***
Допрашивать нервное привидение Гарри отправилась в одиночестве. Они с Томом разумно предположили, что его присутствие не поспособствует конструктивному разговору. Ей повезло — в этот раз никого из студентов, желающих поэкспериментировать с заклинаниями или зельями, в туалете не было. А вот сама Миртл была — сидела, пригорюнившись, на подоконнике и смотрела в окно, за которым виднелись синеватые силуэты гор. — Привет, к тебе можно? — Гарри подошла к подоконнику и, не дожидаясь ответа, села рядом. — Помнишь меня? — По-омню, — протянула Миртл, подозрительно глядя на неё. — Ты была с тем мальчишкой, который хотел выпустить чудо-овище… — Чудовище? — переспросила Гарри, чувствуя, как по спине пробежал холодок, но стараясь не выказывать слишком явной заинтересованности. — Миртл, я прочитала в старой газете, что на тебя напал паук. Детёныш акромантула. Ты его имеешь в виду? — Паук? — вскинулась Миртл. — Враньё! У пауков не бывает таких огромных глаз! — Огромных глаз? — повторила Гарри. В каком-то из детективов она читала о такой методике допроса — повторять последние слова из фразы, тем самым побуждая собеседника давать пояснения, не сбивая при этом повествования. — Я видела! — Миртл внезапно перешла на громкий шёпот. Она вся сжалась, словно ей было холодно или страшно. — Вон там, — призрачная рука указала на необычную сантехническую конструкцию. — Я сидела в одной из кабинок и плакала, потому что эта противная Оливия Хорнби обозвала меня очкастой ду-урой! — в ее голосе проскользнули плаксивые нотки. — А потом услышала как кто-то вошёл… Это был мальчик, я видела его через приоткрытую дверь. Он подошёл к раковине и начал шипеть! Представляешь? Как какая-то змея! «Очень даже представляю, — подумала Гарри, невольно сглотнув. — Сама слышала». — А потом? — тихо спросила она. — Я вышла из кабинки, чтобы прогнать его! — возмущённо воскликнула Миртл. — Это ведь туалет для девочек, а он так нагло приперся, да ещё шипит! А потом… — она вдруг поникла, опустила плечи, сдувшись, как воздушный шарик. — Потом я умерла. Увидела два огромных желтых глаза с вертикальными зрачками прямо за раковиной и мне стало так странно… легко… и немного холодно… — она обхватила плечи руками, погрузившись в воспоминания. Гарри медленно повернула голову и посмотрела на упомянутую раковину, чувствуя, как по коже табунами бегут мурашки. Желтые глаза с вертикальными зрачками. Чудовище, убивающее одним взглядом. Говорящее на змеином языке. — Да быть не может… — неверяще прошептала она. — Как это не может? — возмутилась Миртл, приняв последнюю фразу на свой счёт. — Именно так все и было! — Да-да, конечно! — спохватилась Гарри. — Я тебе верю! Скажи, а ты рассказывала ещё кому-то об этом? Миртл, успокоившись, тяжело вздохнула. — Он спрашивал меня… Но я никак не могла вспомнить. Все было будто в тумане. Вот я плачу… потом открываю дверь — и пустота… Он говорил — так часто бывает, последние мгновения перед смертью стираются… Но я все вспомнила, когда снова увидела того мальчика… — Он? — уточнила Гарри, отмечая про себя, что предположение Тома оказалось верным. — Кто он? — Профессор Дамблдор, — грустно сказала Миртл.***
Аргус Филч занимал должность завхоза в Хогвартсе уже почти двадцать лет. С тех самых пор, как его предшественник — и по совместительству родной дядя по материнской линии — Аполлион Прингл ушёл на заслуженный отдых. Именно он порекомендовал недавно вступившему в должность директора Альбусу Дамблдору своего племянника-сквиба, заверив, что тот хоть магической силой и не вышел, но зато очень исполнительный и ответственный молодой человек. Тридцатилетний Аргус действительно был отличным работником. А учитывая, что сквибу, не обладающему особыми талантами и выросшему в волшебном мире, заработать себе на кусок хлеба — задача практически невыполнимая, за предложенную должность он ухватился обеими руками. И плевать, что перед глазами постоянно будут маячить дети с волшебными палочками, которым с легкостью даётся то, чего