01.03.2004 15:42 Пациент #3427
— Как дела? — шатен мило улыбался, обращаясь к медбрату. — Хорошо, — парень отозвался с подозрением. — Я уже записываю. — И что? Вы меня каждый раз записываете, — хмыкнув, Ойкава кокетливо подмигнул и облокотился на одно колено, подперев подбородок рукой. — Можно поинтересоваться, как вас зовут? — Хотите меня охмурить? — Что? Ха-ха-ха-ха, — кареглазый залился смехом. — Боже, я что, по-вашему, озабоченный? Медбрат смущенно отвел взгляд в надежде, что доктор вот-вот придет, и ему не придется разговаривать с этим человеком. — Мне просто хочется пообщаться с людьми, а не с психами. — Интересно слышать это от пациента, — к счастью медперсонала, в кабинет зашел врач. — Добрый день, Ойкава. Простите за опоздание, в коридоре меня поймала одна старушка в надежде, что я знаю, кто стучится ей в окна по ночам. Странно, что только ее соседи никаких посторонних звуков не слышат. — А я о чем говорю, — шатен артистично поднял руки. — Дурдом. — К сожалению, вы в нем, — присев в свое кресло, мужчина, многозначительно покивав, обратился к сидевшему рядом сотруднику. — Надеюсь, я ничего не пропустил. — Только то, что я пытался «охмурить» медбрата, — показав в воздухе кавычки, парень саркастично хмыкнул. — Какие-то у вас все неразговорчивые. — Многие работники побаиваются общаться с пациентами. Одно дело – их скручивать, а другое – разговаривать. — Ну я же не психопат какой-то, просто страдаю паничкой. Даже когда у меня приступ, я сама невинность, забиваюсь в угол и плачу, чего же боятся? — Поведение человека в страхе слишком непредсказуемо, вдруг вам в голову во время атаки придет мысль ударить кого-нибудь или разбить что-нибудь. К тому же, в нашей больнице многие медбратья – студенты, и у них нет опыта и представления, что такое реальные психические расстройства, поэтому их реакция очевидна. — Справедливости ради, психологам в учебном плане не прописана стажировка в дурке, мы же не медицинский факультет, — Ойкава вскинул брови и отвел взгляд в сторону. — Хотя я сам себе был клиническим примером. — Отчасти могу понять вас. Кто в здравом уме хочет стать психотерапевтом и работать с сумасшедшими? Никакой личной жизни, бессонные ночи за грудой бумаг с историей болезни, да и к тому же, крыша потихоньку едет от постоянного общения с больными, глядишь – к старости буду здесь же лежать и слышать подозрительные звуки из окна, — доктор негромко посмеялся и одобряюще взглянул на пациента. — Хах, да лучше уж так, чем всю жизнь травить себя таблетками и метаться, как дворовый кот по помойкам. — Звучит печально. — Как и все, что я вам рассказываю, — парень бренно развалился на стуле, безучастно рассматривая свои руки. За все время нахождения в больнице он многое обдумал, точнее, вспомнил, и все эти эпизоды были не очень-то и приятными. Вновь его мучали бессонные ночи, из-за чего он начал принимать снотворное, апатия и усталость, и все это сопровождалось отвратительным самочувствием. — Я так понимаю, вам не очень хорошо, — словно прочитав мысли шатена, доктор встревоженно поднялся со стула и подошел к молодому человеку. — Позвольте? Мужчина потянулся за запястьем парня, но тот, интуитивно спрятав руку, вжался в стул, искоса поглядывая на махинации врача. — Я проверю пульс и реакцию зрачка, ничего страшного… — Не стоит, — неожиданно Ойкава тыльной стороной ладони отвел в сторону чужую руку. — У меня просто упало давление. Такое бывает. Давайте только без лишних телодвижений, это пройдёт. — Я обязан вам помочь, — мужчина жестом указал на стакан, на что сотрудник молниеносно выполнил указание и принёс воды. — Выпейте воды. Есть тонометр? — Нет, — парень растерянно топтался на месте, удивленно хлопая глазами. — Тогда принесите. Еще захватите компрессионные чулки и… — Что я сказал непонятного, доктор? — взгляд Тоору буквально испепелил человека напротив. Мужчина немного отпрянул и в недоумении опустил руки. Раньше он никогда не видел такого надменного и разъяренного выражения лица, хотя со стороны оно не являло эмоций вовсе, но в глазах читались гнев и бешенство. Стало многое понятно, в частности, язык общения. Ойкава в буквальном смысле разговаривал глазами и жестами, не произнося ни звука. Со стороны это кажется очевидным и довольно простым в исполнении, но шатен владел этим навыком настолько филигранно и изыскано, что невозможно было не поверить в подлинность намерений. — Если ваше физическое состояние не соответствует норме, может, стоит обратиться за квалифицировано помощью? — нахмурившись, доктор все ещё вглядывался в жгучие карие глаза. Ойкава молчал, пока взгляд говорил сам за себя. Поддавшись, мужчина все же отошел и сел на свое привычное место. Хотя ему и не нравился такой расклад, сопротивляться этому парню он не мог, словно поддавшись инстинктам, он уступил место более сильному. Психу? — Хорошо, я вас понял, — голос казался подавленным. Если Тоору не колдун, то точно имеет сильную специфическую энергетику, позволяющую ему обворожить и заставить людей делать то, что хочет он. Однако только один человек научился подавлять эту ауру или же просто абстрагировался от влияния шатена. — Ойкава, у меня к вам вопрос, — врач, недолго думая, решил перейти к проверке собственной гипотезы. — Мне до сих пор непонятно, как ваши отношения с Ушиджимой переросли из вечных соперников к любовникам? — Спросить больше нечего? — в голосе промелькнула нотка сарказма. Раздраженно закатив глаза, парень положил ногу на ногу и скривил лицо в маске презрения. — Хотите переквалифицироваться в семейного психолога? — Нет, просто хочу удовлетворить свое внутреннее любопытство. — Вы не знаете, что такое такт? Мне неприятна эта тема, но вы продолжаете навязывать мне ее. — Я основываюсь на ваших комментариях и историях, и, к сожалению, не было ни одной, где