Проиграл — значит выиграл

Поля, деревни, леса — в общем всё, что мы привыкли видеть, выходя на улицу. Небо было красным, потому что скоро вот-вот зайдет солнце, и начнет освещать совсем другую территорию. Рядом с железной дорогой взорвался снаряд, но приближающийся поезд это не остановило. Все начало грохотать, потряхиваться и шуметь — по рельсам стремительно пронёсся огромный и величественный локомотив. На носу его была большая красная звезда, а из трубы валили черные огромные клубы дыма — поезд наркомвоена, Льва Троцкого. Несмотря на обстановку, происходящую вокруг него, он продолжал ехать, смело преодолевая проложенный ему путь и выглядя грозным, устрашающим, прямо как его хозяин. Было тяжело, после революции стало ещё тяжелее, все страдало от убытков, от постоянных войн, войн со своими, с братьями, отцами.. — Только я не орёл, а лев, — шатен сидел в расслабленной, как казалось на первый взгляд, позе и помешивал свой чай, вцепившись в ложку пальцами почти что до побеления костяшек: он смотрел, нет, прожигал взглядом стоящего человека напротив него. Их окружало небольшое помещение в бежевых тонах, по бокам его стояли два больших дубовых шкафа, а на стенах висели, покачиваясь, картины где с изображением природы, где с известными деятелями. За окном поезда раздался ещё один взрыв снаряда — в голове Троцкого взрывались такие же, только состоящие не из пороха, а гнева. — Так и я не утка. — Смуглый брюнет поправил фуражку, ухмыльнулся и поднялся с кресла, намереваясь всё-таки уйти на незаконченной ноте, а напряжение нарастало с каждой секундой, готовое вот-вот лопнуть и превратиться в драку, дуэль или ещё что похуже, но грузина, кажется, это лишь забавляло. И мужчина, мешавший уже давно растворившийся сахар в жидкости, со всей силой стукнул кулаком по столу, так что посуда зазвенела, а бедный напиток чуть не вылился за бортики стакана. Сталин по инерции остановился у двери, не поворачиваясь лицом к нему. Иосиф смотрел в прозрачные стекла двери: за ней было пусто, ни охранников, ни его людей, никого и между тем замечая в отражении, как Лев стремительно настигает его. Коба облизнул резко пересохшие губы. — С чего ты решил, что разговор окончен? — Отчеканил каждое слово Троцкий, в несколько шагов оказываясь стоящим за ним. Сталин чувствовал спиной его дыхание, но стоял ровно и не шелохнувшись, и всё ещё продолжая смотреть на стекло, он язвительно бросил: — Тебе ещё есть что сказать, Лейба Бронштейн? — Сталин специально доводил его, игрался, думая что победителем выйдет он, Троцкий сжал зубы так, что заболела челюсть. Он всегда его доводил. Шатен приблизился к нему вплотную, зло шепча в ухо: — Если не заткнешься, то убью прямо на месте, товарищ Коба. — И любого другого человека это бы напугало: он вспотел, сглотнул, затрясся от страха и невнятно пролепетав что-нибудь, удалился, но не Сталин. Но не чёртов Сталин, который был его единственной слабостью. Он другой. — Давай, чего медлишь? — прошептали ему в ответ с грузинским акцентом. Лев и вправду потянулся к своему поясу брюк, намереваясь достать пистолет и выстрелить ненавистному ублюдку в голову, увидеть, как мозги разлетаются по стеклу, окрашивая все в красный, а его тело плавно бы рухнуло на пол. Но он не стал этого делать. Троцкий грубо протиснул колено между его ног, припечатывая своим телом к дверям Сталину выдохнув, нахмурился и хотел было извернуться, но ему не дали, крепко удерживая, и прижимая запястья к стеклу. Что бы сейчас сказала ему Наташа? Как отреагировала на это? Точно бы с раскрытыми глазами, наполнившимися слезами, сжала руки в кулаки и убежала. Но ей не будет известно об этом, да и никому принципе. Грузин силой дёрнул руками, но Лев в ответ с нажимом провел по его промежности согнутой в колене ногой, вызывая неровный выдох. Сталин почувствовал, как по его шеe провели губами, а затем укусили, вызывая стон, грузин не заметил, как заскреб ногтями по стеклу, но от внимания Троцкого это не ушло. Он все замечает. Тебя люблю и ненавижу, Не