25.02.2004 16:10 Пациент #3427
— Записываем, — негромкий закадровый голос медбрата свидетельствовал о начале сеанса. Перед медперсоналом сидел уже знакомый парень, который все ещё пытался как можно естественней натянуть улыбку, игнорируя свое подавленное состояние. — Как вы, Ойкава? — спокойный голос доктора вновь врезается в сознание шатена. За эти недели причиной нестабильности Тоору была терапия, в частности, часы, проведенные здесь, в этой серой больничной комнате, и постоянная смена препаратов. Поежившись, парень обнял себя руками и испуганно посмотрел на находящихся перед ним людей. — Вам некомфортно? — А вы как думаете? — прохрипел в ответ шатен, не сводя с собеседника пристального взгляда. — У вас какая-то непродуктивная практика. — Мы только начали. — Я хочу закончить. — Почему? — Какой смысл? Каждый раз все заканчивается одним и тем же. — Я же не ставлю вам рамки, а лишь интересуюсь тем, что вы мне рассказали, и просто задаю уточняющие вопросы, а ответить, промолчать, или соврать – это ваше право. — В голосе мужчины было какое-то удручение, а в воздухе витала нотка тревоги, но все же доктор продолжил, смотря в поникшие шоколадные глаза Тоору. — Честность – это показатель того, что вы хотите выбраться отсюда. Это нелегко, но возможно. То, что вы сейчас делаете – это слушаете себя со стороны, чтобы осознать и посмотреть на ситуацию с других углов. И чем честнее вы будете с самим собой, тем лучше. — Знаете, правда всегда была не актуальна, тем более в век развития постмодернистского типа современной личности, где отдельный человек фактически создает собственную действительность, а следовательно, правильного и правдивого мнения не существует. — Ага и становится иррациональным: виртуальное нечто на ножках, живущее в своем мирке и не знающее, кто он. — Как вы тонко описали, мне даже нечего дополнить, — с сарказмом и ноткой враждебности проговорил Ойкава. — Человек априори не может быть рациональным. — Решили защищаться? — мужчина вопросительно приподнял бровь. — От человека, который пытается помочь? — Не очень-то вы и пытаетесь. Ваши жалкие попытки оценить уровень моей травмированности ни к чему не приведут, вы просто тратите время впустую. Я же сказал, что мне нужны лекарства, а не ваша псевдо помощь, — шатен расслабил плечи и, подняв подбородок, презрительно посмотрел на собеседника. — Не думайте, что вы сможете исправить меня и заставить смирится. Я не первый год на земле живу и прекрасно знаю, чем заканчиваются эти несчастные попытки влезть в мое сознание. Теперь Тоору не испуганно вжимался в стул, подавленный собственной беспомощностью, а, сложив руки на груди и расслабленно откинувшись на стул, высокомерно оценивал сидящих перед ним людей. Доктор, казалось, был поставлен в тупик таким заявлением. Лицо мужчины превратилось в камень, а в глазах читалось разочарование, но шатен не собирался поддаваться такого рода воздействию и, довольно усмехнувшись, расплылся в победной улыбке. — После всех сеансов и сказанных вами слов вы говорите о том, что мои попытки жалкие? — Вы заговорили как мои любовнички, уже отчаялись? — язвительно подметил Тоору. — Думаю, ваши «любовнички» знали, что с вами делать, но я нет. И это лишь повод помучать вас подольше. — В этом нет смысла. — Ваша уверенность – лишь мнимая картина, в которую я с трудом верю. Но признаю, попытка была неплохая, я почти убедился, что вы безнадежны. — Можете считать это блефом, но какая разница, если он работает? — поджав губы, парень многозначительно отвел взгляд в сторону. — Заставить людей во что-то поверить не требует больших усилий, достаточно просто поверить в это самому…***
Мартовское солнце озаряло теплыми лучами префектуру Мияги. В утреннем воздухе царила атмосфера предстоящего конца учебного года, цветущей сакуры и нервозности перед выставлением итоговых результатов перед поступлением в университет. Этой обстановкой проникся и Ойкава, возбужденно бегающий по всему дому в поисках любого рода деятельности. Убедившись, что все полки вытерты, посуда помыта, а полы блестят, шатен оглянулся по сторонам. Сегодня он должен был получить итоговые оценки за входные экзамены. Он поступал в два университета для перестраховки, чтобы в любом случае пойти учится, а не работать, и оба результата будут объявлены сегодня. Переполненный волнением он побежал в свою комнату, чтобы в пятнадцатый раз за утро проверить почту. Конечно, время было ещё раннее, но мандраж заставлял его делать это снова и снова. На самом деле Ойкава не сомневался в своем выборе и, уж тем более, в результатах. Хоть он и не семь пядей во лбу, но готовился усердно и, тем более, есть рекомендательное письмо, поэтому вероятность стремится к единице. Хоть это и факультет психологии, основной его профиль – это спортивная дисциплина и основа здорового образа жизни, но больше всего парня привлекает перспектива быть в сборной Токийского университета. Оттуда прямая дорога в лигу – то, к чему стремится любой уважающий себя волейболист. Ойкава не был исключением. Этот спорт был для него всем, а именно вдохновлял, воспитывал, формировал в нем внутренний стержень и волю не к победе, а к совершенствованию. На площадке он был тем, кем хотел быть. И жизнь без постоянной боли от убитых мышц, без запаха покрытия, без скрипов кроссовок на фоне и ударов мячей, без ощущения полета во время подачи, без решающих пасов, без взмывающего вверх аса, который с точностью пробивает, минуя блок, без оглушительного удара мяча на той стороне площадки, без растерянных и отчаянных взглядов соперников, и, конечно, без финального свистка, после которого в один момент все останавливается, и ты осознаешь что вы победили, вы – лучшие, жизнь без этого была нереальна. Сегодня тренировок не было, потому что завтра тренировочный матч, и парни всегда отдыхали перед этим. Тем