бы не упоминался этот человек. Следовательно, мне просто интересно понять, что стало причиной такой созависимости, не только с вашей стороны, разумеется. — Хах, — шатен нервно потер костяшки и удрученно отвел глаза. — Глупо, наверное, винить во всем Ушиджиму, и я не удивлен, что у вас сложилось впечатление, что во всех бедах виноват он. Однако то, что в моей жизни он был как глубокая заноза или клеймо. Репейник, может быть. Можно привести кучу аллегорий, но суть одна – я не мог от него избавится ни физически, ни морально. — Вы этого так хотели? — Временами, да, — Ойкава поежился и, стиснув челюсти, шумно вздохнул. — Временами мне просто хотелось открутить ему голову, чтобы никогда не видеть это похуистически спокойное лицо. Но иногда… — парень негромко хмыкнул и опустил сжавшиеся в кулаки ладони. — Он был словно единственным человеком в мире, который знает, что со мной делать…***
Шатен проснулся от резкой головной боли. И не только головной. Ломило все, словно по всему телу проехался каток. Ойкава как можно дольше оттягивал момент перед тем, как открыть глаза, ибо под рукой он чувствовал чье-то тело, а вчера, по-видимому, Тоору перебрал с отдыхом. Думать было нереально тяжело, но все же парень постарался вспомнить, что вообще произошло в эту ночь. Однако попытки не увенчались успехом, он видел перед собой лишь кучу не связанных фрагментов. Единственное, что он помнил – это начало вечера, когда он ещё не перешел на крепкий алкоголь. Казалось, что все прекрасно начиналось, но сейчас парень умирал от жуткого похмелья, в страхе открыть глаза. Собрав все силы, Тоору все же решился и, медленно приоткрывая один глаз, сквозь сеточку слипшихся ресниц он увидел знакомый профиль. Счастью шатена не было предела, когда рядом мирно посапывал Хаджиме, а не какой-нибудь незнакомый человек. Открыв полностью глаза, он приподнял голову и хотел было пожелать доброго утра, но во рту было настолько сухо, что он лишь изнеможденно облизнул потрескавшиеся губы. Решив, что если он сейчас не получит хоть капельку влаги, то умрет от обезвоживания, парень приподнялся на локтях, чувствуя, что чем больше он отрывается от земли, тем тяжелее становится его голова. Резкая боль в руке немного подкосила кареглазого, и он с ужасом перевел взгляд на костяшки, уже отливающие синевой. «Это ещё че за хрень?» — пронеслось в голове Ойкавы, но, решив, что это не так важно, он, оглядев комнату, увидел своих друзей, спящих напротив, и ещё парочку незнакомых ему лиц. Ему было все равно, кто это, главное, что он проснулся рядом с лучшим другом, не голый почти… Почувствовав неприятный холодок по ногам, Ойкава опустил голову и ошарашено застыл в планке. Теперь ему вдвойне не хочется вспоминать вчерашний вечер, потому что на нем был костюм чирлидерши. Не чирлидера, нет. Реальный женский костюм группы поддержки. Белый топ, достающий до середины грудной клетки, и короткая юбка оранжевого цвета. И ещё, к тому же, олимпийка волейбольной команды Токийского университета, что повергло его в шок ещё больше. Обреченно выдохнув, парень плюхнулся обратно, в голове была тысяча и один вопрос, но решать он их будет после того, как получит желаемый глоток воды. Приняв сидячее положение, он ещё раз оглядел комнату, чтобы убедиться, что его одежды нет. Не находя нужного объекта, парень аккуратно пополз к двери так, чтобы не разбудить спящих товарищей. Схватившись за ручку, шатен поднялся на ноги и тут пожалел об этом решении, чуть не упав в обратную сторону от жуткого головокружения и тошноты. Сделав глубокий вдох, Ойкава все же покинул комнату, и, отдавшись собственной интуиции, продвигался по коридорам коттеджа, цепляясь за стену, чтобы не рухнуть на пол. Наконец, он добрался до раковины, по-видимому, находящейся на кухне. Почувствовав холодную оживляющую влагу, парень набрал в ладони воды и утолил жажду, параллельно умываясь. Громкий свист со стороны как гудок ударил по ушам, отчего шатен, поежившись, развернулся к источнику звука. Как оказалось, парни, сидящие за кухонным столом замолчали, как только Тоору зашел в комнату и с интересом наблюдали за истощенным похмельем парнем. — Утречка, — довольно громко высказался сидящий ближе всех молодой человек так, что шатена передернуло от этого звука. — Наша звездочка плохо себя чувствует? — голос второго Ойкаве показался выше и противнее. — Хуево, — испугавшись собственного хрипа, шатен негромко прокашлялся. — У-у-у, кто-то перебрал, — ухмыльнувшись, первый достал из кармана упаковку аспирина и протянул её Тоору. — Господи, я даже не знаю, кто ты, но уже готов расцеловать тебя, — благодарно кивнув, парень закинул две таблетки. — Ну, то, что ты любишь целоваться, мы уже ночью заметили, — загадочно пробубнив, молодой человек победно улыбнулся. Смысл сказанной фразы Ойкава осознал в момент, когда запивал таблетки, отчего тут же поперхнулся, и вода полилась не только изо рта, но и из носа. Откашлявшись, шатен ошарашено посмотрел на собеседника. — Что ты так смотришь? Не помнишь ничерта… — Блять, я встал десять минут назад, у меня раскалывается голова, и меня дико тошнит. Сейчас я просто не в состоянии вспомнить, что вчера было, — шатен запустил пальцы в волосы и присел рядом. — Ну, ты был великолепен и сделал весь вечер. — Я знаю, что я великолепный, но вопрос в том, что я вчера сделал? — карие глаза укоризненно посмотрели на парня. — Может, хотя бы представишься? — Мия Атсуму, — молодой человек скривил неказистую улыбку и подпер подбородок, внимательно изучая Тоору. — Можешь не говорить своего имени, все и так знают, благодаря постоянным орам Ивайзуми. Он явно был не в восторге от того, что ты напился. — Тсуму, угомони свое недовольство, — мило улыбнувшись, тихо, но довольно четко проговорил сидящий напротив Ойкавы парень со светлыми, тонированными