Одинокая луна

Река оказывается не так близко, как мне думалось. Я помню карту, в родной стае она была, но я не мог представить подростком расстояний. Знаю направление и уже хорошо. В целом, меня это устраивает, но становится страшно, что на самом деле я ушёл не так далеко, как думаю. Тем более я часто меняю направления, иду не напрямую, а стараюсь забирать то на одну территорию, то на другую. Бежать по границам, ориентируясь на метки. Мне кажется, стаям будет так сложнее преследовать. Обе решат, что я принадлежу противоположной стороне, а омеге с запахом щенка простительно немного запутаться. Молюсь об этом Луне. У реки оказываюсь ночью. Пространство открытое, хорошо просматривается, и я не знаю, кто сейчас смотрит вместе со мной. Долго и тщательно нюхаю ветер, остаюсь в тени деревьев и поглядываю на небо. Луна то и дело показывается из-за туч, слишком полная и яркая, но становится прохладнее, а облака ползут всё быстрее. Надеюсь выждать момент, когда ветер сгонит тучи и закроет луну, а пока грызу замёрзший сухарь. За недели пути мой мешок схуднул, но всё ещё есть чем поживиться. Я бережливый. За час стало темнее, и я решаюсь перейти. Не стоит терять больше времени, я перекусил и отдохнул, а вытаптывать снег, изучая берег внимательнее, побаиваюсь, тут и так мои следы хорошо видны, а шоколадная шкурка далеко заметна на белоснежном нетронутом одеяле реки. Сумка держится надёжно, и я ступаю на лёд, не тороплюсь, низко держу голову и прислушиваюсь к потрескиваниям. Вода довольно близко, будто лапами чувствую течение, ну или страх и воображение создают такое впечатление. Примерно к середине на реке есть вмёрзшие камни, их огибаю, не зная, какой там лёд. Близко ли эти вершины к поверхности или наоборот — самое глубокое место. Мне везёт, только в одном месте лёд схватился слабо, но края надёжны, и я могу даже попить ледяной воды. Перебравшись на берег, внутренне ликую. Тут точно не должно быть напрямую связанных с Замброй стай, но земли оборотней раскинулись ещё далеко. Я по-прежнему в самом начале пути, но теперь я беру направление южнее и иду вниз по реке, высматривая следы, чтобы хоть немного составить впечатления о хозяевах местности. *** К середине зимы у меня закончились сухари с мясом, как бы я их не экономил, но осталось только немного крупы. К счастью возле реки охотиться было несложно даже мне. Я питался мышами и несколько раз ловил каких-то толстых ленивых птиц и очень собой гордился, ведь обучить меня охоте никто не успел. В полдень я нахожу свежий след зайца и иду по нему, день ясный, погода безветренная. Я привык к холоду, а тело закалилось от многочасовых переходов. Порой я шёл даже сутки и не чувствовал былой усталости. Лапы окрепли, и я думал о себе, как о заматеревшем хищнике. Уверенности уж точно прибавилось, а сумку с вещами я тащил особенно легко. Зайца поймать очень хотелось. Это неглупые и вёрткие животные, на которых я уже натыкался, но каждый раз не поспевал за манёвренностью ушастых. Замираю, увидев зайца. Тянется за веточками, выискивает прутики повкуснее. Я тоже голоден, но корой не наемся. Начинаю красться, полностью сосредотачиваюсь на зайце, учитывая свои прошлые ошибки. Начнёт петлять, и я его потеряю, не смогу так же вертеться, а по прямой тут бежать некуда. Хочу попробовать не атаковать зайца в лоб, а целиться туда, куда он скорее всего отпрыгнет. А эти ушастики прыгучи невероятно. Как я видел, они ещё и от ствола дерева могут спружинить. Думать как заяц, стать зайцем. Сожрать зайца! Срываюсь с места, ушастый тоже, разгоняюсь, он прыгает, а я за ним. Начинаем петлять. Лево, право, прыжок, по прямой, а дальше дерево. Налево! Он пойдёт