10.04.2004 16:41 Пациент #3427
— Ойкава, вы можете говорить? — обращаясь к пациенту, мужчина опечалено оглядел его, с ужасом предполагая, как тяжело прошла эта неделя. Если в прошлый раз парень хотя бы реагировал на обращения и мог сфокусироваться на собеседнике, то сейчас пугающе пустые шоколадные глаза бесцельно смотрели на исхудалые бледные пальцы, которые по привычке перебирали край рубашки. Лицо было болезненным и бледным, с виднеющимися ссадинами, которые уже не заживали от постоянного обновления. Но самое угнетающим было то, что когда-то шелковистые и мягкие светло-каштановые волосы потеряли здоровый блеск, превращаясь в тусклую, но все же уложенную прическу. — Да, конечно, — неожиданно для самого врача Тоору довольно осознанно прохрипел в ответ. Но в миг мужчину настиг ступор. Что он может спросить? Это полная дурость – упоминать его состояние, настроение или здоровье, словно чтобы лишний раз поиздеваться. — Видимо, я совсем плох, раз вы молчите, — хмыкнув, шатен все же поднял голову и посмотрел на доктора своими стеклянными глазами. — Нет. Я видел и похуже. — Какая разница? Вы же со мной работаете. И что, хотите сказать, что я сейчас так же хорош, как когда пришел сюда? — Меняться в таких учреждениях – это нормально. — Вот как, — парень, тяжело вздохнув, выдавил измученную улыбку. — Значит, не все потеряно. — Потеряно будет, если вы залаете и забудете, что вы человек. — Хах, гав-гав, — слабо посмеявшись, Тоору сложил ладошки как лапки. — Ойкава, не паясничайте, — мужчина укоризненно посмотрел на пародирующего. — Уж лучше потерять разум, чем осознавать все. Отвратительно. — Что именно? — Ну, я неминуемо превращаюсь в овоща, ещё чуть-чуть и, думаю, если закопать меня в землю, я прорасту, буду подсолнухом каким-нибудь. — Хм, думаю, вы были бы прекрасной гарденией, — задумавшись и оглядев пациента, мужчина поймал на себе выжидающий взгляд, поэтому решил продолжить. — Этот цветок означает выражение восхищения той, которую можешь любить только в мыслях, а иначе, интерпретируя в словах – «ты прекрасна». Ну, в вашем случае «ты прекрасен». — Вот как, — голос на фоне был глухой, еле слышный, но Ойкава искренне удивился этому увлечению. — Вы в этом разбираетесь? — Ну, я люблю цветы. Это универсальный язык, с помощью которого можно выразить абсолютно любое чувство, поэтому я немного углубился в флориографию. — Потрясающе, — ахнув, шатен отрешенно посмотрел наверх, останавливаясь взглядом на лампе. — А что означают хризантемы, красные? — Глубокую привязанность и любовь. — Понятно, — все так же бесцельно смотря в потолок, продолжил парень, заставляя врача усомниться в адекватности состояния пациента. — Они красивые. — Вам нравятся? — Не знаю. — Вы помните наш последний сеанс? — Конечно, — парень, наконец, отпрянул и медленно опустил глаза на собеседника. — Простите, что тогда настоял, вы ввели меня в ступор таким рассказом. — Ничего страшного, я просто все ещё оплакиваю эту потерю. — Это нормально, особенно когда это близкий человек. — Да, — несильно сжав ткань на штанах, Ойкава поежился, в очередной раз ощущая стойкий привкус тоски. — одиннадцать месяцев, как его нет. Если честно, то я не понимаю, как я прожил это время, работая при этом и не только. Знаете, словно другой человек…***