в серый цвет волосами. — Извини. Я Шион Инунаки. А это Сакуса, — он положил на плечо товарища руку, отчего тот попятился в бок. — Приятно познакомиться, даже если мы уже знакомы, — шатен нервно потер шею. Последний был вообще очень мрачным, а эти двое не внушали доверия. В комнате повисла гробовая тишина. — Сколько времени? — наконец, заговорил Тоору. — Без хуя десять, — посмотрев на воображаемые часы, проскандировал Мия. — Тсуму! — Не волнуйся… Когда-нибудь ты скажешь что-нибудь смешное, — раздражено фыркнул Ойкава, кинув в сторону обидчика испепеляющий взгляд. — Конечно, мне далеко до профессионального клоуна в бабском прикиде. — Одной фразой видимо не отделаться… Поэтому скажу тебе две: иди возглавь колонну, которая дружно идёт на х... — Остановились оба! — громко осадил Инунаки, угрожающе глядя на парней. После секундного молчания он улыбнулся и продолжил уже спокойным голосом. — Вы не нервничайте. Вчера вас друг от друга оторвать невозможно было, а сейчас вы тут решили разборки устроить. — С этим заносчивым крашеным придурком? — Ойкава возмущённо указал на Атсуму, который со всей дури ударил ладонью по руке шатена. — Ай! Ты че бля? Парни тут же подскочили со стульев, встрепенув все свои петушиные перышки. — Сели! — по приказу они плюхнулись обратно, пристально смотря друг другу в глаза. — Кстати, примерно так вы и познакомились… — Выскочка. — Придурок, — Тоору по инерции показал средний палец, ответ Мии не заставил себя ждать. — Мило, — довольно хлопнув в ладоши, Шион улыбнулся. А время 9:17. — Спасибо, приятно слышать адекватного человека, — поблагодарив светловолосого, Ойкава кинул косой взгляд в сторону Атсуму. Его лицо он все же вспомнил, осталось узнать, почему они подружились, учитывая тот факт, что сейчас парни чуть не подрались. — Ты вообще ничего не помнишь? — Частями, — шатен устало прикрыл глаза. — На самом деле ничего страшного не произошло, — Шион радостно хлопнул в ладоши. — Просто вчера все узнали, кто такой Ойкава. — Видишь, даже Сакуса дар речи потерял от твоих выкрутасов, — ехидно поддакнув, Мия многозначительно покивал и тут же отхватил пинок от друга. — Замолкни. Не обращай внимания, Сакуса в принципе необщительный. А насчет вечеринки, все было в пределах разумного. Почти. И законно. — Почти законно? — Почти разумно, — поправив Тоору, Инунаки виновато пожал плечами. — Критерии адекватности у всех разные. То, что для вас кажется сумасшедшим, может быть нормой для другого. Так что я сделал такого, что повергло вас в шок? — Блять, ты даже похмельный умудряешься умничать, — Мия язвительно хмыкнул и вскинул брови. — Хотя вчера твой язык был намного острее. — Не переживай, заточу снова, — рыкнув в ответ, Ойкава постарался смотреть на Шиона и игнорировать пожирающий взгляд парня. — Скажи, он всегда такой бесячий? — Да, — неожиданно голос подал Сакуса, который взглядом просверливал дыру в столе. — Вы оба бесячие. Немой вопрос «чего бля?» и недоумевающее лицо шатена говорило само за себя. — Хах, — виновато почесав затылок, светловолосый натянул улыбку и нервно похихикал. — Ты, прости за такое слово, эксцентричен для нашего друга. И он находит тебя похожим вот с этим товарищем. — Парень хлопнул по плечу Атсуму. — Уверен, вы заблуждаетесь… — Ну ты и мудень, — перебив, парень с мелированными волосами демонстративно начал рыскать по карманам, после чего достал телефон и, запустив какой-то «медиапродукт», показательно протянул его Тоору. — Ты посмотри, как мы с тобой отплясываем. — Боже, Тсуму, убери, — подскочив, Шион протянул руку, чтобы достать злосчастный аппарат, но Мия резко перехватил его запястье. — Да пускай полюбуется, — лукаво оскалившись, парень восторженно прищурил глаза. Ойкава сомнительно свел брови, но все же взял смартфон и запустил видео. На экране все было черным, но закадровый голос казался предельно знакомым, ровно как и максимально неразборчивым. Наконец, показались отчетливые фигуры людей: двое парней, одетых в черлидерские женские костюмы, откровенно говоря, танцуют чуть ли не стрип, и при этом никто даже не замечает дрыгающихся на заднем плане девушек в той же форме. И каков же был стыд Тоору – осознать, что это он и его новоиспеченный знакомый, сидящий рядом. Но стоит заметить, выглядели они и впрямь органично, да и движения откуда-то выучили так, что исполняли практически в унисон. Ойкаве даже бы понравилось увиденное, если бы не кульминация этого зажигательного зрелища – откровенно похабный и бесстыдный французский поцелуй. Шатен неотрывно смотрел на экран, стараясь скрыть ужас, творящийся в голове. Он, конечно, может позволить себе близость с парнями, но не так открыто, по крайней мере, такого он точно на прошлых вечеринках не делал. Самое постыдное, что на камеру явно не запечатлено все, и кто знает, что было вне записи. И к слову, по громкому «ебать» он понял, кто это все снимал. — Ебучий Куро, — процедил сквозь зубы Тоору. С ним и его компанией он познакомился недавно, благодаря Хаджиме, на одной из дружеских тренировок, и они неплохо спелись за бутылкой крепкого горячительного. Не то, чтобы Ойкава был падкий на алкоголь, но расслабиться и побалдеть он любил, особенно, когда можно позволить себе немного вольностей и пофлиртовать с кем-нибудь. На самом деле Ивайзуми специально свел их, не в силах смотреть, как его лучший друг самозабвенно устремляется на верную дорожку глубокой депрессии, считая, что лучше Ойкава побесится, нежели проведет свои студенческие годы, лежа на кровати и смотря в потолок от бессилия. — Единственное, что меня смущает, почему это ты? — Радуйся. Когда тебе ещё выдастся поцеловаться с сеттером сборной Токийского университета? — Радуйся, что ты поцеловал Ойкаву Тоору, мудила, об этом мечтают многие. — Вчера осчастливил многих, святой Амур, блять. — Если