более, им всем скорее всего не до тренировок, из-за предстоящего оповещения. Все же, чтобы не сидеть на месте, шатен решил пробежаться, дабы скоротать время и выплеснуть скопившуюся энергию. Одевшись и включив в наушниках любимую музыку, Ойкава поспешно покинул дом. На улице стояла прекрасная погода, а воздух был по-весеннему чист и прозрачен. Светло-каштановые пряди слегка покачивались на ветру, на длинных ресницах собралась еле заметная пыльца, свежий воздух наполнял легкие до отказа, обогащая все тело кислородом и запуская в каждой клетке активный метаболизм. Разум был чист, а мысли не мешали. Однако пробежку решил прервать телефонный звонок. — Здравствуйте, — запыхавшись, выпалил парень. — Доброе утро, Ойкава, — голос на том конце был тяжелый, басистый, отчего парня немного передернуло. Хотя его в принципе тревожил тот факт, что ему сейчас позвонил тренер. — Что ты делаешь? — Бегаю. — Понятно, — в трубке повисла угнетающая пауза. — Ойкава, сможешь подойти в школу в ближайшее время? — Что-то случилось? — Надо кое-что обсудить. Это касается только тебя, так что если ты не один, скажи, чтобы парни продолжали тренировку без тебя. — Я один, Ирихата-Сан, — тихо проговорил парень, чувствуя, что беспокойство внутри нарастает с каждой секундой. — Можно сейчас? — Нужно, жду, — после прозвучали гудки, которые эхом отдавались в голове парня. Он не понимал, что это значит, что его ждёт, что скажет наставник. На ватных ногах шатен стремительно помчался в учебное заведение. В буквальном смысле на последнем издыхании Тоору бежал что есть сил в страхе за то, что ему предстоит услышать. В голове проносилось тысяча мыслей – хороших, плохих, без разбора. Мелькали, как кадры в старом пленочном кино. Это было невероятно, волнительно до ужаса – видеть знакомые ворота школы, знакомую спортивную площадку, знакомый зал. Замерев у двери, парень слышал, как бешено колотится сердце, как до боли обжигает легкие и нос, как мышцы все ещё горят после интенсивного бега. В один момент он как будто чувствовал каждую клеточку тела. Дрожащими руками Тоору взялся за ручку двери и глубоко выдохнул, отпуская ситуацию и возвращая разум обратно. Собравшись с силами, он все же зашел внутрь. Зал был пуст, как и предполагалось, а внутри повисла давящая духота. По привычке парень залез на близстоящую лавочку и открыл окно, дабы хоть немного запустить свежего воздуха в помещение. — Ойкава? — из-за дверного косяка показался тренер, который внимательно смотрел на шатена. — Доброе утро, ещё раз, — Тоору тут же натянул улыбку и вежливо поклонился. — Вы меня немного озадачили звонком. Что-то серьезное? — Есть новости, но о них мы поговорим у директора, — мужчина, нахмурившись, направился в сторону главного здания. — Вы меня пугаете. — Ничего страшного, просто директор хочет обсудить с тобой вопрос о поступлении лично. — Если бы это было «ничего страшного», думаю, мое присутствие было бы не обязательно, так? — в своей саркастично-язвительной манере промурлыкал парень, с прищуром глядя в спину сопровождающего. — Ойкава, твои достижения, бесспорно, стоят внимания, ты выдающийся спортсмен, и превосходный лидер. И я хотел бы признаться, что работать с тобой одно удовольствие, потому что ты курируешь и контролируешь команду самостоятельно. Ты был и остаешься лучшим игроком, который был под моим тренерством, и даже не побоюсь сказать, что ты лучший за всю историю школы Аобаджосай. Команда стала сильней, на равных соревнуясь с лучшей школой префектуры. Ты можешь гордиться собой. — Как будто это только моя заслуга, — Тоору скептически отвел взгляд, рассматривая городские пейзажи за школьными окнами. — Команда – это слаженная работа нескольких людей. — Команда работает продуктивно, только имея хорошего капитана. — Спасибо, конечно, но к чему все эти хвалебные речи? — Разве я не могу оценить твои успехи, Ойкава? — мужчина замедлился и выровнялся с парнем, кладя ему на спину ладонь и небрежно похлопывая. Этот жест лишь ещё больше напряг шатена, особенно когда перед глазами появилась металлическая табличка с надписью «Директор». Распахнув дверь, тренер легонько толкнул вперед Тоору, который еле переступал с ноги на ногу, после чего зашел внутрь. Мужчина, сидевший за столом, нахмурившись, изучал что-то на мониторе, но, заметив вошедших, одобрительно улыбнулся. — Здравствуйте, — скованно произнёс выпускник и замер посреди комнаты. — Здравствуй, присаживайся, — директор указал на стул напротив. — Как дела? — До прихода сюда были замечательно, — вскинув брови, парень шумно выдохнул и требовательно посмотрел на собеседника. — Понимаю. Наверное, наш звонок заставили тебя переживать, ведь сегодня должны прийти результаты вступительных экзаменов, — мужчина сложил руки в замок и отвел взгляд в сторону стоящего рядом Ирихаты. — И по правилам нашей школы мы рассылаем итоговые оценки. Нам пришло распоряжение, и у меня две новости для тебя. Тоору просто молчал, пытаясь откинуть навязчивые мысли. Ведь ещё ничего неизвестно... — Ойкава, — глухо произнёс директор подняв глаза и пронзительно посмотрев на сидящего напротив растерянного парня. — Токийский отказал в рекомендации. Мне жаль, я знаю, как это было важно для тебя… «Отказал». Не веря собственным ушам, шатен погрузился в немой шок. Пол в миг ушел из под ног, а в голове раздавался лишь оглушительный звон. Он не понимал, как такое возможно, словно это лишь глупая шутка. Шутка, которая разрушила все его мечты и перспективы. Леденящий холод мурашками прошелся по телу юноши, парализуя конечности так, что он и вовсе не мог пошевелить и пальцем. — Ойкава, — парень даже не заметил, как рядом с ними оказался тренер, который встревоженно схватил его за плечо. — Ты с нами? Ничего не ответив, Тоору согласно кивнул и перевел взгляд на директора, который терпеливо выжидал, пока тот