Пережить бы это утро
Средь чудес краёв моих,
Где с задумчивостью мудрой
Лес стоит печально тих.
Как ресницы у шамана,
Как волосья на челе,
Хвоя средь густых туманов
На таёжной стороне.
Остр, словно сто иголок,
Слой зелёных колких крыш,
А под ним блуждает Морок.
В мари ты его услышь!
***
Наступило утро первого января. Лучи позднего солнца осветили комнату Антона Петрова, но не они разбудили его. Это был раздавшийся в голове громкий и пронзительный крик, похожий на треск вороны или сороки. Мальчишка встал с кровати весьма напуганным, однако Алиса же, на удивление, продолжала спать. Увидев свою пушистую подругу, наш герой немного успокоился и решился на слегка странный поступок. Он на цыпочках спустился в ванную, умылся, точно таким же образом вернулся и, подойдя к самому изголовью кровати, легонько прикусил лисицу за левое ухо своими зубами, пахнущими мятной зубной пастой. Лесная хищница тут же проснулась и, скорчив полуоскаленную-полуудивлённую мордочку воскликнула: — Ай! Тоша! Прохвост ты мелкий, ты меня так глухой оставишь! — У тебя слишком мягкие уши, засоня. — Ответил тот, посмеиваясь. — Может, я и засоня, но это явно не самый лучший будильник. — Зато самый действенный. — Ну, хорошо, в таком случае в следующий раз я тоже укушу тебя за ухо. — Алиса клацнула зубами, прищурившись; Антон уже не понимал, шутка это или нет. — Тебе больно? — решил тот сгладить обстановку. — Нет, но я чувствую экзистенциально-психологически-криминальную тоску и разочарование! — Состроила лисичка какой-то недотермин, пропустив смешок; настроение поднялось у обоих. — Ладно, я пойду, проверю ещё одну засоню. — Тоша вышел из своей комнаты и двинулся к Оле. — Смотри, уши ей не откуси. — Произнесла Алиса, сидя на кровати. Антон неспешно подошёл к олиной двери и открыл её. Всё те же стены, тумба, телевизор, кровать. Ничего не менялось с тех пор, как семья въехала сюда. Но вот именно сама кровать, на ней никого нет… Стоп, каким образом? Почему? Оля же обычно сама не выходит никуда. Антон был весьма перепуган, улыбка слезла с его лица, а холодная капля упала со лба. Он спустился вниз, посмотрел в гостиной, в ванной, на кухне, нигде ни следа. Вернувшись в комнату к себе, Тоша спросил у Алисы: — Ты не видела Олю? — Со вчерашнего дня — нет. А что случилось? — Что случилось?! Она пропала, вот что случилось! Дома кроме нас двоих никого! — Гм… Это очень странно. Как бы мои предположения не сбылись. — Какие, Алиса?! — То, о чём я сказала ночью. За мной могут прийти. — Уши лисы встали торчком. — Слушай, может, всё не так плохо? — Антону просто не хотелось верить в тот факт, что его сестру похитили лесные твари или, ещё хуже, сам Хозяин Леса. — Утешать себя можно сколько угодно, но от истины это не убережёт. — Печально сказала Алиса. Неожиданно кругом дома начал собираться сильный туман. В этот же миг ясное солнышко, светившее в окна яркими лучиками, было скрыто серым облаком. Марево было настолько густое, что не было видно даже соседних домов, стоявших в нескольких метрах от антониного. Вдалеке же послышался тихий странный звук, напоминавший копошащихся собак, жаждущих корма, мяса, причём с костями, чтобы глодать их со всей жадностью. — Они всё-таки пришли. — Алиса сорвалась с кровати и поспешила вниз. — Ты куда, Алис? Эй, стой! — Антон рванул за ней. — Тоша, прошу тебя, останься здесь. Я сама разберусь. — Она наскоро надевала свои сапоги, перчатки и шубу, пока говорила это. — Ну уж нет! Одну я тебя не отпущу! — Антон взглянул на неё со всей серьёзностью, которая в нём была. — Тебя могут убить. — Но у них точно моя сестра! — Этого мы пока не знаем. — Но я уверен в этом! — Извини, Тоша… Это было последней фразой, произнесённой Алисой. Она резкими