людям не нравится, они говорят «нет». Как видишь, даже ты не отказался, — шатен расплылся в торжествующей улыбке, но и Мия не растерялся, раззадорено оскалившись, глядя на самодовольного парня. — Та-а-ак, опять вы начинаете, — Инунаки протиснул между ними руки и развел их по разные стороны стола. — Без агрессии, мальчики. — Окей, хорошо, — расставив руки в сторону, Ойкава покачал головой и продолжил. — Почему ты не в этом прикиде? — Потому что я отдал его хозяйке, а вот тебя хрен поймаешь и заставишь что-либо сделать, блять. Как тебя только Ивайзуми терпит? — А ты, блять, не завидуй нашей искренней и верной дружбе, — оттянув нижнее веко средним пальцем, Тоору задиристо высунул язык. — Вот же засранец, — все-таки не выдержав, Атсуму подскочил, чтобы расправиться с этим выскочкой, но Ойкава имел прекрасную реакцию. Даже будучи в состоянии похмелья, он молниеносно слетел со стула и оббежал стол. — А что ты нервничаешь? Пропей ромашки, говорят, помогает. — Говорят, отвалить хорошего леща, от слабоумия поможет. Ойкава, мы тебя вылечим, не переживай, — делая уже второй круг вокруг стола, парни ловко обходили взбешенного Шиона, который упорно старался их поймать. Однако Тоору почувствовал резкую боль в голове и приступ тошноты, из-за чего их погоня прекратилась, и Мия, быстро набрав стакан воды и захватив ведро из-под раковины, подлетел к согнувшемуся по полам шатену. — Блять, только не запачкай олимпийку, — похлопывая по спине, Атсуму осторожно убрал пряди со лба парня. — А че ты так печешься, твоя? — Моя, — Ойкаву в миг парализовало от знакомого до боли голоса так, что подходящая к горлу рвота самоуничтожилась за доли секунды. Выпрямившись, шатен глубоко вдохнул и прикрыл глаза, проклиная все на свете, потому что он вспомнил. Сквозь мутные фрагменты он уже четко различал наличие своего кошмара наяву. — Ушивака, — пропел кареглазый и, медленно развернувшись, Тоору открыл для себя вид на своего давнего «знакомого». — Вижу, ты бодрячком. — А ты – нет. Стоит принять лекарство, и ты вчера так и не обработал руку, — спокойно и безэмоционально проговорил молодой человек, переключив внимание на травмированную конечность, отчего Ойкава закатил глаза и спрятал ее за спину. — Все в порядке. Не думаю, что тебя касается мое состояние, — напыщенно отведя глаза в сторону, шатен прикусил внутреннюю сторону щеки. Кошмар наяву. Он стоит перед Ушиджимой, который, скорее всего, видел все его выходки, и повезёт, если Тоору в пьяном угаре не пристал к нему с очередными упреками и обвинениями. В мгновение карие глаза останавливаются на перебинтованной руке Вакатоши, на которой виднелись разводы запекшейся крови. Ойкаву словно ударили по голове кувалдой, и в этот раз бессвязные фрагменты выстроились четкой картиной. Как он по началу мирно развлекается с Куро, опустошая раз за разом стаканы с крепким пуншем, как он зажимается с какой-то девушкой в туалете, видимо, владелицей этого чирлидерского костюма, потому что после этого он помнит, как нашел такого же инакомыслящего Мию, который согласился на то, чтобы ненадолго стать звездами вчера и исполнить запоминающийся всем танец в новых образах. Вспомнил, как со сцены его снимал Хаджиме, в надежде, что тот успокоится, но неугомонный шатен знал, как найти приключения на свой зад, и в какой-то момент он оказывается на переднем сидении кабриолета. Шатен помнит, как в лицо бил сильный ветер, как громко долбила по ушам музыка, но парень лишь забвенно подпевал, наслаждаясь атмосферой полного безрассудства. Яркие огни Токио беспорядочно мелькали и оставались в памяти яркими эндорфиновыми искрами. Так же, как и сосредоточенный на нем изумленный взгляд зеленых глаз, который буквально пожирает его всецело. И единственное, что мог сделать Ойкава – это таять в объятиях эйфории, позволяя наблюдателю созерцать глупую, как у пятнадцатилетней школьницы, смущенную улыбку. Все бы ничего, если бы этот цепкий взгляд не принадлежал объекту его ненависти. Как в памяти оказался Ушиджима Вакатоши, шатен не хотел углубляться, но то, что в один прекрасный момент ему приспичило выпить молочного коктейля, он воссоздал в своей голове очень подробно. Как он вышел из машины, искусно сопротивляясь желанию зеленоглазого не покидать автомобиль. Как заснув руки в карманы той злополучной олимпийки, любезно предоставленной Ушиджимой под предлогом того, что парень был одет в женскую форму, и она едва прикрывала его тело, Ойкава самозабвенно направился в магазин, не имея ни гроша в кармане, но почему-то уверенно заказывая ванильный шейк. Как, растеряно хлопая по карманам, он слышит звук оплаты и, подняв голову, видит приложенную Вакатоши карту и стакан сладкого напитка перед собой. Кинув краткое «спасибо», он, наконец, ощущает желаемый вкус молочного коктейля с привкусом неловкости и сомнения. Хотя, без сомнений, это был тот самый Ушивака – прямолинейный, терпеливый и до ужаса порядочный. Казалось, почему-то, что это было так несуразно, и выглядел Тоору весьма прозаично, но по взору потемневших зеленых глаз было ясно – Ушиджима в замешательстве. В последующем они стояли так недолго, о чем-то непринужденно беседуя, однако смысла диалога шатен не помнил. Но секунда, когда его охватила тревога и леденящий до ужаса ветер по коленям, въелась в его сознании. Он помнил, как услышал бессвязные мужские речи и обращения в свою сторону весьма нетолерантными высказываниями. Как внутри все закипело от несправедливости и подлости гниющего изнутри окружения. Как он пытался найти что-то успокаивающее в глазах стоящего напротив Вакатоши. Как переключился рычаг в голове, и парень вальяжно и высокомерно приблизился к обидчикам вплотную, заглядывая в эти мутные зеркала души и осознавая, что кроме гнили и тупости в этих людях ничего нет. Как стекали струи ванильного