знаю даже больше что. Я разрываюсь в этих чувствах - Мне не поможет ничего. — Не думал, что тебе нравится, когда контролируют, какой ты жалкий Коба. — Сталин распахнул глаза от его слов. Да, Иосифу нравилось это, отдавать власть в руки демону, убийце, ублюдку — Троцкому, но если ему это озвучит кто-то другой, то мужчина над ним посмеётся и перережет горло, и это ещё будет милостынью.. В следующую секунду Сталин бьётся затылком о лицо Льва, заставляя того выпустить руки из захвата и отшатнуться в сторону, кажется послышался хруст ломающихся костей. Троцкий схватился за сломанный нос из которого потекла кровь, а перед глазами взрывалось множество фейерверков, мешая нормально видеть, его пенсне слетело с лица и куда-то упало. Коба быстро повернулся к своему врагу, толкая на спину, так, что тот свалился на красный ковёр, больно ударяясь о поверхность головой. Он смутно видел, как Сталин приблизился к нему, а после почувствовал на себе вес чужого тела. К горлу подкатывала тошнота и Лев, смотря предположительно ему в лицо, с трудом проговорил, победоносно усмехаясь: — Ты признал это. — Сталин влепил тому пощечину, заставляя болезненно зашипеть. — Хочешь, чтобы я тебе окончательно нос вырвал? — Теперь уже Иосиф прижимал его руки, только к полу, силы у них были практически равные, потому выбраться было довольно проблематично. Они смотрели в глаза, одновременно трахая и убивая ими друг друга. — Сука же ты, Сталин. — Произнес Троцкий, чувствуя нарастающую пульсирующую боль в переносице и видя ухмыляющийся рот напротив. — Ты тоже не лучше, товарищ Троцкий. — Сталин почувствовал, как Троцкий подкинув бедра, провел полу вставшим членом по его заднице. Иосиф от неожиданности наклонился вперёд, почти что соприкасаясь с лицом Льва. Сталин и Троцкий продолжали играть в гляделки, напряжённо выдыхая, но затем еврей приподнял голову и впился ему в губы поцелуем, должно быть его белая рубашка знатно помялась и была вся в пыли. Плевать. Они целовались страстно, яростно, прокусывая губы стукались зубами, потому что не уступали друг другу. Сталин с наслаждением прикрыл глаза, а Троцкий засмотрелся на его трепещущие черные ресницы, хотелось зацеловать это лицо и разбить ему голову, причинить боль, больше никогда ни видеть, ни тратить нервы. Но так совсем не интересно. Иосиф потерял бдительность, на короткий миг забывая про их игру он положил руки на его щеки, притягивая ближе к себе, тем самым давая свободу Льву, которой тот охотно воспользовался. Проведя обманчиво нежно по его скуле, он опустился, резко хватая Сталина за шею, сжимая, не слишком сильно, но достаточно, чтобы было сложно дышать. Грузин распахнул свои карие глаза, протестующе замычав в губы и кусая за язык наглеца, чувствуя на своем металлический вкус крови. Троцкий отпустил его, ругаясь на своем языке и ударил по носу, неуспевающего опомниться Иосифа, кулаком. Сталин приложился головой об пол и застонал от боли, чувствуя во рту уже свою кровь. — Это за лицо, — Троцкий быстро поднялся на ноги, тут же наступая Сталину на грудь и придавливая грязной подошвой ботинка сильнее к полу, заставляя поперхнуться воздухом Иосифа. — А это за неповиновение. — Грузин схватился за его ногу, пытаясь спихнуть, но тот только усиливал давление на грудную клетку и мужчина обречённо застыл на месте, глядя на грёбаного демона Троцкого, который так ужасно красиво возвышался над ним: на лице была кровь, а темные волосы окончательно растрепались, а в глазах виднелись искорки страсти, смешанной с гневом, на губах расцветала победная ухмылка. Иосиф попытался пнуть его, но Троцкий почувствовал это и мгновенно сел на него, направляя дуло пистолета в лоб грузину. — Назови хоть одну причину, по которой я не могу выстрелить в тебя прямо сейчас. — Оба раскрасневшиеся, на лицах кровь, взъерошенные, взбешённые, тяжело дышащие. Но жаждущие одержать победу друг другом. Доказать, что вовсе не любят друг друга, не нуждаются в каждом вздохе, движении глаз, улыбке уст, словах, ведь намного проще