Поднявшись со стула, Ойкава неспеша начал собираться, аккуратно раскладывая все вещи на свои места. Педантично выравнивая каждый предмет, словно если он будет хоть на миллиметр лежать по-другому, то мир остановится и сойдет с орбиты. Хотя в глубине души ему было глубоко плевать, как и что лежит, просто руки сами выполняли это действие. Тоору не знал, почему в какой-то момент в нем проснулся перфекционист и трудоголик, но на работу он приходил вовремя и работал практически вплотную до ночи, пока не приходило время ехать на следующее рабочее место. Собравшись он в одиночку покинул офис, оглядывая полностью пустые помещения. На улице было душно. Летний зной нещадно нагревал асфальт, отчего с наступлением сумерек от него исходил неприятный жар, а воздух пропитывался испариной. Единственное, за что спасибо – это кондиционер в машине. Находясь в полной тишине автосалона, Тоору умиротворенно вглядывался в ночные пейзажи Токио. Дорога проходила через центр, поэтому он каждый раз восхищенно засматривался на яркие огни мегаполиса, которые постепенно пропадали в сумраке окраины. Завернув за угол, он припарковал машину в близлежащем дворе и, пробираясь сквозь темные улочки, вышел на небольшой закоулок, который освещался лишь небольшим уличным фонарем на фасаде здания возле входной двери. На крыльце шатен заприметил две знакомые личности. — Привет, — в унисон произнесли работники местного ночного клуба, оглядывая пришедшего. — Ты сегодня впритык — безучастно проговорил парень, сидевший на произвольной лавочке в виде деревянных ящиков. Он был одет в свою рабочую одежду, в частности, это был костюм горничной с характерный чепчиком, который немного сполз с гладких темно-каштановых волос. Ойкава по инерции молча поправил украшение на голове Суны, на что тот одарил его непонимающим взглядом серо-желтых глаз. Стоявший же напротив черноволосый мужчина с невозмутимо-спокойным лицом наблюдал за этой «картиной». — Впрочем, я не против, — хмыкнув, Ринтаро сделал затяжку и тяжело вздохнул. Ему было не привыкать к необычным действиям этого парня, особенно в последнее время, когда Ойкава практически перестал разговаривать и вместо бесконечной болтовни в гримерной он слышал лишь щемящую тишину и шуршание одежды. — Я задержался на работе, некоторые цифры не сошлись, пришлось проверить весь отчет, чтобы найти ошибку, — тихо объяснил шатен, внимательно смотря на злополучный чепчик, который никак не хотел принимать идеальное положение и, наконец, выровняв его идеально, он осмотрел коллег. — Акааши, как сегодня зал? Есть неприятные личности? — Как обычно, из неприятных личностей там только недовольный Терушима, — сделав затяжку, официант многозначительно кивнул. — Он ебанутый, а не недовольный, — показательно цокнув, Суна скривил лицо в гримасе отвращения. — Хах, в любом случае, мое появление порадует его неудовлетворенное эго, — выдавив из себя смешок, парень устало улыбнулся и, пройдя немного вперёд, присел рядом с «горничной». — Он в тебе души не чает. Если дело только в том, чтобы раздвинуть перед ним ноги, я пас. — Если бы в этом было дело, — кареглазый озадачено промычал. — К сожалению, этот парень так и не определился в своей жизни со своими предпочтениями, так он это называет, но определился с тем, что его надо регулярно поебывать, чтобы он чувствовал хоть какое-то эмоциональное удовлетворение, от секса. — Конченый, — подытожил Суна, облокачиваясь на стену и выдыхая сигаретный дым. Словив комфортную тишину, парни наслаждались отдыхом и сигаретами, пока из дверей не вылетел их управляющий, как и предполагалось, с недовольным выражением лица оглядев работников. — Хорош курить. Ринтаро, а потом у тебя вопросы, почему я зарплату задерживаю. Кейджи, ты вообще в курсе, что твои столики заказ ждут? — нервно прорычав на парней, начальник указал на вход. — Быстро за работу, тунеядцы! Акааши молча выкинул бычок и, кивнув друзьям, тут же зашел в помещение. За ним