Марго

      Схватка… Вспышки заклятий в ритуальном зале… Бледное, бескровное лицо Марлин, похищенной Темным Лордом…       Они успели вовремя. Лили с трудом осознаёт, что происходит вокруг неё. Только успевает уворачиваться от летящих в неё заклятий и посылать в ответ собственные. Одно из них попадает в фигуру в чёрном плаще…       Беллатрикс Лестрейндж корчится на каменном полу, с силой прижимая руку к животу… что-то не так…       — Ты поплатишься! — полный яростной злобы голос эхом звенит в ушах.       И она исчезает с глухим хлопком.       Вся Англия праздновала падение Того-кого-нельзя-называть. А семья Поттер радовалась ещё и тому, что скоро родится их первенец.       Светлая палата Мунго, крошечная девочка с темным пушком на голове. Их дочка. Маргарет Поттер. Их солнышко.       О ее рождении знали немногие, только самые близкие друзья. Слишком мало времени прошло. Собственное счастье кажется таким хрупким. Так страшно его потерять. И все же душе так хочется праздника. Они слишком долго оплакивали погибших, хочется порадоваться новой жизни. Спокойному, светлому будущему.       Роды были тяжелыми, девочка родилась недоношенной, слабенькой, и Лили целых два месяца пришлось провести в Мунго вместе с малышкой. Ей было больно от того, что она не смогла попрощаться с родителями, по роковой случайности погибшими всего через несколько дней после рождения Маргарет. Они даже не узнали, что у них родилась внучка. Но ее девочка сейчас важнее всего. Главное, чтобы она была в порядке.       Джеймс не отходил ни на шаг. А когда Гарри исполнилось полгода, они решили устроить праздник. Скромный, тихий, семейный праздник, на который пригласили только самых близких друзей.       Стол в гостиной был завален подарками. Куклы, игрушки, одежда розовых оттенков, пеленки, зачарованная гирлянда со звездочками… Но маленькой Гарри больше всех приглянулся плюшевый мишка с чёрными глазами-бусинками. Она так тянулась к нему… И Лили положила его к ней в кроватку. Пухлые ручки сразу же схватили мишку, и… полыхнула вспышка. Гарри заплакала, уколовшись острым шипом…       — Ты поплатишься!..       Девочке стало плохо почти сразу, и уже через несколько минут перепуганные родители были в больнице. Суета… Один целитель сменяет другого… Бледное, испуганное лицо Джеймса… Все в тумане…       — Лили, Беллатрикс ждала ребенка. После той схватки она потеряла его и винит в этом нас. Прости, я лично проверял все, но… — нарастающий шум в ушах заглушает его слова. — Питер предал нас, это он принёс того медведя… Он достал для неё кровь Гарри… Фамильное проклятие Блэков…       — Что… — собственный голос кажется чужим. — Что ты говоришь? Я не понимаю…       — Лили, это кровное проклятие… Оно блокирует магию и… Гарри нельзя находиться рядом с близкими родственниками, это убивает ее… Милая, мы справимся с этим! Мы найдём выход! Я обещаю!..       Они искали. А их крошечная девочка была одна, без них. Они искали. И каждый день был настоящей пыткой. Мерлин, да лучше бы Белла убила их с Джеймсом, чем вот так… Но она хотела не просто отомстить. Хотела отнять то, что отняли у неё. Ребёнка.       Ещё одна попытка, ещё… бесполезно. Разрушители проклятий со всего мира сменяли друг друга. Сириус поселился в семейной библиотеке, пытаясь отыскать хоть что-то. Бесполезно. Артефакты, зелья, ритуалы…       — Сожалею, единственный способ спасти девочку — держать ее подальше от кровных родственников…       А Белла продолжала мстить. За себя, за своего Лорда, за разрушенную жизнь… Лонгботтомы… Боунсы… Почему они? Почему не она? Лили с радостью бы отдала свою жизнь…       — Поздравляю, миссис Поттер, вы беременны!       