С чистого листа

      Разговоры о детях никогда не доставляли неудобств супругам. Если интересовалась пресса, они, как правило, отшучивались. Если интересовались родители, то честно говорили, что пока дети не входят в список приоритетов. Питер говорил, что хочет доучиться, а потом уже с пелёнками возиться, а Тони прямо говорил, что детей не хочет. Может, это изменится, а может, нет. — Мы должны почувствовать тот самый импульс, который и побудит нас продолжить род, — говорил он. — Мне кажется, богатые семьи должны заводить как можно больше детей, — как-то раз сказала Мария Старк. — А иначе зачем всё это? Это ведь прекрасно — иметь возможность воспитать хоть двадцать детей в достатке. — Что-то вы сами не особо преуспели в этом, ма, — с мягкой улыбкой на лице ответил Тони тогда. — Почему же тогда я один? — Мы с твоим отцом не были настолько мудрыми. Но надеюсь, что вы с Питером будете. Поверь, родительство — это прекрасно. Это лучшее чувство и лучший опыт, какой можно пережить. — Это если опыт удачный, — заметил Питер.       Так обычно и заканчивались разговоры об этом. Но то, что сделал Тони на сегодняшнем ужине, словно открыло все шлюзы. Остаток ужина восторженные мамы обсуждали счастье быть родителями. Ричард и Говард отмалчивались. Питер вежливо улыбался и то и дело щипал Тони за бедро. — Прекрати уже, что ты делаешь? — шипел тот с улыбкой на лице. Зрелище было немного жутким. — Хочу, чтобы ты понял, что натворил, — шептал в ответ Питер. — Они от нас теперь не отстанут, пока мы не заведём ребёнка. — Ну так мы и заведём, — Тони остановил руку Питера на своём бедре. — Вот прямо сегодня и начнём попытки. Весьма активные попытки...       Питер позволил снова взять себя за руку и насладиться ощущением тепла. Он немного волновался перед их первой настоящей брачной ночью... В его голове уже мелькали картинки из камасутры, только в качестве главных героев был он и Тони. От последнего не укрылся полёт фантазии партнёра — он снова почувствовал этот сладкий аромат вожделения. — Уже представляешь? — Он склонился к уху Питера и незаметно коснулся его губами. — Поделишься фантазиями?       Питер сделал тот же жест. — Только после того, как ты трахнешь меня так, чтобы я даже имя своё позабыл, — прошептал он.       Тони только этого и надо было. — Мам... мамы, мы правда хотим завести ребёнка в ближайшее время, чтобы порадовать вас... нас всех, — вклинился он в бурное обсуждение детей. — Но без попыток ничего не выйдет! А мы очень хотим предпринять хотя бы одну попытку перед сном. — Питер не стесняясь шлёпнул его по предплечью. — Эй, не бей меня! По крайней мере, не так и не здесь. — Тони, нельзя так... — Что? Хочу поскорее уединиться со своим законным мужем — это преступление?       Все присутствующие за столом посмеялись над откровенным ребячеством Тони. — Правду говорят, что первые сорок лет детства мальчика самые тяжёлые, — с вежливой улыбкой на лице сказал Говард. — Вы можете идти. Оставьте нас, стариков, помечтать о внуках.       Тони и Питер поднялись и наконец отправились в свою спальню. Но перед тем, как попрощаться на сегодня, Питер успел заметить необычно пристальный взгляд Говарда, которым тот одарил его...       В комнату они не вошли — ввалились. Тони прижимал Питера к себе и одновременно срывал с него одежду. Он целовал-кусал супруга во все места, до которых мог дотянуться. Запах омеги пленил его и дело было даже не в приближающейся течке. Дело было в самом Питере. Дело всегда было в нём... Этой ночью Тони готов был стать уязвимым снова. Он пропадал в Питере с каждым поцелуем, с каждым стоном, с каждым шагом, приближающим их к постели... Стоило им наконец оказаться в горизонтальном положении, как в дверь постучали. — Можно побыть в этом доме одним хоть на минуту? — крикнул Тони. Впрочем, зная, что это ему не поможет. — Что на этот раз?       Из-за двери жалобно донеслось: — Господин велел привести к нему мистера Старка. Питера Старка.       