последовал бармен, который показательно закатил глаза и, кинув недовольное «козел, блять», получил пару ласковых от Юджи в догонку. — Ойкава, тебе особое приглашение нужно? — переведя взгляд на сидящего шатена, также раздраженно проскандировал Терушима, но парень даже не шелохнулся. — Ойкава, твоя смена через пятнадцать минут! Живо… — Ага, — перебив начинающийся бесполезный монолог, Тоору сделал последнюю длинную затяжку и, потушив окурок, поднялся, одаривая возмущенное начальство безразличным взглядом. — Не надрывайся. — Не действуй мне на нервы хотя бы сегодня, — поравнявшись с шатеном, Юджи уверено поправил свои закатанные рукава белой рубашки, которая рефлексировала красным от ярких стен коридора. — Пятница, и так полная посадка. — Когда это ты стал таким серьезным? — Поуправляй сотней людей, я на тебя посмотрю. — Я слишком не люблю ответственность. А ещё ненавижу день горничных, нахуй ты это придумал? — Что? Напоминает о былых временах? — И это тоже. — В те времена, когда ты стоял на сцене, моя прибыль была в два раза больше, так что радуйся, что я тебе вообще работу нашел. — Хочешь, чтобы я почувствовал вину за то, что моя сломанная психика не позволяет мне выступать? — Хочу, чтобы ты переоделся и приступил к работе. Вперёд, — кинул на последок Юджи, прежде чем их пути разошлись. Попав в гримерную, Ойкава быстро расположился за своим столом. Достав из ящиков всю необходимую косметику, парень принялся накладывать макияж. Хотя он не особо пользовался ей в силу своей естественной привлекательности, поэтому, ограничившись стразами под глазами и легкими блестящими тенями, шатен приступил к переодеванию. — Суна, помоги, пожалуйста, — Тоору подозвал развлекающегося за видеоигрой товарища, чтобы застегнуть замки на спине. Этот костюм, напоминающий какой-то дорогой косплей, выглядел весьма элегантно на стройном вытянутом теле Ойкавы. Порой ему хотелось ударить Терушиму за такого рода эксперименты, но начальнику не прикажешь. Тем более, после того, как шатен ушел из стрипа, став обычным рядовым барменом. Однако старые поклонники с энтузиазмом восприняли эту новость, ощущая, что когда-то недоступный «король» спустился до простых смертных и теперь с ним можно вести неоплачиваемый диалог. Справившись со всеми приготовлениями, они с Ринтаро направились в главное помещение. Отпустив работников и приняв смену, парни начали активно трудиться, спаивая местных зевак до нокаута. — Привет, может, дашь номерок?- очередной пьянчуга, разложив свои конечности по всей барной стойке, с интересом всматривался в Тоору. —Я на работе. Прошу, не задавайте глупых вопросов, зная на них ответ. — А ты все так же холоден? — облокотившись на локоть, мужчина лукаво улыбнулся на ответ бармена. — Даже жалко. Каждый раз вижу тебя, и каждый раз мне отказываешь. — Вы мне напоминаете моего знакомого. — Вот как? И чем же? — посетитель вскинул брови и сфокусировал взгляд, удивляясь, что парень решил продолжить диалог. — Он каждый раз нажирался в щи и каждый раз засыпал на коврике возле входной двери. Время шло, но ничего не менялось. И знаете, он до сих пор так делает. — Ну, я готов пытаться ради тебя каждый раз, даже если это будет заканчиваться одним и тем же. — Вот ваш напиток, приятного отдыха, — мило улыбнувшись, Ойкава незатейливо хихикнул и отвернулся к столешнице. — Твой поклонник очень настойчив, — подметил Суна, вымывая стаканы. — Каждую смену приходит к тебе, — оценивающе взглянув из-за плеча, темноволосый негромко хмыкнул. — Симпатичный даже. — Ну, тебе тоже историю про своего знакомого рассказать? — Да ладно тебе, хотя бы отвлечься, почему