Ребёнок. Ещё один ребёнок. Она должна уберечь его. Хотя бы его. Лили ходила в Мунго каждый день. Чтобы побыть со своей девочкой. Хоть так, издалека, сквозь защитный магический барьер, посмотреть на неё. Чтобы она знала, что мама рядом.       Гарри плакала и тянулась к ней из деревянного манежа, а она не могла к ней подойти, и сердце разрывалось в груди, но и уйти она тоже не могла.       — Лили, так нельзя, — печальные глаза Дамблдора смотрят, кажется, в самую душу. — Ты должна перестать изводить себя и девочку. У тебя скоро родится второй ребёнок…       — Я ее не оставлю.       — Знаю. Ты любишь ее, но подумай о ней. Она два года живет в больнице, разве это хорошо для ребёнка? Какая жизнь ее здесь ждёт? Без магии, без семьи…       — Я ее не оставлю!       Вторые роды были ещё тяжелее первых, Лили была настолько истощена физически, магически и морально, что едва не погибла вместе с малышом.       Даже колдомедики признали, что спасти обоих удалось чудом.       Палата. Серое ноябрьское небо за окном. Новорожденный малыш на ее руках.       — Профессор, умоляю, скажите, что нам делать? — в голосе мужа такая тоска, что внутри все сжимается.       — Джеймс, вы должны отпустить ее, — ответ Дамблдора доносится из коридора далеким эхом.       — Профессор, но ведь…       — Да, она ваша дочь. И вы никогда не перестанете любить ее. Но, Джеймс, посмотри на свою жену. Ещё немного — и она сойдёт с ума от горя. А малышка? Она может жить полноценной жизнью, но не здесь, не в волшебном мире. Мы найдём ей хорошую семью…       — Мы — ее семья!       — Вы смертельно опасны для неё! Неужели ты хочешь, чтобы она всю жизнь провела в больничной палате под защитным куполом? Ты подумал, что будет, когда ей исполнится пять? Десять? Она же живой человек…       — Джеймс, — из горла вырвался лишь сдавленный хрип, но он услышал.       Тут же влетел в палату, а вслед за ним вошёл и Дамблдор.       — Родная, как ты? — карие глаза за стёклами круглых очков переполнены тревогой и болью.       — Джеймс, он прав, — она чувствует, как по щекам текут слёзы. — Мы должны отпустить ее.       — Что?! — он не верит своим ушам.       — Я хочу, чтобы она была счастлива. Здесь… с нами… это невозможно… Удерживать ее, только чтобы видеть каждый день — это эгоизм…       — Лили, — Джеймс обреченно прикрывает глаза. — Мы справимся. Мы это переживём…       Переживём. Она повторяла себе это, глядя, как Дамблдор забирает ее малышку из кроватки. Повторяла, когда он сообщил, что ее взяли в прекрасную семью. Повторяла, когда издали смотрела, как Маргарет гуляет в парке вместе с новыми родителями. Как смотрит на животных в зоопарке. Как ест мороженое. Она так и не смогла по-настоящему отпустить ее, и это убивало.       Джеймс умолял ее перестать ходить смотреть на дочь. Но она не могла. Каждый раз обещала ему и каждый раз срывалась снова. Однажды она случайно подошла слишком близко… Опомнилась только когда трехлетняя Гарри начала задыхаться. Ее приемные родители перепугались насмерть, но их страх был ничтожен по сравнению с ее собственным.       — Джеймс, я не могу так… Не могу! — она рыдала на его плече, а он ласково гладил ее по волосам.       А потом ушёл.       Через два дня в Хогвартсе состоялось празднование очередной годовщины победы над Темным лордом, куда были приглашены все участники Ордена и сочувствующие им. Все пили восхитительный пунш, поднимая бокалы за мир и светлое будущее… и только профессор Дамблдор грустно смотрел на них, не участвуя в общем веселье.       На следующее утро Лили и Джеймс проснулись счастливыми родителями чудесного сына.       А через некоторое время появился и второй малыш. И когда в восемьдесят пятом Джеймсу и его группе авроров удалось схватить Лестрейнджей, а суд приговорил всех троих к поцелую дементора, они наконец вздохнули с облегчением.

