С чистого листа

      Когда растёшь в дисфункциональной семье, учишься приспосабливаться к любым условиям, обстоятельствам. Но только внутри этой самой семьи. В социуме же приспособиться долгое время не получается, потому что там действуют совершенно другие правила. Так было с Тони. Всё детство ему было страшно быть объектом неодобрения отца. Его не били, но и не уделяли внимания, не хвалили, не играли с ним. И частенько срывались. Итог — в семье он словно хамелеон, чувствующий малейшие изменения окружающей среды и умело перестраивающий своё поведение. Казалось бы, сейчас он дурашливый большой ребёнок, а минуту спустя он становится амбициозным бизнесменом, которого невозможно рассмешить. И так менялись его состояния в течение дня.       Тони до недавнего времени и сам не знал, какой он настоящий. Настоящим собой он стал примерно к тридцати двум годам. Правда, не без помощи со стороны. На одной из вечеринок к нему подсел некий Ник Фьюри с предложением, от которого невозможно было отказаться. Отношения между ними нельзя было назвать классической дружбой, однако Тони знал, что всегда может к нему обратиться. Но это уже другая история, которая обязательно всплывёт в нужный час.       Когда Питера вызвали к Говарду — причём вот так открыто — это не могло не вызвать подозрений. Тони размышлял, что это может быть. И пришёл лишь к одному выводу — разочаровывающему. Говард, вероятно, захочет использовать Питера, чтобы шпионить за своим сыном... По сему выходило, что даже мужу нельзя доверять сейчас. Но в нём ещё теплилась надежда, что это может быть просто какая-нибудь дежурная ерунда. Хотя с его отцом подобные надежды вызывали смех и жалость. Что-то там точно происходило.       И ему нужно было во что бы то ни стало узнать, в чём дело.       Когда Питер вернулся, на нём лица не было. Опасения Тони практически подтвердились. Он не знал, что Питер чувствовал к нему. Вроде и тянется иногда, когда думает, что Тони этого не замечает, а потом словно одёргивает себя и отталкивает. Или отшучивается. Или делает вид, что не испытывает никаких чувств. Со Стивом было проще, Стив был понятным. Если ненавидел, то так, что об этом знала вся округа. Если любил — то об этом знала вся страна, если не весь мир.       Так что в задачи Тони теперь входило максимально усыпить бдительность супруга и выяснить, чего же всё-таки хотел от него Говард. С этими мыслями он ушёл рано утром на кухню готовить завтрак.       Питер проснулся от звука открывающейся двери. Не чувствуя себя в безопасности, он резко сел на постели. Оглядевшись, он облегчённо вздохнул, когда увидел Тони, катящего столик на колёсиках. — Тише, детка, это всего лишь я.       Если бы Тони мог поднять руки в примирительном жесте в этот момент, он наверняка бы это сделал. Но одной рукой он катил столик, а в другой был букет полевых цветов. В комнате запахло самым ароматным кофе в мире и аппетитными на вид стейк-салатами. — Боже, Тони, где ты это нашёл? — спросил Питер и кивнул на салаты. — Обычно ведь на завтрак другое подают.       Он пожал плечами. — Сам приготовил, это не так уж и сложно.       Вопреки романтическим представлениям о таком киношном явлении, как кофе в постель, когда приступают к завтраку буквально сразу после пробуждения, Питеру претила мысль о том, что придётся есть, не почистив зубы. Поэтому приступили к завтраку они после того, как он умылся и выпил стакан воды. Спустя несколько минут он, по мнению Тони, порнографично стонал от удовольствия. — Боже, это так прекрасно, — сказал Питер. — Я чувствую себя гораздо лучше. — Рад, что смог угодить. Я знаю, что обычно омегам тяжеловато находиться в доме родителей супруга. — Да? — переспросил Питер и намазал масло на тост. — Любопытно. Откуда? — Тебя удивит этот факт, но когда-то и у меня были серьёзные отношения. — Моногамные? — У Питера даже челюсть отвисла. — У тебя? — Да, я вообще-то способен хранить верность, — Тони сказал это так, будто это было каким-то общеизвестным фактом. — Это не так уж сложно, — повторился он.       Эти слова немного задели Питера — да, это иррационально, но обидно. Получается, если альфа решил хранить кому-то верность, то он будет её хранить? То есть это не зависит на все сто от природы самого человека или гендерного признака? Зависит от того, с кем этот человек в отношениях и насколько твёрд в своих решениях? Это было откровением для двадцатилетнего Питера. Он думал, что все альфы делятся на два типа. Первый — такие, как его отец, то есть не изменщики, но те, кто ставит друзей выше семьи или имеет другие недостатки, зависимые. Второй — остальные, то есть склонные к изменам. Поскольку Тони обычно не проводил много времени с друзьями, Питер автоматически отнёс его к типу полигамных альф. А оказалось, что мир этот более многогранен, чем он себе представлял. — Получается, если ты решишь в одночасье стать верным мужем, ты им станешь? — Получается, так, — подтвердил Тони и улыбнулся. — Питер, если ты хочешь обсудить или пересмотреть пару пунктов нашего с тобой договора, то мы можем...       