движениями рук открыла все замки без единого ключа и, сделав всего один небольшой шажок, скрылась в тумане. И только хруст зимнего снега под ногами выдавал её присутствие. Антон захлопнул дверь, из-за которой исходил жуткий холод. Мальчика охватил уже не просто страх, а сумасшедшая паника. Родителей дома нет, Оли нет, Алисы нет, на улице мистический туман. И лесные твари уже наверняка разбирают лисицу по кусочкам, учитывая, насколько в обличьи зверя может стать страшен человек, к примеру, Семён-Кабан… Последняя мысль невольно вызвала нервную улыбку на лице Антона. И этот момент заставил шестиклассника задуматься немного глубже. Хозяин Леса забрал Катю, Семёна и Полину. Ему и так служат Мишутка, Волчик и Сова. Сорока, Кабан и Мышь стали животными окончательно, ну, как Алиса, а вот последние трое ходят в очевидных костюмах. А что там чёрт этот сказал? «Не достойны они ещё зверьми стать!» И что это значит? Чем так провинились они перед жестоким властелином, что не могут перевоплотиться? И откуда у Хозяина Леса сила такая, что он превращает людей, не просто подчиняет, а изменяет до животных? И тут Антона осенило. Он понял, что раз Семён всю жизнь издевался над другими, Катя всё время сплетничала, Полина, вероятно, страдала от того, что была влюблена в Тошку (у него были подобные предположения), выходит, Хозяину Леса нужны люди, испытывающие сильные негативные эмоции. Но тогда Мишутка, Сова и Волчик, выходит, не плохие? У Антона уже голова пухла от мыслей. Некогда думать, нужно действовать! Мальчишка отошёл от входной двери, взял свою уличную одежду, как можно быстрее напялил, достал рюкзак и начал складывать всё, что может пригодиться: фонарик, компас, несколько бутылей воды, перочинный нож, зажигалку «Zippo», консервы, верёвку, часы для хоть какого-то счёта времени (батарейки ведь всё равно рано или поздно сядут), даже топор достал. С этим арсеналом Петров ступил за туманную грань.***
Антон округлял глаза от происходящего с каждым шагом. Только что дом стоял за его спиной, а теперь он исчез, точно не было никогда его на этой земле. Сплошной туман, беспроглядный, густой, плотный, словно пенка над кипящим молоком, и очень-очень таинственный. Хруст, хруст, хруст, хруст — только такое слышалось под ботинками. Сколько времени шёл Тошка, его уже и не волновало. Он просто двигался вперёд в надежде выйти на лес, но пейзаж оставался неизменным, будто шестиклассник бродил кругами. Ни дороги, ни приметы, ни единого следа. А главное — никого кругом, ни одной живой души, хотя, казалось бы, только первое января, утро к тому же! Ещё где-то должны быть остатки той подзаборной пьяни, вечно гуляющей с бутылочкой «зелёного змия», это было бы во сто раз приятнее того безлюдства вокруг, наблюдаемого нашим героем. Не покидало его и чувство преследования. Наверняка из этого тумана, непонятно откуда взявшегося, глядели с хищным любопытством своими выколотыми оккультной магией глазами звери, вернее, маски. Жуткие, полусгнившие и чёрствые внутри создания, взалкавшие молодой плоти невинного зайчика, вернее, человека, названного зайчиком. Почему Антон? Он что, похож на этих сумасшедших порождений геенны? Он такой же шизик, верующий в козла-мессию, пожирающего мясо незадачливых людишек? А Алиса, она что, тоже такая же? Она тоже каждый вечер встречается с пустыми ничтожными нечестивыми масками на их ведьмином шабаше, жуя кусок ноги или руки пропавшего без вести школьника и, пританцовывая, воспевая: «Sator Arepo Tenet Opera Rotas!», ну или ещё какую-нибудь неведомую нелепицу, ей подобную? Нет, такого Антон принять не мог. Он, держа в одной руке топор, другой вытер проступившую слезинку. Мальчик просто не мог поверить, что его подруга, даже