вернётся в реальный мир. Хотя о рациональных и рассудительных действиях и реакциях речь уже не шла. — Повторюсь, если ты, конечно, меня слушал, во второй университет ты прошел, причем довольно успешно, так что без образования ты не останешься. — Там хорошая волейбольная сборная, — вставив свои пять копеек, Нобутеру многозначительно покивал. — Тем более, с твоими данными ты можешь прорваться в большой спорт. Я знаю, ты способный юноша, — мужчина выдавил из себя улыбку сожаления, которая тут же растворилась в гримасе замешательства. — Какой был смысл? — упавшим голосом поинтересовался Тоору. Пустые шоколадные глаза пронзительно и пугающе вглядывались в образ директора. В ответ шатен получал лишь молчание и опущенный виноватый взгляд. Как же ему хотелось видеть их глаза, хотелось чтобы они услышали пламенную речь о том, как его будущее перечеркнули неоправдавшимися надеждами, хотелось, чтобы пришло осознание греха, но он тихо выдохнул и сфокусировался на виде из окна. Его внимание привлекли птицы, резвящиеся на дереве. Крошечные существа прыгали с ветку на ветку, щелкая маленькими клювиками так, что Ойкава словно слышал, как они радостно чирикают. Их рыжие хохолки то и дело трепыхались, а перья постоянно переливались разными оттенками, где-то отливая металлическим блеском. От такой картины парень улыбнулся уголками губ и прикрыл глаза, всё ещё представляя в голове милые образы свободных беззаботных птиц, весело резвящихся в порывах ветра, ловко вальсируя в быстром, но грациозном танце. Хотелось быть таким же вольным и не думать о жизненных проблемах. Но человек таков, что сам создает себе проблемы, и сам находит для них решения. — Университет Тоё тоже неплохой, — до жути умиротворенно произнёс шатен после продолжительного молчания. — Спасибо, что сообщили мне и потратили свое личное время. Если вы закончили, могу ли я быть свободен от ваших бестолковых попыток утешения? — Ойкава, — тренер слегка пошатнулся от сказанных парнем слов. — Выбирай выражения. — Извините, — натянув кривую улыбку, Тоору сложил ладони перед собой. — Я лишь хотел сказать, что не нуждаюсь в дополнительной поддержке. У нас завтра дружеский матч, поэтому мне бы хотелось продолжить утреннюю тренировку и хорошенько отдохнуть. — Да, конечно, — сидящий мужчина суетливо подскочил со стула. — Вероятно, ваши мысли сейчас о предстоящей игре, поэтому не смею больше задерживать. Желаю успехов... В заключительном же? — Да, — кивнув, стоявший рядом тренер подошел к двери. — В заключительном матче, — директор вальяжно переместился ближе к парню и, похлопав его по плечу, пожал руку. — Спасибо за твой труд. — Не за что, — поддакнув, парень фальшиво улыбнулся и, развернувшись, направился к выходу. — До свидания. — До встречи на церемонии. После последовал оглушительный звук захлопнувшейся двери и пустота. Тоору медленно шагал по пустому коридору школы, засунув руки в карманы олимпийки и монотонно про себя считая на полу каменные плиты. Волочащийся следом наставник не произносил ни звука, пронзительно сверля тяжелым взглядом спину юноши. Ойкава для него был словно сын. Старательный, целеустремленный, немного заносчивый, но всегда знающий свои достоинства и недостатки, его глупые язвительные шуточки и тихое мурлыканье после тренировки, когда все уйдут, кажется, навсегда застыли в памяти Ирихаты. Всегда тяжело прощаться с третьегодками, потому что за плечами уже три сезона и сотни сыгранных матчей. Тоору не был особенным, но он обладал невероятным стремлением, которое покорило не одно сердце. Поэтому мужчине было искренне жаль, что его ученик был подвержен такому удару, и самое страшное, чего боялся тренер – что у Ойкавы опустятся руки и он поставит на карьере крест. Дойдя до выхода, парень остановился и, не поднимая голову, вытащил руки. — Я потренируюсь в зале немного, — тихо проговорил шатен с опущенной головой. — Только не переусердствуй, завтра игра, — слегка похлопав Ойкаву по плечу, мужчина пошел дальше, оставляя юношу в одиночестве. Медленно, но верно шатен побрел в сторону спортивного зала. Школьный двор пустовал, лишь изредка пробегали опаздывающие на уроки дети, или наоборот – сбегающие с них. Лучи, теплые и по-настоящему весенние, заливали пространство светом, питая и побуждая уже набухшие почки, наполняющиеся новой жизненной силой. Вот-вот зацветет сакура, тогда вся окраина и сады префектуры окрасятся светлыми розово-лиловыми оттенками, а дети с облегчением выдохнут, потому что закончится очередной учебный год, а у кого-то и вовсе беззаботная школьная жизнь. С одной стороны быть студентом гораздо интереснее: нет надзора родителей, постоянного домашнего задания, можно выпивать и устраивать вечеринки; с другой – это ответственность пред самим собой, и, конечно, умение самоорганизовываться. Ни с тем, ни с другим у Ойкавы проблем не было, несмотря на образ кокетливого зазнавшегося юношу с дрянным характером. На самом деле он был серьезен и мог сосредоточится на том, что ему реально нужно, как, например, волейбол. Спорт, которому он собирался посвятить всю жизнь, мечта, которая с каждой секундой плавится у него на глазах, цель, которая отдаляется со скоростью света. Шатен безостановочно долбил мяч, каждый раз отправляя его в подаче на другой конец поля, пытаясь выбить из головы бесконечный поток навязчивых, тревожных мыслей, которые как сети паутины окутывали разум парня. «Что мне теперь делать?» Выставив руку с мячом перед собой, парень насквозь проглядывал другую сторону площадки, буквально испепеляя край, в который он настроился бить. «Как я мог довериться такому?» Резким движением он отправил мяч в полет. С замиранием дыхания следя за ним в воздухе, шатен делает длинный медленный шаг, расслабляя все тело. «Разве я смогу достичь успеха там?» Скрип резины кроссовок о покрытие эхом отдался в