напитка по разъяренному лицу угнетателя, и как резкая боль пронзила руку от удара об это мерзкое нахальное лицо. Потом толчок, и выросшая перед ним спина Ушиджимы бесстрашно закрыла собой парня. Как не дрогнул ни один мускул на его лице, в момент, когда парень практически выдолбил обидчика в асфальт. Как одной рукой он, схватив Ойкаву и перекинув себе на плечо, рванул без тени сомнения к автомобилю и, практически запрыгивая в машину, они срываются с места преступления. Тоору помнит, как бешено билось его сердце, как рвано дыша он дрожащими руками схватил крепкие плечи Вакатоши, с силой сжимая ткань и оставляя ощутимые следы на коже. Как, застыв в миллиметре друг от друга, парни трепыхали от выброшеного в кровь адреналина… Да, полную картину он уже вряд ли соберет, но нахлынувших воспоминаний достаточно, чтобы загнаться на всю оставшуюся жизнь. Ноги Тоору предательски подкосились, а в горле встал неприятный ком. Ему казалось, что с него сняли кожу и бросили на раскаленные угли. «Хотя лучше бы так и сделали», — уверял сам себя шатен. Не в силах больше ощущать на себе чужие взгляды, парень рванул из кухни, попутно задевая плечом Вакатоши. Куда бежать, он не знал, но находиться в одной комнате с этими людьми был не в состоянии. Проскочив через несколько коридоров и, запнувшись пару раз об валяющиеся на полу вещи и людей, он заметил небольшое пространство – что-то на подобии небольшого холла с маленькими диванчиками и чайным столиком. Комната, к счастью, была пустая и без единого окна. В сумраке горели только небольшие светильники в виде свеч, орошая комнату тусклым светом. Идеально, чтобы предаться страдания и скрыться от людского внимания. Приземлившись на диван, шатен шумно выдохнул и, оперев руки на колени, закрыл лицо. Отвратительная пульсация на висках не давала Тоору собрать мысли в кучу. Единственное, что навязчиво крутилось в его сознании, это вопрос, как он мог потерять голову настолько, что рядом был этот человек. — Ойкава, — низкий бас вывел из оцепенения юношу. Покрасневшие влажные карие глаза вымучено посмотрели на замеревшего в проходе парня. — Пришел дать наставления, Ушивака? — Нет. Я подумал, что тебе стало плохо и хотел предложить воды, но в туалете тебя не было, — Вакатоши стоял неподвижно, держа в руках кружку и неотрывно всматриваясь на съежившегося на диване молодого человека. — Я могу поставить? —Господи, ставь ты свою долбанную воду и уходи, — рыкнув, Ойкава отвел глаза в сторону. Ушиджима без лишних слов исполнил просьбу. Воцарившаяся тишина между ними была неприятно неловкой и тревожной. Тоору боялся, что говорить, да и слышать с уст Ушиваки подробности ночи будет хуже, чем проигрыш Шираторизаве. — Что нибудь ещё принести? — Не надо, — услышав подавленный ответ, зеленоглазый направился к выходу. — Ойкава, ты можешь отдать олимпийку позже, — добавив напоследок, Вакатоши даже не обернулся и хотел было уже перешагнуть порог, как из-за спины вдруг послышался сдавленный голос. — Это то, что тебя волнует? — шатен пораженно всматривался в облик Ушиджимы. — Как ты вообще оказался рядом? — Я обещал Ивайзуми вернуть тебя в целости и сохранности. Он вчера выглядел уставшим, поэтому я решил ему помочь. — Провозиться со мной всю ночь? — шатен раздраженно закатил глаза. — Спасибо, услужил. — Это была не услуга. Я уважаю Ивайзуми, и я подумал, было бы уместно… — Уместно? — Ойкава чувствовал, как дернулся глаз. — Ты хочешь сказать, что по своей доброте душевной, или как ты там это называешь... Уважение. Это сподвигло тебя так поступить? — Да, — сухо выдал парень. Как всегда, немногословно. Зарывшись в волосы пальцами, шатен с силой сжал их до боли так, чтобы забыть вовсе это дурманящее чувство эйфории. — Ойкава, я многого не понимаю, но осуждать тебя не собираюсь, — Тоору вздрогнул от сказанных слов. — Да что ты, блять, несешь? — в голосе слышался до ужаса нарастающий гнев. — Как будто мне есть до тебя дело. Спрашивать твое мнение или просить поддержки. Ты возомнил себя моим другом, товарищем? Что ты вообще знаешь обо мне? — Я знаю достаточно, чтобы взять за тебя ответственность, Ойкава. Ты не прав, если думаешь, что вчера я оказывал услугу. — Решил стать моей мамочкой? — Я просто присмотрел за тобой, чтобы Ивайзуми не переживал. Он очень хороший человек, и я сказал бы, что он слишком хороший друг для тебя, — прямолинейность Ушиджимы всегда раздражала Тоору, особенно когда он задевал острые темы. Психовано цокнув, шатен сложил руки на груди и искривил лицо в непонятной гримасе. — Не удивительно, что у тебя нет друзей. Ты вообще знаешь, что у людей есть чувства и что их можно ранить? — Я говорю то, что думаю. — Это не оправдание. Ты абсолютно не понимаешь, что для людей значат слова. И эти честность и уважение, которые ты яростно пропагандируешь, ни стоят тех нервов, которые люди тратят, чтобы разговаривать с тобой, — оскалившись, Ойкава поджал губы так, что желваки на челюсти активно виднелись, постоянно сокращаясь от движения. — Если ты такой праведный, зачем заступился за меня? Да ещё и в драку полез. Кулаками машут только идиоты, разве нет? — Потому что они неправы, — утвердительно высказал Ушиджима, нагнетающе вглядываясь в светящиеся от слез шоколадные глаза шатена. По правде говоря, Вакатоши сам не мог понять почему он решил ударить того человека, ибо несмотря на свою силу и устрашающий вид, физическая расправа была неприемлема в его поведении. — В чем же? Я стоял там как проститутка, в женском прикиде, так и напрашиваясь, чтобы меня отымели в какой-нибудь подворотне, — Ойкава поднялся на ватные ноги и неспешно, практически вплотную подошел к парню напротив. — И где же они неправы? — Они не имеют права оскорблять тебя, — как назло всегда спокойный и отрешенный Ушиджима внимательно изучал подрагивающие длинные