бы и нет? — Не знаю, — Тоору закусил внутреннюю сторону щеки, понимая, что ему необходимо солгать. — Просто не хочу. — Ну, как хочешь, — одарив шатена слабой улыбкой, Ринтаро вернулся на свой край. Бар находился довольно отдаленно от танцпола, так что громкая музыка не сильно мешала парням работать. Шум создавался исключительно громкими голосами гостей и звонами бокалов. Повторяя монотонные действия и каждый раз натягивая милую улыбку, Ойкава отвлекался от мыслей. Иногда даже засматриваясь на сцену и вспоминая времена, когда он был в центре внимания, где ловил восхищенные взгляды. Но все воспоминания развеивались за очередным заказом коктейля. К барной стойке подошел директор и жестом подозвал к себе Тоору. — Что такое? — Все хорошо? — После всего ты решил обеспокоится моим ментальным здоровьем? — облокотившись на стойку, шатен невинно хлопал глазами, смотря на собеседника. — Прости, я вспылил. Ты же знаешь, пятница, — мужчина присел за бар, обхватывая широкой ладонью чужое запястье, и, прильнув губами к бледной коже, медленно и томно процеживал аромат шатена, с наслаждением прикрыв глаза, отчего Ойкава почувствовал, как кровь обдала щеки жаром. — Теру-чан, прекрати, — попытавшись аккуратно высвободить свою руку, Тоору тут же остановился, видя пронзительные темно-серые глаза. — Только когда ты скажешь, что не злишься. — Хватит, проехали. — Что ты сегодня после смены делаешь? — конечно же, Юджи не собирался выпускать кареглазого, поэтому продолжал наглаживать выступающие венки. — Ну, как нормальные люди, еду домой отдыхать после тяжелого рабочего дня. — Не против, если я составлю тебе компанию? — Хах, — хмыкнув, Ойкава неохотно поежился, и внутренним чутьем почувствовал пристальный взгляд со стороны. Метнув взор вбок, он заметил того самого мужчину, который неотрывно прожигал глазами их сцепленные руки. — Сегодня я хочу отдохнуть. Если хочешь провести со мной ночь, не надо подлизываться. Не ожидав от самого себя, Тоору все же вырвался из крепкой хватки и, поджав губы, укоризненно посмотрел на Терушиму. — Мне правда жаль. — Я сказал уже, в другой раз. — Тогда пошли сейчас, — Ойкава дрогнул и испугано поднял глаза на оппонента. — Успокойся, ненасытный, — натянув кривую улыбку, шатен продолжил. — Сегодня пас. Если тебе мешает стояк, Суна, думаю, не откажется. — Смешно тебе? — Да, — в этот раз парень улыбнулся неподдельно, потому что позлить Терушиму невозможностью развести Ринтаро на секс по причине его «натуральности» было доброй традицией, и, махнув рукой, Тоору направился на свое рабочее место. — Не мешай работать. — Я твой начальник вообще-то. — Ага, — кинув смешок, Ойкава подмигнул непутевому боссу. Он уже не придавал значения ни надоедливому поведению Юджи, ни его желанию с ним переспать. Все равно это случится, потому что Ойкава просто не откажется, не сможет. Ближе к концу смены парень заменено подустал, но оставалось немного, и, к счастью, сегодня не было никаких происшествий. Посчитав это благословением и управившись с уборкой, парни пошли в гримерную. — Еба-ать, спать охота, а завтра ещё на тренировку, — стянув с себя платье, Суна довольно потянулся. — Господи, какой-то чел, прикинь... — краем глаза бармен заметил поникшего шатена, бренно опустившего голову между ног. — Ойкава, ты порядке? Подойдя ближе, он осторожно прикоснулся к руке, что придерживала голову парня. От ощущений чужих пальцев Тоору вздрогнул и согласно кивнул. — Давай воды принесу? Ты чего это так? — Все нормально, — слабо улыбнувшись, парень через силу выпрямился. — Просто немного устал. — Возьми выходной. Ты ебашишь 