Тони нахмурился и посмотрел на Питера. Всего несколько секунд назад он был влюблённым юнцом и вот он снова собранный мужчина, губ которого редко касается весёлая улыбка. Он сел на кровати и потянул Питера за собой. — С чего бы? У тебя с отцом какие-то дела, о которых я не знаю? — тихо спросил он так, чтобы прислуга его не услышала. И сказал уже громче: — Сейчас Питер подойдёт, дайте нам пару минут.       Питер растерялся. Он вспомнил тот странный взгляд Говарда. Что-то подсказывало ему, что он знает о чём-то, чего не должен знать Тони. — Нет... Нет, Тони, у меня нет никаких дел с твоим отцом. Думаю, прежде я с ним даже никогда не разговаривал один на один. — Хорошо, — сказал Тони. — Но помни, если он скажет что-то не очень... подобающее, говори сразу мне. — Конечно.       Одевшись, Питер вышел из комнаты и направился в кабинет Говарда Старка. У него было дурное предчувствие. В горле моментально пересохло и захотелось в туалет по-маленькому. Его тело всегда так реагировало на экзамены у вредных преподавателей и, выходит, на аудиенцию у отца Тони тоже. Он зашёл в гостевую уборную. После того, как сходил в туалет, он изучал своё отражение, пока мыл руки. Из зеркала на него смотрел испуганный мальчишка. Сделав несколько глубоких вдохов и похлопав себя по щекам, он наконец направился к кабинету.       Говард Старк сидел в своём кресле и курил сигару. Когда к нему постучался Питер, он встал и сам открыл ему дверь, создавая ложное чувство безопасности. Ложное, потому что этой ночью он собирался разрушить иллюзии о свободе воли в семье Старк. — Проходи, дорогой Питер, располагайся на диване, — он мягко подтолкнул омегу и чуть не силой заставил его сесть. — Чаю, кофе? А может, вина?       Питер проглотил вязкую слюну и ответил хриплым голосом: — Спасибо, чай будет в самый раз.       Через пару минут в кабинет принесли металлический поднос с чайником и двумя чашками, а также деревянной доской с красиво уложенными на ней сладостями. — Угощайся, не стесняйся.       Говард тоже сел рядом. Питер неосознанно отодвинулся, чтобы дать тому больше пространства. И чтобы не чувствовать его запах. От него всегда веяло агрессией. Питер постарался расслабиться, насколько это было возможно и взял в руки чашку с душистым чаем. Сделал пару живительных глотков и собрался с силами. Нельзя, чтобы Говард видел, что ему отчего-то страшно. Он даже съел пару конфет, когда к нему наконец обратились. — Как... как у тебя дела, Питер? — Хорошо. Отлично даже. А у вас? — И у меня хорошо. Вот только... — Говард решил сразу перейти к делу, к великому облегчению Питера. — Вот только завтра у меня должна состояться одна важная для компании сделка. — Правда? Я... желаю удачи с этим, — сказал Питер и недоумевал: чего Говард хочет лично от него?       Сам же Говард не торопился излагать суть разговора. Вместо этого он пустился в пространные рассуждения о браке. О том, что это всегда экономическое соглашение и не более того. О том, что чувства можно как разжечь, так и потушить одним неосторожным движением. И о том, что всегда есть то, ради чего мы готовы поступиться своими принципами, когда дело касается наших близких. — Ваш брак с Тони... он ведь всё ещё фасадный, верно? Вы ведь всё ещё не проводите вместе ночи? — спросил вдруг Говард, когда закончил наконец философствовать. — Что? — Питер не мог поверить своим ушам. — Почему вы задаёте мне такие странные — если не сказать недопустимые — вопросы? — Понимаю, вопрос более чем личный, однако это ведь правда? Прислуга доложила, что вы до сих пор спите в разных спальнях. Или ваш брак стал настоящим? — Наш брак самый настоящий в этой стране, мистер Старк, — холодно проговорил Питер и отставил чашку. — Если это всё, что вы хотели спросить, я, пожалуй, пойду. Вы прервали меня с супругом на самом интересном месте. Мы ведь детей вам наобещали. — Я видел, как вы смотрели друг на друга сегодня, — Говарда не смутила перемена в поведении омеги. Это было ожидаемо. — Тони давно так ни на кого не смотрел. Любопытно... — Что любопытно? — Любопытно, будет ли он так смотреть на тебя, если узнает о Викторе.       