На тот момент у Питера не было сил на выяснение правил в их отношениях. Вместо этого он перебил Тони, потому что хотел поднять более важную тему. Тему, из-за которой он смог уснуть только под утро и из-за которой он ел слишком много и быстро, чувствуя отвратительную тяжесть в желудке. — Я хотел поговорить с тобой кое о чём.       Питер предпочитал соблюдать осторожность в выражениях. Они с Тони редко обсуждали свои семьи, но было ясно, что Тони всегда прислушивается к мнению своего отца. Возможно, не со всем он согласен, но отец многое решал в его жизни. — Конечно, Питер, говори, — Тони мгновенно стал собранным и настороженным одновременно. Удивительная способность... — У меня вопрос: что первым делом ты сделаешь, когда вступишь в совет директоров? — Куплю в офис новое кресло, — пошутил Тони. Увидев, что Питер как никогда серьёзен, он вздохнул: — Что происходит? Что такого вчера сказал мой отец? Почему спрашивал твоего мнения касательно меня?       Питера тоже насторожила перемена в поведении мужа. Глаза Тони сузились, взгляд стал непроницаемым, холодным. Питеру вдруг подумалось, что он не хотел сейчас его злить. — Просто ответь на вопрос. Какие у тебя долгоиграющие планы? Почему ты так жаждешь вступить в совет директоров? Что поменяется в глобальном смысле?       В мысли Тони закралось нехорошее подозрение. Неужели то, что он строил несколько лет, вот-вот рухнет? — Эм... ты... Питер, скажи честно, отец велел тебе шпионить за мной? — Что? Что ты такое... — Ты задаёшь очень странные вопросы, Питер. Меня это напрягает. Я не намерен обсуждать с тобой дела Старк Индастриз. То, что между нами вчера что-то промелькнуло, не означает, что я тащу в личные отношения работу. Если бы такое было, весь город бы знал, что происходит в компании и какие у меня лично планы на неё.       Питеру было больно слышать про "что-то промелькнуло". Получается, Тони не влюблён? Это почему-то было важнее, чем слова про его личные планы на компанию. — Я задаю тебе странные вопросы, Тони, потому что твой отец мудак и вчера он пытался манипулировать мной через мою... мои тёплые чувства по отношению к тебе. Кажется, мы с тобой в одной лодке или мне только кажется? Что ты задумал?       Тони подолгу смотрел Питеру в глаза, пытаясь понять, лжёт тот или нет. Собравшись с мыслями, он предложил бартер: — Хорошо, Питер. Давай ты расскажешь начистоту, что было вчера. О чём вы говорили с... Говардом. А я расскажу тебе, зачем мне так нужно место в совете. Давай рискнём.       Тони впервые назвал отца по имени при Питере — так он посвящал в свой близкий круг. И Питер всё рассказал, правда, утаил детали о коротком романе с Салли. Он всё ещё стеснялся себя, своей раскрепощённости в постели с ним и боялся реакции Тони. Ему было непонятно, почему он вообще позволял себе спать с кем-то и одновременно любить мужа. Спустя годы он поймёт и примет себя, однако сейчас ему было сложно. — Если коротко, то Говард велел мне переспать с его деловым партнёром ради выгодной сделки. — Что он сделал? Как он посмел? Да я его... — Что, что ты сделаешь, Тони? — скептично произнёс Питер. — Все знают, что отцу ты и слова поперёк не скажешь. Я вообще не хотел ни о чём тебе говорить, но подумал, что ты должен знать, что я собираюсь согласиться. Если найду твой ответ про вступление в совет достойным этого поступка.       Тони хмурился и размышлял, как правильно поступить. — Верно, отцу я ничего не скажу. Но... — "сделаю", хотел сказать Тони. Однако сыпать пустыми словами — не в его стиле. Он предпочитал вначале сделать и только потом рассказать всё Питеру. — Хорошо. Моя очередь. Причина, по которой я стремлюсь в совет — поменять курс компании Старк Индастриз. Я хочу, чтобы мы отказались от производства оружия. А совет... он принимает все ключевые решения. Мне надо знать, о чём они говорят напрямую. Нам, сотрудникам, они говорят одно, но я знаю, что между собой разговоры совершенно другие. — Откуда? — Сказать, что Питер был удивлён новой информацией о Тони — значит промолчать. — Откуда ты это знаешь? — Как-то раз я подсунул жучки Говарду в одежду, в телефоны... Но он быстро их обнаружил и подумал, что это сделала его новая пассия. Её судьба мне неизвестна, но не думаю, что он отнёсся к ней милостиво. Питер, я не горжусь этим, но то, что я тогда успел услышать — ужаснуло меня. — А где гарантия того, что твой отец не прослушивает тебя? — спросил Питер. — Прямо сейчас.       Тони продемонстрировал ему чехол для своих очков. Точнее, это устройство выглядело как чехол для очков. На деле это была современная глушилка. — Я разработал её сам. Естественно, на основе похожей техники. Конечно же, мой отец прослушивает меня. Точнее, думаю, уже нас, судя по вчерашнему. Это устройство помогает мне заниматься личными делами. Периодически я её выключаю. Например, когда с кем-то вижусь. Виделся, — поправил он себя.       Вот как Говард узнал о романе с Салли, подумалось Питеру. — А почему ты мне не говорил об этом? — Ты вроде ничего такого не делаешь, что стоило бы скрывать и что представляло бы интерес таким, как мой отец. Бытовые дела, интрижки и прочие повседневные вещи их не интересуют. Да и я, если честно, думал до последнего, что тебя не будут прослушивать. — Но я ведь твой муж, а значит, приближённое лицо. — Прости, Питер, я не подумал. Правда, — сказал Тони. — Просто ты выглядишь таким... — Каким? — Невинным. Непричастным к чему-то подобному. Мне казалось, после того случая ты резко отреагируешь на эту "новость" и вовсе предпочтёшь уйти от меня.       