24/7, это не круто. Надо же отдыхать. — Я не хочу отдыхать, — развернувшись, чтобы коллега помог расстегнуть замок на костюме, шатен еле слышно позвал его. — Суна? — М? — Можно я приду к вам когда-нибудь на товарищеский матч? — неожиданный вопрос застал врасплох Ринтаро. — Ну, думаю, это возможно, — немного пораздумав и расправившись с молнией, проговорил парень. — Мы по четвергам с пацанами останемся поиграть. Я могу выписать тебе пропуск. — Правда? — Да. — Спасибо, — в душе закралось приятное трепетное чувство. Волейбол хоть и не стал его профессией, но в жизни присутствовал всегда. Сначала в универе, потом просто в виде дружеских матчей и тренировок, но в один миг это все оборвалось. Как оборвалась жизнь его аса. Горькое чувство вновь подкатило к горлу, но, сделав глубокий вдох, Ойкава вытер лицо так, чтобы его товарищ не заметил мимолетное проявление слабости. Ринтаро подождал, пока шатен сложит все свои вещи и педантично расставит косметику на нужные, как казалось ему, места. Парни по традиции уходили вместе, и также по традиции они выкуривали две сигареты, обсуждая прошедшую смену. На улице было уже зябко и влажно, так что мокрый воздух неприятно осаждался в легких, тем более, в этом захолустном переулке. Неожиданный звук шин прорезал ночную тишину. Подкравшийся автомобиль замер на въезде, как будто из каких-то детективов про серийных убийц, отчего сотрудники ночного клуба нервно покосились. Сквозь ночной сумрак и дым шатен различил до жути знакомый профиль в салоне, который заставил все внутри перевернуться. Стиснув челюсть, Ойкава опустил голову и нервно сжал сигарету до такой степени, что она разломалась под давлением пальцев. — Блять, — скептически протянул Ринтаро, прекрасно осведомленный о прошлом и настоящем шатена. — Он серьезно? Но Тоору лишь молча отряхнул руку и, достав из сумки влажную салфетку, аккуратно вытер испачканную табаком кожу. Его решение уже предопределено, поэтому, не подняв даже головы и кинув кроткое «пока, Суна», кареглазый оставил товарища возмущаться в одиночестве. Хоть он и жил по правилу «все, что его не касается, его не ебет», но смотреть на Ойкаву было как-то даже совестно. Его волновало, что он не может ни остановить, ни помочь ему. И сейчас, когда шатен так целенаправленно идет в свой личный концлагерь, парень может лишь смотреть вслед и молча докуривать вторую сигарету, слыша звук заляпывающийся двери и скрипа колес. — Давно ты приехал? — откинувшись на сиденье, глухо произнёс Тоору, будучи не в состоянии посмотреть на водителя. — Позавчера, — голос был привычным – тихим и спокойным, как подобает Ушиджиме. В салоне все было чисто, чему не мог нарадоваться теперь внутренний перфекционист в Ойкаве. Странно, что даже сейчас, сидя в машине у Вакатоши, он думает о гребаном порядке. Однако мысли не ограничиваются только этим. В голове крутился какой-то момент, словно он что-то забыл, и, подняв голову, Тоору осознал, что рядом с главным входом стоит тот самый надоедливый парень, из-за которого он даже отказался провести время с Юджи. Однако мысль о каких-то отношениях с ним растворялась так же быстро, как и его образ в сумраках ночи. В этом теперь не было смысла, когда рядом сидит тот, кто, к сожалению, был его прошлым, настоящим и будущим. Дорога была непростительно долгой, в звенящей тишине и давящей атмосфере. Ойкава монотонно считал фонари в окне, и каждый раз, когда он сбивался, Вакатоши слышал тихое ругательство из губ парня. Это немного отвлекало от угнетающей обстановки, но в то же время наводило ужас. Ушиджима понимал, что это уже не тот беззаботный и кокетливый