разные углы зала в момент ускорения. Заведя руки за спину, юноша уже понял, в какой момент ударит. «Разве я добился успеха сейчас?» Замерев, парень немного присел, чтобы сконцентрировать силу и импульс. «Единственное, чего я добился…» Сильный толчок ногой, позволяющий взмыть вверх высокому стройному телу. Заведя за спину правую руку, он жадно цеплялся взглядом за застывший вращающийся мяч, вытянув левую руку как прицел. «…это жалости». Ойкава со всей злости наносит удар ровно в центр мяча, придавая ему скорость буквально всем телом. «Жалкий слабак». Приземляясь, он присаживается практически на корточки и глубоко вдыхает, чтобы заполнить пустые легкие кислородом. Мышцы судорожно подрагивают, а в ушах стоит оглушительный хлопок, свидетельствующий о попадании снаряда прямо в цель. Шатен, тяжело дыша, выпрямился и оглядел зал, по которому было беспорядочно разбросано огромное количество мячей. К нему пришло осознание, что он даже не помнит, как их пробивал, что мышцы до отказа забиты, что вся одежда насквозь промокла от пота. Обессилено рухнув на пол, Тоору с безучастием вглядывался в потолок. Он выпустил пар, как и хотел, так чтобы даже думать не было сил. В кармане уже давно разрывался телефон, но, конечно, Ойкава заметил это только сейчас. Разблокировав смартфон, он увидел, что в беседе с третьегодками была куча непрочитанных. «Матсу»: Вам пришли результаты? «Маки»: А тебе? «Матсу»: А тебе? «Маки»: А тебе? «Матсу»: А тебе? «Маки»: А тебе? «Ива-чан»: Придурки, вы че издеваетесь? «Матсу»: А тебе, Ивайзуми? «Маки»: Да, тебе пришли? «Ива-чан»: Идиоты. Нет ещё. «Маки»: А где наш капитан? Почему он не успокаивает своего аса??? «Ива-чан»: Я тебя сейчас успокою. «Матсу»: Реально. Где Ойкава? Он обычно суету наводит. «Маки»: Ага, и быстрей всех успокаивается. «Матсу»: Спорим, он бегает? На обед кто со мной? «Маки»: Спорим. В зале подачами обдалбывается. «Ива-чан»: Сука. «Ива-чан»: Вот ты жук. «Ива-чан»: Я это хотел написать. «Матсу»: Ахахах. Чувствую, как ломаются его кости под тяжелой рукой Хаджиме. «Ива-чан»: В этот раз придушу или утоплю. «Маки»: Души. «Матсу»: Топи. «Ива-чан»: Дерьмойкава не отвечает. «Маки»: Он чувствует приближение смерти. «Матсу»: Смотрите, какой гроб нашел *ссылка* «Маки»: Ахахах «Маки»: Надо на внутренней стороне крышки сделать портрет Ивайзуми. «Матсу»: АХАХАХ «Матсу»: БЛЯ, ТОЧНО! «Ива-чан»: Не вздумайте меня с ним увековечить. Я этого вам не прощу. Если он мне ещё с того мира приходить будет. «Маки»: ахахах «Матсу»: хахаха, думаю, он и без пентаграмм тебя найдет. «Ива-чан»: Да бляяя, не порти аппетит *фотография* «Матсу»: Ивайзуми, выходи за меня бля «Маки»: Пиздец *фотография* «Маки»: Какого хуя я жру ебучие хлопья? «Матсу»: Я готов стать геем ради того, чтобы Ивайзуми готовил для меня завтраки. «Ива-чан»: Если ты будешь убираться в хате, я согласен. «Матсу»: Всё блять «Матсу»: Я покупаю билет в Сан-Франциско «Ива-чан»: Романтик;* «Маки»:Пиздец, в Хаджиме вселился Ойкава. «Матсу»: Завидуй молча «Маки»: Иди ты «Маки»: @all, могу поздравить? «Матсу»: Да. «Ива-чан»: Да . «Маки»: Ура, мы не бомжи, поздравляю товарищи! «Матсу»: Да я особо-то и не переживал, все равно платить. «Матсу»: Главное, чтобы проходной набрать. «Маки»: Пиздец, началась шарманка. «Маки»: У тебя самый высокий средний бал среди нас. «Маки»: Выебывается ещё. «Ива-чан»: Факт. «Маки»: Хаджиме, у тебя нормально все? «Ива-чан»: Да, все супер. «Матсу»: Теперь мы студенты, получается. Завтра после матча предлагаю отпраздновать. Заодно и перед командой проставимся. «Маки»: Я за. Ещё бы Ушивака нам настроение не испортил. «Матсу»: Точнее, настроение Ойкавы. «Матсу»: А где он??? «Ива-чан»: Я ему реально руки оторву. Он игнорит. «Маки»: Может, он обиделся или не получил резы? «Ива-чан»: Да блять, вы че забыли, кто тут флудит больше всех??? А сейчас от него ни слуху, ни духу... «Матсу»: Просто признайся, что тебе нравится смотреть на него. «Маки»: Не, просто мамочке Ива-чану так проще следить за этим дитем. «Ива-чан»: Че??? «Маки»: Матсу, а на том сайте есть двойные гробы? «Матсу»: Кажется да, ща гляну. «Ива-чан»: Сука, я вас троих в Братскую могилу закопаю. «Матсу»: Ты не ходил к нему? «Ива-чан»: Там никого, а сейчас я на работе. «Ива-чан»: Если он не ответит под вечер, я пойду искать этого придурка. «Маки»: Я думаю, он просто звук отключил и решил абстрагироваться от мира. «Ива-чан»: Мне проблем как будто не хватает. «Матсу»: У тебя только одна проблема. «Маки»: Да, с именем Ойкава Тоору. «Ива-чан»: Поставьте свечку за мое здоровье. «Матсу»: Каждый раз это делаю. «Ива-чан»: *фотография* «Ива-чан»: Боже, это называется загрузил диван бабуле... «Матсу»: Ты где такую бабулю нашел??? «Маки»: А она ездит на Бентли? И у нее сумочка от прада? «Ойкава»: Ива-чан, не в деньгах счастье;) «Матсу»: ОООООО, какие люди! «Маки»: Ойкава, беги бля! «Ива-чан»: ДЕРЬМОЙКАВА!!! «Ива-чан»: ТЫ ЧЕ, СТРАХ СОВСЕМ ПОТЕРЯЛ???!!! «Ива-чан»:ТАБЛЕТКУ БЕССМЕРТИЯ НАШЕЛ??? «Ойкава»: Ива-чан, прости, прости :..