Питер молчал некоторое время. И мысленно ругал себя за наивность. Господи, конечно, его будут прослушивать, он ведь не в семью преподавателей пришёл. Такие, как Говард — настоящие акулы бизнеса. Для них деньги — это прежде всего власть, а не просто высокий уровень жизни. И такие, вероятно, опасны для близкого общения. — Так значит, у тебя типа... высокие цели, — промолвил Питер. — Да, но это не значит, что ты должен делать всякие... — Тони вмиг стал хмурым, — ...непотребства ради этого. Ради меня. Я никогда так с тобой не поступлю, Питер... Кстати, а почему отец вообще попросил — если это можно назвать просьбой — об этом? Каким образом ты дал повод? — Повод? Тони, я дал повод? Ты серьёзно? — Питер был потрясён тем, к чему вёл Тони. Пусть и небезосновательно, но... — Ты считаешь, я должен был дать повод для такого?       Но Тони уже не слушал его. В голову к нему пришли абсолютно правильные выводы. — Ты уже спал с ним, — утвердительно сказал он. — Ты спал с партнёром моего отца, Питер. Я прав? Кто он? Да ладно скрывать, я же вижу, что прав. — Виктор Салливан. Или Салли — так я его называл, — Питер не видел смысла скрывать имя. Всё равно вечером всё станет ясно. Тони не дурак.       Разочарованный взгляд Тони причинял боль. — Поверить не могу, что тебе нравятся постарше. Сколько ему? Пятьдесят пять? — Пятьдесят один, — невозмутимо исправил его Питер. — А что? Если бы я спал с молодым, например, с Гарри, было бы лучше? — Питер, замолчи, пожалуйста, — "вежливо" попросил Тони и начал массировать виски пальцами. — Я думаю.       Питер не послушал, как это обычно бывало. — Думаешь? И о чём? — и отправил в рот ещё один кусок мяса. Тони посмотрел на него и скрипнул зубами. — Господи, ты можешь перестать есть? Как ты можешь есть в такой ситуации? — Нет, не могу, Тони. Я всегда много ем, когда нервничаю или расстроен, — объяснил Питер. — Прости, если тебя это бесит, но таким образом я пытаюсь успокоить себя.       Тони вспоминал все моменты, когда Питер действительно необычно много ел. Первым таким было утро после их брачной ночи. Выходит, тогда Питер столько ел, потому что был расстроен, а не из-за экзаменов? Или вот другие моменты, когда Тони особенно много развлекался. Или когда у него были трудности в учёбе... Тони ещё тогда помогал ему с некоторыми предметами, рассказывая их суть с практической точки зрения, то бишь о том, как всё работает в реальной компании. Когда жизнь была относительно спокойной, Питер даже забывал о еде, если не ходил на тренировки. Вот такой своеобразный индикатор настроения. — Прости, — искренне извинился Тони и понял, что уже остыл. Это было необычно — узнать об интрижке своего "невинного" мужа и не злиться на него. Точнее, злиться, но не настолько интенсивно. Словно Питеру он готов простить всё. Правда, виду он старался не подавать. — А думаю я о том, как отмазать тебя от этой темы с Салливаном. Понимаю, тебе хочется повторить, вероятно, — на этих словах Питер закатил глаза, — но я не позволю. Ещё думаю, как бы мне всё-таки попасть в совет как можно быстрее. О чём там контракт? Что Говард и Салли не могут поделить? Месторождения?       Питер посвятил Тони в те подробности, о которых знал сам. — Если ты сможешь убедить Салли сбросить цену... — Ты знаешь какие-нибудь слабости Салливана? — Твой отец сказал, что... это я. — Час от часу не легче. Питер, ты... я очень стараюсь не злиться на тебя, но я злюсь. Как представлю тебя с этим... Не могу, Питер, я злюсь и ничего не могу с этим поделать. — Ты не имеешь права злиться, Тони. Это как-то несправедливо, не находишь? Почему я должен жить без любви, без секса, а ты позволяешь себе всё? — Без любви? Ты его любишь? Хотя знаешь, это не так уж и важно. Всё равно ты не будешь с ним видеться. Мы уедем сегодня вечером и дома я... — И что? Что ты сделаешь? — Питер даже перестал жевать. Настолько было любопытно, на что способен разозлённый и, вероятно, ревнующий Тони. — Чёрт, Питер... не вынуждай меня говорить это вслух. — Что именно? — Я предупреждал, что потребую от тебя всё, если узнаю о чём-то подобном. Ребёнка, например. Кстати, касательно Салли — ты ведь мог забеременеть. — О боже, Тони... и от тебя могли забеременеть, знаешь ли. Если ещё не. Как бы к нам домой не постучались через год и не оставили свёрток с ребёнком. — Поверь, такого точно не случится, — уверенно сказал Тони. — Это, конечно, отрадно, — сказал Питер и всё-таки отложил тарелку на столик. — А вообще если ты не заметил, вчера мы оба были не против того, чтобы сделать наш брак настоящим. Я, может, не против детей. — И ты, верно, думал, что я буду спать с тобой одним? Не будь таким наивным.       