больше, чем подруга, такая. Но было одно обстоятельство, вселявшее надежду: как-то видно было во время ухода лисы из дома, что та о нём беспокоилась. Будто она не хотела идти на встречу с культистами, будто они ей стали противнее горькой редьки язвеннику… — О, ема, Тохан! — послышался вдали голос. — Нихуха, на! Тоха, ты, что ли? — прокричал второй. — Ребята? Рома, Бяша? Вы где? — узнал Антон товарищей. — Иди на голос, на! — И свет! Мы костёр разожгли! Антон протёр очки и разглядел в тумане рыжий мутный огонёк. Подходя ближе, он всё-таки увидел вход в лес, возле которого на просторной поляне, занесённой снегом, расположились на двух брёвнах подле костра Бурят и Пятифан. Первый пониже, без передних зубов, со слегка округлённым лицом, ходит в куртке с капюшоном, а волосы на голове по бокам выбриты. Второй повыше, имеет лицо больше овальное, чем круглое, носит спортивный костюм и кожаную куртку поверх, на голове шапка, волосы короткие. Петров присел на одно бревно с Ромкой. — Ну чё, на, с наступившим! — поздравил Бяша. — Ага. — Поддержал Ромка. — И вас двоих, фух. — Отдышавшись, произнёс Антон. — Тох, и нафига ты такой мешок собрал? — Да, на? Чё, в поход, что ли? И слеза под зенкой. Не по-пацански. — Да ладно, там долгая история. — Колись давай, не ссы. — Ромка по-дружески толкнул Антона в плечо. — Короче, скажите сначала, что в такой туман делаете. — Да мы вообще не знаем, на. Тут часам к девяти норм было, а потом — фигась! — Бяша искренее недоумевал. — Так, пошататься вышли на часок. — Пятифан отогревал пальцы. — Ну чё, ты-то какими судьбами? — Я… — пред Антоном встал выбор: соврать, что пошёл в поход, или рассказать правду про культ, говорящую лису и Хозяина Леса; оба варианта идиотские, ибо враньё сразу распознают, а всё остальное сочтут за шизофрению; но была не была, в случае неудачи пойдёт в лес один, удачно — вместе с братками, а так гораздо безопаснее (хотя, с другой стороны, они же школьники). — Я пошёл останавливать культ маньяков в одиночку, если коротко, хех. — Последовал неловкий смешок. У пацанов челюсть отвисла от таких заявлений. — Ты, чё, бессмертный, Тоха? — Рома поднял бровь. — Да-а-а-а-а, н-на-а! — Бяшины обычно узковатые глаза стали шире футбольных мячей. — Ну, ребят, там такое узнал недавно, что заслушаетесь — сдохнете. — Антону срочно нужно было высказаться, механизм «рассказать правду» запущен, кнопки «стоп» уже не предусмотрено. Парнишка начал рассказывать всё: и про бабушку свою, и про маски, и про культ, и про Алису (романтику подробно не решился пересказывать), и про сны с Катей, Семёном и Полиной, и про Новый год в компании лисицы, попутно высказал пару-тройку предположений про страшный гараж, этот клапан уже было не остановить. Пятифан и Бурят слушали это, погружаясь в общую массу спутанного из-за спешки повествования. — Бл… чё ты такое курнул? — была первая фраза Ромки после «замечательной истории», он не заметил, как слюна капнула на снег из его открытого от удивления рта. — Ромка, на, дурку, на, вызывай, он, на, спятил, на! — такого количества «на» на одно предложение никогда ещё не слыхивал от самого себя Бяша. — Не, Бяха, тут дурка не поможет. Такую х…ню нести, на это талант нужен. Оборотни в масках, Леший с рогами, Тоха, ты точно дичь не затираешь? — Ром, я бы сам себе не верил на твоём месте. — Последовал серьёзный ответ. — А как ты культ один остановишь, на? — Бяша был не уверен, что это вообще возможно. — А я тебе говорил, Рома, что в этом лесу какой-то аймшаг (с бурятского — «ужас») творится, гони штукарь, на! — добавил он. — Да подожди ты со своим штукарём, Бяш. А реально, ты один в тумане пойдёшь в тайгу, потому что всякие «дерьмодемоны» крадут детей? — Ну, не один. — Сказал