( «Ива-чан»: ВОТ БЫЛ БЫ Я НЕ НА РАБОТЕ, ТЕБЯ БЫ УЖЕ В ЖИВЫХ НЕ БЫЛО!!! «Ива-чан»: КАКОГО ХРЕНА? «Ива-чан»: ГДЕ ТЫ БЫЛ? «Ойкава»: Я не скажу. «Ива-Чан»: Че??? «Ойкава»: Бегал) «Матсу»: Ессс «Маки»: Да ну блин «Маки»: Ойкава, ну и подстава. «Маки»: Не прощу тебе этого. «Ива-чан»: Надеюсь, ты хорошо натренировался, потому что тебя спасут только твои ноги. «Ойкава»: Выглядят они шикарно;) «Ива-чан»: Главное, чтобы бежали. «Ойкава»: Грубо, Ива-чан, грубо!!! «Маки»: Так, а че по вступительным??? «Ойкава»: Все супер) я поступил) Шатен прикусил губу, смущено хмуря брови. Он не хотел врать ребятам, но и говорить о результатах и произошедшем желания не было. По факту информация была предоставлена верная, просто уточнения, куда именно, не было. Очередной ход, чтобы поддерживать положительный настрой беседы. Тем более, Ойкава задумался насчет того, что завтра матч с Ушиджимой, а расстраивать друзей он не хочет, и, тем более, загоняться самому – тоже не вариант. «Маки»: Супер! «Матсу»: А куда из двух? «Ойкава»: Секрет ;) «Ива-чан»: Че??? «Ойкава»: Тоё. «Ива-чан»: Серьезно? «Ойкава»: Вполне) «Маки»: А че Токийский? «Ойкава»: Так получилось. «Ойкава»: Главное, что я выберусь в Токио;) «Матсу»: Главное, что не бомж. «Ойкава»: Именно, ахахах) Тут же пришло личное сообщение от Ивайзуми, отчего с лица парня сползла сопровождающая переписку в беседе улыбка. «Ива-чан»: Что произошло? «Ойкава»: Ива-чан, все нормально) «Ива-чан»: Ойкава, ты можешь сейчас не строить из себя героя, блять??? «Ойкава»: Поговорим завтра после матча, хорошо? «Ива-чан»: Столько тебе времени нужно? «Ойкава»: Да. Только Хаджиме знал значение слова «время» для Ойкавы. Период, за который Тоору переварит информацию и сможет созреть для адекватного и конструктивного диалога. Осознание и принятие ситуаций шатеном происходит не сразу, он прекрасно ориентируется на волейбольной площадке, но в жизни ему очень тяжело стабилизировать свое психологическое состояние, хотя по внешнему спокойствию и непринужденности и не скажешь. Ойкава всегда знал, что проявление эмоций – это слабость, но и их отсутствие – это кретинизм, поэтому ему нетрудно изобразить улыбку, но это не значит, что она будет совпадать с реальными чувствами. Поднявшись с пола, парень почувствовал, как гудят все мышцы и уже представил, как его лучший друг неистово ругается на него за такую бессознательную выходку. Улыбнувшись этой мысли, он начал привычный алгоритм действий. Потихоньку собрал мячи в тележку. Снял сетку. Протер пол. Закрыл окна. Проверил зал. И со спокойной душой вышел на улицу. Уже вечерело, и зарево окрасило небо во все оттенки малинового. Решив немного полюбоваться, он присел на ступеньку перед выходом. Завтра им предстоит играть с Шираторидзавой в последний раз и сейчас стоит расставить приоритеты в сторону матча. Он обязан поставить решающую точку в этом турнире, который они сами себе придумали. Конечно, Ойкава не отрицал, что это выглядит даже немного комично: два капитана которые надух друг друга не переносят и все не могут никак решить, у кого техника лучше. Однако это было стимулом: для Тоору – доказать, что хорошая стратегия может победить силу, для Ушиджимы – сломать Ойкаву и убедить в том, что полностью свой потенциал он раскроет в его по-настоящему сильной команде. Суть предстоящего матча заключается в том, чтобы решить все, хотя решать и доказывать уже нечего. Тяжело вздохнув, парень потихоньку побрел домой, негромко напевая выдуманную мелодию. Школа находилась недалеко от дома, поэтому добрался он быстро, до прихода родителей. Устало разложившись на футоне, шатен быстро погрузился в дремоту. Организм был изрядно вымотан не только физически, но и морально. — Тоору-кун, просыпайся, сынок, — тихо прошептала мама и аккуратно убрала прядь с лица юноши. Чувствуя теплое прикосновение, Ойкава неохотно приоткрыл глаза. Все тело ныло, а голова была ватной. — Пойдем кушать, ужин уже на столе,—она легонько прикоснулась губами ко лбу сына и нежно погладила его щеку. — Спускайся. После этих слов она покинула комнату. На улице уже стемнело. Сквозь сумрак Тоору с трудом поднял окаменевшее тело и направился вниз, где его уже ждали родители. — Привет, — удивившись собственному хрипловатому голосу, парень сонно зевнул и сел по правую сторону от отца. — Привет, — мужчина кивнул и одарил сына теплой улыбкой. — Как день? — Хорошо, — за секунду в сознании Ойкавы всплыли события сегодняшнего дня и, как бы он не хотел это обсуждать, выжидающий взгляд папы заставил его продолжить. — Пришли результаты вступительных. И-и-и… Натянув ехидную улыбочку, парень хитро оглядел родителей, которые буквально замерли в ожидании. — И-и-и… Теперь я почетный студент университета Тоё, — улыбнувшись во все тридцать два зуба, парень как мог изображал радость, дабы не загружать родных своими заморочками по этому поводу. — Молодец, сыночек, — женщина буквально выпрыгнула из-за стола повиснув на шее у парня. — Умничка. — Поздравляю, — крепкая ладонь отца одобрительно похлопала по спине Тоору, отчего на душе заскребли кошки. Они знали, какой был второй институт, знали, сколько сил он потратил на то, чтобы попасть туда, но также они прекрасно знали, как подыгрывать ему в таких ситуациях, поэтому им оставалось лишь не задавать лишних вопросов и постараться подбодрить сына. Ужин прошел в тихой ненавязчивой атмосфере удовлетворения и спокойствия, потому что главный вопрос на сегодняшний день был закрыт. Конечно, Ойкава младший был благодарен им за то, что они не угнетали его и не душили своей заинтересованностью. Такт и право хранить чувства при себе в этой семье были на уровне. Без надобности никто никого не заставлял ничего рассказывать, пока человек сам не изъявит желание поделиться, но при этом тот, кто нуждается в поддержке, получит ее. В любом случае, Тоору был более закрытым, нежели его сестра, хоть и казалось, что с родителями он общается свободно и практически не ссорится. Ему было не свойственно говорить о проблемах, тем более о тех, которые касались личной жизни и волейбола, и чем старше он становился, тем меньше родители были в курсе дел. Но был в его жизни человек, который видел его насквозь, несмотря на все попытки шатена подавить в себе эмоции. Который не боялся, в отличии от родителей, ранить своими словами, и всегда честно и даже немного агрессивно «вправлял» мозги бестолковому другу. Хаджиме знал Ойкаву как свои пять пальцев, вплоть до того, что знал, во сколько он чистит зубы после ужина и буквально через минуту после того, как Тоору закончил водные процедуры, на телефон прилетело оповещение о сообщении. «Ива-чан»: Жопокава, если ты угрохался сегодня, я тебя завтра убью нахрен. «Ойкава»: Грубо, Ива-чан :..