налево! Приседаю, ускоряюсь и прыгаю... Предки, как же я прекрасен. Время будто замерло, я видел зайца, летящего чуть ли не мне в морду. Он мог бы пройти подо мной или даже перед носом пролететь, но момент совпал настолько идеально, что я абсолютно заслуженно сжимаю челюсти на его тушке. Прижав телом, стремительно перебираю зубами и впиваюсь в горло, слыша пронзительный и довольно мерзкий крик зайца. Предсмертный. Рот заполняется вкусной тёплой кровью и моей слюной. Радость переполняет меня, и я инстинктивно, доверившись своему волку, валяюсь по тушке зайца, трусь об неё. Спасибо, ушастый, твоя смерть продлит мою жизнь. Уперев лапу в тушку, начинаю драть шкуру зубами, отплёвываюсь от вездесущего меха, забивающего нос и пасть. Удар в бок. Резкий, сильный, подлый. Меня откидывает и переворачивает, тонкий скулёж вырывает сам собой. Кто здесь?! Вскакиваю на лапы и щерюсь в оскале. Рысь! Крупный альфа, настоящий самец. Я так увлёкся едой, что не заметил его: не услышал и не почуял. А он скалится в ответ и стоит над моим зайцем. Обычная рысь. И меня вот так запросто... башкой протаранил! Оборотня между прочем. Пусть я и омега, но крупнее обычного волка, не так чтобы сильно, а всё же. Да и звери чувствуют в нас умного опасного врага. А эту подлую рысь и обычные волки гоняют. Мы — их, а рыси — лис. Так уж заведено. А это чудо бородатое меня взяло и обокрало. Я возмущён до глубины души! Прекратив истерику, я прижимаю уши и сильнее поднимаю губу. Вот тебе, смотри на мои большие клыки. Но альфа отвечает тем же, ещё и лапы расставляет, как для... А-а-а!!! Он рванул, будто у него пружины в лапах. Прыгает мне в морду, метя в глазах, я чудом изворачиваюсь, но открываю бок и шею. Челюсти рыси сродни капкану, поймает меня и с живого уже не отодрать будет. Бок обдаёт болью, будто кипятка плеснули, я скулю, припав лапами, но останавливаться нельзя, потому драпаю, роняя кровь на снег, чувствуя её запах. Рысь не преследует, возвращается к тушке зайца и берёт его в зубы, тащит. Вот скотина, это же моё! Я честно добыл, а меня нагло обворовали. В этом мире решает сильный, поэтому у него будет обед, а моё брюхо останется пустым. Хочется сесть и громко отчаянно завыть, задрав морду, чтобы предкам и Луне стало стыдно за то, какую судьбу они мне выбрали. Скулю тонко, потому что иначе услышит тот, кому не надо. Нам с рысью по пути, поэтому какое-то время решаю идти по его следам. Мысленно представляю, как так же внезапно его атакую и отбираю своего зайца, но пока что приходится смотреть, как вдали мелькает его зад с куцым хвостом. Идёт, будто главный тут. А ведь и правда... На миг даже останавливаюсь, но в итоге возвращаюсь к неторопливому шагу, иногда зализываю раны от когтей на боку. Кровь уже не идёт, скоро затянутся, а через пару дней уже и больно не будет. Рысь уж очень уверенно ступает, даже не таится, понимая, что я иду за ним. Наверное, не считает достойным противником, но если тут правда его угодья, тогда получается территорию не держит стая? Я и меток не встречал. Вот только подобное невозможно, разве что... Да, если прорыв был здесь, то оборотни могли уйти на время, не патрулировать. Твари, что вылезают из прорывов, всегда стараются разбежаться как можно дальше, сожрать всех, кого смогут поймать. Но долго нечисть не живёт, дохнет, а потом быстрее обычного их трупы распадаются в труху. Раз так и я прав, то надо пробежать побольше, пока оборотни снова не вернутся. Самец рыси тем временем доходит до поваленного дерева, в огромных корнях которого его встречает пара с двумя котятами. Видно, что они молодые, хоть за лето и осень почти сравнялись размерами с родителями. Альфа кладёт перед ними моего зайца и