Питера словно под дых ударили. Во рту снова пересохло. Тем не менее он старался держать лицо. — О Викторе? — он вопросительно изогнул брови. — Брось прикидываться, Питер, тебе это не идёт, — строго сказал Говард. — Пойми, я знаю о том, что было между тобой и Виктором несколько месяцев назад. Или как ты там его называешь?       Питер сжал челюсти от злости. Злился он не только на Говарда. Он злился на себя и даже на Тони. — Салли, мистер Старк, — смело ответил он. — Я называю его Салли. Я так понимаю, это с ним у вас должна состояться сделка завтра? — Умный мальчик, — подтвердил Говард. — Виктор Салливан та ещё заноза в заднице. И кто бы мог подумать, что именно ты будешь иметь на него управу. — Вы хотите, чтобы я как-то на него повлиял, да? Чтобы сделка прошла с большей выгодой для вас? — Да, так и есть. Он не хочет принимать мои условия и диктует свои. Думаю, ты мог бы убедить его принять верное решение.       Питер усмехнулся. Да уж, на фоне своего отца Тони просто малыш, играющий в песочнице. Говард самая настоящая акула бизнеса — каким же мерзавцем нужно быть, чтобы достичь такого могущества без поддержки влиятельной семьи? И чтобы просить часть своей семьи о подобного рода "услуге". — И как же я должен его убедить? — Думаю, ты догадываешься о... методах убеждения, доступных только тебе. — Не получится, мистер Старк, — Питер рассмеялся и расслабленно откинулся на спинку дивана, — не получится. Даже если бы я и хотел — а я этого, конечно же, не хочу — я бы не смог вам помочь. Не удастся. Между мной и Салли была интрижка на один вечер. Простой перепих в туалете. Я был зол на Тони за то, что он оставил меня, не предупредив. Салли писал мне потом снова с предложением встретиться в более приличном месте. А я его резко отшил. Больше мы не общались. Боюсь, даже я вам не помощник. Салли не интересуется мной. — А у меня на этот счёт другие данные, Питер, — Говард достал телефон из кармана. — Смотри сюда. Это ведь ты? Направляешься в ваше тайное гнёздышко. И Виктор Салливан. Да, он зашёл из другого подъезда, но далее направился на крышу, перешёл через неё в первый подъезд и вот он здесь. В вашей квартире для свиданий. — Даже если и так, даже если мы и трахались какое-то время, — невозмутимо сказал Питер, не стесняясь выражений — всё равно Говард уже залез к нему в ментальный ящик с трусами, — факт остаётся фактом: сейчас между нами всё кончено. Мы плохо расстались. Поэтому если он увидит меня, то ваша сделка тем более не состоится. — Правда? Знаешь, а у меня имеются ещё данные. "Питер, я тебя люблю, пожалуйста, прости меня" — интересно, что он натворил? Может, поделишься? Или вот еще: "Питер, я готов ради тебя на всё". "Питер, выходи за меня". Удивительно, но именно ты стал его слабым местом. Из всех людей на земле. Я не могу тебя подкупить или похитить, — на этих словах Питеру стало страшно, — но ты всё ещё можешь помочь.       Виктор Салливан был красивым альфой в возрасте, с которым Питер познакомился на одном из светских мероприятий. Они с Тони тогда только "помирились", поэтому везде появлялись вместе. Альфа представлял Питера всем подряд и когда очередь дошла до Виктора, весь мир словно перевернулся. Рукопожатие было крепким, ладонь была горячей, сухой и ощущалась так правильно, что Питер мгновенно возбудился. Это было не так, как случалось иногда рядом с Тони. Бывают такие альфы, о сексе с которыми начинаешь фантазировать сразу после знакомства и Виктор был как раз из таких. Его насмешливый взгляд прошёлся по омеге с головы до ног. Во время рукопожатия он по-джентльменски повернул запястье Питера к себе и прижался к нему губами. Шёлк этого прикосновения не оставил никого из этих двоих равнодушным. Отпустив неприличный комплимент так, чтобы его услышал только Питер, Виктор отошёл от четы Старк. Но так, чтобы всегда оставаться в поле зрения.       