( «Ива-чан»: У тебя есть мазь? «Ива-чан»: Тейпы? «Ойкава»: Да, мам) «Ива-чан»: Че??? «Ойкава»: Все есть, не переживай. «Ива-Чан»: Ок. Он слишком хорошо его знает. От этого парень расплылся в улыбке, растирая разогревающую мазь вдоль икр. «Ива-чан»: И не вздумай смотреть матчи. «Ойкава»: Буду как огурчик;) «Слишком хорошо», — подумал парень, вставляя диск в видеопроигрыватель. — Всего один, — лукаво улыбнувшись, прошептал шатен и уселся поудобнее, чтобы внимательно и безостановочно наблюдать за всем ходом игры. Конечно, Тоору видел это много раз, и ещё больше сталкивался с этим вживую, но внутренняя тревожность буквально въелась в подсознание парня. Мысли о матче отодвинули на задний план сегодняшнюю новость. Впереди у него была нелегкая ночь с сопровождающими ее размышлениями и продумыванием тактики, так что на утро парень с трудом оторвал себя от подушки. По традиции перед матчем он не бегал по утрам, но сегодня, чтобы хоть как-то размять забитые мышцы, шатен немного потренировался. Боль потихоньку ушла, что дало силы и энергию к предстоящему дню. Как и всегда, Ойкава был настроен разгромить Ушиваку любой ценой, тем более, это был последний матч, когда они находились в составе этих команд. Оперативно собравшись, Тоору, попрощавшись с родителями, направился к школе. Конечно же, он пришел первым, чтобы подготовить зал, но и друзья не заставили себя ждать. — Утречка, капитан, — Матсукава, сонно зевнув, прошел внутрь. За ним так же неспешно пятился Ханамаки, которого подпинывал достаточно бодрый Ивайзуми. — Утречка, — шатен довольно расплылся, но, поймав на себе суровый взгляд зеленых глаз, тут же отвернулся, не в силах выдержать натиска. Ему было немного неловко, что вчера он ввел их в заблуждение. — Вот спорим, ты лег опять в два часа ночи, но пришел ни свет ни заря, да ещё и стоишь тут светишься, — потягиваясь, светловолосый Такахиро укоризненно взглянул на Ойкаву. — Ушивака сам себя не победит. — Придавался мечтам о том, как Вакатоши, стоя на коленях, будет просить у тебя прощение за все годы? — Ты забыл упомянуть, что он просто обязан признать мою технику. — Ойкава, он и так в тебе души не чает, — Ивайзуми даже не смотрел на капитана, спокойно разминая верхний пояс конечностей. — Я думаю, от тебя у него не только душа поет, но и встает, — Иссей ехидно оскалился, видя, как шатена передернуло от таких слов. — Ага, и вместо девушек ему снятся пасы Ойкавы, — парни переглянулись и присоединились к асу, который уже не придавал значение глупым шуткам друзей. — Мерзкие вы, — хмыкнув, капитан Аобаджосай обиженно отвернулся. — Интересно, у него вообще девушка есть? — Даже если есть, думаю, у нее нереальная выдержка. — Да уж, каждый день слушать, какие у Ойкавы прекрасные пасы... Не каждый вытерпел бы, — наиграно посочувствовав, Маки с Матсу залились смехом. — Идите нахрен, — шатен все таки поддержал дружескую атмосферу и по-дурашливому толкнул их. Хоть они и задевали не самую приятную тему, Ойкаве было комфортно, потому что все переводилось в невинную шутку. Через некоторое время подошли другие игроки и присоединились к разминке. Все были настроены серьезно, несмотря на то, что уже конец года и скоро долгожданные каникулы. Они в последний раз играют все вместе, в таком составе, так что для них это был не менее важный матч. Перед основной разминкой Тоору отозвал Хаджиме, чтобы тот помог наклеить злополучные тейпы. — Ты в порядке? — голос темноволосого был встревоженный. — Ива-чан, все в полном порядке. А-а-ай, — почувствовав тяжелую ладонь на плече, Ойкава поежился. — Больно, Ива-чан. — Если бы ты не притворялся, я бы тебя не ударил. — О чем ты? Я, вообще-то, настроился побеждать. — Как же ты меня достал со своей упертостью, — аккуратно разглаживая ленту вдоль мышц на спине, парень пробубнил себе под нос. — Вечно пытаешься всем угодить, даже себе. — Иначе я бы не был твоим лучшим другом, Ива-чан, — шатен прикрыл глаза и по-дурацки улыбнулся. — Сегодня последний день, когда мы играем вместе, Хаджиме, давай покажем, что сила – это лишь бесполезная привилегия идиотов. Услышав в ответ одобрительный смешок, Ойкава расплылся в оскале. Ивайзуми редко видел настолько решительные и горящие глаза Тоору, и искренне верил, что такой настрой передастся всей команде. Выйдя из раздевалки, парни пошли к площадке, на которой как раз кстати уже расположились гости. Натянув улыбку, парень спустился вниз к команде, попутно заметив пристальный взгляд зеленых глаз. — Уши-и-ивака, рад, что ты жив-здоров, а то я думал, ты прикроешься какими-нибудь сборами, чтобы не играть с нами, — кареглазый бесстрашно подошел к Вакатоши, который беспощадно строил из себя каменную статую. — Привет, нет, — сухо ответил тот. Ойкава уже забыл, насколько низкий голос у этого парня, что вывело его на секунду из строя. — Я не мог отказаться, потому что решаю не я. — Ясно, — раздражаясь только от его манеры говорить, шатен негромко цокнул и развернулся, чтобы Ушиджима не видел, какой кульбит сделали его глаза. — Ойкава, — окликнув уходящего, Вакатоши уверено продолжил. — Не думай, что сегодня что-то изменится. Моя команда все ещё сильнейшая в префектуре, так что если ты думаешь, что выиграв этот матч, ты продвинешь их вперед, ты ошибаешься. — Хах, — шатен не стал разворачиваться, а лишь повернул голову и коварно улыбнулся. — Сегодня моя цель – ты, Ушивака. Подмигнув, Тоору без зазрения совести присоединился к разминке своих ребят, оставляя Ушиджиму на съеденье собственным размышлениям о смысле сказанных им слов. Вакатоши даже не заморачивался по поводу фразы капитана Аобаджосай, но ему импонировал тот факт, что сегодня будет их реванш, который он и планировал. Настроившись на результативную игру, команды встали на приветствие. Впереди было непростое