прикрыть это все фальшивым отвращением и ненавистью. Между тем, раздался взрыв снаряда снаружи, заставляя так и недопитый чай в кружке затрястись ещё сильнее, выплёскивая капли своего существа на стол. — Вы хотите трахнуть меня, товарищ Троцкий. — Сталин снова ухмыльнулся, потому что был чертовски прав. И глядя снизу вверх, осторожно запрокинул голову, медленно проведя языком по холодному металлу. Троцкий невольно задержал дыхание, наблюдая за происходящим голодным взглядом. Грузин также не отрывая от него глаз, начал посасывать дуло, с наслаждением и вместе с тем накатывающим возбуждением прикрыл глаза, слегка морщась от горького привкуса пыли и грязи, смешанным с кислотой. Лев просунул оружие глубже ему в горло, держа палец на спусковом крючке. Он знал, что Иосифу нравилось быть на грани жизни и смерти, его возбуждало то, что в любой момент он спустит курок и выстрелит Сталину в горло. Естественно, и Троцкого тоже. Но не сегодня, не в этот раз. Он не поддастся искушению и не будет играть по его правилам снова. Лев поднялся и под вопросительный взгляд грузина, убрал пистолет обратно в карман брюк. Троцкий еле сдерживался от того, чтобы не начать ухмыляться на появившийся вопрос в глазах мужчины. О боже, какой оночаровательныйникчёмный. — Ты уверен? — Он вновь возвышался над ним грозной скалой, где-то отдаленно слышался звук стучащих колес поезда о рельсы. — Уверен. — Иосиф медленно провел рукой по его сапогу, поднимаясь выше, но тот ее отпихнул, вдруг перемещая ногу в опасной близости от паха, заставив Сталина немного напрячься. Мужчина под ним не пытался отодвинуться, поэтому Лев продолжил и подошвой слабо надавил на его промежность, слыша снизу вдох, нажал сильнее, то усиливая давление, то отнимая его. Иосиф прикусил губу, пытаясь сдержать непрошеные стоны. Они смотрели друг другу в глаза, одни коньячно карие, другие голубые, словно застывший лёд, постепенно начинавший давать трещину и таять. Ему показалось, что он любит его. Троцкий встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, заставляя подпрыгнуть витиеватые кудри на своей голове. Он снова посмотрел вниз на Сталина, заворожённо наблюдая за растрёпанной прической, кровью, размазанную по нижней части лица, блестящие губы и взглядом, полный мольбы. Это кто ещё чего хочет, Коба, подумал Троцкий. Он надавил ещё сильнее, потираясь подошвой о ткань и с удовлетворением отмечая, что ткань натягивается образуя бугор, а орган твердеет с каждым движением. Мужчина коротко простонал, невольно выгибаясь, пытаясь стать ближе к прикосновению, а ногти на пальцах рук его, скребли доски на полу вагона, почти что ломаясь от натяжения. Троцкий продолжал свои действия не спеша, но чувствуя, как Иосиф вскидывается и изгибается от нетерпения, безмолвно прося, нет, умоляя большего. Шатен подавил победную улыбку. Давай, проси. Сталин продолжал гнуться, желая достигнуть разрядки, но Троцкий снова убрал ногу, заставляя того сжать зубы и отошёл от него. Сталин приподнялся на локтях, наблюдая за ним. — Что ты делаешь? — Шатен открыл шкаф, начиная рыться в нем, в поисках чего-то. — Встаньте, товарищ Коба и разденьтесь. — Поговорил Троцкий, не оборачиваясь, а потом через мгновение добавил: — Это приказ. Послышался шорох, а дальше ничего. Он не стал снимать с себя одежду. —Если тебе это так нужно, то тогда сам и раздень меня. — Сталин усмехнулся, доставая сигарету из кармана штанов. Послышалось звяканье бутылки и Троцкий шел к нему уже с вином в руках, — товарищ Троцкий, я смотрю, вы тут не скучаете. — Язвительно произнес грузин, перед тем, как из его пальцев вырвали вредную гадость, кидая на пол. Сталин было хотел возмутиться, но Лев втянул его в грубый поцелуй, пробираясь языком внутрь. Они опять долго кусались и боролись за главенство, отчаянно пытаясь доказать, что владеют друг другом везде. — Это для тебя. — Ох, потратить на своего врага деньги..вы меня не перестаёте удивлять, Троцкий. В ответ ему мужчина откупорил крышку и отлил в бокал темно-красную, словно венозная кровь, жидкость. — Я не пью..