ресницы Тоору, красную от слез кожу вокруг глаз, дрожащие губы и мотающиеся зрачки. — А кто имеет? Ты со своим «Ивайзуми слишком хороший друг для тебя, Ойкава»? — на выдохе хрипло выговорил парень. — Я не хотел обижать тебя. — Да что ты? Тогда может... — резко запрокинув голову вверх, чтобы ни одна слезинка не упала под взором бывшего капитана Шираторизавы, кареглазый звонко расстегнул чужую форму и, стянув ее одним движением, с силой приложил ее к груди собеседника. — Черт, забудь. Спасибо за олимпийку. Вакатоши молча принял на себя удар, осознавая, что ему в очередной раз придется искать сбежавшего парня. Глупая привычка Ойкавы не заканчивать разговор всегда казалась Ушиджиме несуразной и странной. Конечно, ему не хотелось лезть в голову к этому человеку, потому что пользы от этого точно не получишь, а вот какой-нибудь загон явно станет твоим верным спутником жизни. В целом, вся жизнь этого парня была наполнена различными проблемами с принятием себя и умением адекватно воспринимать действительность. Как и сейчас, Ойкава, поежившись, быстро передвигался по коридорам и комнатам в поисках своих вещей, полностью игнорируя оклики людей и мысленно отказываясь попросить помощи у лучшего друга, потому что смотреть ему в глаза будет до жути стыдно. Чувствуя, как мандраж с каждой секундой накрывает его новой волной, парень решает покинуть это здание, чтобы привести свое состояние в норму и глотнуть свежего воздуха. На улице по-осеннему зябко, но разгоряченному истерикой шатену было все равно на температуру. Присев на лесенку, он, наконец, вдохнул полной грудью. Тишина и утренний сумрак успокаивали возбудившегося парня. В мыслях было одно – оказаться дома в своей постели и с удовольствием выспаться, однако ни телефона, ни вещей у него нет, поэтому ему остаётся ждать пробуждения Хаджиме, чтобы выбраться из этого места и забыть эту проклятую ночь. Послышались шаги за спиной, и Ойкава уже не сомневался в том, кто это был. На плечи упала уже знакомая олимпийка, а рядом присела уже знакомая фигура. — Ушивака-чан, тебе что, неймется? — обняв ноги руками и положив голову на колени, шатен изучающе поглядывал на профиль пришедшего. Если бы Тоору не знал его, то даже счел бы симпатичным, хотя чего греха таить, Ушиджима со своим грозным видом хоть и отпугивал людей, но черты его лица были весьма гармоничны и привлекательны. — На улице холодно, ты можешь простудиться и не сможешь играть, — Вакатоши смотрел прямо, как обычно констатируя очередной факт. — А ты нет? — На мне одежды больше, чем на тебе. — Хах, — устало улыбнувшись, шатен бессильно выдохнул. — Ушивака, что я вчера говорил тебе, стоя возле магазина? — Ты задал мне вопрос. — Какой? — Жалко ли мне тебя, — зеленоглазый нахмурился и нервно сглотнул. Да, он сказал правду, но ему стало неприятно, как будто он пробил мяч в аут. — Боже. Хорошо, что я не помню этого. — Я сказал… — Ушиджима, я не хочу слышать этого. — Я сказал, что нет, — перебив возмущения шатена, он продолжил высказывать свою позицию. — Ойкава, я всегда считал тебя превосходным игроком и до сих пор хочу, чтобы ты пасовал мне, но как жить – это твой выбор. Я не могу ничего изменить и осудить тебя тоже. Я не могу понять, что ты чувствуешь, но я не хочу больше видеть тебя таким. Тоору поражено приоткрыл рот и растеряно распахнул глаза. Во-первых, Вакатоши его перебил, во-вторых, тот только что почувствовал неудобство за свою прямолинейность. Он сказал что-то человеческое? Но сути это не меняет… — Таким жалким? — Печальным. — В каком смысле? — шатен хмыкнул и недоверчиво наморщил нос. — Когда они выкрикивали ругательства, я видел твои глаза, Ойкава. И мне стало обидно за тебя, — горечь новой волной накрыла парня, когда он услышал такие откровенные слова от, как ему казалось, самого безэмоционального и отрешенного человека. — Я считаю, что это не их дело. Они совершили неправильный поступок, оскорбляя твое... Эм... Партнерское предпочтение. — Партнерское предпочтение? — кареглазый вскинул брови и ментально закатил глаза, слыша Ушиджимовскую интерпретацию слова «ориентация». Для него было так странно разговаривать с Вакатоши не о волейболе, и тем более, не подстрекать его глупыми подколами. Когда-то пугающий и угрюмый Ушиджима с разумом робота и каменным лицом выглядел вполне себе обычным человеком. Ойкава подметил, что если он перестает хмурить брови, как делает всегда, то смотреть на него становится куда приятнее, а когда его речь перестает походить на цитирование какой-либо методички, то он и вовсе может стать интересным собеседником. — Хм. А что насчет тебя, Ушивака? — Что? — Как ты относишься к такому нетрадиционному «партнерскому предпочтению»? — Тоору развернулся, чтобы видеть реакцию собеседника. Не то, чтобы ему было это важно. Если честно, это его вообще не волновало, но почему-то мимолетное любопытство взяло вверх. — Я считаю, что если бы я любил человека по-настоящему, то пол – это последнее, о чем я бы волновался, — Вакатоши был спокоен, как и всегда. Его глаза не метались в страхе, щеки не горели смущенным румянцем, а руки были мирно сложены в замок. Всё в образе парня источало честность и уверенность в своем ответе. Губы Тоору искривились в непонятной улыбке, а в груди закралось тяжелое чувство неловкости. Да, все это время и сейчас он чувствует отвращение к этой личности, но ещё больше он презирает себя. Свою неустойчивость и сломленность. Какого-то черта он творит безобразные и унизительные вещи, наплевав на собственные амбиции. Ойкава отступил, он разбился, как и его мечты, цели, которые он ставил, об непробиваемую стену под названием реальность. И его бесполезная гордость теперь потеряла какой-либо смысл. И он завидовал, правда завидовал Вакатоши и его непоколебимости. Даже сейчас, как казалось шатену, в ответ на