соперничество. Да, этот дружеский матч не был выходом ни на какие национальные, но это был финал. Финал их долгой борьбы, противостояния силы и стратегии. Для Ойкавы победа сейчас была необходима, чтобы побороть собственные предрассудки и страхи. Ушиджима был словно стеной, в которую парень беспорядочно бился в надежде пробить ее и снять с себя оковы вечного неудачника. Принципы, тактика, стратегия – весь состав Сейджо был как единый механизм. Каждый участник являлся неотъемлемой деталью, шестеренкой в системе, которую саморучно выстроил Ойкава. Это и был его ключевой подход, позволяющий выжать из каждого игрока максимальный результат. Грубую силу Шираторизавы шатен открыто презирал, предпочитая находить более оригинальные уловки, чтобы обойти соперника, а не бездумно колошматить по мячу и отбивать всем пальцы. Однако сегодня игра Тоору была совсем иная, как и атмосфера в целом. Когда-то постоянно кокетливый и отпускающий язвительные шуточки капитан Сейджо стал подозрительно тихим и серьезным. Пожертвовав своим наблюдением за командой, он переключил все внимание на соперников, которые вовсе не ожидали настолько опасных и рискованных розыгрышей. Обычно Ойкава не требовал от команды спокойствия, позволяя шестеренкам крутится в собственном темпе, но сейчас капитан буквально всеми своими действиями контролировал ход игры. Это оказалось губительно для Шираторизавы, поэтому первая партия осталась за Сейджо, но вторую уже взяли противники. Выйдя в ничью, шатен заметно завёлся. Если бы это была любая другая школа, он даже не переживал бы, но зная, насколько Ушиджима непробиваемый ни в физическом, ни в эмоциональном плане, поджилки Ойкавы все же дрогнули. Однако собравшись с мыслями, парень решил сбавить обороты и вернуть свою привычную манеру, что дало ребятам немного передохнуть и сбавить обороты. За счет этого они взяли ещё один сет. Но не последних два… Воздух в легких закончился, и шатен рухнул на больное колено. На руках все ещё горел след от упущенного мяча, а в голове эхом отдавались удары улетающего снаряда за пределы площадки. Это все. Ойкава поднял опустошенные карие глаза на Ушиджиму, который смотрел на него сверху вниз, и его словно парализовало от навязчивого дежавю. Стиснув зубы, парень поражено опустил голову, чувствуя, как ком подходит к горлу, но положение не позволяло ему показывать слабость. Хотя сейчас его сердце разрывалось от осознания своего ничтожества, бесполезности и слабости. Он снова проиграл… В голове возник беспорядочный поток мыслей, а разум не желал подчиняться ему. «Как так? Почему именно я? Почему? Потому что я слишком слаб. И не способен на то, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. Это был мой последний шанс, и я должен был им воспользоваться...» — Ойкава, — глухой голос Ивайзуми и крепкая рука, схватившая его плечо, привели шатена в сознание. Хаджиме был разбит не меньше, но зная, что это значит для друга, уверено потянул его, чтобы поднять с колена: —Вставай. Непослушное тело Тоору все же поддалось, и юноша, выпрямившись, оглядел свою сторону площадки. В глазах ребят читалось сожаление и растерянность. «Они не виноваты в моей слабости», — пронеслось в голове шатена, и, осознав свой груз ответственности капитана, он через силу натянул улыбку. — Давайте, надо поблагодарить за игру, — спокойно выдал Ойкава, проглотив всю свою обиду и истерику. Не сейчас, не при команде. Он уже благодарил их после отборочных на национальные, тогда это было общее поражение, но эта встреча была исключительно схваткой двух капитанов, и все находящиеся здесь это понимали: ребята, тренеры, менеджеры. Выстроившись, они откричали нужные слова и прошли на прощальное рукопожатие. Тоору уверенно шел вдоль ряда. Он не из тех, кто жалко сбегает после проигрыша, забиваясь в уголок для полного погружения в депрессию. — Я признаю твой талант, Ойкава. Но ты не признаешь рационального пути со своей гордостью, — Ушиджима неотрывно смотрел в шоколадные глаза юноши, когда тот подошел с протянутой рукой. — Быть твоим связующим – это не рациональный путь, и уж точно не тот путь, о котором я мечтаю, — шатен неприязненно взглянул на Вакатоши. — Спасибо за игру. Кинув фазу, парень практически вырвал свою руку, игнорируя растерянный вид капитана Шираторизавы, и быстро направился к своей команде. Все же краем глаза он не мог не заметить, как Ушиджима словно вкопанный стоял и высверливал в нем дыру, пока к нему не подлетел Тендо, который с удовольствием увел друга, чему Ойкава был безмерно счастлив. Сейчас последнее о чем мечтал парень – это разговаривать с Ушивакой. Обессилено рухнув рядом с Ивайзуми на лавочку, он положил голову на плечо друга и прикрыл глаза. Маки и Матсу организовали первогодок на растяжку, чувствуя от капитана полное отрешение и нежелание общаться. Юноше все же нужно было время, чтобы прийти в себя после унизительного проигрыша, как бы он не старался скрыть это. — Ойкава-сан, сегодня будет вечерняя тренировка? — аккуратно поинтересовался у отдыхающего шатена самый смелый из всех Киндайчи. — Отдыхайте, вы отлично играли сегодня, а завтра как обычно. — Хорошо, до свидания. — Пока-а-а, - промурлыкал Тоору и помахал на прощание уходящим первогодкам. — Мы же хотели проставиться, — напомнил Матсукава, закидывая вещи в сумку. — Сделаем это завтра, не проблема, — устало проговорил Ивайзуми, понимая, что развалившееся рядом тело не в состоянии что-то сказать. Согласившись с асом, парни ещё немного посидели в компании, после чего, попрощавшись, оставили их в одиночестве. До ухода Маки с Матсу, вся команда Шираторидзавы уже покинула помещение, поэтому парни были в зале вдвоем. Они недолго сидели в тишине, наслаждаясь пустотой и усталостью. — Ива-чан, я такой неудачник, — не отрываясь от плеча Хаджиме, прохрипел шатен. — Ты тут не при чем, мы