Питер чуть не поперхнулся воздухом. — Ах, вот значит как ты заговорил, Тони! — он вскочил с постели и с остервенением стал срывать с себя одежду. Но не для того, чтобы инициировать половой акт, а просто чтобы переодеться. — Знаешь, что, дорогой мой муж? Ты не будешь мне изменять, ясно? Ты просто не сможешь. Я хорош во всём настолько, что любой сойдёт с ума из-за меня. Но ты и этого не узнаешь, потому что отныне ничего у нас никогда не будет. Никогда, понял?       Тони поражённо смотрел на полуобнажённого Питера, пытавшегося одеться максимально быстро. Смотрел и не понимал, как он мог пропустить такие разительные перемены в нём? Очевидно ведь, что за эти несколько месяцев он повзрослел, расцвёл, стал ощущать свою желанность для других альф. Не дав Питеру застегнуть рубашку, он просто подошёл и грубо схватил за запястья, а затем прижал к стене. — И насколько ты стал хорош за эти месяцы? — он находился настолько близко к Питеру, что ещё чуть-чуть — и их губы соприкоснутся.       Питер не знал, что ответить на это. Это походило на сцену из какого-то остросюжетного сериала. Что обычно говорили герои в таких ситуациях? От ответа его спас стук в дверь. Даже в восемь утра в этом доме не было покоя. — Господи, ну что? — повернув голову к двери, спросил Тони. — Что вам нужно? — Господин велел разбудить вас на завтрак, — сказал кто-то из прислуги. — Мы уже позавтракали. — Я передала это, но у господина есть сюрприз для вас обоих, он пригласил выпить хотя бы кофе...       Тони раздражённо вздохнул и отпустил Питера. Тот тут же застегнул чёрную рубашку на все пуговицы, заправил в брюки того же цвета и выглядел теперь ещё желаннее. — Мы не договорили, — сказал Тони. — О, я даже не сомневался, что ты это скажешь, — ответил в той же манере Питер.       Они быстро собрались. Тони спрятал свой "чехол" в сейфе. Они потолкались у двери и наконец вышли из комнаты. Девушка из прислуги тут же зашла туда, чтобы прибраться. — Интересно, что за сюрприз... Мне это не нравится, — поделился шёпотом Тони. Впрочем, это осталось без ответа — Питер на него разозлился и нельзя сказать, что он был неправ.       Тони и правда перешёл границы, которые и без того были хрупкими. Питер действительно задумывался о детях временами. Ему часто задавали этот вопрос с намёком, что пора бы уже задуматься, ведь его браку почти два года. И даже уже начали ходить слухи о бесплодии в паре. Сейчас Питером обуяла жажда отомстить за нанесённые оскорбления. За "измены" с первого дня, за то, что не обращал внимания, за то, что не любил в ответ... Тони сам виноват в том, какие решения он теперь намерен принимать.       Чету и правда ожидал сюрприз. Вот только был он неприятным. По крайней мере для Питера. — Стив?! — неверяще уставившись на гостя, воскликнул Тони. И задал вопрос отцу. — Так это он мой, с позволения сказать, сюрприз?       Внимание Говарда же в это время было приковано к Питеру. Тот выглядел не менее удивлённым, но не знал, какой реакции от него ждут, поэтому он просто стоял и ждал, пока хоть кто-нибудь соизволит представить его "Стиву". Которого откуда-то знал Тони. — Какой ты эгоист, Тони, — сказал Говард и заговорщически улыбнулся. — Это ваш сюрприз. Подойди ближе, Питер. — Он указал на Стива. — Это Стив и он первоклассный художник. Он будет рисовать ваш с Тони фамильный портрет, который вы сможете повесить в вашей спальне. Или в любой другой комнате. Это будет моим подарком на вторую годовщину вашей свадьбы. А это Питер, любимый супруг Тони. Моего сына ты уже знаешь, так что представлять вас друг другу не буду.       Стив был... красивым. Гораздо выше Питера, гораздо спортивней, гораздо привлекательнее. Натуральный блондин с голубыми глазами. Когда он и Тони поравнялись, чтобы поздороваться, они выглядели идеальной парой. А как они смотрели друг на друга... Тони никогда не смотрел так на Питера. Как на какое-то чудо, которое когда-то причинило боль, но которое ты всегда готов простить за любой проступок. Неподдельное восхищение во взгляде Тони на другого било по самооценке, которую сам же Тони и поднимал до небес, когда они беседовали. Таким образом, Питер понял, что эмоционально зависим от своего мужа. В это время Стив подошёл к Питеру с голливудской улыбкой на лице: — Стивен Роджерс, — сказал он и протянул руку в знак знакомства. — Можно просто Стив. И давай сразу перейдём на "ты". — Питер. Очень приятно. — Ты такой красивый, Питер, — сделал комплимент Стив, всё ещё удерживая ладонь Питера. Он на самом деле так считал. — У тебя шикарные волосы и такой пронзительный, даже колдовской взгляд. Если бы я не знал Тони, то решил бы, что ты его приворожил. — А ты настолько хорошо знаешь Тони? — полюбопытствовал Питер. — Мы... дружили. Это было очень давно. — Да-да, — перебил Тони и прервал наконец это самое длинное в истории рукопожатие тем, что решил провести Питера к столу лично. За руку. — Прошло миллион лет с нашей последней встречи, а я ужасно голодный. Давайте есть.       Говард в это время занимался своим любимым делом — наблюдал за своими "домашними зверушками" и анализировал их поведение. Питер же решил будто нарочно решил развить неловкую тему. — Какого характера была ваша дружба, Стив? Если ты знаешь Тони так же хорошо, как и я, то ты в курсе, что с омегами он просто дружить не умеет.       