Питер благополучно бы забыл об этом шикарном альфе, если бы Тони не повёл себя как мудак в очередной раз, уехав с очередной бабочкой-однодневкой без предупреждения. Виктор застал его как раз в тот момент, когда Питер старался как можно незаметнее оглядеть весь зал в поисках супруга. "Он уехал, я сам видел", — прошептал Виктор на ухо, вызвав тем самым мурашки по задней части шеи. Питер принял предложенное шампанское из его рук и завёл беседу ни о чём. Вскоре их брачные игры перетекли в одну из уборных — одним из преимуществ светских приёмов было то, что уборные были просторными и комфортными для секса. И никаких камер.       Виктор целовался как бог — нежно и страстно одновременно. Вместе с этим он ласкал отзывчивое после недавно прошедшей течки тело Питера так, будто он был драгоценным экспонатом. Впрочем, Виктор действительно так относился к нему и это ощущение было в новинку. Тони тоже берёг его, но скорее как оригинал древней картины — держа за семью замками и любуясь издалека. А хотелось быть как те глиняные китайские чайники, которые постоянно нужно использовать по назначению и омывать водой, чтобы не потрескались. Да, картины порой намного ценнее, но нужнее они от этого не становятся. А Питер в тот момент изголодался по сексу и чувствовал себя преданным, так что восхищённый взгляд Виктора стал тем вечером панацеей от плохого настроения. Умелые ласки пальцами и языком стали дополнением к страстным поцелуям. Когда Питера развернули лицом к стене и стянули брюки с нижним бельём, он ожидал долгожданное проникновение и был готов к лёгкому дискомфорту, несмотря на возбуждение. И проникновение это получил, правда, несколько другое. Виктор сел на корточки и проник в него языком, раздвинув пальцами ягодицы. Питер стонал не стесняясь. Альфы из службы никогда так не делали, ведь за это им не платили, не было смысла, всё равно ведь не особо помнить будешь... А тут какой-то практически незнакомый мужчина делает это просто потому, что настолько тебя хочет. Питера накрыло это ощущение желанности и он кончил через несколько минут. Если бы не Виктор, он бы, вероятно, упал. Но альфа поймал его, так же прижимая к стене. Повернул голову Питера и поцеловал в губы... И это ощущалось так прекрасно и так пошло... "Трахни меня, Виктор", — попросил тогда Питер. Он впервые в жизни говорил это слово вслух и почувствовал, как возбудился снова. "Скажи это ещё раз, только называй меня всегда Салли", — услышал он горячий шёпот. И Питер сказал. Несколько раз подряд. Спустя мгновение он услышал металлический звон пряжки ремня, обернулся и увидел, как Салли дрожащими пальцами вскрыл обёртку презерватива, раскатал по внушительных размеров члену и приставил наконец головку к влажному входу. Салли был нежным и опытным. Член он вводил медленно, периодически выходя и входя заново одной головкой, чтобы размазать выделившуюся естественную смазку. Постепенно он входил глубже и снова выходил и так до тех пор, пока движение не стало плавным, а Питер не начал постанывать от удовольствия. Наконец омега удовлетворённо вскрикнул, когда ощутил наконец желанную наполненность внутри себя. Она ощущалась так же правильно, как и руки Салли на его теле. Эта наполненность подарила Питеру освобождение от накопившихся внутри него эмоций. Он не ожидал от себя, что будет приказывать Салли двигаться быстрее, жёстче, вгонять пенис глубже. Что вообще будет кому-либо в этой жизни приказывать. Что будет употреблять грязные словечки во время секса. Что будет умолять трахнуть его так, чтобы он не мог даже имя своё вспомнить после оргазма. Что будет кончать от того, что Салли, трахая его как отбойный молоток, назовёт его "сладкой грязной шлюшкой" и кончит сам, укусив за обнажённое плечо.       