Дьяволица

      Ксавьер все выходные думал о том, что случилось на вечеринке в Хэллоуин. Уэнсдей ведь в самом деле обожглась той книгой, так? Ему не показалось? Юноша не решился кому-либо рассказать об увиденном, анализируя ситуацию самостоятельно. Незачем впутывать в это кого-то ещё. В конце концов, он может прямо спросить у Уэнсдей, что он и сделает сразу в понедельник.       Аддамс мучилась все выходные, ни с кем не разговаривая. Поверила наслово! Это же надо так потерять бдительность, что взять в руки Библию! Какой кошмар, так оплошать не мог бы даже её братец. Родные не заметили изменений, так как Уэнсдей никогда не отличалась дружелюбием. Хоть что-то положительное в этой ситуации. Аддамс очень надеялась, что никто не станет ей докучать, а Ксавьер — в первую очередь.       Однако у судьбы были иные планы на её понедельник. Уроки ещё не начались, а Ксавьер уже бродил по коридорам в поисках Уэнсдей. Первой он нашёл Энид, которая листала ленту новостей в коридоре на лавочке. — Эй, привет. Ты Уэнсдей не видела? — Нет, мы не разговариваем, — холодно ответила Синклер, мельком оглянувшись на Торпа. — А зачем она тебе? — Нужно кое-что спросить, — ответил он, выпрямляясь и оглядываясь по сторонам. В этот момент вдалеке в коридоре Ксавьер фигуру Аддамс, удаляющуюся куда-то в сторону. Побежав следом, он выискивал девушку в толпе, однако она словно исчезла. Торп некоторое время ещё бродил в её поисках, однако Уэнсдей словно испарилась. Как она это делает?! Ладно, перед ланчем у них будет общая пара по естественным наукам, а это значит, что они будут находиться в одном помещении.       На первом занятии Уэнсдей сидела напряжённо, постоянно дёргая ногой. Никакого покоя в этой школе, пока она находится в подвешенном состоянии. На телефон неожиданно пришло уведомление о добавлении в друзья. Аддамс удивлённо посмотрела на экран, затем осмотрелась по сторонам. Нажав на экран, девушка увидела имя Ксавьера, а также новое сообщение от него: «Добавь, пожалуйста. Я хочу спросить кое-что». Уэнсдей нервно поджала губы, поколебавшись, однако всё же добавила его. Нужно обязательно всё обговорить и сказать, чтобы Торп отвязался раз и навсегда. Однако на сообщение Уэнсдей отвечать на спешила.       После урока она наконец решила не скрываться, целенаправленно идя в сторону Ксавьера, который активно что-то печатал в телефоне. Мобильный Аддамс тем временем разрывался от уведомлений, но девушка их игнорировала. Подойдя почти впритык к Ксавьеру, она обнаружила, что тот продолжает писать сообщение, поэтому подождала, когда юноша оторвётся от экрана. — Ты хотел поговорить? — наконец поинтересовалась девушка, и Ксавьер резко поднял взгляд, удивляясь. Он не думал, что всё окажется так легко. — Я здесь, слушаю. — Наверное, нам следует отойти в более тихое место для такого, нет? — юноша осмотрелся, замечая, как мимо них прошли знакомые ребята. Посмеявшись, они обернулись на Уэнсдей. — Тусуешься с королевой фриков? — усмехнулся один из парней, на что Торп закатил глаза. — Или тебе нравится почетное звание её короля? — Отвали, Кент. Заняться нечем? — Не будем мешать вам, голубки, — засмеялась Дивина, и вместе они ушли. Уэнсдей казалась равнодушной, даже не глядя в их сторону, хотя впервые почему-то внутри стало неприятно. Внешне было не видно, безусловно. Ведь она не станет падать лицом в грязь перед каким-то сбродом. Они кончика её мизинца не стоят. — Забей. Пойдём, у меня есть пара вопросов.       Уэнсдей ушла следом за Ксавьером в дальний коридор, где практически никого не было. Она ощущала это напряжение, пыталась проникнуть в разум Торпа, но девушка сама была слишком растеряна. Ничего не получалось. Встав возле подоконника, она сложила руки возле груди, пока Ксавьер думал. — Покажи ладони, пожалуйста.       Аддамс без колебаний протянула ему свои ладони, и тот провёл по ним пальцами. От этого жеста Уэнсдей содрогнулась, сразу же убирая руки за спину. Слишком нежное касание, так нельзя! — В чём дело? Для чего тебе мои руки? — Они же… Их же обожгло! Я видел в Хэллоуин, как ты бросила книгу, и на руках были яркие следы ожогов! — Ксавьер испытующе смотрел в чёрные глаза, но сама Уэнсдей выглядела спокойной. Даже слишком. — Кажется, кто-то перебрал пунша с водкой, — наконец изрекла она. Ксавьер удивлённо вскинул брови. — Нет, я же… Не могло мне показаться такое! Я все выходные об этом думал, в голове картина стоит. — Тебе приснилось, может? — девушка пристально смотрела в его глаза, и Торп неожиданно замер, задумавшись. Кажется, Уэнсдей применила какие-то способности убеждения, поэтому Ксавьер неуверенно кивнул. — Может быть… Да, наверное. Прости, забудь. — И ещё кое-что, — добавила Аддамс, приподняв подбородок и глядя на него будто бы свысока. — Прекращай меня преследовать. Забудь обо мне вообще.       