— Медленно и осторожно произнес Сталин, глядя на сооблазнительно поблескивающий стакан с вином. — Пьешь. — Он снова улыбнулся, теперь уже повернувшись обратно лицом к грузину, втягивая того в поцелуй, но уже нежный и тягучий. Иосиф нахмурился из-за проявления такой нежности со стороны своего врага-любовника, но положил руки тому на плечи, осторожно притягивая ближе и прикрывая свои глаза. Но тут Троцкий прокусил тому нижнюю губу до крови и схватился руками за его шею, высасывая из раны на мягкой коже, пахнущую железом жидкость. Он должен был быть наказан. Троцкий всё ещё был зол. Сталин замычал, чувствуя, как заканчивается его последний воздух, он сжал его рубашку на плечах, царапая ногтями кожу и смотря на него со злостьюнаслаждением.. Поезд продолжал громыхать, уже выехав из леса и находясь в поле, Иосиф распахнул глаза, и вцепился в его руки. Как же Льву нравилось наблюдать за судорожно вздымающейся грудью, болью, которую он чувствовал на своих руках в виде царапин и содранной кожи. Мужчина видел, что он находится на грани и закатывающиеся глаза, потому тут же отпустил его шею. Заставляя согнуться Сталина пополам. — Ленин ведь всё равно меня больше ценит чем тебя, Коба. — Сталин драл себе горло руками, пытаясь восстановить дыхание, кашлял, но кислород будто продолжал душить, делая все только хуже в разы. По венам пузырилась ярость от его слов и Иосиф выпрямился, тут же прижимая складной нож к шее врага, который носил у себя в рукаве. — Он так же не будет скучать по тебе, если ты сейчас умрёшь. — Холодно прошептал грузин ему в открытые губы. Во взгляде напротив была сталь, о которую можно было порезаться при желании. — Давай проверим, — мужчина скривил губы в улыбке, ожидая действий от революционера, который в свою очередь продолжал стоять, напряжённо выдыхая и выдыхая через рот, они пытались сжечь друг друга взглядами. Иосиф отдернул руку и убрал нож обратно, отворачиваясь от Троцкого и намереваясь на конец покинуть это ужасное место, но его опять поворачивают к себе, на этот раз целуя в губы без намерения остановиться и снова начать душить. За окном опять взорвался снаряд, на это раз ближе, Сталин по инерции посмотрел в бок. Троцкий залез руками ему под рубашку, они у него вечно были холодными, даже несмотря на сколько в помещении будет жарко. Все равно, холодные. Он изучал и так давно изведанную территорию, но будто бы позабыл. Сталин должен был оттолкнуть, не дать ему снова это сделать, но ему было тошнотворно приятно ощущать эти прикосновения.. Троцкий помнил его ещё тогда, на съезде, все тянули к нему руки, желая пожать, но среди них выделялся в особенности он один. Выбежал вперёд, улыбаясь, в обычной потрёпанной одежде, на лице улыбка, а в глазах восхищение, вместо которого сейчас злость, обида, желание победить. Он тянул к нему руку, поправляя другой кепку, но Лев будто не заметил его, решил пройти мимо, между тем ощущая спиной смятение и разочарование. Иосиф медленно опустился перед ним на колени, проводя руками по бёдрам вниз, воздух становился горячим, раскаленным словно плавящийся металл. Возбуждение будто цунами, накатило и ударило в мозг. Звякнула пряжка ремня, шорох опавших брюк вместе с прочим, долгожданное ощущение горячего рта на члене. — Евреи долго не протянут во главе, тебя быстро сметут, как жалкую пешку, Троцкий. А Ленин, он же другой, он как икона в мире без бога, — мужчина в заношенной черной кепке, скривил губы в улыбке, глаза его были злы, недобрым огнем сверкали. Троцкий напряжённо дышал, сдерживая порыв ярости, между ними будто молнии сверкали, как в душный жаркий летний день. Он запрокинул голову назад, задыхаясь в ощущениях и закусывая губы, Сталин смотрел вверх, ждал, когда тот снова опустит голову и взглянет на него в ответ. И Троцкий сделал это. — Я не могу, товарищ Троцкий, у меня нет такой же красивой формы, как у вас. — Снова губы расплываются в улыбке, рядом стоит Ильич, также улыбаясь, делая вид, что не чувствует всей