После их страстного первого раза они устало сели на любезно расстеленный пиджак альфы и лениво целовались. Салли потом гладил Питера по голому бедру и рассказал, что давно его заприметил. И что он достоин большего, чем безразличный муж, не брезгующий беспорядочными связями. "У нас с тобой тоже вроде как беспорядочно получилось", — сказал тогда Питер, пьяно улыбаясь. "У нас с тобой всё по-настоящему", — возразил Салли, — "Тони хотя бы знает, что его супруг такой вкусный?". "Ничего он не знает, мы с ним не трахаемся и никогда не трахались", — признался Питер. Салли, услышав это, снова завёлся. Во второй раз Питер стоял в колено-локтевой позе и активно подмахивал сам, чем окончательно свёл Салли с ума. Он действительно помешался и в конце вечера вручил омеге визитку с написанным вручную адресом, а потом сунул ключи от квартиры в карман брюк, сказав, что всегда будет рад встретиться снова.       Питер приглашение принял и не раз. Глупо было отказываться от такого шикарного секса, где не чувствуешь ни стеснения, ни неловкости. К слову, почти все последующие разы были у них лицом к лицу, если Питер не просил обратного — Салли обожал целоваться и смотреть в глаза всё с тем же неизменным восторгом.       Поначалу их встречи носили сугубо молчаливый характер, если не считать грязных восклицаний в процессе изучения друг друга и стонов. Постепенно они стали больше разговаривать. Виктор владел множеством месторождений нефти и других ценных элементов периодической таблицы в разных странах мира. Конечно, и предприятия для переработки у него имелись, и запатентованные технологии. Питер не вникал в эту тему — ему были ближе другие отрасли бизнеса. Но слушать Салли он любил и мог обсудить многие темы на равных, чем и вовсе окончательно влюбил в себя. "Хорошо, когда есть о чём потрахаться с человеком, но когда ещё и есть о чём поговорить с ним же — это ценно вдвойне", — сказал он и перевёл Питеру миллион долларов. "На праздные расходы". Так же, как сделал однажды Тони. И это будто выбило почву из-под ног. Одна нелепая фраза напомнила о том, что вообще-то Питер влюблён в своего мужа и это с ним хотелось бы... всего. Не с Салли. Да, с Салли было невероятно. И Питер знал, что встреть он его раньше, то согласился бы выйти за него не раздумывая. Но Тони, к сожалению, случился с ним раньше... И как бы Питер ни старался, разлюбить его не получалось никак. Любовь — чувство иррациональное, не обусловленное ничем, кроме неврозов, заложенных с детства.       Оказалось, что Говард хотел купить несколько ценных для бизнеса месторождений по определённой цене, но Салли не сдавался ни в какую, повысив цену в десять раз. И торговаться отказывался. Пока Говард не предложил ему встречу с Питером. По реакции Салли он понял, что попал в мишень. И оставалось лишь уговорить Питера. Говард всегда знал, на что давить. — И вы хотите от меня... чего именно? — Чтобы ты повлиял на "Салли". Пусть подпишет всё, что я ему дам. Пусть продаст всё, что представляет для меня интерес по той цене, по какой я скажу. — Скажите прямо, что я должен сделать. — Послушай, я не прошу тебя с ним спать ради контракта. Но не могу гарантировать, что тебе не придётся этого делать, учитывая ваши отношения. Если бы ты с ним не спал, могли бы сторговаться на простом ужине без обязательств. — Да вы чёртов манипулятор, — не побоялся высказать своё мнение Питер. Ему теперь можно всё — так ведь они сказали за ужином. — Ещё и обвинять меня смеете в том, что у нас был интим. — У тебя ведь есть муж, Питер, без этого никак, — Говард попытался по-отечески улыбнуться, но вышла гримаса. — Этот самый муж не спит со мной, так что наш брак по сути не имеет никакой силы. И только у нас с Тони стало что-то налаживаться, как вы решили это испортить своей ужасной просьбой. Или приказом? Вы ведь и на меня какие-то рычаги давления имеете? Раз прижали даже такого, как Салли?       Говард тяжело вздохнул. Его раздражали эмоциональные и бесконечно драматизирующие люди. Да если бы у него самого получалось сексом добиться выгодных условий сделок и в целом по жизни — он бы пользовался этим и искренне считал привилегией! Но нет, привлекательным омегам надо из всего сделать драму, даже из своей сладкой внешности, запаха и природной мягкости, благодаря которой альфы стелились перед ними! Говард старался говорить сдержанно: — Если получится, обломай его на самом интересном месте либо пообещай ему секс после заключения сделки. Повторюсь: ты не обязан с ним спать. После того, как он подпишет бумаги, можешь снова выкинуть его из своей жизни и забыть обо всём, как страшный сон. И можешь и дальше изображать счастливый брак с тем, кто тебя не любит.       