***

      — Мерлин, — прошептала Лили, открыв глаза.       Рядом сидел потрясённый Джеймс, сжимая в руке пустую склянку из-под зелья. Альбус Дамблдор печально смотрел на них, сидя за столом и сцепив руки перед лицом.       — Я сам пришёл к вам, — тихо сказал Джеймс, посмотрев на флакон в своей руке. — Это было мое решение…       — Вынужденное решение, — поправил Дамблдор. — Ты верил, что так для вас будет лучше. И вы были счастливы.       — Тот праздник, — Лили сглотнула. — В Хогвартсе… Вы напоили всех пуншем с зельем забвения, так ведь? Чтобы о ней все забыли…       — Это была моя просьба, — мертвым голосом сказал Джеймс. — Я не мог больше смотреть, как ты мучаешься. Я пришёл к профессору и попросил его сделать так, чтобы мы забыли обо всем.       — Постойте… — Лили испуганно подалась вперёд. — Гарри?..       — Она в порядке, — успокоил ее Дамблдор. — Мы успели вовремя.       — Какая же я дура! — Лили согнулась пополам, спрятав лицо в ладони. — Я же чуть не убила ее… Снова…       — Это не твоя вина, — тихо сказал Дамблдор. — Моя. Я не должен был допустить всего этого.       Лили посмотрела на Джеймса.       — Мы все виноваты. А больше всех я. Ведь это мое заклятие попало в Беллу…       — Лили, я собственными руками отдал ее аврорам, когда Лестрейнджей поймали, — перебил ее Джеймс. — А должен был вытрясти из неё способ снять проклятие, — он сжал кулаки.       — Джеймс, некоторые проклятия снять невозможно, — Дамблдор тяжело вздохнул. — Если даже смерть Беллатрикс его не разрушила, боюсь, ничто не сможет.       — Но ведь к Гарри вернулась магия, — с надеждой произнесла Лили. — Может…       — Магия вернулась, потому что ей грозила серьезная опасность, — покачал головой Дамблдор. — Это произошло перед самым ее одиннадцатилетием. Когда я увидел ее в Хогвартсе, было уже слишком поздно.       — А Северус? — вдруг нахмурилась Лили. — Почему Гарри была в его старом доме? Откуда он сам взялся? Как он узнал обо всем? Я много лет его не видела…       — Северус знал обо всем с самого начала, — Дамблдор качнул головой. — Он помогал мне с разработкой зелья, которое забрало ваши воспоминания. Я взял с него слово, что он никогда никому не раскроет вашу тайну, и он своё слово держал. А в Коукворте Маргарет оказалась из-за меня. Я так стремился сохранить ваш покой, что… совершил ошибку. Возможно, я был не прав. Но я по-прежнему считаю, что для всех будет лучше, если девочка уедет. Ведь через год ваш сын поступит в Хогвартс, и ей нельзя будет находиться рядом.

***

      — Значит… родители оставили меня, потому что не могли быть рядом, — медленно сказала Гарри, выслушав рассказ Снейпа. — А потом… забыли меня.       — Они верили, что так будет лучше, — сказал Северус.       — Но почему профессор Дамблдор сразу мне не рассказал правду? — она посмотрела на него в упор.       Снейп поморщился.       — У Альбуса Дамблдора… своеобразное понятие о благе. Он по-своему любит твоих родителей и, видимо, пытался их таким образом защитить.       — А я? — спросил Том, прежде молча слушавший их разговор. — От меня Дамблдор тоже хочет избавиться, верно? Потому что я — новое воплощение Волдеморта?       Северус невольно вздрогнул.       — В твоём возрасте его звали Том Реддл, — тихо сказал он. — Волдемортом он стал позже. И, вероятно, это было его главной ошибкой.       — Как такое возможно? — Том пристально смотрел на него. — Это как-то связано с крестражем?       — Как ты… — ошарашено начал Снейп, но потом криво усмехнулся. — Хотя да. О чем это я.       — Так связано? — настойчиво повторил Том.       — Лорд был одержим идеей бессмертия. Крестраж показался ему наилучшим вариантом. Суть создания крестража в том, что волшебник с помощью ритуала разделяет свою душу и помещает ее часть в предмет. Своеобразный якорь, который в случае смерти тела не даёт душе покинуть землю. В таком случае, чтобы снова обрести тело маг должен переродиться. По сути, начать жизнь заново, но сохранив все воспоминания о предыдущей. Для создания крестража необходима жертва — женщина, только так можно гарантировать перерождение. В противном случае дух просто останется бесплотным, способным лишь на время захватывать чужие тела. Лорд хотел использовать Марлин Маккиннон… Но ритуал был прерван, девушку спасли, тщательно обследовали, но никаких следов ритуала не нашли, и… все решили, что план Лорда не удался.       — Маккиннон, — очень тихо повторил Том. — Моя мать, Элеонора, тоже из этого рода.       — Видимо, из-за нарушения хода ритуала что-то пошло не так, — задумчиво сказал Северус. — И душа Лорда притянулась к другой женщине из того же рода. Да и память… Ты ведь не помнишь всю свою жизнь? Только фрагменты?       — Да, — Том слегка поморщился. — И, если честно, я не уверен, что хочу вспомнить больше. Все, что вы рассказали… звучит отвратительно.