опасности атмосферы между ними. Троцкий хлопает Сталина по плечу, хотя хотел достать пистолет и прострелить голову, приобнимает за плечо, задерживает на его лице взгляд, отворачивается и отходит. Улыбку с лица стирает, будто наждачкой. Троцкий тянется к бутылке с красным, откупоривать крышку оказывается легко. Смотря затуманенным взором вниз, он выпивает прямо из горла, не отводя взгляда. Сталин начинает заглатывать молниеносно, быстро, от чего у Троцкого дрожит рука и он опускает бутылку с характерным звоном на стол, чуть не разбив при этом. Он видел, как мужчина, сидящий на коленях, надрачивал свой, тоже постепенно подводя себя к краю бездны, в котором они давно, в такт своим движениям руки на члене Троцкого. — Лёва, все в порядке? — Троцкий сжал волосы на голове, пытаясь прийти в себя. Обстановка давила, стол под его руками давил, стены давили, дом давил, Наташа давила, все давили. Сталин довёл.Он пытался его выкинуть, пытался подстебнуть в любой сложный и острый момент, глядел ещё так, прожигающе, насквозь, пытался завладеть вниманием Ленина. Что делал и Троцкий. — Всё в порядке, Наташенька, иди спать. Троцкий начал вбиваться в его податливое мягкое горло, схватившись за черные жёсткие локоны волос грузина, не давая высвободиться. Он чувствовал, как дрожали его ноги, Сталин сжал бедра в руках сильнее, но не сопротивлялся. — Вы хотите отдать всю власть Троцкому? В тишине кабинета раздался спокойный голос с хорошо выявленным грузинским акцентом, Коба облокотившись о стол, за которым сидел сам Ленин, курил очередную папиросу, наблюдая за тем, как Ильич пишет что-то на бумаге. — Нет. — Тогда почему вы его сделали наркомом военмор отдела? — После его слов перестал раздаваться звук пишущего пера, скребущего о бумагу, Ленин, глядя на него прищурился, а после лишь сказал: — Товарищ Коба, почему Троцкий вас волнует больше, чем судьба революции? — Сталин фыркнул, выпуская дым из рта. Между тем, стоявший за дверьми Троцкий все слышал, до единого. И боже, как же в нем вскипала злость, но он осознавал, что если набросится на этого гребаного паршивца, то точно потеряет всю власть. Сжав дверную ручку он открыл дверь, еле держа своё самообладание в узде. Под раздавшийся скрип, Сталин отошёл от стола, становясь у окна, находя разглядывание природы более интересным, чем давнее обсуждение Троцкого. Ленин поздоровался с ним, коротко улыбнувшись. Сталин чувствовал спиной прожигающий свирепый взгляд брюнета, но не поворачивался к нему. Спокойно курил свою блядскую трубку, будто тот лишь пустое место. Потом они сцепились в драке и как то так получилось... Что грубые удары переросли в поцелуи, а после и вовсе в секс. Троцкий уже не помнил, кто из них это начал, кто первый полез. Даже на всеобщих собраниях они вечно соперничали, пытались предугадать ответ на колкость в их только личной борьбе. Нет, им не суждено было быть друзьями. И точно не любовниками. Солнце через окно уже было не так ярко видно, оно постепенно покидало эту территорию. Троцкий чувствовал стремительно приближающийся оргазм, он тихо застонал, кончая мужчине в рот, не давая отойти и заставив проглотить все. После чего грубо поднял, целуя в губы, пробуя себя в очередной раз с его рта, опускаясь рукой к его члену, сразу набирая быстрый темп. Только он мог вызвать у него стоны, только он мог сделать его несдержанным. Он видел, как у Иосифа заламываются брови домиком, чувствовал, как тот кусает его губу, дрожит, это приносило неимоверное наслаждение, но в особенности его закатывающиеся глаза, и через несколько минут Сталин уже излился ему в ладонь. Тяжело дыша, они отстранились друг от друга и начали приводить себя в порядок. Молча. Сталин, перед тем, как уходить, бросил через плечо единственное: — Выиграл тот, кто проиграл, Лев. Он впервые назвал его по имени. Троцкий несколько секунд глядел уже на пустую дверь, усмехнувшись. Кто идеалом стал непобедимым, Тот никогда не сможет истину сравнить Победа познаётся пораженьем И в этом счастье жизни стало быть.