Укушенные уткой

      Последнее, что можно было бы сказать о разворачивающихся перед глазами пейзажах, так это то, что они современные. В смысле современные мне, ведь мы помним, что время относительно. А, судя по всему, мне придётся вспомнить ещё и об относительности ментального здоровья, потому что надежды на разумное объяснение произошедшему со мной трындецу тают так же стремительно, как мороженое, если бы только здесь нашлось что-нибудь мороженое, кроме мордоворота Маль-Никаль. Сука... Как же жарко. Хорошо хоть попить дали, а то я ж из Питера... Клянусь колбасой, никогда больше не буду жаловаться на дожди и вечно затянутое тучами небо! Если только снова увижу то небо когда-нибудь.       Пустыня постепенно сходила на нет: среди песков начал вылезать первый населённый пункт, который своим видом... Не особо-то внушал оптимизм. Конечно увидеть что-то кроме барханов и верблюжьих жоп было замечательно, но в мире есть варианты и получше, чем крошечные лачуги, слепленные, похоже, из... Адобе. То есть, из смеси глины, песка и камней. Конечно, для постройки даже такого жилища нужна вода, поэтому где-то должен быть колодец. Да вот же он! Хотя, судя по габаритам местных хрущёвок, воду они экономят знатно. В этих конурах вряд ли можно даже лечь в полный рост.       Люди здесь... Зашуганные, как будто за ними в любой момент может приехать автозак. При появлении нашей туристической группы все, кто был на улице, тут же ринулись по норам; небольшая компашка женщин, тусующихся возле колодца, попятилась, не рискуя повернуться к нам спиной (к нашим похитителям, само собой), и, приподняв руки ладонями вниз, склонили головы. Все они выглядели так плохо и были одеты так бедно (буквально завёрнуты в куски грубой ткани), что я окончательно выпала в осадок (прям как тот, что на дне сосуда, опускаемого в колодец на верёвочке). Ни один даже самый нищий посёлок в Египте 21 века не выглядит... Так. А уж я-то знаю, мы с одногруппниками ездили на практику.       Женщины тряслись, несмотря на вулканически жаркие температуры, а мои похитители невозмутимо слезли с верблюдов и бросили на египетском с каким-то странным акцентом:       — Напоить.       Женщины подорвались исполнять приказ с таким усердием, будто от этого зависели их жизни (хотя почему «будто»), мужики тем временем закучковались в сторонке и принялись что-то обсуждать на незнакомом мне языке.       Мдауж, чем дальше в лес, тем толще партизаны. В своём универе я была крепкой четвёрышницей, так что меня никак нельзя назвать нулём в познании древнего Египта, но я хрен знает, что сейчас творится. Кто мои похитители, раз эти женщины их так слушаются? Кто они? Где я? Когда я??? Про последнее лучше вообще не думать. Забыть, что такой вопрос в принципе существует, иначе я сойду с ума в медицинском смысле этого слова, и меня точно казнят через удар камушком по темечку.       — Где мы? — я задала вопрос не столько кому-то конкретно, сколько в пространство.       И, Господи, как дрожит мой голос. Это вам не в маршрутке кричать «на остановке пожалуйста».       Несколько секунд ответом мне служило только хлюпанье воды в пастях верблюдов, но потом одна из совсем молодых женщин посмотрела мне в глаза.       — Здесь каменоломня Ра, и мы — рабы великого господина Бака, что служит старшим строителем в царском дворце.       Каменоломня??? Нет-нет-нет, только не каменоломня! У меня же аллергия на... На пыль! На грязь! На тяжёлый физический труд... Иже еси на небеси, неужели не видно, что в каменоломне я сдохну от напряжения в первые двадцать минут!       Сказав то, что сказала, девушка сразу же вернулась к верблюдам, но было поздно.       — Говоришь с рабыней, презренная? — протянул один из моих похитителей, — Может, жаждешь разделить её участь? Устроить это совсем нетрудно.       