каверзный вопрос он держит подбородок прямо и ни капельки не сомневается в своих словах. — Вот как, — после недолгой паузы Тоору все-таки продолжил беседу, вновь утыкаясь носом в колени. — Никогда бы не подумал, что ты настолько толерантен. — Я не считаю это неправильным. — Хоть мне и все равно на твое мнение, Ушивака, но, — парень выпрямил ноги и осторожно положил руки на колени. — Спасибо. — Я сохраню твой секрет, если ты хочешь. — Я не за это благодарю тебя, а за то, что ты заступился, — шатен поправил выпавшую волос и без сожаления посмотрел на зеленоглазого. — Это было неожиданно. — Хорошо. Пожалуйста, — пробубнив, Ушиджима соединил кончики пальцев и с увлечением начал рассматривать свои кроссовки. Ойкаву никто не понимал, даже сам Ойкава, в этом Вакатоши был убежден на все сто процентов. Для него принцип уважения, правила, которым он следует, традиции и рациональность были неотъемлемой частью жизни, что не скажешь об этом эгоцентричном самовлюбленном парне, который вечно кокетничает и мило улыбается, собирая вокруг себя поклонниц и не только. Но сейчас перед ним тот Ойкава которого он видел, когда тот терпел поражение – печальный, разбитый, сломанный. И для него всегда было удивительно, как ловко тот натягивает неприступную улыбку и с прямой спиной и высоко поднятой головой возвращается к команде, которая и так никогда не сможет достигнуть уровня связующего. Зачем он лжет сам себе? Зачем он верит в тех, кто не в силах раскрыть его талант? Зачем он пытается сопротивляться? Это бессмысленно. Так же теперь считает и сам Тоору. — Ойкава, твоя рука. Желательно приложить лед и перевязать, чтобы зафиксировать конечность для уменьшения болевых ощущений, — вернувшись в реальность, Ушиджима обратил внимание на синеватые костяшки сидящего рядом молодого человека. — Может, мы зайдем в дом? Все-таки ты в легкой одежде, и моя олимпийка летняя, она не согревает так, как нужно... — Ушивака, ты становишься похожим на Ива-чана, только в более вежливой форме, — хмыкнув, шатен слегка улыбнулся и рассмотрел свою руку. — Думаю, это ужасно. — Мне очень жаль, что ты не сможешь какое-то время играть. — Мы оба, — Тоору глазами указал на перебинтованную левую руку Вакатоши. — Держу пари, что он явно не ожидал хук левой. — Думаю, он больше не ожидал твоего удара правой, — Ойкава сначала подумал, что ему послышалось, но оказывается, у вечно серьезного, хмурого и грозного Ушиваки есть чувство юмора. — Хах, — усмехнувшись такой необычной ситуации, шатен решил поддержать настрой. — У меня была отвлекающая приманка в виде ванильного шейка на его голове. — Думаю, этот розыгрыш был прекрасным примером, как хорошо бы мы играли вместе. — О боже, Ушивака-чан, умеешь ты момент испортить, — наиграно поныв и запрокинув голову, Тоору почувствовал некоторое облегчение. Да, это тот Ушиджима, говорящий невпопад и всегда до ужаса прямолинейно, но что-то в этом есть. Когда он распахнул глаза, перед ним открылось уже светлое, немного с розовой, голубое небо. — Если бы мы играли вместе, я бы использовал тебя по максимуму и сделал бы тебя лучшим, но ты Ушиджима, — ресницы шатена дрогнули, а глаза засияли голубым отражением небосвода сильнее. — Ты всегда будешь моим соперником, потому мы слишком похожи, как бы глупо это не звучало. Зеленоглазый шумно сглотнул и опустил голову, слыша такие правильные высказывания из уст Ойкавы. Они оба знали это, но внутренняя гордость душила такие помыслы на корню, глупо веря, что их тактики и подходы абсолютно разные. Но это не так. Далеко не так. Что Ушиджима, что Тоору были влюблены в волейбол, горели им, в них была страсть и неудержимое желание быть первым, быть на вершине. Они всегда играли в одиночку. Что бы ни говорили другие, и какие бы иллюзии ни строили, контроль над игрой был только в их руках. Они капитаны, они вели за собой, служили примером, но была одна существенная разница – когда Шираторидзава играла на своего аса Вакатоши, Ойкава играл на Сейджо, выявляя в каждом сокоманднике сильные стороны. Однако они давно все решили. Все закончилось, и сейчас эти двое не больше, чем знакомые. Знакомые, которые встречались по разные стороны волейбольной площадки. Знакомые, которые имели за плечами долгую запутанную историю. Знакомые, которые никогда не станут заложниками собственных предубеждений. По крайней мере, сейчас… К крыльцу подъехал небольшой седан, из которого вышел парень. Шатен отвлекся от размышлений и поражено ахнул… — Ты успел перекраситься? — в недоумении хлопая длинными ресницами, Тоору с интересом разглядывал до ужаса раздражающее лицо. Мысли в голове в миг спутались, отчего жуткая боль ударила с новой мощностью в виски. — А так заметно? — саркастично вскинув брови, незнакомец перевел взгляд на другого молодого человека и поклонился. — Ушиджима-сан. Он в доме? — Да, — зеленоглазый уважительно кивнул головой. — Спасибо, — подойдя чуть ближе и окинув шатена презрительным взглядом, он тихо произнёс. — Меньше пить надо. Ойкава слегка опешил от такой дерзости и медленно повернул голову на своего сопровождающего, который предполагал реакцию кареглазого и бесстрастно смотрел прямо на него. — Ушивака-чан, ты же тоже видел этого крашеного идиота? — с ноткой нервозности и натянутой улыбкой проговорил Тоору. — Это брат близнец Мии, Осаму Атсуму, и он тоже не восторге, что знаком с «крашеным идиотом». — Оу, — Ойкава неловко ахнул, но спустя несколько секунд на его лице появилась легкая ухмылка, сопровождающаяся тихим смехом. — Надо и вправду меньше пить. Сидящий рядом Вакатоши улыбнулся лишь уголками губ, смотря на смущенного и сияющего шатена. Впервые он поймал момент, когда мог заметить, как красиво блестят мягкие светло-каштановые волосы в утренних лучах солнца, и впервые он захотел к ним прикоснуться…***