парень, который мог без умолку болтать, лишь бы заполнить паузу между разговором, который постоянно встревал и вечно подшучивал, кидая какие-нибудь колкие фразочки в его сторону. Это был другой Ойкава – сломанный, разбитый, истерзанный. Но Ойкава. Подъехав к знакомому подъезду и припарковавшись, они, не обмениваясь и словом, пошли в здание. Подъезд. Лифт. Лестничный пролет. Квартира. Коридор. Все было в полной тишине. Прожигающей, гнетущей. Сняв верхнюю одежду, шатен прошел на кухню и, налив стакан воды, через силу сделал пару глотков. — Я скучал, — горячее дыхание обожгло затылок. Ушиджима осторожно провел пальцами вдоль плеча, предплечья, останавливаясь на тыльной стороне ладони шатена, мягко поглаживая бледную кожу на костяшках, словно боясь сделать неверное движение. Но кареглазый лишь обессилено опустил голову, стараясь сдерживать внутренние позывы тревоги, хотя их он уже не считал чем-то серьезным, тем более находясь под действием антидепрессантов. — Как ты? — зеленоглазый уткнулся в шею, вдыхая родной запах, и неспеша обхватил руками талию шатена, но тот в ответ лишь молчал. Тоору уже устал, от этих бессмысленных диалогов, от этих людей, от этой жалкой жизни. Зеленоглазый встревожено нахмурил брови и развернул к себе послушное тело, встретившись с опечаленными шоколадными глазами. — Скажи хоть что-нибудь, Ойкава, — парень озабочено обхватил лицо возлюбленного. — Пожалуйста. — Теперь ты мне это говоришь, забавно, — слабо улыбнувшись и тут же развеяв улыбку в выражении безразличия, шатен отчужденно отвел глаза. — Черт, — в очередной раз невозмутимость Ушиджимы треснула под натиском безысходности. Он с силой обнял чужие плечи, судорожно сжимая ткань белой рубашки кареглазого. Вакатоши не хотел терять Ойкаву. Только не его. Прижимая к себе такое послушное и отрешенное тело, зеленоглазый чувствовал, как его сердце разрывалось от осознания собственной беспомощности. И единственное, что он мог дать Ойкаве – это любовь. Проведя большим пальцем по пересохшим бледным губам, Ушиджима завороженно всматривался в профиль шатена, который бесцельно смотрел в потолок. Робкий, еле слышный стон сорвался с уст парня, когда он почувствовал влажное прикосновение чужих губ на шее. Длинные ресницы дрогнули, а на лице застыла маска наслаждения вперемежку с безрассудством и болью. Ойкава чувствовал неприятный опьяняющий жар, возбуждение, окутывающее разум, силу рук, что ласкают его тело, и шумное неровное дыхание, пробирающее до мурашек. Ноги кареглазого предательски подкосились, но Ушиджима вовремя подхватил его за бедра и посадил на кухонную столешницу. — Ойкава, посмотри на меня, — сбито прошептал Вакатоши практически шатену в губы. — Прошу. На долю секунды Тоору вернулся в реальность, нервно сглатывая и ощущая неприятную боль в пересохшем горле. Столкнувшись с сосредоточенным взглядом потемневших зеленых глаз, парень томно выдохнул, но не произнёс ни слова. Что-то говорить было излишне. Да и думать тоже. Почувствовав чужие губы, Ойкава покорно поддался, давая право партнеру вести. В какой-то мере шатену хотелось расслабиться, вновь ощутить это легкое непокорное чувство свободы, но откуда он знал, как это чувство вообще выглядит? Ведь за всю свою жизнь он ни разу не позволял себе отпустить ситуацию, избавиться от груза ответственности, словно страх перед расправой, которую он придумал сам себе, затмевал здравый смысл. Думая об этом каждую ночь, он неподдельно смеялся. Смеялся над тем, как в погоне за величием и стабильностью он стал лишь жалкой вещью, что небрежно валяется под дверьми каждого второго. Так и сейчас, послушно отдаваясь Ушиджиме, по-другому, кроме как «никчемная тряпка», он назвать себя не мог. Где та эйфория, которую он испытывал, находясь рядом с этим человеком? Почему он перестал верить этим зеленым глазам, что так восторженно смотрят на него каждый раз? Он хотел вернуться в то время, когда смотрел на него так же. Вернуть… Но зачем? Вакатоши всегда рядом, даже когда его не просят. Значит, проблема в самом Ойкаве? Так ведь?