От наигранного радушия Стива начинало подташнивать. Либо это слишком плотный завтрак давал о себе знать. Приступами булимии Питер не страдал, но этим утром к горлу подкатывало. — И то верно, — сказал Стив. — У нас с Тони действительно было нечто похожее на детскую влюблённость. Пятнадцать лет назад или около того. Боже, это было словно вчера и это было так прекрасно... При определённых обстоятельствах я бы обязательно повторил.       Питер посмотрел на мужа и понял одно: никакой детской влюблённостью там и не пахло. По крайней мере для Тони всё было по-настоящему. И продолжает быть. Тони словно мираж в пустыне увидел. И поплыл от одного лишь мимолётного присутствия. Что же будет после многочасового позирования для Стива? И что это за "обязательно бы повторил"? — Правда? — спросил Тони. В его голосе была надежда или простое любопытство? — При каких? — Если бы ты не был женат, конечно, — бархатным голосом сказал Стив. — Пап, — Тони обратился к Говарду в тщетной надежде на спасение. — Может, нам с Питером лучше устроить фотосессию? И не придётся сидеть часами в качестве натурщиков. — Что ты, сфотографировать может каждый. А вот нарисовать... — Говард был непреклонен. — Ты же знаешь, я люблю дарить только самое лучшее и эксклюзивное. Фамильные портреты Стива именно такие и сейчас он на пике своей популярности в Европе. В качестве его работ я уверен на все сто, ведь это я оплачивал его обучение в академии искусств.       В эту секунду Питер понял, что Говард имел в виду, когда говорил вчера про отвлекающий манёвр для Тони — Стив идеально подходил на эту роль. Он еле заметно вздохнул и потянулся за кофейником. Девушка из домашнего персонала решила помочь ему, поскольку это в её обязанности входило разливать напитки. Однако совместные усилия привели к лишь к тому, что кофейник упал, а содержимое пролилось Питеру на правую руку. Девушка рассыпалась в извинениях, а сам Питер встал из-за стола с гримасой боли на лице. — Боже, Питер... ты в порядке? — обеспокоенно спросил Тони и тоже поднялся с места. — Пойдём, я отведу тебя в уборную. — Давай лучше я, Тони, останься здесь, — предложил свою помощь Говард. — Отец, сядь. Питер мой супруг, а твоей заботы на сегодня хватит, — неожиданно для всех холодно сказал Тони и, не обращая внимания на слегка изумлённый взгляд Говарда, сам вывел Питера из гостиной.       Они дошли до ближайшей уборной в тишине. Тони первым делом включил прохладную воду и подставил пострадавшую руку Питера под неё. Затем он расстегнул манжету и закатал рукав его рубашки, чтобы осмотреть руку до локтя. В целом всё было не так страшно, Тони бы поставил ожог первой степени. Но надо было понаблюдать. — Ты как вообще? Сильно болит?       Питер заворожённо смотрел на свою руку и пытался понять, почему больше не чувствует боли. Может, так и работает селфхарм? Не то чтобы он когда-либо пытался понять, что чувствуют подростки, которые делали мелкие порезы на коже. И всё же боль он почувствовал лишь в самом начале и она здорово отвлекла его от душевной. — Вообще не болит, — коротко сказал Питер. — Значит, уже выделились эндорфины. — Что? — После сильной боли или тренировки в спортзале или поедания шоколада выделяются эндорфины. — объяснял Тони. — Они и уменьшают неприятные ощущения.       На это Питер ничего не ответил и следующие несколько минут они провели в тишине. Тони в это время колдовал над аптечкой, выискивая бинт и заживляющую мазь. Затем Питер присел, а сам он опустился на колени и с нежностью обработал зону ожога, обнаружив, что в целом всё довольно неплохо. Несколько дней — и на месте раны образуется тонкая корочка, которая сойдёт через пару недель. Питер заворожённо смотрел на него всё это время, понимая, что это простая вежливость, а не акт влюблённости. Он вспомнил слова своей университетской знакомой Мишель, когда она увидела кольцо от Тони в качестве извинений.       "Любящие мужья так себя не ведут. Они не создают ситуаций, после которых приходится извиняться".       Что ж, Питер понял это только спустя месяцы. Но лучше поздно, чем никогда. — Ну вот, ожог обработан по всем правилам, — с улыбкой сказал Тони и пригладил бинт снаружи. — Если хочешь, мы можем съездить на процедуру плазмолифтинга через пару дней к моему доктору, так заживёт в разы быстрее. Будь осторожен, хорошо? Я сам буду всё тебе наливать и подавать, только держись подальше от горячих предметов, не то ты сведёшь меня с ума. Я беспокоюсь, несмотря на то, что иногда мы можем ссориться. Ты не чужой мне.       "Но и не родной". — Хорошо. Спасибо за заботу, — сказал Питер и слабо улыбнулся в ответ. И не мог не воспользоваться моментом, пока Тони такой. — Так это Стив тот самый бывший, которому ты хранил верность? — Ты точно хочешь об этом поговорить? — Если мы будем часами ему позировать для портрета, то да, я хочу об этом поговорить. Что с ним случилось? Почему вы расстались?       