***

      К вечеру Гарри и Том вернулись в Гилфорд. Туда же прибыл и Дамблдор, чтобы снять со старших Морганов внушение.       Они долго разговаривали, сидя за столом на террасе, на этот раз — откровенно. Почти… откровенно.       Том был категорически против того, чтобы родителям рассказывали подробности его происхождения. Он не горел желанием становиться вторым Волдемортом, да и вообще предпочитал считать свои вспышки памяти чем-то, не относящимся к нему напрямую. Он знал, что родители обожают его, любил их сам, и ему этого было достаточно.       Дамблдор его позицию понял и принял, и обещал, что разговор будет касаться только Гарри.       Обещание он сдержал. Ник и Нора от рассказанной истории пришли в ужас. Им было очень жаль Гарри, они отчасти сочувствовали Поттерам, но больше всего они ужаснулись поступкам Дамблдора.       — Нет, ну это же надо! — возмущалась Нора поздним вечером в их с Ником спальне, думая, что дети давно спят. — Что за люди — эти волшебники?! Одни ребёнка черти-кому доверили, второй ее в больницу подкинул… Ну ладно, сразу же нашлась семья, вероятно, даже не без его участия, но дальше? Они что, не знали, что девочка помнит родную мать? Что из дома сбегает, чтобы ее найти?       — Ну, ты же видела этого Дамблдора, — проворчал в ответ Ник. — Что можно ждать от человека, который рассказывает ребёнку, что родители его бросили, лишь бы ребёнок перестал их искать. А ещё директор школы! Нет уж, пусть действительно в Америке учатся, может, там директор нормальный окажется.       Гарри стояла в коридоре, прислонившись спиной к стене и безучастно смотрела в темноту перед собой.       Лично ее поступки директора Дамблдора трогали мало. Кто он ей? По сути, совершенно чужой человек. Чужой человек, которому ее родители доверили судьбу своего ребёнка.       Нет, Гарри понимала, что им было больно. Что они хотели дать ей лучшую жизнь. Что хотели защитить. И, учитывая все обстоятельства, отправить ее в обычный мир было логично… Вот только чувства не поддаются логике.       А чувствовала Гарри именно то, о чем ей так часто говорили раньше. Что ее бросили. Да, потому что не видели другого выхода. Да, потому что хотели как лучше. Но все равно бросили.