— Вы удовлетворили свое любопытство? — глухо закончил Ойкава, опустошенно вглядываясь во внимательные глаза доктора. — Хмм, — мужчина откинулся на спинку кресла и задумчиво потер переносицу. — А вы не думали, что между вами образовалась связь ещё до всех этих происшествий? — Думаю, да, со школы скорее всего, но навряд ли она имела любовный подтекст. Мы тогда были подростками и никакого интереса, кроме как задирать и пытаться обыграть друг друга, у нас не было. — И все же, с самого начала вы были к нему неравнодушны, придумали прозвище, отпускали неприятные шутки. — Мне кажется, это была лишь конкуренция, соперничество и не более. — Но он так усердно старался переманить вас в свою команду. — Хах, ему просто нужна была победа и сильный связующий. Не ищите в его поступках глубины или какого-то скрытого смысла. Он говорит все, что думает, и воспринимает также поверхностно, поэтому мы никогда не могли найти общий язык, — Ойкава с ноткой разочарования в голосе аккуратно поправил рукава рубашки. — Это ужасно бесит. Иногда я думал, как же ему трудно жить. Он абсолютно не понимает намеков, чужого настроения, талдычит и сует везде свою правду и честность, что аж уши вянут от такого цитирования. Но, с другой стороны, Ушивака видел все под прямым углом, не искаженно, не путался в лабиринтах собственного мышления в поисках оптимального решения. Нет, он просто делал, как считал нужным. Так, как его научили, в полную силу. И любил он невероятно… — Тоору запнулся, понимая, что сильно разошелся, говоря о своих чувствах. Глаза как всегда наполнились влагой, в груди камнем давило чувство потерянности и безысходности. Руки с силой сжались настолько, что стакан, который держал парень, буквально разлетелся по всей комнате. Осколки неприятно врезались в тонкую бледную кожу ладони, нанося довольно глубокие порезы. Кровь быстро растеклась по всей ладони, от переизбытка капая на каменный пол, оставляя густые кровавые разводы. — Ойкава, — врач тут же спохватился и подлетел к раненому пациенту. Бережно взяв пораженную руку парня, он развернул её так, чтобы видеть масштаб увечья. — Черт, простите, — дрожащими пальцами здоровой ладони, Ойкава быстро вытер подступившие слезы. Голос звучал сдавлено и измучено. — Ничего страшного. У вас недюжинная сила, это хороший знак, — доктор одобряюще взглянул в шоколадные глаза. Тоору попытался улыбнуться, но вышло криво и боязливо. Спустя мгновение, рядом оказался медбрат со всеми инструментами для оказания первой медицинской помощи. — Будет немного больно, нужно избавиться от осколков, — мужчина обильно промыл травмированную поверхность и принялся тщательно избавляться от стекла, застрявшего в ладони. — Раньше я бы расстроился, — тихо произнёс шатен, смотря на действия врача. — Подумал бы: «Боже, я не смогу играть какое-то время, это огромная утрата, как мне теперь отдавать идеальные пасы?» Но сейчас это все так безразлично. Пустые мысли. Бесхозные руки бывшего сеттера. Как же горько осознавать, что я вляпался в такую запару. Я смирился и стал жалким посмешищем в глазах людей, которые считали меня эталоном. Знаете, почему я возвращался к Ушиваке снова? — Ойкава нагнулся вперед и дрожащим шепотом продолжил. — Потому что он смотрел на меня как тогда, когда увидел как я играю, когда навязывал мне переход в его команду, когда восхищался мной. Он всегда на меня так смотрит. Как на предмет обожания. И да. Да, я ведусь на это. Это заставляет мое сердце и разум трепыхаться из последних сил. И я не знаю, как это объяснить… Но все. Все жалели меня. Я видел в их глазах, как они переживают и сочувствуют, как им больно смотреть на меня. Но он... Под его взглядом я никогда не чувствовал себя жалким созданием. Даже тогда, когда он надругался надо мной, в его глазах была ярость и жадность, но не жалость. — Почему вы так ненавидите милосердие со стороны других? — затаив дыхание, доктор пытался запомнить каждое слово этого откровения. — Потому что я не хочу быть слабым в чужих глазах. Быть просто способным, не быть лучшим. Дальше проходят лучшие, гении, таланты, а способных выкидывают, как выкинули меня, — в жутком пустом взгляде Тоору было лишь отчаяние, которое разом окутало сознание мужчины. Но один лишь легкий взмах ресниц, и от этих стеклянных бездонных глаз не осталось и следа. — Впрочем, это было совсем давно, и я немного приукрасил. Благо, сейчас меня это не касается, и я могу без сожалений смотреть, как вы перебинтовываете мне руку. — А вы… — И не переживайте, на мне все быстро заживает, а насчет обработки можете не беспокоиться. После тех ран я прекрасно умею распоряжаться бинтами и антисептиками, — в миг изменив тон, Тоору доброжелательно улыбнулся и одобрительно коснулся кончиками пальцев запястья мужчины. — Ваши усилия не пройдут даром. Вы прекрасно умеете вычленить нужную информацию из общей массы. Я поражаюсь вашей проницательности и надеюсь, что вы найдете решение моей проблемы, — в голосе не было ни дрожи, ни истерики, гладкий мурлыкающий тон вводил врача в замешательство. Он посмотрел вверх, встретившись с до жути пронзительным взглядом Ойкавы. — Рассчитываю на вас. Рука, наматывающая бинт, замерла в воздухе, как и все вокруг. Мужчина не мог понять, что произошло, но эта аура, исходящая от шатена, пробирала до костей. Она как будто говорила: «Делай все, что хочешь, но результат должен быть. Выбора нет». — Док, — медбрат судорожно окликнул мужчину. — Давайте, я продолжу? — Д-да, разумеется. — Здесь немного туговато, поправь, пожалуйста. — Конечно. — Так... Мужчина слышал отголоски разговора, практически полностью погружаясь в тяготу размышлений. Да, он прав, что его профессия – это испытание для физического и эмоционального здоровья, и это очередная головоломка с неизвестным исходом. Подойдя к камере, он уверено нажал кнопку записи…