… С хрипом прогибаясь в пояснице, шатен блаженно прикрыл глаза, отрекаясь от размышлений и возвращаясь на кухонную столешницу. Выпустив член изо рта, влажными губами Ушиджима впился во внутреннюю сторону бедра, щекоча и лаская чувствительную кожу, отчего Тоору бесконтрольно отпускал тихие прерывистые стоны. «Приятно», — до жути примитивно и бессознательно подумал кареглазый, растворяясь в ощущениях. Может, в глубине души он и хотел как-то возразить или наоборот, одарить того восторгом наслаждения, однако его вымотанная нервная система безжалостно кромсала память как лист бумаги, не давая даже осознать, что творится с ним. Это объясняло, от чего внутри все горит, а затылок так неприятно долбится об плитку на стене. Ойкава в очередной раз провалился в чертоги разума, а может и вовсе отключился на время. В любом случае, это не имело значения, и, приподнявшись на локтях, он, наконец, избавился от монотонных ударов в заднюю часть головы. Так легче. Гораздо. Может и к лучшему, что Вакатоши прижал его к себе, освобождая от дискомфорта стойки на локтях. Найдя в себе силы, Тоору все же обвил шею зеленоглазого, скрепляя пальцы в замок, чтобы не было соблазна расслабиться и вовсе разбить себе голову об стену. Хотя это было очень даже заманчиво. «Жарко». Соприкасаясь с распаленным телом Вакатоши, Ойкава ощущал, как его мысли плавились вместе с приближающимся оргазмом. С каждым разом темп ускорялся, а член входил жестче, до отказа, наполняя нутро шатена. Жадно ловя воздух, которого и так практически не было в этой душной квартире, кареглазый растворился в долгожданном экстазе, с силой прижав партнера ногами к себе. Нахлынувшее удовольствие пеленой затмило взор парня, что потеряно всматривался в размытый свет лампы на потолке. «Хорошо». Отпустив руки, Тоору размяк в чужих объятиях, все ещё неотрывно изучая светильник, до такой степени, что глаза и вовсе перестали различать цвета и объекты вокруг, превращая все в черные пятна. В последнее время эта особенность организма стала его жутко привлекать, просто за возможность не видеть весь этот ужас. Это продолжается, пока оба не насытят собственную жажду удовлетворения, хотя по факту, пока шатен просто не отключится на столько, что всякие попытки Ушиджимы привести его в чувства, будут бесполезны. Зеленоглазому остаётся лишь смириться с положением вещей и дать себе отчет в том, что в очередной раз его судьба остановилась на Ойкаве. Он в ответе за того, кому сломал жизнь. К тому же, не только Тоору хочется вернуть то, что было для них кислородом – их любовь, либо же отпустить все и построить новый мир. Однако Вакатоши не представлял, что ресурсов, кирпичиков, чтобы выстроить идеальную жизнь у шатена уже давно нет. Поэтому глаза его перестали блестеть, а слезы, что он старался прятать за маской радости, теперь, не стесняясь, обжигали его щеки каждый раз, когда нервная система решала давать сбой. Контроль. Вот, что он потерял. Казалось бы, что такого? Все люди порой подвластны эмоциям, но Ойкава, хоть и казался инфантильным и довольно открытым, на самом деле обладал лишь мастерской маскировкой, не позволяющей людям использовать его. Сейчас же парень непроизвольно