сам Аргус злой волей судьбы был лишён. Зато работа — постоянная, жалованье — стабильное, да ещё и полный пансион круглый год, а значит — заработанные деньги можно будет откладывать на… да на что угодно, хоть на ботинки с металлическими носами, хоть на домик у моря, в котором можно будет встретить старость. Да и обязанности — одно удовольствие! Всю основную работу в замке выполняли домовые эльфы — готовили, стирали, убирали, мыли и чистили. Аргус же должен был всю эту их работу координировать: составлять списки необходимых закупок, к которым относились продукты, посуда, постельное белье, чистящие и моющие средства и все прочее; следить за тем, чтобы в помещениях поддерживалась чистота и комфортная температура; вовремя заготавливать дрова для каминов; украшать и убирать украшения в замке к сезонным праздникам; чинить или заменять пришедшие в негодность парты, стулья, занавески, мётлы и прочий инвентарь… Короче говоря, нести ответственность за бесперебойную работу всего замка. Казалось бы — ну что здесь сложного? Ходи себе, раздавай указания эльфам и наблюдай, как в мгновение ока пол становится чистым, поеденные молью занавески целыми, а тарелки наполняются едой. А по вечерам можно пытаться освоить простейшие чары по самоучителю для сквибов. Реальность оказалась совсем не такой радужной, как мечты Аргуса. Нет, на работу его взяли, жалованье платили стабильно, кормили-поили досыта и даже выделили просторную комнату с камином, большой кроватью, письменным столом и окном, из которого открывался вид на Запретный лес. Вот только дети. Эти маленькие паршивцы ухитрялись ломать, пачкать, портить и выводить из строя все вокруг себя с такой фантастической скоростью, что не только вовремя устранять последствия их безобразий, но даже и уследить за всем этим не представлялось возможным. Не отставали от них и полтергейст Пивз, любимым развлечением которого было взрывать и крушить все подряд, и истеричное привидение, регулярно затапливающее туалет на втором этаже. Аргусу приходилось буквально разрываться на британский флаг, пытаясь успеть везде и уследить за всеми. Какое уж там самообразование — поспать бы хоть несколько часов в сутки! Замок огромный — восемь этажей, да ещё подземелья. Детей в нем — плюс-минус три сотни ежегодно. А Аргус один, и именно он отвечает не только за то, чтобы вовремя вызывать эльфов для устранения очередного потопа-пожара-загрязнения-задымления-нужное подчеркнуть — потому что сами остроухие, разумеется, и не почешутся! — но и за то, чтобы эти малолетние камикадзе не переломали себе руки-ноги-шеи, шляясь ночами по замку. Конечно! Это же так весело нарушать школьные правила! А то, что в замке лестницы меняют направление по одним основателям ведомому алгоритму, что кретин Пивз так и норовит скинуть на голову что-нибудь тяжелое или усыпать пол осколками, что в некоторых помещениях хранятся проклятые предметы, в конце концов — об этом, естественно, никто не задумывается! Уже через пять лет работы в этом чудесном заведении — похудевший, подурневший от вечного недосыпа, махнувший на себя рукой и издерганный до нервного тика Аргус начал понимать своего дядю, который обожал применять к проштрафившимся студентам телесные наказания. Видит Мерлин, по-другому с этими стихийными бедствиями было просто не справиться! Однако, Альбус Дамблдор, которого Аргус поначалу просто боготворил за предоставленный шанс и который принял его с почти отеческой теплотой, сказал своё категорическое и окончательное нет. Более того, на все нарушения студентами школьных правил он смотрел сквозь пальцы, с добродушной улыбкой восклицая: «Ну это же дети!» А те, в свою очередь, этим бессовестно пользовались, доставляя массу головной боли не только завхозу, но и школьному целителю, и преподавательскому составу. Более того, с тех пор, как Аргус превратился из вполне дружелюбного, спокойного, добросовестного работяги в законченного невротика, думающего только о том, где бы взять парочку дополнительных глаз и часов