Девушка развернулась и быстро ушла, оставляя Ксавьера наедине с собой и своими раздумиями. Мысли спутывались, он никак не мог понять, что произошло. Она сейчас его отшила и попыталась отдалиться? Ну уж нет, теперь-то Ксавьер так просто от неё не отвяжется. Он всё равно что-то подозревал, так легко подобные мысли из головы не удалить.       Уэнсдей видела, как Энид смотрит на неё урывками на занятии, но делала вид, что ей всё равно. По началу получалось легко, но с каждой минутой девушка погружалась в размышления всё глубже и глубже, практически не слушая преподавателя. Вспомнились слова Ксавьера о том, что Энид в самом деле любит её. Эти мысли вызвали в ней непривычные эмоции, которые не понравились Уэнсдей. Слишком неприятные, влияющие на совесть. Совесть вообще может быть у таких существ, как Уэнсдей? Наконец посреди занятия она один раз оглянулась на скучающую Синклер, которая ковыряла ногтем чехол от телефона. Нет, у неё чёткое указание от родителей — не привязываться к смертным. И если сейчас она поддастся эмоциям, то нарушит их указ. Это слабость. А любые условия, которые ослабляют волю должны быть устранены.       Во время ланча она ощущала на себе пристальные взгляды окружающих, но старалась игнорировать. Победа в конкурсе костюмов не входила в её планы, ведь теперь это привлекло ненужное внимание. Заглянув в свой шкафчик, она неожиданно отшатнулась, так как оттуда выпал свёрнутый листочек. Толкнув его ногой, она заметила небольшую надпись на ней и присела на корточки: «Не Библейская бумага». Уэнсдей цокнула, но всё же взяла в руки бумажку и развернула. Внутри был изображён набросок, где она сидит с виолончелью и играет, закрыв глаза. Некоторое время она рассматривала своё нарисованное лицо, затем увидела внизу небольшую подпись поздравления с днём рождения, а также букву Х в конце. Чёрт, он точно никогда не уймётся. Убрав листок обратно в шкафчик, девушка вдруг заметила, что там лежит нечто постороннее, не принадлежавшее ей. Взяв в руки эту вещь, Уэнсдей поняла, что это игрушка в виде головы совы, которую можно вывернуть наизнанку. Тогда игрушка превращалась в голову волка. Аддамс покрутила её в руке, так и не поняв, что это такое. — Это игрушка-настроение, — послышалось за спиной, и Уэнсдей оглянулась. Позади стояла Энид, заведя руки за спину. — Когда ты оставишь сову, то я пойму, что ты не в духе. А если оставишь волка — это значит, что ты в ярости, и трогать тебя нельзя. — Что-то знакомое, — задумчиво проговорила Уэнсдей, внимательно осматривая игрушку, затем посмотрела прямо в глаза Синклер. — Спасибо. Мне приятно. — Ты не подумай ничего, просто я уже подготовила этот подарок. Нужно было его отдать, чтобы глаза не мозолило в комнате, — Энид приподняла голову, отведя взгляд в сторону. По ней было видно, что она не хочет дальше продолжать ссору, поэтому Уэнсдей неосознанно смягчилась. Перевернув игрушку совой наружу, она поджала губы. — Я… Могла быть слишком резкой в ту пятницу. У меня не было цели тебя обидеть, — тщательно подбирая слова, Аддамс наконец смогла высказать свою мысль. Энид заулыбалась, собравшись было обнять подругу, но вновь была остановлена. — Я очень рада! Ненавижу ссоры с близкими. Даже не представляешь, что случилось в субботу утром! — Синклер вновь защебетала, счастливо рассказывая о событиях своих выходных, пока Уэнсдей закрывала шкафчик и шла к следующему кабинету. Как оказалось, назойливое жужжание её голоса не раздражает. Девушка привыкла, что у её подруги вспыльчивый и эмоциональный характер, и отсутствие её в жизни Уэнсдей оказалось неприятным. Хоть что-то приятное за последнее время, пожалуй. Оглянувшись на свой шкафчик, Уэнсдей задумалась. Ксавьер ведь всё равно даже после резких высказываний положил рисунок. Эти привязанности к смертным в самом деле могут оказаться губительные, ведь родители её постоянно об этом предупреждали. Неизвестно куда после смерти попадёт смертный, да и трудно понять, кем именно он сможет стать в подземном мире, если окажется там. Уэнсдей понимала, что родители оберегают её от лишних разочарований, да и у них куда более серьёзные проблемы на данный момент, чем какие-то любовные переживания.