Питера, конечно, уязвили слова о том, что его в браке не любят. Но он держался молодцом. — А если я не соглашусь, вы расскажете всё Тони? — Мне придётся, пусть лично я тебя не осуждаю. Я бы на твоём месте делал бы то же самое и даже хуже. В конце концов, Тони как супруг не самый лучший вариант для такого, как ты. — Такого, как я? — Имеющего матримониальные планы на жизнь — любовь, моногамия, дети. Это видно, это считывается по твоему поведению. По твоему взгляду. Ты всё ждёшь, что Тони изменится в один прекрасный день. — Хорошо, — Питер пропустил сказанное мимо ушей. — Рассказывайте Тони всё. Мой отец всё равно ещё хочет забрать меня из этой семьи. И знаете, я начинаю думать, что не зря. Не Тони здесь самое большое зло, а вы. — В таком случае я буду вынужден действовать по-другому. Если на тебя не действует это, то подействует другое. Я вижу, как ты смотришь на Тони с первого дня вашей совместной жизни. Если ты не поможешь мне, я не включу Тони в совет директоров компании. А ты знаешь, что он шёл к этому десять лет. — Переживёт, — холодно сказал Питер. — Это да, но будет злиться на тебя. Особенно когда узнает, что из-за тебя он никогда не достигнет своей цели. — Я это тоже переживу. И вообще, с чего вы взяли, что он будет на вашей стороне? — Я слишком хорошо знаю своего сына. Он не станет тебя защищать, он не пойдёт против меня. Он слишком... зависимый от денег и положения семьи. — Это мы ещё посмотрим, мистер Старк, — уверенно произнёс Питер, хотя уверенным себя не чувствовал вообще. — Не обижайся, Питер, здесь нет ничего личного. — Дайте угадаю: скажете, что только бизнес? — сейчас Питер больше не скрывал, что расстроился. — Верно, только бизнес. Даю тебе время подумать над моим предложением. Кстати, оно не на безвозмездной основе. Пусть это тебя сейчас и не утешит, но ты будешь получать пять процентов от чистой прибыли компании, если хотя бы попытаешься убедить Виктора согласиться на наши условия. Поверь, это внушительная сумма. Будешь богаче своих предков. Договор на подписание уже готов и ждёт твоей подписи. Завтра Виктор приедет в этот дом на ужин. — Говард увидел, как глаза Питера испуганно расширились. — Не волнуйся, мы все взрослые люди и он не станет устраивать тебе сцен или намекать Тони на что-то "грязное", касающееся тебя. Но я бы не просил тебя о таком, если бы он сам не проявил интерес именно к тебе. Это по сути его условие. Я лишь надеялся, что тебе будет не слишком... тяжело, учитывая отношения между вами. — Можно задам вам личный вопрос, мистер Старк? — вдруг решился спросить Питер. — Конечно. Обещаю ответить честно, если это останется между нами. — Тони вы тоже просили о чём-то подобном? У разных влиятельных людей разные фетиши. Несовершеннолетние или просто юные альфы кажутся некоторым весьма привлекательными. А может, вы продолжаете просить его о чём-то подобном, но уже в более традиционном смысле? — Питер удивлялся своей наглости, но он должен был узнать, чем заслужил такие "просьбы" путём шантажа.       Говард задумался на несколько секунд. В его глазах словно промелькнуло чувство вины. А может, показалось. Такие, как Говард, были беспринципными до мозга костей, когда речь шла о выгоде. — Скажу, что Тони никогда не делал ничего против своей воли. И нет, он не подставлялся под престарелых извращенцев, если ты об этом. Но с омегами был. С разными. Разного возраста и степени привлекательности. Ради семейного бизнеса. Отчасти, именно поэтому сейчас он наслаждается только самыми привлекательными молодыми людьми. — А почему меня вы заставляете делать это с Салли против моей воли? Понимаю, если бы наш с ним