Антон. — Ромка, Бяша, со мной пойдёте? — Ну, ты, конечно, нашёл время. — Начал Роман. — Ладно, если помирать идёшь, я с тобой, хрен с ним. — Рома, т-ты ч-чего, на? Там же звездец! — произнёс в страхе Бяша. — Но я с вами, а то не по-пацански. — Ладно, Бяха, костёр туши. — Скомандовал Пятифанов. — Ага-с. — И костёр был засыпан снегом. Таинственный туман к тому моменту уже рассеялся, и трое пацанов направились… нет, не сразу вглубь тайги, они же не самоубийцы. Вначале Бяша и Роман Пятифанов тоже пошли домой собирать свои рюкзаки, содержание их примерно напоминало антохино. Парни сказали каждый своим родителям, что просто пошли в поход, потому что марево прошло. Из оружия у каждого: тошкин топор, ромкина «бабочка» и бяшин взятый из кладовки молоток, также у пацанов по запасному перочинному ножику. Вооружённые до зубов «мушкетёры леса» отправились на миссию по спасению посёлка.***
— А куда мы идём вообще, на? Маршрут какой-то есть? — спросил Бяша, школьники к тому моменту подошли в упор к самому лесу. Антон и Ромка задумались. Самое ключевое, план, у них отсутствовало. — Ну, надо искать место, где культисты живут. — Предположил Пятифанов. — Это, скорее всего, не получится найти. — Сказал Петров. — Ведь они не просто маньяки, они звери. Где ночуют, это неизвестно. — Да, мистику-то ты мастер приплетать. — Ромка закатил глаза. — Ну чё, на? Куда тогда идти? — переспросил Бурят. — Слушай, Бяша, а ты жил в лесу хоть раз? — уточнил Антон. — Конечно, на! Неделю тут пробыл, восточная часть леса на зубок! — пошучивая и показывая выбитые зубы, сказал он. — Тогда план такой. Идём вглубь до того момента, пока Бяша не перестанет узнавать тайгу. Там на границе, ну, между тем лесом, который знаем, и тем, который неизвестен, остановимся и всю ночь будем сидеть на стрёме, чтобы просто разведать обстановку. Нормально? — Вроде норм, на. — Согласился Бурят. — Хорошо, вперёд. — И Ромку устроило. — Ну, в путь. — Произнёс Антон, и троица наконец вошла в лес. Наступил полдень, а значит, немая просьба в названии этой главы исполнилась. Наши герои пережили утро. Они ступили в хвойные заросли, где из-за тонкой игольчатой растительности солнечный свет проникал абсолютно свободно, и ни единый кусочек пространства не оставался неосвещённым. Слышался писк синиц и снегирей, временами по деревьям пробегали маленькие игривые белочки, словом, никакого подвоха будто и не было. Школьники шли стройной линией, где Бяша, как главный «знаток» леса, шагал в серёдке, защищённый Ромкой позади и Антоном впереди. Первый из колонны был настроен очень серьёзно. Его до глубины души волновала пропажа Оли и Алисы. Младшая сестра и девушка — две главные личности, которых должен был сберечь Тоша. Но лес забрал их… Такой светлый и радостный сейчас, с трепетающими птицами, видимо, сама тайга рада, что до костей обглодала лисичку и Оленьку. Но даже это было бы приятнее, чем узнать, например, что сестра из-за Хозяина Леса превратилась в культистку-животное, поедающую мясо людей. Бр-р-р, такие думы свои Антон сразу отбрасывал далеко в сторону. Меньше, но всё же волновал Антона и тот факт, что родителей дома не было. В отличие от сестрёнки у них было больше поводов не появляться. Они могли уехать в город по делам, к примеру, или навестить дальних родственников. Но хуже всего, если они всё же решились подать на развод. Если бы за сей день парень узнал бы и такое, то умер бы с горя. — Всё, дальше я не ходил. — Оборвал размышления Антона Бяша, который, остановившись возле какой-то сосны, стал оглядываться. — А, вот, на! — и тут он побежал к соседнему дереву, начав раскапывать руками снег. — Ты чего делаешь? — спросил у него Пятифанов. — Ща, ща, погоди. — Он усердно работал