gunning for you

      Пит медленно просыпается, его голова будто набита ватой, когда он моргает, открывая глаза. Первое, что бросается в глаза, это то, что он больше не в своей постели. Во-вторых, он смотрит на лицо Вегаса в профиль, он держит его у себя на коленях, как ребенка — за исключением того, как рука Вегаса играет с его членом, как он крепко сжимает талию Пита, как Пит сидит прямо на члене Вегаса.       Осознание этого заставляет его дернуться, не сильно, но, кажется, достаточно, чтобы привлечь внимание Вегаса.       — Ах, проснулся, питомец? — говорит Вегас. Его голос не тихий, хотя это и не обязательно. Пит постепенно начинает лучше осознавать свое местоположение, теперь он может сказать, что они в отдельной комнате клуба. Один из самых грязных, которым управляет вторая семья.       Вегас сжимает член Пита достаточно сильно, чтобы с его губ сорвался болезненный вздох.       — Смотри на меня, дорогой.       От этих слов по спине Пита пробегает легкая дрожь, когда он подчиняется, полуприкрытые глаза полностью сосредотачиваются на Вегасе.       — Вегас… — шепчет он, это не вопрос, не утверждение. Он хочет что-то спросить, но чем больше Пит приходит в себя, тем больше он чувствует огонь, горящий под его кожей. Он хочет извиться, чтобы Вегас облегчил ожог жесткими толчками и прикосновениями по всему его телу. Он хочет почувствовать кожу Вегаса, а не просто мягкий бархат его костюма, гладкий шелк его кроваво-красной рубашки.       — Вегас, — говорит он снова, на этот раз с намеком на мольбу. Кажется, он не может заставить свой рот произнести какие-либо другие слова, только имя Вегаса. Остальное звучит как крошечные, умоляющие стоны.       — У тебя такой милый питомец, — это голос не Вегаса. Одного этого звука достаточно, чтобы Пит повернулся, чтобы посмотреть — за исключением того, что рука Вегаса скользнула к его яйцам, сильно потянув за них в знак предупреждения.       — Ммм, да. Очень милый и почти ручной, — Вегас хихикает, отпуская член Пита, чтобы поднести стакан к губам Пита, — давай, любимый. Выпей.       Напиток холодный и слишком сладкий. Тот же фруктовый. Какая-то смесь спиртного, которая напоминает Питу вечеринки Танкхуна. Однако под ним скрывается знакомая горечь. Знакомый из-за тренировок, которые Чан заставлял проходить тех, кто продержался на работе больше года, чтобы убедиться, что они все еще могут убить человека, находясь под воздействием наркотиков, и знакомый в том смысле, что это напоминает ему чашку чая, которую Вегас приготовил ему перед сном. Сон, который закончился с ним здесь. Он хочет пристально посмотреть на Вегаса за это, за то, что тот держал его под кайфом и уступчивым, вместо того, чтобы позволить Питу быть готовым к любой встрече, которая здесь происходит, но когда он делает первый глоток, а Вегас опрокидывает стакан дальше, он знает, что впереди еще что-то будет.       Итак, Пит позволяет себе дрейфовать. Он утыкается лицом в изгиб шеи Вегаса, прочно удерживает себя на члене Вегаса и позволяет своему телу сосредоточиться на приятной полноте, а не на дискомфорте от того, что он голый и не видит потенциальных угроз вокруг них.       Разговор продолжает крутиться вокруг него, переходя от домашних животных к какому-то бизнесу с велосипедными гонками. Они никогда не упоминали имя, но Пит знает, чья кто это. Возможно. Ранее на этой неделе Вегасу позвонили и попросили об одолжении, хотя он и не сказал Питу, в чем именно будет заключаться это одолжение.       Затем разговор прекращается, а вместе с ним и нежное поглаживание Вегаса по боку Пита. Четыре нажатия идут в быстрой последовательности. Не тратя времени на раздумья, Пит опускает руки за спиной Вегаса и вытаскивает пистолет. Наконец, он поворачивается, целясь туда, где он слышал второй голос, делая паузу достаточно долго, чтобы быть уверенным, что он попадет в голову, прежде чем нажать на курок.       Несколько мгновений спустя входит пара телохранителей. Те, кого Пит узнает, из основной семьи. По крайней мере, раньше. Теперь они могут принадлежать Поршу, но Пита это не особо волнует. Они здесь не ради него и не ради Вегаса. Они едва взглянули в их сторону, прежде чем подойти к телу, оттащить его и снова оставить Пита и Вегаса одних в комнате.       Адреналин от выполнения приказов покидает Пита так же быстро, как и пришел, позволяя ему отступить против Вегаса. Он все еще сидит на члене Вегаса, наркотики все еще делают почти невозможным сосредоточиться на чем-либо, кроме этого твердого члена, наполняющего его, или рук, которые все еще не перестали прикасаться к нему.       — Черт, это было так сексуально, детка, — Вегас бормочет по-английски. Он заставляет Пита положить пистолет на стол, прежде чем поднести руку Пита к своему лицу. Другой рукой он сжимает бедро Пита, удерживая его неподвижно, когда Вегас начинает двигаться.       — Порох всегда так сладко пахнет на твоей коже, — продолжает он, касаясь губами горячей кожи.       Пит дрожит, выгибая спину, когда его голова ложится на плечо Вегаса. Теперь легко отдаться удовольствию. Стоны и вздохи срываются с его губ, когда Вегас дразнит его; теперь, когда они одни, ничто им не мешает.       Зубы Вегаса находят путь к шее Пита, впиваясь, когда Вегас тянется к все еще наполовину полному стакану.       — Ты можешь выпить еще немного за меня, правда, милый?       Дыхание Пита дрожит, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на Вегас. В глазах Вегаса голод, который он мгновенно распознает. Обещание, которое заставляет Пита гореть страстью, не имеющей ничего общего с модным коктейлем, которым его поил Вегас. Обещание, что-то, что они делают здесь, в этом клубе, не закончится в течение нескольких часов.       — Да, — удается ответить ему, его глаза смотрят на губы Вегаса, — да, пожалуйста, Вегас.       Со стоном Вегас целует его, больно сильно, мучительно быстро. Но когда стакан снова подносят к его губам, Пит обнаруживает, что не хочет жаловаться. Один слишком короткий поцелуй — небольшая цена за то, что должно последовать.