проиграли, потому что Шираторидзава – сильная команда. — Это было так очевидно. — Нихера, ты вообще как с катушек слетел. Это на тебя не похоже. — Хах, как говорил Альберт Эйнштейн: «Повторять одно и то же действие и надеяться на другой результат – это безумие», — Тоору отстранился и размял шею. — Решил поэкспериментировать в последней игре. — А мне есть, что терять, — юноша поднялся на ноги и залез в свою сумку, чтобы достать телефон. — Вчера мне отказал Токийский, даже с рекомендательным письмом. Я сидел в кабинете директора, представляешь? Ойкава неловко улыбнулся и пожал плечами, одаривая сидящего полным грусти и обреченности взглядом. — Они мне втирали про то, что им очень жаль, что так вышло. Хах, а мне то что с этого, — Тоору отошёл от лавочки, что-то увлеченно ища в смартфоне, и через секунду включил песню. Музыка была негромкой, так что они ее слышали. Капитан тихо подпевал и выполнял незамысловатые танцевальные движения в такт, отчего Хаджиме был в недоумении. Либо его друг сошел с ума, либо это реально так. — Ойкава, ты... — Я просто устал, мне надо выспаться, — смотря куда-то в потолок шатен сделал пару вращений и, остановившись, медленно перевел взгляд на шокированного юношу напротив. — Ива-чан, потанцуй со мной. — Че? — Пожалуйста. Ивайзуми видел карие глаза, наполненные слезами, и протянутую дрожащую руку. В момент он осознал, что Ойкаве вовсе не нужны слова утешения и душевные разговоры. Ас смиренно взял ладонь парня и потянул на себя, заключая в свои объятия послушное тело. Они плавно двигались в такт музыке, периодически сталкиваясь, наступая друг другу на ноги, хихикая от собственной нелепости и неуклюжести. Это было так глупо, но в эту минуту они не думали о проблемах: поступлении, боли в мышцах, проигрыше – все это ушло на второй план. Хаджиме рад был видеть, как друг потихоньку приходит в себя после пережитого стресса. Тоору же бездумно отдался воле танца, позволяя музыке захватить разум. Если это единственный способ не чувствовать боль, то пусть это будет так…***
— Очень грамотное решение – выплеснуть эмоции таким способом, — подметил в конце рассказа доктор и с энтузиазмом черканул что-то в своей книжечке. — Мне просто хотелось забыть этот унизительный день, — парень перебирал пальцы, пытаясь унять внутреннюю тревогу. — Самое отвратительное, что об этом узнал Ушивака. Хотя он в любом случае был бы в курсе. —Почему? — Он-то прошел в Токийский, так что мы бы играли вместе, бр-р-р, — шатен поежился от упоминания этой информации. — То есть вы были не расстроены? — Моя цель была победить его, а не стать союзником, так что да, я немного выдохнул, — нахмуренные брови врача свидетельствовали об абсолютном замешательстве, на что Тоору разоблаченно вздохнул и продолжил. — Ладно, да. Я чуть не чиканулся, когда узнал это, но я обдумал все и расставил приоритеты. — Вы так старались скрыть любое проявление эмоций… Хорошо, вернемся к началу. И во что же вы поверили? — мужчина внимательно смотрел на пациента. — В то, что я не сломался, — Ойкава иронично хмыкнул. — Я реально верил, что продолжу заниматься волейболом и даже, что смогу пробиться в спорт. Жаль, что это было самовнушение. — Вы не думали о том, что проблема кроется в том, что у вас очень завышенные ожидания, от себя в первую очередь? Вы не можете себе угодить, просто потому что не добиваетесь желаемого результата. — Но если не стремиться к идеалу, какой смысл в самосовершенствовании? — В первую очередь стоит ставить себе реально выполнимые цели. Мечтать о большем не зазорно, но нужно понимать, где фантазия, а где перспектива. — Это отвечает на вопрос, почему я не продолжил заниматься волейболом профессионально, — шатен шумно выдохнул и закрыл лицо руками. На душе скребли кошки. Ойкава чувствовал вину перед самим собой равносильно отвращению. Принятие этого решения далось ему с трудом и в течении нескольких лет, потому что итог был очевиден, и основной проблемой было осознать и сделать так, чтобы это было как можно безболезненнее, но получилось как получилось. Сидя перед психотерапевтом в кабинете больницы, поздно думать о том, как исправить ситуацию и помочь себе. — Вы чувствуете, что, будучи знаменитым волейболистом, вы бы удовлетворили ваши амбиции? — Не знаю, возможно, я испытал бы больше горечи поражений, боли от стирающихся суставов и постоянных ударов по позвоночнику, и от отсутствия нормальной личной жизни, хотя у меня ее и так не было. Но в любом случае, я занимался бы тем, что люблю, а это мечта каждого, разве нет? — Ну, знаете, у кого в голове лишь примитивные биологические потребности, тем и их удовлетворение приносит нереальный восторг. — Мартышки тоже хорошо живут. — Верно, человек не был бы человеком, если бы не анализировал свои действия и не стремился бы исправить ошибки, — мужчина захлопнул свою записную книжечку и пристально посмотрел на собеседника. — Чем выше запросы на результат, тем больше самоосуждение. Но результат – это последствие действий, а мечта – созданное воображением нечто. Ойкава, вы получали результат, но самобичеванием вы обесценивали его. — Психотерапевт – это не ваше, — подытожил парень. — Вам вообще людей не жалко. Вы же врач, значит, должны любить людей, проявлять сострадание. — Ну, не любить людей невозможно, все-таки мы представители одного вида, но годы работы в этом учреждении, к сожалению, отупляют твои эмоциональные и сочувственные аспекты жизни. Да и к тому же, как я понял, вы не особо любите, когда вас жалеют, — доктор развел руками и слегка улыбнулся. — В любом случае, думаю, я вам дал почву для размышлений. — Я уже давно отказался от, как вы там назвали, самобичевания. — Но все равно продолжаете это делать снова. — Тс, неправда, — последним, что запечатлела камера, было отвернутое в сторону лицо Ойкавы с маской растерянности и раздражения.