отходит, сидит, смотрит, как его семья ест. Омега, проверив зайца, подходит к альфе, трётся о его морду своей и начинает вылизывать. Одиночество тисками сжимает сердце. Не обращая внимания на боль, пускаюсь бегом. Скучаю... По родителям, по стае, по Торафу и Магу. Хочу семью. Хочу любить и быть любимым. Хочу возвращаться туда, где ждут, к тем, кто рад мне. Как же тяжело жить. *** Последний месяц зимы живу впроголодь. Не удаётся нормально охотиться, ещё и слышу часто вой. Близкий. Меток на деревьях много, а потому спешу убраться с территорий нескольких стай. Мне даже кажется, что они объединены в союз, потому что метки иногда смешиваются. Следы прорывов нахожу дважды. Один раз даже видел смерть чудовища. Чёрная, абсолютно безволосая жуткая туша пала рядом с растерзанным ею оленем. Бока чего-то жуткого, пахнущего гарью и кровью, вздымались некоторое время. Я наблюдал как завороженный, прячась за деревом, разглядывал клыки и страшные когти. Хорошо, что они почти лишены магии, потому что выглядят как смерть во плоти... Вот бока раздулись и опали в последний раз. Я выжидаю ещё немного и подхожу ближе. В носу зудит от смеси запахов. Я чихаю и облизываю нос, во рту появляется кислый привкус. Неужели Тораф и Маг постоянно это чувствовали? А им доставались монстры уровнем выше и более живучие. Тем временем начинается разложение. Туша тает как холодец на солнце, пока не становится черной лужей, которая высыхает и истлевает в пепел. Выглядит тошнотворно, да и растерзанный олень отвратно пахнет, горечью какой-то. Решаю немного сменить направление и поторопиться с проходом в этом месте, такой монстр мог прорваться и не один. К весне лес делается добрее, а погода теплее. Иногда идёт снег, иногда дождь, но чаще и то, и другое, отчего шерсть тяжелеет, набираясь воды, а потом замерзает. Постоянно приходится выгрызать между пальцами лап сосульки. Зато пищи теперь больше. В моём рационе появляются коренья, растения, травки и первые грибы. А на десерт можно ещё и сока собрать. Готовлю теперь чаще на костре вкусное жареное мясо, от которого слюной наполняется рот. Зайцы тоже стали смелее и наглее, а потому нескольких мне всё же удаётся поймать. Больше я не поддаюсь порыву радости и отслеживаю обстановку, чтобы никто ко мне не подкрался. Тот наглый самец рыси меня этому научил раз и навсегда. По весне у меня впервые весьма однозначно болит низ живота, чему несказанно удивляюсь. Моё тело всё же вспомнило, что оно принадлежит омеге? Это как вообще называется? Полгода скитаний в лесу, и мой организм такой: «Идеально! Начну перестраиваться и выдам течку». Но течка всё же не приходит, хотя прошло первое очищение организма кровью. Я даже пожалел, что жаловался на себя, хотелось бы какой-то однозначности. К первому поселению людей я выхожу в начале лета. Здесь ещё встречаются метки оборотней, но с дистанцией от пашен. Деревня выглядит небольшой, в такой конечно не затеряться, но и в город я соваться боюсь, наблюдаю за людьми из леса. Дома деревянные, колодцы, рядом озеро, есть пашни и домашняя птица, немного крупного скота. Вроде бы, небедно живут, как мне кажется. Но поселение меньше, чем было у ковена Замбры. Работы я тут не найду, да и жить лесом мне привычнее. До этого думал прибиться к какому-нибудь поселению на правах полноценного работника, а теперь не знаю даже. Мне отчего-то страшно. Я углубляюсь ещё в земли людей и останавливаюсь у истока реки, больше похожего на родник, но здесь уже есть течение. Вода чистая, если пробежаться ниже, то можно ловить рыбу. Само место как бы между двух деревень, здесь нет меток оборотней, последние из них я встречал восточнее, а сам углубился на юг. Понимаю, что я