руками, скинув рюкзак под то же дерево, это была размашистая ель с широкими ветками-лапами, образующими естественную палатку. — Всё, на! Милости прошу к моему шалашу. — Оказалось, что бурятёнок расчищал поверхность от снега до слоя земли, где находилось кострище, сложенное из крупных камней. — Ты тут ночевал, что ли? — интересовался Антон. — Куда там ночевать, на! Это что-то типа последнего «пункта», дальше я тайгу не знаю. Я пытался тут поспать, но слышал звуки стрёмные постоянно, как будто волки или ещё кто. Я потушил костёр и подрапал, на! Куда-то ближе к середине восточной части леса прибежал и успокоился. — Ближе к середине восточной части леса, говоришь? — сказал Рома. — А мне ты рассказывал, что со страху до дома побежал! — Ой, да ну вас, на. Антон, который в размышлениях потерял ощущение пространства, спросил: — Бяш, а мы где вообще примерно? — На центре самом, на. Тут восток леса заканчивается. — Это ж сколько мы шли?! — он достал из рюкзака часы и взглянул на них. Времени было без тринадцати минут четыре часа дня. Антон вспомнил, что ещё даже не завтракал. Не то, чтобы в общей обстановке хотелось есть или пить в принципе, однако, сам факт немного поражал. — Ребят, у меня с самого утра ни крошки во рту. — Так что мешает, ёпт? — Произнёс Ромка. — Мы ж на стрёме сидим, а не идём без остановки. И пацаны решили устроить походный обед. Разложили рюкзаки, набрали веток для костра и, будучи уверенными, что под лапами ели их никакое зверье, оккультное или обычное, не настигнет, принялись трапезничать.***
(Да, знаю, уже куча таких вот звёздочек, но что делать?)
В это время в том же лесу, но немного в другой его части, возвышалось самое отвратительное место на земле. Чёрные стены, ржавые ворота, железистый запах крови и протухшего мяса — таков был он, черный гараж. Сказать по правде, даже самый смелый человек, которому хоть от части известна легенда ближайшего посёлка, ни за какие деньги или славу, разве только посмертную, не посмеет войти туда даже на треть шага. Кто же там живёт? Маньяк, психопат или простой бездомный бродяга, пытающийся укрыться в холодную пору хоть в каком-нибудь помещении? Отнюдь. Там правит зло, очень древнее зло. Оно искало убежища в обличьи мерзкой личинки и, обретя наконец свой столь желанный кокон, превратилось в бражника мёртвую голову. Теперь оно хозяин этого леса и всех его зверей. Сам же гараж, по словам здешней суеверной молодёжи, обожающей страшные истории, перемещается. Из раза в раз он переходит с места на место, и никогда нельзя предугадать, где он будет на следующий день, в следующем часу, в следующую минуту или даже секунду. И с каждым перемещением появляется всё больше опасности повстречать эту сатанинскую постройку, и если это всё-таки удастся сделать, то есть только два варианта, что произойдёт далее: либо ты убежишь в страхе, либо с тобой сотворят нечто настолько отвратительное, что никакие родственники, никакая милиция не найдёт твой череп. Сей же час жуткое строение находилось посреди поляны недалеко от того места, где устроили лесной штаб трое ребят. Однако разговор, который в том железном сарае завязался, произошёл несколько ранее их прибытия к ели. Через приоткрытую дверь было мало что видно, только слабый свет навесной лампочки просачивался сквозь щель, и то он был слабо заметен из-за утреннего света вокруг. Но, знаете, как говорят? «Маленькое снаружи и большое внутри», — это как раз про чёрный гараж. Внутри слышались голоса, корявые, хриплые, скрипящие, словно это не что-то живое, а просто звуки старых труб, настолько дряных, что проржавевших и протекающих: — Ну что-о-о-о? Ме-э-э-элкая букашка, что-о-о ли? С такой зада-а-ачей и не спра-а-а-авиться! — первый голос был