в сутках, студенты начали изобретать способы нагадить уже ему лично. Ну, это же мерзкий Филч! Давайте приклеим его ботинки к полу заклятием вечного приклеивания! Или превратим стул под ним в дикобраза! Или выдернем ковёр из-под ног, когда он несётся по коридору устранять очередное ЧП! Это ведь так забавно — смотреть, как он чертыхается и орет, брызжа слюной! И ладно бы, они издевались только над ним. Гораздо хуже было то, что многие, все же опасаясь связываться с ним напрямую, отыгрывались на миссис Норрис. Миссис Норрис была низзлом. Ее подарила Аргусу мать незадолго до своей смерти, и с тех пор кошка была самым близким, самым родным ему существом. Если бы не миссис Норрис, он наверное окончательно бы свихнулся, но она напоминала ему о матери и о том человеке, которым он сам когда-то был. Она всегда чувствовала, когда ему плохо, и ласково терлась о ногу или сворачивалась клубком на коленях, будто бы говоря: «Ты не один! Все будет хорошо!» А он чувствовал, когда она чем-то встревожена или напугана, и спешил на помощь, обнаруживая ее то облитую каким-то зельем, склеившим шерсть намертво, то перекрашенную в ядовито-зелёный цвет, то с прищемленным хвостом, а однажды даже со сломанной лапой. И вот за миссис Норрис Аргус ненавидел детей больше всего. Той лютой, чёрной ненавистью, когда хочется подвесить к потолку за большой палец, поставить коленями на горох или высечь розгами. Но что он мог? Только орать и сыпать проклятиями, укрепляя свой образ буйно помешанного психа со склонностью к садизму. — Прошу прощения, сэр, — раздался за спиной негромкий детский голос. Аргус, водружавший на законное место сбитые кем-то на пол ржавые доспехи, дернулся всем телом — он уже давно не ждал ни от кого ничего хорошего — и обернулся. Перед ним стоял мальчик, на вид лет одиннадцати-двенадцати, с аккуратно причесанными тёмными волосами, большими серыми глазами и эмблемой Рейвенкло на мантии. — Чего тебе? — рыкнул Аргус, нервно оглядываясь. Обычно, если к нему подходил без видимого повода кто-то из детей, это значило, что где-то рядом прячутся его товарищи, затеявшие очередную пакость. — Извините, если напугал вас, — вежливо сказал ребёнок, спокойно глядя ему прямо в глаза. — Меня зовут Том Морган, я первокурсник… — И что? — Аргус сдвинул брови, не понимая, к чему это представление. — Ты что-то натворил и тебя прислали ко мне на отработку? — Нет, сэр. Понимаете, я знаю, что некоторые студенты… не очень хорошо относятся к вам и к миссис Норрис… — Что?! — Аргус почувствовал, как внутри поднимается жгучая волна. — Что-то случилось с миссис Норрис?! Отвечай! — Нет, сэр, — все так же невозмутимо ответил мальчик. — Но я знаю, что раньше случалось. Мне кажется, это несправедливо по отношению к ней, и к вам, поэтому попросил профессора Бабблинг сделать вот это, — он достал из кармана красивый кожаный ошейник с вырезанными на нем рунами. — Что это? — Аргус с подозрением покосился на него. — Этот ошейник защитит миссис Норрис от любого магического воздействия, включая зелья, — пояснил мальчик. — Он образует что-то вроде защитного купола. И он защищает не только от заклинаний, но и от прямого контакта с тем, кто обладает волшебным даром. — То есть… — внезапно севшим голосом пробормотал Аргус, — никто, кроме меня, не тронет миссис Норрис, пока на ней ошейник? — Да, сэр. Чары закреплены рунами, поэтому подпитки не требуют. Профессор Бабблинг очень любит животных и была расстроена, что никто не рассказал ей о трудностях миссис Норрис раньше. — Не понимаю, — Аргус потряс головой, недоверчиво глядя на мальчика. — Тебе-то что до моей кошки? Что ты хочешь за этот ошейник? — Ничего, сэр, — он протянул его окончательно растерявшемуся Аргусу. — Я же сказал, мне просто кажется несправедливым такое отношение к вам и тем более к ней. Я рос в обычном мире и знаю, как сложно заведовать хозяйством даже в обычной школе, не говоря уже про волшебный замок. Захотелось немного облегчить вам жизнь. Аргус сощурился, все ещё с большим подозрением глядя на ребёнка. Но тот только понимающе хмыкнул. — Вы не верите, я понимаю. Но вы можете сами спросить профессора Бабблинг, она подтвердит, что ошейник безопасен и сделан для защиты. О, он проверит, обязательно проверит! Но если все, что сказал мальчишка, окажется правдой… — Спасибо, — еле слышно выдохнул Аргус, осторожно беря из его рук тонкую кожаную полоску, как самое дорогое сокровище. — Пожалуйста, сэр, — мальчик улыбнулся и направился к лестнице.***