не готов встретиться с людьми и не знаю, как к ним приблизиться. Я не ленивый, я хочу и готов работать, но... Как они отнесутся к оборотню? Понятное дело, что наши забегают, но не остаются ведь. Одиночка же насторожит людей. А если скрою и никто меня не разоблачит, то что у людей с омегами? Какой у них уклад жизни? В действительности, я ничего не знаю. Я жил по законам стаи, потом по законам ковена, и пусть в нём и были неодарённые магически люди, а всё же жили они в землях оборотней и их порядки чем-то походили на наши. Да и не принимали меня в ковен, а навязали. Из историй в ковене и родной стаи, когда нас ещё щенками обучали старшие, я помнил, что в землях людей прорывы происходят намного реже. Люди мало живут, но хорошо и быстро размножаются, а дети у них в любом союзе появляются. Не нужно искать пару по магическому дару, ну или истинную, как у оборотней. Иначе мы бы заполнили собой весь континент, а людей бы наоборот выжили на неблагоприятные территории, как они выжили нас. Ещё хотелось бы посмотреть на город людей. Нам говорили, там десятки тысяч могут жить. Наверное, и затеряться будет проще, но и порядки наверняка жёстче. У истока реки спокойно. За неделю я сделал навес, под которым можно прятаться от дождя. Здесь я много отдыхаю и даже долго сплю. С едой тоже нет проблем: достаточно много мелкого зверья и вкусной рыбы. За неё правда приходится конкурировать с несколькими медведями, но еды всем хватает. В соседях у меня ещё семейство лис, но мы отлично ладим. Иногда они забирают косточки с моего перекуса. Я живу как отшельник, но не рад этому. Мне действительно спокойно, но я не одиночка по своей природе, и часто сердце сжимается от тоски. Я много думаю о Торафе и Маге, вид яркого чёткого брачного узора на запястье меня успокаивает. Мне нужно верить, что без меня они живут гораздо лучше и никак иначе. Тёплое безмятежное лето восстанавливает мои силы, я привыкаю к своему логову, но понимаю, что не смогу провести тут осень с зимой или вообще жить постоянно. Выживать — возможно. Зато во мне растёт уверенность в собственных силах, и в конце лета я охочусь на молодого оленя. Я уже встречал их: мелких и прыгучих, чем-то похожих на зайцев, вот только копытца у них мощные, да рожки внушительные — длиной с тело самого оленя. Но на этого я решаю охотиться. Он выходит из леса, слегка хромая, и останавливается у реки. Пьёт, пока я поблизости копаю себе клубни, чтобы отварить их к ужину. А тут такое красивое мяско. Берег у реки землистый, но и камней немало, деревья и кустарники подходят к ней вплотную. Я прячусь среди них до последнего. Олень нередко вскидывает морду, нюхает воздух и оглядывается по сторонам, но я хорошо умею красться, знаю тут каждую кочку и ступаю бесшумно. Когда олень отворачивается от реки, я атакую. Он вновь разворачивается, раненая нога скользит, он отталкивается криво, заваливаясь на бок, и пытается удрать по воде, что замедляет его. Лёгкая и чистая охота. Сомкнув челюсти, я не отпускаю оленя до последнего. Он тонко и протяжно кричит с присвистом, но я не удовольствия ради здесь. Я хочу есть и жить. Тушки оленя мне хватает на четыре дня. Гостеприимный исток реки служит мне домом до середины осени, но становится прохладнее, и я вновь почти всегда в шкуре. Я успеваю изучить территорию и неоднократно бегаю к деревне, но так и не придумываю, как прибиться к людям. Я решаю поискать ещё поселения и углубляюсь в земли людей. Леса становится меньше, а пашен и полей больше. Люди уже сняли урожай, вскопали землю и подготовили её под зимовку, но в лесу ещё много даров, и я иногда слежу за людьми, которые выходят на охоту или собирают последние грибы, ягоды и травы.