роман продолжался... — Если бы он вообще тебя не привлекал, я бы, как ты выразился, не заставлял тебя, — невозмутимо сказал Говард. — И вообще, завтра может сложиться так, что ты сам этого захочешь. — Что вы имеете в виду? С чего бы?.. — С того, что я хорошо знаю Тони, — загадочно ответил Говард. — Знаете, что ещё интересно? — Что? — Как вы собирались отвлечь Тони, если бы я и Салли уединились? Да ещё в одном доме? В последние месяцы я не мог встречаться с Салли, потому что Тони почти постоянно был рядом. Дома, на стажировке, снова дома. Даже с учёбы меня сам забирал. Словно чувствовал мою неверность. Я не мог уезжать куда хочу без объяснений. Это отчасти и стало причиной нашего с Салли расставания. — Завтра в этом доме будет достаточно отвлекающих факторов. Не беспокойся об этом. Думай лишь о том, что совсем скоро Тони будет в совете директоров и обязан он будет этим именно тебе — я позабочусь о том, чтобы он узнал, что это ты за него попросил. В противном случае он так и останется пешкой в Старк Индастриз, с чьими решениями никто не считается. Без шанса на повышение.       "С его решениями и в совете директоров никто считаться не будет", — подумалось Питеру. Он отчётливо ощущал себя в ловушке. С одной стороны, ему действительно несложно переспать с Салли — он привлекательный альфа средних лет, который показал Питеру, что такое хороший секс, где всегда кончают оба вне цикла течки.       Говард же вёл себя так, будто Питер уже согласился, чем здорово раздражал. Раздражал, потому что на семьдесят процентов решение было принято. — Что мне сказать Тони сейчас? — решил посоветоваться Питер напоследок и встал. — Ну, чтобы наши версии были одинаковыми. Он будет спрашивать, чего вы от меня среди ночи хотели. — Скажи ему, что я беседовал с тобой по поводу возможного повышения Тони, — этим ответом Говард сознательно поставил его в практически безвыходное положение. — Он спросит и меня тоже о нашем с тобой разговоре, так что я отвечу именно так. — Ясно, — безэмоционально ответил Питер. — И мистер Старк... никогда больше так не делайте. Никогда. Никогда не шантажируйте меня чем-то подобным. Я не выдержу, если это повторится. — Если не будешь спать с моими деловыми партнёрами, то конечно, не буду просить тебя о подобных "одолжениях". Если продолжишь гадить там, где ешь, гарантировать тебе этого не могу. Выбирай альф для развлечений из другого круга, Питер, — "любезно" дал совет Говард. — О да, в следующий раз я буду встречаться с киллером, которому смогу заказать вас, мистер Старк, — съязвил Питер и вышел из кабинета.       Если бы он только знал, что так действительно и будет, он бы вернулся в их с Тони спальню в менее подавленном настроении. Но тогда он своего будущего не знал, а потому его печали не было предела той ночью... Когда Тони спросил, что случилось, пришлось наврать с три короба, что любой, даже дежурный разговор с Говардом способен энергетически вымотать так, словно ты не спал три дня. — Здесь не могу с тобой не согласиться, мой отец весьма тяжёлый человек, — сказал Тони и погладил Питера по колену. Тот остановил эту незатейливую попытку развести на секс. — Не сегодня? — Не сегодня, — кивнул Питер и вздохнул. — Так всё-таки — о чём говорили? — не унимался Тони. — О том, стоит ли давать тебе повышение на работе, — выдал Питер официальную версию разговора. — Что? Серьёзно? И что ты сказал? — Что такие решения должен принимать не я... Что я тут вообще ни при чём, — честно выразил своё мнение Питер, говоря, конечно, совсем о другом.       Его пробирало отчаяние. Он не знал, как быть дальше. Стать причиной того, что у Тони никогда не получится продвинуться по службе, будучи сыном генерального директора или же перешагнуть через свои принципы, в буквальном смысле продавшись бывшему любовнику за миллионы долларов?.. Даже перспектива пожизненно получать такие деньги не грела его сердце. А вот рука Тони на его талии грела. Так он и пролежал полночи с тревогой в сердце в ожидании нового дня...