Троцкий / Сериал, 2017

— Да запросто, Ватсон! — Неожиданно загоревшийся спором Есенин заблестел бирюзовыми глазами и молниеносно повернулся в сторону прозрачных дверей, ожидая увидеть там миниатюрную барышню в шелковом коротком платье, прикрытым легкой белой шубой и на высоких шпильках, или же какого-нибудь горячего брюнета в полурастегнутом плаще, из-под которого выглядывала бы белоснежная рубашка, облегающая сильную грудь, но никак не вечно ворчливого редактора его произведений. — Лев Троцкий?... Твою мать.

Да, это то, что называется мечта. И я не готов отказаться от тебя. Но мне не важно, я совсем не чистоплюй, Может быть, на мне иудин поцелуй?

Он никогда не был символом солнца, только чёрной смерти.

Ночь, вино, сигареты. Поцелуи. За окном - Октябрьская революция.

Вы хотели идти лёгким путем. Думали, что лучше противостоять, чем бороться за одну цель, лучше спорить, чем объясниться, лучше уйти, чем понять друг друга. Было ли это по-настоящему проще или стало самым сложным путем?

Я признаться проявил Глупость бесконечную, Всей душою полюбил Куклу бессердечную Для нее любовь -- забава, Для меня -- мучение Придавать не стоит, право, Этому значения!

Победа слаще мёда, не поспоришь, У пораженья очень горький вкус И всё же и в победе есть свой минус А в пораженьи есть огромный плюс.. ©Никодим Сталкер

— Все ради революции! — раздаётся возглас предводителя революции — Ура! — хором кричат солдаты и другие люди, они идут к зимнему дворцу. Керенскому уже было понятно, что это конец. Он старается уехать из страны, но у него не получается.

Николай в любви смыслит мало — ему бы винтовку да на палубу, а не путаться в сердечных тонкостях. Но революцию не любить невозможно. А Троцкий, кажется, ей и был.

неверному неверное.

Вообще, я сторонник только пейринга Троцкий/Седова, но тут что-то воображение разошлось.

- Иногда маски лучше не снимать, - сказал он, собираясь уйти, но, черт его знает почему, продолжил стоять, смотря в глаза юноши. - Но почему бы ее не снять, если за ней скрывается нечто прекрасное?

Нежногрубое. О барском благодушии, которого мы не просили — и о холопской самоотверженности, без которой мы были бы мертвы.