***

      Вечером Уэнсдей сидела в своей комнате, закрывшись и медитируя. Это помогало ей расслабиться и очистить разум от лишних мыслей. Воспоминания о её жизни в Пандемониуме периодически накатывали, последнее время это участилось. Хотелось вернуться домой. Но сразу за этими мыслями вдруг в голове всплыл образ Энид, её улыбки. Уэнсдей нахмурилась, всё ещё сидя с закрытыми глазами. Почему вдруг такой образ всплыл в памяти? Прокручивая в голове свою жизнь последние годы, Аддамс вспоминала одноклассников, школьную жизнь, пока вдруг не вспомнилось улыбчивое лицо Ксавьера. Тут-то девушка и распахнула глаза, закрывая лицо ладонями. Ещё не хватало о нём думать! От него следует отделаться, а не привязываться. Никаких связей со смертными! Поглядеть только на Пагсли и то, какой он слабый и инфантильный, то сразу ясно воздействие этих взаимоотношений. Сплошная деградация.       Захотелось поговорить с матерью наедине, поэтому Уэнсдей вышла из спальни в сторону зала. Мортиша сидела в кресле с какой-то книгой в руках, задумчиво читая. Отец ушёл тренировать Пагсли, поэтому они могли поговорить наедине. Женщина уже ожидала дочь, откладывая книгу в сторону и поворачиваясь к ней. — Присаживайся, милая, — Мортиша указала на соседнее кресло, куда осторожно села Уэнсдей. — Я знаю, что тревожит тебя. — Что мне делать? Я не хочу сближаться, но они… Сами лезут ко мне. — Думаешь, все связи с другими существами могут лишь навредить? — мать улыбнулась, и Уэнсдей задумалась. — Пагсли слаб и беспомощен, — вдруг ответила девушка. — Я не хочу стать, как он. Боюсь, если возложить на него обязанность по спасению нашей семьи, то мы попросту погибнем. — Вельзевул сильный. В нём великий потенциал, ведь он сын своих родителей, — многозначительно проговорила Мортиша, складывая руки на коленях. — Мы запрещаем связываться со смертными, чтобы вы оба не страдали, когда придётся вернуться обратно домой. Таким образом вы бы стали более сплочены между собой, не отвлекаясь на посторонних. — Пагсли предпочитает… — начала было Уэнсдей, затем резко замолчала. Она ни разу не сдавала его родителям. Мортиция сразу же поняла, что именно хотела сказать дочь, поэтому улыбнулась. — Ничего. — Милая моя Астарта, ты ведь знаешь, в кого у тебя возможность читать мысли? — женщина коснулась ладони своей дочери. — Я знаю всё, что делают оба моих любимых ребёнка. И я знаю, чем занимается мой сын в школе и за пределами этого дома в целом. Дело в том, что именно ты собираешься извлекать из этих связей. — То есть, в теории мне можно общаться с ними? — осторожно спросила Уэнсдей, получая в ответ улыбку Мортиши. — Если ты поймёшь, что конкретно тебе нужно получить от этих отношений с людьми, — задумчиво отозвалась женщина. — Но не говори об этом Вельзевулу. Иначе он посчитает, что всё разрешено. — Спасибо, мама, я поняла, — Уэнсдей встала с места и вернулась к себе в комнату, тут же запирая дверь. На мгновение показалось, будто кто-то здесь был, однако от размышлений её отвлекла вибрация телефона. Опять Энид, неудивительно. Мельком взглянув на экран, она обнаружила совершенно другое имя: Ксавьер Торп. От этого почему-то сердце на секунду забилось быстрее, а кровь прилила к лицу. Зачем он написал? Неужели Уэнсдей неясно дала понять, что не следует им общаться. «Тебе понравился рисунок?»       Уэнсдей не ответила, но впервые прочитала сообщение и, соответственно, все предыдущие. Что она ответит? Конечно, милый, безумно понравилось! Бред же. Отложив телефон, девушка вновь села медитировать, однако вибрация снова и снова выбивала её из состояния спокойствия. После очередной вибрации она схватила телефон и раздражённо зашла в переписку: «Ого, ты прочитала» «Молчишь — значит понравилось» «Я ещё подбросил подарок Энид в шкафчик, как тебе?» «Вы вроде помирились, я видел вас вместе» «Значит, ты в тот раз учла мои слова в Хэллоуин» — Как ты меня бесишь! — вслух прошептала Уэнсдей, быстро печатая ответ в мобильном. Сообщив, что она не намерена продолжать с ним общение, девушка вновь убрала телефон в сторону. Через несколько секунд она получила ответ, заглядывая в экран. «Хорошо. Можешь не общаться, я сам продолжу»       От этого сообщения девушка мельком улыбнулась краем губ, сразу же себя одёргивая. Не хватало ещё улыбаться на его сообщения. Телефон — зло, которое отравляет разум. Поэтому Уэнсдей использует его крайне редко. Однако сейчас она поняла, что ей отчего-то приятно, что Ксавьер пишет ей сообщения. И это осознание начало её ужасно пугать.