Тони усмехнулся. — Если коротко, то он не понравился моей семье. Он не ты. — Что это значит? — Питеру захотелось уточнить. — То и значит. Он другой, он... у него иное происхождение, иные взгляды на жизнь. Безусловно, он любил меня, но образование оказалось тогда важнее наших чувств. — И Говард оплатил ему обучение в другой стране, — утвердительно сказал Питер. Тони кивнул в знак подтверждения. — Что могу сказать... понимаю его. Если честно, я бы поступил так же. Любовь можно встретить снова, а возможности учиться будут не всегда. Вдруг вы бы расстались, а его бы к тому моменту перемолола система и он не успел получить достойное образование? Это было бы грустно.       Тони обомлел, услышав такие простые рассуждения о произошедшем много лет назад. Он никогда не смотрел на поступок Стива с этой точки зрения. Он всегда считал это предательством, а факт того, что вскоре Стив ещё и брак заключил, и вовсе разбил ему сердце. Слова Питера в одно мгновенье позволили отпустить застарелую обиду. Он наконец простил Стива и даже понял. Ему больше не хотелось разбираться, кто был прав, а кто виноват, можно ли было так делать или нельзя. Эта тема перестала его изводить день ото дня вот так, по щелчку пальцев. Благодаря его мужу.       Питер был прав ещё в одном: любовь можно встретить снова... И Тони, глядя на него снизу вверх и всё ещё держа за руку, впервые почувствовал, что между ними есть что-то настоящее. Что это настоящее выше и больше физической близости, инстинктов, расчётов, пунктов договора. И это настоящее нужно беречь.       Ему столько хотелось сказать в этот момент. О том, как он сожалеет об их утренней ссоре, о том, что он не говорил серьёзно, о том, как он сожалеет о своих поступках в прошлом, да и в целом извиниться за то, что не разглядел своё счастье вовремя. Но сказал он лишь одно: — Не делай того, о чём попросил тебя Говард, — попросил Тони. — Пожалуйста. Даже если сильно хочется.       Фразы Тони подбирал из рук вон плохо. Последнее предложение окончательно вывело Питера из себя. — С этим я как-нибудь сам разберусь. Давай вернёмся к столу, мне очень интересно поболтать со Стивом.       Он прошёл мимо ошарашенного Тони и мягко прикрыл за собой дверь, оставив его убираться.       Завтрак прошёл для всех как в тумане. Среди всех присутствующих, казалось, только Стив чувствовал себя как рыба в воде. Питер мило беседовал с ним об искусстве и расспрашивал о впечатлениях жизни в Европе. Оказалось, Стив не живёт в одном городе и стране дольше нескольких месяцев. Может себе позволить — работа его не просто кормит, а обеспечивает довольно высокий уровень жизни. — Да у тебя не жизнь, а мечта, — искренне сказал Питер. — Есть талант, хорошая работа, путешествуешь. Когда-то ты, верно, сделал череду правильных выборов и приучил себя к дисциплине.       К этому моменту вернулся Тони. По выражению его лица невозможно было понять, в каком он настроении. Он заблокировал эмоции, как делал практически всегда на деловых встречах. — Кстати, ты ведь тоже состоишь в браке? — спросил он. Губы его искривила усмешка. — Почему не привёл своего избранника? Мы любим семейные посиделки. — У нас с ним всё сложно, — просто ответил Стив. — У нас с Питером тоже периодически не всё гладко, всё-таки Питер очень молод, — сказал Тони. — Но мы с ним всегда вместе, потому что любовь выше всех преград. — Это точно, — подтвердил Питер и взял чашку с кофе левой рукой. — Дай бог, чтобы у всех был счастливый брак, где всегда есть место пониманию и прощению.       Стив приступил к работе в тот же день. Он попросил Тони и Питера надеть то, в чём они чувствуют себя наиболее уверенно и комфортно, чтобы можно было позировать подолгу. Также он предоставил им своё портфолио для того, чтобы они выбрали стилистику будущей картины. Питер надел одну из своих любимых рубашек-поло голубого цвета и сиреневые брюки из приятного к телу материала. В этом он точно сможет провести несколько часов в неподвижном положении. Тони же остался в чём был — в костюме-тройке. Только пиджак снял, аргументируя это тем, что в офисе он порой больше времени проводит именно в такой одежде и ему вполне удобно.       Вначале супруги просто сели рядом на террасе, где всё было уже оборудовано для Стива. Фон сплошь состоял из глади синего неба и зелени — идеально. Вот только... — Как-то вы не смотритесь, — сказал Стив. — Неестественно получается. Будто чужие люди просто сели рядом... — Что ты предлагаешь теперь? — спросил Питер, уязвлённый комментарием о чужих людях. — Ну обнимитесь что ли... Тони, обхвати его со спины. — Мне неудобно, он мне в шею дышит и становится слишком жарко, — через пару минут пребывания в таком положении сказал Питер. Тони вздохнул, но отпустил его.       Поменяв ещё десяток поз, они пришли к выводу, что день как-то не особо задался для рисования. — Энергия не та, — говорил Стив. — Вы будто... между вами будто нет коннекта. С эстетической точки зрения всё шикарно, оба красивые, но... — Стив, не говори ерунды, — вмешался Тони. — Ну какая энергия? Рисуй как есть. Чем быстрее начнёшь, тем быстрее закончишь. — А я, пожалуй, со Стивом соглашусь, — произнёс Питер и встал со скамьи. — Энергия действительно не та, да и я, если честно, устал.       