Укушенные уткой

      Палящее солнце. Это всё, что я вижу; всё, что я знаю; всё, из чего состоит моя жизнь последние… Сколько времени уже прошло? День, два, месяц? Понятия не имею. Никогда ещё относительность времени не чувствовалась так остро, никогда ещё оно в принципе не казалось таким несуществующим или несущественным, ведь время это изменение, а кругом день за днём ничего не меняется. Солнце и песок. Бескрайний песчаный океан, и я среди него, как крошечный атом кремния. Потерянная, никому не известная и бесконечно, бесконечно одинокая. Едрить…       Меня зовут Кося, и я рабыня. Начало, достойное группы анонимных алкоголиков или наркоманов, и хоть я не являюсь ни тем, ни другим, анонимность — это теперь наше всё. Не могу же я схватить моих нынешних хозяев за грудки и заорать: «Я из будущего, едрить вас через колено, из настоящего, пипец какого далёкого будущего, а вы — трупы! Вы все уже хрен знает сколько лет трупы, просто пока не знаете об этом». Сбрендившие рабы — первейшие кандидаты в жмурики, и не нужно быть Эзопом, чтобы это понимать.       Я очнулась в пустыне несколько дней, или недель, или месяцев назад, и представьте, что это произошло с вами. Вот вы легли спать в своей постели с твёрдой уверенностью, что проснётесь там же, ведь вам завтра в школу, универ или на работу. Вам завтра жить свою обычную жизнь, но просыпаетесь вы не от будильника, а от того, что в комнате ощутимо потеплело, да и с матрасом что-то не то. Как бы вы отреагировали, обнаружив себя среди барханов обёрнутым в кусок грубой ткани вместо любимой пижамки? Полный трындец.       Хотя действительно полный трындец начался чуть позже, когда я поняла, что кругом ни души да и с гастрономами в стране напряжёнка. Не знаю, что бы сделали вы, а я начала планомерно отъезжать кукушечкой, и одному Господу известно чем бы это кончилось, если бы на горизонте не нарисовались они. Моё спасение и моё проклятье. Кучка стрёмных вонючих мужиков с другими не менее стрёмными вонючими мужиками и женщинами на привязи. Весь этот ансамбль приблизился и замер в молчаливом и единодушном недоумении, а я, взвыв раненой касаткой, ломанулась под ноги верблюдам.       — Бляха, бляха, слава Богу, слава Богу! Кто я? Где вы? То есть, тьфу, кто вы? Где я? Ду ю спик инглиш?       Два самых стрёмных мужика, возглавляющих процессию, переглянулись с таким видом, что я сразу поняла: ни на каком инглиш они ни разу не спик, а ещё лучше бы мне прямо сейчас сделать ноги. Но ноги делать было решительно некуда, поэтому я без лишнего сопротивления позволила себя связать и сделать одним из звеньев их человеческой многоножки. Поймите меня правильно! После нескольких часов (или дней) в пустыне любое общество начинает вызывать поросячий восторг. Наверняка ещё никто не попадал в рабство с такой сияющей улыбкой на лице, я была так рада снова оказаться среди людей, что тут же попыталась завязать разговор с соседкой по несчастью, тем более, что она рыдала, а значит, нуждалась в том, чтобы её кто-нибудь отвлёк. А я нуждалась в информации.       — Привет! Хай, ахой, грусс.       Девушка уставилась на меня, как на обитателя Кащенко. Ну хотя бы рыдать перестала. Да что непонятного? Ладно ещё «привет», «ахой» и «грусс», но не нужно знать английский, чтобы понимать банальное «хай». Она с луны свалилась, что ли?       Но по ходу дела выяснилось, что с луны здесь свалилась отнюдь не она, потому что, перейдя в отчаянии на ломаный древнеегипетский, я наконец узрела на её лице понимание!       Что?       До этого момента рабочей гипотезой моего перемещения в эту жопу мира было похищение какими-нибудь турками с целью продажи на органы или в сексуальное рабство, но скажите пожалуйста, каков шанс встретить в современной пустыне девушку бомжеватого вида, в совершенстве владеющую языком фараонов! Едрить, я этот язык уже три года в универе учу! Так, ладно…       Девушку звали Маль-Никаль, и происходила она из народа канесили, из знатного дома, служившего царю от первого предка…       Так, стоп, машина! Забудем на секунду тот факт, что никто здесь не знает фраз «Do you speak english» и «hi», закроем глаза на симлы, в которые одеты наши пленители и которые я так старательно игнорировала, и даже забьём на древнеегипетский, но я-то знаю, что народ канесили это блин хетты, а хетты вымерли хрен знает когда!!! Едрить…       Бедная Маль-Никаль. Увидев реакцию, которую вызвали её слова, она попыталась отодвинуться, но отодвигаться было некуда. А не пошла бы она в жопу, ведь это не её, а меня закинуло не только в пространственную, но и во временную жопу мира. Её — только в пространственную.       Ладно. Где-то на подкорке всё равно вертится мысль о нереальности происходящего. Сейчас должно что-то случиться. Я проснусь, или из-за очередного бархана выскочит скрытая камера, или всем странностями найдётся рациональное объяснение, или…       Едрить! Разворачивающиеся перед глазами пейзажи ну никак нельзя назвать современными!