обнажал душу, потому что там ничего не осталось. Пустота, наполняющаяся едким сигаретным дымом, пока рядом спит ничего не подозревающий Вакатоши. Облокотившись на стену, он медленно цедил отравленный воздух, бесцельно всматриваясь в пространство квартиры. За окном виднелось ночное звездное небо, а свет от луны заполнял комнату, пленя своим сиянием. Даже не докурив, шатен аккуратно стянул одеяло и тихо пробрался к окну, боясь разбудить своего надзирателя. Оглядев пейзаж за окном, он слабо улыбнулся, ловля себя на мысли, что ночной город завораживает своими огнями. Желая ощутить полную картину и почувствовать приятный свежий воздух, Ойкава неслышно повернул ручку, боязливо оглядываясь на спящего парня. И наконец, в лицо ударил свежий прохладный ветерок, наполненный излишней влажностью и гарью. Все равно, главное, что это был запах свободы. Тоору готов был наслаждаться им вечно, но резкий шорох оборвал поток мыслей, и парень робко повернул голову, встречаясь с пронзительными зелеными глазами. — Что ты делаешь? — спросонья голос Ушиджимы был хрипловат, но все же так же пробирал до мурашек. — Курю, — переведя взгляд на руку, шатен неловко скривил улыбку и вздернул брови, протягивая виноватое «у-упс», видя, что между пальцами уже давно потухший окурок. — Курил. — Ложись спать, — парень выжидающе рассматривал обнаженного возлюбленного. При лунном свете бледная кожа эстетично обтягивая красивые вытянутые мышцы, казалась бархатной. Вымученный грациозностью кареглазого, Ушиджима шумно сглотнул, когда тот безучастно и послушно лег на кровать, не проронив ни слова. Ойкава не был обижен, ему даже не хотелось трепать нервы Вакатоши, просто ему нечего было сказать и нечего менять…***
— Наверное, это скучная история, — подытожил парень, задумчиво потирая подбородок. — Ну, я же не из-за интересных историй с вами работаю. — Просто мне кажется это таким глупым. Вы пытаетесь спасти то, что не поддается ремонту. Хотя не особо-то и пытаетесь, — хмыкнув, шатен устало вздохнул. — Хотя я даже не представляю, как должна выглядеть ваша работа, так что не принимайте мою критику на свой счет. — Ну, вы от части правы. В моей компетенции помочь вам обрести спокойствие и ощутить себя счастливым, но все наши сеансы выглядят как разбор полетов в вашей жизни, — мужчина развел руками и с ощутимым чувством огорчения кивнул в ответ. — Вся моя жизнь – сплошные полеты, правда закачивались они всегда одинаково – головой об стену. — В любом случае сейчас вам не угрожает опасность встретиться со стеной. Придя сюда, вы подписали контракт на новую жизнь. Да, избавиться от прошлого невозможно, но и проблем в том, чтобы переосмыслить и по-другому относиться к этому, нет. Решите для себя, что вас беспокоит больше: зависимость от препаратов или от этого человека? — под «этим» человеком Ойкава, не задумываясь, представил Ушиджиму, отчего внутри все неприятно сжалось. — А если «этот» человек? Избавитесь от него? — Вы избавитесь, — в миг насмешливая улыбка сползла с лица шатена, выставляя маску ужаса и страха. — Это несложно. Здесь он вас не достанет, а через какое-то время усиленной терапии вы с уверенностью скажете: «Да, была такая личность в моей жизни, это был драгоценный опыт, но сейчас я живу по-другому, и я счастлив», — доктор одарил пациента милой улыбкой, заставляя поджилки Ойкавы напрячься. — Не достанет... Верно, — парень с дрожью сжал руки в кулаки, смиренно опуская голову. Если он когда-нибудь так скажет, это будет чудо. В одночасье наступила тишина, неожиданная и пугающая, которая осталась в кадре вместе с тоскливым взглядом шоколадных глаз…