Тони же неожиданно для всех схватил его за запястья и заставил вернуться в сидячее положение. Питер повернул голову и взгляды их встретились. Тони одними глазами пытался убедить его остаться, губы его растянулись в полуулыбке, а взгляд... он был восхищённым. Он действительно смотрел и видел одну лишь красоту. Питер чувствовал руки Тони на своих запястьях, чувствовал, как они переходят на талию, обжигая своим теплом. — Тони, я правда... — начал он, пытаясь высвободиться, но его перебили. — Вот так идеально! — восторженно воскликнул Стив. — Оставайтесь в таком положении и смотрите друг на друга. Вот это совсем другое дело! Боже, какая страсть! Тони, поглаживай Питера время от времени, как будто хочешь затащить его в постель прямо сейчас. А ты, Питер, просто будь собой, вот таким красивым и молодым. Идеально. Я уж и не надеялся...       Питеру всё происходящее казалось какой-то глупостью. Творческим он никогда не был, поэтому не понимал все эти разговоры про энергии и разную эзотерику. А остался он лишь только потому, что смотреть в глаза Тони было приятно. Казалось, сейчас, когда они прожили вместе два года, они наконец увидели друг друга. Тони смотрел и никак не мог насмотреться. С каждой секундой самобытный Питер стал казаться ему красивее с каждой секундой.       "Я тебя очень... хорошо вижу".       Периодические поглаживания по его спине, талии, коленкам привели к тому, что в воздухе отчётливо запахло возбуждением. Питер стал дышать часто и поверхностно. Расширившиеся зрачки Тони явно давали понять, что делал он всё это специально. Его пальцы аккуратно достали края заправленной рубашки-поло и стали ласкать горячую кожу на поясе Питера. И всё это сопровождалось зрительным контактом. Сексуальнее некуда. Неудивительно, что Питер в итоге не выдержал первым. — Мне нужен перерыв, — сказал он и поднялся. — Хотя бы минут десять. — Я тоже хочу размяться, давай сходим на перерыв вместе, — предложил Тони и подмигнул.       В Питере же всё ещё сидела обида за утреннюю ссору, поэтому от сопровождения он наотрез отказался. Потом он долго корил себя за это. Не стоит оставлять возбуждённого супруга с почти свободным привлекательным омегой, являвшимся ко всему прочему его первой любовью... Ещё через пару лет он понял, что вообще-то можно оставлять супруга даже в окружении течных омег и не бояться — но это при условии, что партнёр сам по себе надёжный и верный. Каким как раз был Уэйд...       Так что вернувшись из уборной, где Питер умывал лицо холодной водой с целью ослабить охватившее его возбуждение, застал он неприятную картину. Стив и Тони страстно целовались на террасе. Зрелище было поистине красивым, если бы Питер оценивал его непредвзято. Однако это было не так, поэтому он стремительно вернулся в уборную и теперь просто смотрел на заплаканного себя в зеркало и спрашивал шёпотом: — Что мне делать? Господи, что мне делать? Как поступить?       Ответ пришёл к нему через пару минут словно из космоса, не иначе. Он был простым и в то же время ёмким. Остервенело вытирая влажные дорожки на щеках, Питер запретил себе тратить слёзы на Тони. Он этого не достоин. Решено — отныне никаких двойных стандартов для альф и омег! Хватит с него примерного поведения. Написав Тони смс-ку о том, что он плохо себя чувствует и приляжет отдохнуть в спальне, он в это время отправился к Говарду. Подписывать контракт. Как окажется позже — самый выгодный контракт в его жизни.       После он долго думал о том, что решился на это из-за одного несчастного поцелуя. Но потом он понял, что это не из-за одного поцелуя. Это больше из-за серии поцелуев и того, что за ними дальше следует. Это из-за ненасытности Тони или его травмированности... да и в целом это уже не столь важно.       Говарда в кабинете не оказалось, он уехал по делам в город, поэтому Питер решил дождаться вечера. Контракт никуда не денется. А пока было время — можно было подготовиться к нему как следует. И обдумать всё. Он знал, что не передумает. Но хотелось немного успокоиться и, возможно, разработать план мести. Если, конечно, получится.       Отмокая в горячей ванной, он гуглил в планшете биографию художника Стива Роджерса — руки-то были не заняты, да и обожжённую кисть беспокоить водой не хотелось. Для прессы Стив был ангелом, спустившимся с небес. Всего добился сам, учился на "отлично", взял из приюта собаку, давно и стабильно замужем... На этих словах Питер усмехнулся. Да уж, прямо как он с Тони. Что ж, стабильность тоже разной бывает, а у Старков и вовсе открытый брак. Не ему судить. Однако увидев фотографию Стива с супругом, Питеру почему-то стало грустно. Они с Джеймсом Барнсом такие красивые, такие счастливые... Фотографии выдавали настоящесть чувств, в отличие от них с Тони в объективе камеры. Питеру почему-то казалось, что весь мир видит то же, что он — искусственные жесты, улыбки, неловкие объятия, отсутствие восхищения друг другом во взгляде... У Стива же всё было по-другому. Джеймс так смотрел на него, что пробирало даже Питера. Он наткнулся на маленькую студенческую статейку на сайте университета искусств про "выдающиеся истории любви наших выпускников". Мол, искусство объединяет. Джеймс тоже был способным художником, однако больше ему нравилось фотографировать. Далее было описание их милейшей истории любви. Там всё по стандарту — милые молодые люди встретились, взялись за совместный проект и влюбились так стремительно, что поспешили пожениться в первые полгода отношений. И почему спустя столько лет даже между такими влюблёнными всё оказывается сложно? Даже как-то жаль. Точнее, было бы жаль, будь это кто-нибудь другой.       