растечься вместе с этой смазкой, впитаться в кожу юного господина и больше никогда его не покидать. Чимин неземной. Чимин его единственный и неповторимый мир.       Альфа послушный. Он прильнул к нему всем телом, двигался плавно и осторожно. Не переставая ласкал губами и блаженно питался его нежными стонами. Его тело вспотело, красиво сверкало под тёплым светом.       Чимин без сил, он вымотан и почти на грани. Пальцы плотно хватались за плечи, а грудью он прижался к груди гибрида. Неторопливые движения в одном ритме непременно разозлили бы его, но сейчас это было так необходимо. Его накрывало продолжительными волнами, заставляя вжаться ещё теснее и умиротворенно улыбаться с затуманенным взглядом в потолок. Чужое семя стекающее по бёдрам, меж ягодиц, на низ живота, вызывало мурашки по коже, вынуждая ёжиться и судорожно вздрогнуть. Чимин с превеликим удовольствием отдался бы после объятиям Морфея, однако продолжает принимать поцелуи альфы, что взвалился набок, даже не думая его отпускать. Чонгук сжимал красивое тело со спины, незаметно для господина расстегивая его ночную рубашку. Целовал за ушком, плечо, шею.       — Чонгук, — секундно хнычет недовольно Пак, спустя секунды понимая, что гибрид старательно избавляет его от мокрой одежды, в которой будет неуютно спать. Технично вытянул простыни и натянул аккуратно сложенное у изножья кровати одеяло.       Чонгук вновь заключил господина в свои руки. Сердцебиение постепенно нормализовалось, а температура вынуждала спрятаться под тёплым одеялом и прижаться телами друг к другу теснее. Гибрид задумчиво и почти невесомо теребил пальцы чужой руки, вглядываясь в бледные цифры на запястье. Он действительно полагал, что хозяин давным-давно задремал, когда большим пальцем медленно проводил по метке.       — Как думаешь, есть надобность её возобновлять? — спросил тихо Чимин, чуть поводив головой и тем самым касаясь затылком лба Чонгука. Гибрид улыбнулся прикрыв глаза, потому что господин слегка встрепал ему челку.       Он не торопился ему отвечать, также поводив головой, уткнулся лбом меж его лопаток. Чимин слабо ёрзает, в попытке повернуться к нему лицом, но тот удерживает, не позволяя.       — Побудь так ещё. — просит Чонгук.       — Я хочу засыпать в обнимку. — напоминает своё желание Пак.       — Пожалуйста, ненадолго. — приподняв голову, гибрид касается губами светлого затылка.       — Если только ненадолго, — успокаивается господин. От надоедливого холода жмёт к себе сильнее обнимающие руки Чонгука. — Не надейся, что я так и усну, — зевает омега, чуть спустив голову на подушке. — Хочу видеть тебя, когда буду засыпать.       Он сладко лепечет, а гибрид поджимает губы в пребывающем странном состоянии. Оно накрыло ещё в тот момент, когда внимание зациклилось на метке. Незамысловатый ряд цифр, который должен был укрепить их связь.       Есть ли надобность её возобновлять?       Чонгук не знает.       Как не знает, что с ним происходит. Как не знает, что делать. Что будет дальше. Когда станет хуже, когда хозяин обо всём узнает.       Почему времени всегда так недостаточно. Почему он не может думать быстрее.       Сейчас, откинув все сопротивления и упрямое молчание, хотелось во всём признаться. От самого начала до того странного наваждения во время презентации.       Почему хозяин так слеп!       Это не его вина. Господин имеет право на личные границы, где больного гибрида не должно быть. Нельзя отнимать у господина его жизнь. Она интересная, полна разных красок и людей. Чонгук не должен портить настроение хозяину, он не имеет на это права.       Чимин шумно выдыхает носом, торопливо поворачиваясь к нему лицом. Лениво моргает, устраиваясь поудобнее и почти соприкасаясь кончиком носа его. Смотрит, почему-то в бодрые глаза, продолжая размеренно и едва слышно дышать.       — Я люблю тебя, хозяин.       У Чимина всё тело мгновенно покрылось мурашками, внутри разлилось тепло. Он глупо улыбается, как ребёнок и закрывает один глаз, отводя голову так, что ухом коснулся своего же плеча. Как будто в попытках унять вопль счастья. Короткие прохладные пальцы ложатся на шею альфы, слегка сминая её.       — Чонгук-а, — жмётся к нему крепче. — Я люблю тебя. Даже если порой бываю несносным и грубым, не забывай об этом, договорились? Ты только не интересуйся взрослыми тётями, ты ещё очень молод, красив...и я…тоже… — Чимин говорил неторопливо, с хрипотцой, лениво оглаживая пальцами его шею.       Он не заметит нарочно, что это первый раз, когда гибрид произносит это именно так. Ему это и не нужно было, по-крайней мере так казалось до этого момента. Чонгук показывал свою любовь поступками, заботой, защитой, прикосновениями. Но услышав из его уст эти три слова — весь его мир перевернулся вверх дном. Ему захотелось слышать это чаще, каждое утро открыв глаза и перед сном. Пусть Чонгук говорит это чаще, пожалуйста.       — Я возненавижу своего создателя и эту жизнь, если ты исчезнешь. — Чимин не услышит, потому что уже утонул в уютной дрёме. Чимин слабо улыбался сквозь сон и рука его соскальзывает с чужой шеи.       Пусть хозяин останется в моей жизни, прошу, умоляю.       Почему страх продолжает царапать его сердце.