Когда Том вернулся в гостиную, там его уже ждала Гарри — почему-то очень серьезная, с толстой книгой в руках и новостью, от которой внутри что-то болезненно дрогнуло. — Василиск? — в первый момент он решил, что его разыгрывают. — Ты шутишь? — Если бы, — мрачно сказала Гарри и положила перед ним книгу, раскрытую на странице с подробным описанием. — Василиски считаются вымершим видом и были запрещены к разведению ещё в средние века, но во времена основателей они существовали. Эти змеи могут жить больше тысячи лет, их взгляд убивает мгновенно, длина может достигать пятидесяти футов, а яд обладает уникальными разрушительными свойствами. Салазар Слизерин был змееустом и величайшим магом, он вполне мог завести себе подобного… питомца. — Да, но… — Том быстро пробежал взглядом текст. — В школе? То есть… где-то под замком ползает гигантская древняя смертоносная змея, и об этом никто не знает? — Скорее всего, он спит, — Гарри перелистнула страницу. — Вот здесь сказано, что василиски способны впадать в спячку, длящуюся не одну сотню лет. А в легенде о тайной комнате говорилось, что только наследник Слизерина сможет выпустить «ужас» и очистить школу от тех, кто недостоин учиться волшебству. — Наследник? — в памяти что-то тревожно царапнуло. — В смысле, потомок? — Или просто тот, кто владеет змеиным языком, — тихо сказала Гарри. — Кто-то, вроде Реддла. — Что? — Том вскинул голову. — Он?.. — Ага, — кивнула Гарри. — Миртл слышала, как он шипел. А потом за раковиной открылся проход, она увидела желтые глаза и… умерла. Мгновенно и совершенно безболезненно. Том ощутил, как голову сдавил невидимый обруч. В висках застучала кровь. В глазах на мгновение потемнело — и в этой темноте вдруг отчётливо сверкнула крошечная змейка. Казалось, он чувствует кончиками пальцев искусно выгравированную на металле чешую. Эхом зазвучало в памяти далекое шипение: «хосссяин… дождалссся… нассследник»… — Том! Тебе плохо? Голова болит? Наваждение рассеялось, в поле зрения появилось встревоженное лицо Гарри. — Нет, — он опустил руки, осознав, что все это время сжимал голову ладонями. — Я не понимаю… Эти видения… Откуда они? Почему я это вижу? Даже если это все правда, и этот Реддл был наследником Слизерина и выпустил василиска, при чем здесь я? Что меня может с ним связывать? Ну, кроме имени… — И умения говорить со змеями, — напомнила Гарри. — И внешности. — Я об этом и говорю! — он внезапно разозлился, но быстро взял себя в руки. — Как это возможно? Мы даже не родственники! — Откуда ты знаешь? — Гарри прищурилась. — Ведь Нора говорила, что ее прадед был из волшебного рода, так? — Да, но он был Маккиннон, а не Слизерин. — Ну и что? — Гарри подняла бровь. — Они все равно могли быть в родстве. Том посмотрел на неё и нахмурился. — Даже если так, и окажется, что он мне какой-нибудь четвероюродный дедушка по линии третьего мужа первой свекрови бабушкиной сестры, как это объяснит мои видения? Воспоминания по наследству не передаются! — Уверен? — скептически хмыкнула Гарри. — Мы же в волшебном мире, помнишь? После твоего фантастического сходства с Реддлом и василиска я уже ничему не удивлюсь. Нет, решать, конечно, тебе, — она пожала плечами, — но я бы на твоём месте попыталась узнать, где этот Реддл сейчас. Или хотя бы, что с ним стало после Хогвартса. Том опустил взгляд на свои руки. Кончики пальцев все ещё покалывало от воспоминаний о гравировке. — Если вспомнить, как на меня смотрят все, кто его знал, — тихо сказал он, — я не уверен, что хотел бы с ним встретиться.