Девушка и другая женщина постарше (мама, наверное) кинулись на колени и зашлись рыданиями и мольбами, но с таким же успехом можно было просить о пощаде верблюда. Бедняжка, попавшая под раздачу, стала одним из звеньев нашей многоножки.       — Благого дня, Мешвеш, да будут твои пути освещены всеми богами, а в особенности Хатхор и Хонсу, — эти слова произнёс невысокий полненький мужичок с хитрющим мордоворотом и хлыстом на поясе.       О, а вот и местные паханы подъехали...       — Среди всех благословений мне всего милее благосклонность Мина, о Дафан.       Главарь нашего ансамбля выглядел максимально сдержанным и серьёзным, а вот его собеседник, этот Дафан, производил настолько лукавое впечатление, что я уже априори не верила ни единому его слову.       — И его благосклонность твоя, Мешвеш, ведь иначе ты не осмелился бы красть рабов нашего повелителя, господина Бака, старшего строителя, ходящего пред очами самого Владыки Обеих Земель.       Мешвеш искривил уголок рта в некоем подобии усмешки.       — Сговоримся же о цене, Дафан.       — Сговоримся, но прежде позволь взглянуть на товар. Быть может, ценой за рабыню старшего строителя станет один из твоих невольников. Кто они?       — Иные кушиты, иные канесили, также из аравитян...       Противные глазёнки Дафана сканировали нас, как рентгеном, я вжала голову в плечи, но увы — остаться незамеченной не было никаких шансов.       — Рабыня с кожей белой, как молоко, с глазами цвета воды... — пробормотал Дафан, и мне резко захотелось в каменоломни.       Нет, я вовсе не неземная красотка, ничего подобного, у меня обычная славянская внешность: русые волосы, голубые глаза, врождённая худоба, исходя из этого первый размер груди (моя боль)... Вряд ли я могу сойти за секс-символ древнего Востока, ядром которой является фертильность. Честно говоря, я очень надеялась, что мой чахлый видок гарантирует мне безопасность всех моих нижних этажей, но вот беда: русые волосы и голубые глаза — большая редкость среди африканцев. Экзотика, едрить её через колено.       — Что ты хочешь за неё, Мешвеш? — спросил Дафан, не сводя с меня глаз.       В ответ послышался короткий смешок.       — Ты лишь старший еврей-надсмотрщик, Дафан, эта жемчужина войдёт на рыночную площадь Мен-Нефера, и, будь я проклят вечной немилостью Мина, если не вытрясу с её помощью мошну хоть самого старшего строителя Бака.       Дафан помрачнел, а Мешвеш даже не пытался скрыть радость от того, что может его позлить. Я тихонько выдохнула...       Хотя с чего бы это? Едрить, я же скоро взойду на рыночную площадь Мен-Нефера, и мне придёт полный пиздец.       Всю дорогу до Мемфиса я пыталась составить хоть какой-то вменяемый план действий. Понимаете ли, какая фигня, с одной стороны очень хотелось немного потусить в древнем Египте, раз уж выпала такая возможность. Я ведь археолог! Любой из профессоров нашего универа отдал бы пол жизни, чтобы оказаться на моём месте хоть даже в роли мальчика для утех; а с другой стороны... Ну, с другой стороны жопа. Какая наиболее вероятная судьба меня ждёт? Щас мы доползём до Мемфиса, Мешвеш пропиарит меня по самые помидоры и сбагрит кому-нибудь в гарем, где я буду рожать до конца жизни. То есть, один раз, потому что таз у меня маленький, а до кесарева ещё пару тысяч лет. Не говоря уже о том, что до этого мне придётся удовлетворять какого-то левого мужика. Ну такое...       Ладно, как я могу избежать такой судьбы? Нет, конечно можно закосплеить Хюррем, попытаться влюбить в себя своего господина, но где гарантия, что я не повешусь от такого счастья? Ведь придётся позволить себя насиловать. Да и вряд ли экзотика обладает такой мощью, а кроме неё, у меня...       Сука... Кроме неё, у меня ничего! По классике: как получать электричество не знаю, крутую вундервафлю не построю.       Так, главное без паники! Тут тоже люди живут, и мой потенциальный господин будет не кем иным, как человеком, а с человеком можно договориться... Ведь так?