***

      С Поттерами она все же увиделась.       На следующий день к ней в окно постучалась сова с письмом и небольшим мешочком, привязанным к лапе. Внутри оказалось металлическое складное зеркальце, а в письме родители просили ее открыть зеркало и поговорить с ними.       Они были там. По ту сторону стекла. Объяснили, что зеркало — специальный артефакт для связи. Что так они смогут общаться.       Они вообще много чего говорили. Что любят ее. Что никогда больше не забудут. Что она — самая лучшая, и они безумно гордятся, что она выросла такой смелой и умной. А ещё они плакали — оба.       Гарри не плакала. Она смотрела на этих людей, которых так долго искала, с которыми мечтала встретиться, и… ничего не чувствовала. Просто слушала их и молчала, искренне не зная, что им ответить.       Любит ли она их? Она не знала. Эти люди больше не ассоциировались у неё с тёплыми детскими воспоминаниями, которыми она так дорожила. Они были… чужими.       — Эй, — голос Тома вырвал ее из странного оцепенения, в котором она находилась после разговора с родителями.       — Заходи, — она убрала зеркальце обратно в мешочек и положила на тумбочку.       Том вошёл, закрыв за собой дверь и сел рядом с ней на кровать. Некоторое время они молчали.       — Забавно, да? — наконец медленно произнёс он, глядя в окно. — Что мы с тобой оказались в одной семье. Такие… неудобные.       Эти его «неудобные» почему-то так смешно прозвучали, что Гарри неожиданно прыснула и расхохоталась. Том тоже рассмеялся. Несколько минут они хохотали, глядя друг на друга, и чувствовали, как их постепенно отпускает.       — Знаешь, — пробормотала Гарри, вытирая выступившие от смеха слёзы, — мне кажется, что оказаться в этой семье — лучшее, что со мной случилось в жизни.       Том вдруг очень серьезно посмотрел на неё.       — Да ты пессимистка!       — Почему? — не поняла Гарри.       — Ну я вот, лично, уверен, что лучшее у меня впереди, — ехидно усмехнувшись, пояснил он.       — Дурак, — Гарри снова засмеялась и легонько стукнула его по плечу.       — Дети! — дверь открылась, и в комнату заглянула Нора. — Вы все вещи собрали?       — Да! — хором отозвались они.       — А?..       — И точно все взяли, — добавила Гарри.       — И?..       — И это тоже взяли, — припечатал Том.       Нора попыталась изобразить на лице суровое выражение, но получалось у неё не очень.       — Издеваетесь, да? — она скрестила руки на груди. — Ну-ну, посмотрю я на вас, когда окажется, что что-нибудь важное вы все-таки забыли!       Дети переглянулись.       — Она в нас не верит, — трагическим шёпотом сказала Гарри.       — А ещё мать называется, — не менее трагически вздохнул Том.       — Ой, все! — Нора закатила глаза. — Я поняла! Я здесь никому не нужна! Пойду, заливать горе кофеином и заедать зефиром…

***

      Через три дня по аэропорту Хитроу шла красивая семья из четырёх человек.       Представительный мужчина с веселыми морщинками в уголках глаз, элегантная женщина с невероятно живым и горящим предвкушением новой жизни взглядом, темноволосый мальчик и девочка с искренней, но немного грустной улыбкой. Помимо обычных чемоданов и сумок, они несли с собой клетку с ослепительно-белой вороной и небольшой террариум со змеей.       — Так, до нашего рейса ещё полтора часа! — Ник взглянул на табло. — Как насчёт перекусить и выпить чего-нибудь вкусного?       Возражающих не нашлось, и спустя пять минут семья сидела за круглым столиком в кафе.       — Гарри, — в голосе Норы радостное оживление смешивалось с тревогой, — ты не жалеешь, что мы уезжаем? Все же…       — Нет, — твердо ответила девочка, глядя на своих приемных родителей. — Я хочу уехать. Хочу начать все заново. Здесь… — она замялась на мгновение, вспомнив лежащий на дне чемодана мешочек с волшебным зеркалом, — меня ничего не держит.       — Я думаю, нас ждёт отличное приключение! — бодро сказал Ник. — Ну, а если вдруг в Штатах нам не понравится, мы ведь всегда можем вернуться! Так? — он потрепал сына по волосам.       Дети переглянулись и одновременно хмыкнули, а затем выдали хором:       — Мы сегодня оптимисты!       Нора удивленно моргнула, а потом рассмеялась.       — Гарри, ты, определенно, очень хорошо влияешь на Тома! — сквозь смех выговорила она. — Он научился шутить и улыбаться!       — Ага, и сбегать из дома, — едва слышно добавил Том так, чтобы не услышали родители.       А Гарри вдруг перестала улыбаться и очень серьезно посмотрела на свою семью.       — У меня к вам просьба, — негромко, но уверенно произнесла она. — Ко всем. Пожалуйста, не называйте меня больше так, как раньше. С сегодняшнего дня меня зовут Марго.