очень басящий и протяжный, блеющий. — Ты же сначала хорошо выполняла работу, а сейчас что? — второй был окающий, немного с баском, но будто детский, медвежий глас, если коротко. — Мы на тебя надеялись, а ты всё испор-р-р-р-ртила, ваф, ваф! — третий будто бы неугомонный и лающий. — Ух, ух, ух, уходи! Видеть тебя ух, ух, ух, ух не хочу! — четвёртый ухал по-совиному. Второй, третий и четвёртый голоса начали без устали осыпать какую-то неизвестную крупным запасом личных оскорблений и разочарований. Будто не людские эти голоса вовсе были, а звериные. Столько сказано было непотребства, что даже описывать больно. Они ругали кого-то в плохом выполнении дел, говорили, что их мучает страшный голод. — До-о-о-во-о-ольно! — прервал первый голос все остальные. — Ну-у-у, что-о-о-о ты на это ска-а-ажешь?! — Я-я-я… — замялся вступивший пятый голос, он был женским и звонким, как десять колокольчиков, однако они сейчас били явно не в унисон. — Н-но я в-ведь с-с-сдружилась с н-ним… — этот голос начал плакать. — Не-э-э-эт, ты-ы-ы с ним не про-о-о-осто сдружи-и-илась! Я-то всё-о-о-о вижу! Ты должна была помо-о-очь этому за-а-айцу-у-у! Но мяса не-э-э-эт! — Я-я-я об-бещ-щаю, я п-п-помог-гу ему! — пятый голос молвил, рыдая. — Пусты-ы-ые слова-а-а! — первый голос был очень зол. — Ничего-о-о, я нашёл тебе замену. Целых тро-о-ое! — Замену?! К-какую замену?! — всполошился пятый голос. — Во-о-от каку-у-ую! Послышались шестой, седьмой и восьмой голоса. — Кар-кар, кто тут тр-р-ещит? Меня потр-р-рещать никто не пр-ригласит? — появился невесть откуда шестой. — Хрю-хрю, морду набью-у-у! — а вот и седьмой. — Пи-пи-пи, есть, что погрызть? Моим зубам нужно расти! — и это восьмой. — Х-х-хозяин, В-в-вы что нат-творили? — заплаканный пятый голос ужаснулся. — Э-эти трое гора-а-аздо лучше тебя справятся! Зверьё-о-о, свяжите её-о-о и бросьте к той девчо-о-онке! Скоро зайчик са-а-ам к нам прибежит! — Нет, нет, отойдите от меня, не приближайтесь, мы же с вами были друзьями, м-м-м-м!!! — пятому голосу заткнули чем-то рот. Послышались животные звуки. Рычание, ухание, трещание, визг, писк, громкий рёв, блеяние, случился настоящий переполох. Из гаража вылетали клочья пуха, перьев, шерсти, успела даже кровь брызнуть наружу, окрасив белый январский снег. Но всё это быстро стихло, а лампа металлического сарая резко погасла вместе с тем, как резво захлопнулась окончательно и дверь.***
И тем же временем на автомобиле приехали родители Антона. Они долго искали детей, однако, окликав их по всему дому, так и не смогли найти. — А я тебе говорила, Боря (да, изначально я назвал отца Антона в честь актёра озвучки, Михаила Глушковского, но потом вернул ему каноничное имя Борис и исправил это в предыдущей главе тоже), что пропадут они!!! — Петрова была в ярости. — Может, Карин, они просто погулять вышли? — пытался успокоить жену супруг. — Куда?! В лес?! С Олей?! Наш сын не настолько сумасшедший!!! — Но… — Никаких «но», Боря!!! Немедленно звони в милицию!!! Пусть объездят все кварталы, хоть в тайгу пусть попрутся!!! — Ох, ох, ох! Вот твоя идея же была ехать к этому Петровичу!!! — он стоял возле телефона, но не набирал «ноль два», а продолжал спорить. — Зараза ты эдакая!!! Тебе ведь работа нужна нормальная!!! Иван Петрович Зацепко, он тебя банкиром хотел взять по специальности!!! — Чёрт, Карина, этот твой Зацепко — мошенник тот ещё!!! Он, идиот такой, в «МММ» деньги вкладывал своих клиентов банка!!! Да чтоб сгорел его «Сборевробанк»!!! — Заткнись, прошу тебя, меня и так сейчас приступ сердечный хватит! — Карина начала отмерять какую-то вытащенную из ящика микстурку вроде валерьянки себе в стакан. — Алло, это милиция? — начал говорить Борис в трубку. — Вас беспокоят с улицы…