Судьбоносный званый ужин наступил быстрее, чем ожидалось. Тони пытался поговорить с Питером, однако тот заперся и не выходил из комнаты до самого вечера. Он принял для себя решение сделать мужу так же больно, как было ему после той сцены со Стивом. А если не больно, то хотя бы неприятно. Денежная выгода была лишь вишенкой на торте его мести. У него болела душа, ныло сердце от осознания того, что он был нелюбимым мужем. Вдобавок ко всему он злился на самого себя — ну неужели ему обязательно нужно было влюбиться в Тони? Неужели нельзя было переждать "бурю" несколько лет до окончания университета, а потом отправиться в свободное плавание? Он ведь так молод, так красив, имеет связи, недюжинный ум, перспективы достичь успеха... Зачем придумали эту дурацкую, всё усложняющую любовь? Причём любовь эта была безусловной настолько, что даже если бы Тони был изуродованным и со средним достатком, Питер всё равно бы его полюбил.       Кстати, об изуродованных...       Виктор Салливан пришёл на ужин не один — с ним был его "главный акционер" по имени Уэйд Уилсон. Вид у него был по-настоящему устрашающий. Все открытые участки вроде лица, шеи и кистей рук были покрыты шрамами от ожогов. Питеру, увидевшему его с балкона второго этажа, вдруг стало любопытно: а у него всё тело в шрамах или только верхняя часть? Не то чтобы он хотел проверять, но чем чёрт не шутит? Походка и движения у Уэйда были уверенными. Похоже, что он вообще не смущался того, как выглядел. И скорее всего, так и было. Да и почему он должен их смущаться? Наверняка с ним произошло что-то похуже человеческого презрения, испуга или жалости при виде него. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Уэйд посмотрел прямо на Питера. Уголки его обезображенных губ еле заметно дёрнулись вверх. В глазах же было нечто похожее на... узнавание. Если бы зрение Питера не было идеальным, он вряд ли бы заметил эти микровыражения лица. Салли же на него не посмотрел, да и в целом особого внимания к деталям вокруг не проявлял. Типичный представитель высшего класса, считающий, что с ним никогда ничего не случится.       Несмотря на подступившее в горлу разочарование при виде Тони, Питер подал ему руку, чтобы спуститься вниз к столу вместе. Увидев молодых супругов, Говард радушно представил их гостям. — Виктор, ты знаешь моего сына Тони и наверняка знаком с Питером, правда? — спросил Говард так, будто не знал ничего об интрижке.       Лицо Тони перекосила вежливая улыбка. Он протянул руку Виктору в ответ и сжал её так сильно, что можно было услышать тихий хруст суставов. — Твоего Тони знаю хорошо, — Виктор не подал виду, что между ним и Тони сейчас шла борьба. — А вот Питера видел всего пару раз.       Как хорошо воспитанный альфа, он поцеловал руку Питера и задержал взгляд на его прекрасном лице. Желание в его глазах невозможно было спутать ни с чем. Тони, стоявший справа от мужа, с силой сжал его талию. Питер ойкнул. — Добро пожаловать, Са... мистер Салливан, — сказал он. — Надеюсь, вам понравится ужин. — Я в этом не сомневаюсь, — Салли хитро прищурился и посмотрел на Тони. — Твой супруг просто сногсшибателен, тебе наверное часто это говорят? — Постоянно, — с непроницаемым выражением лица ответил Тони.       Говард наблюдал за этой недоперепалкой с любопытством репортёра, работающего в джунглях. Вот гиены окружили льва, уже делят его тушу, а помогать нельзя — это ведь законы природы. Можно только смотреть и делать выводы. — Виктор, представишь нам своего сегодняшнего компаньона? — О, конечно. Это Уэйд Уилсон, мой партнёр по бизнесу. Сейчас ему принадлежит самое большое количество акций моей компании. Самое большое, если исключить мой контрольный пакет, разумеется, — он, по мнению Тони, мерзко хохотнул.       В отличие от Салли, Уэйд вначале пожал руку Питеру. И тоже поцеловал. Но не просто в тыльную сторону ладони — он поцеловал запястье. Это считается более интимным и откровенным жестом, насколько был осведомлён Питер. Такой поцелуй был сексуальнее поцелуя в губы. Он вполне мог означать, что мужчина хочет принадлежать ему, что это было началом ухаживаний. От этой мысли и пронзительного взгляда Уэйда Питера бросило в жар. Он пошатнулся и не упал только благодаря Тони. Одно только прикосновение слегка бугристой, но приятной на ощупь руки будоражило. И это интриговало. Тони же эти чувства не разделял, естественно. Он был возмущён. — Почему всем новым знакомым обязательно нужно целовать Питера? — высказал он свои давние наблюдения и с намёком сжал предплечье своего омеги. Питер недоумённо посмотрел на него, но рука уже дёрнулась и её отпустили. — Мне просто приятно познакомиться с вами лично, Питер, — сказал Уэйд и искренне улыбнулся.       Сердце Питера пропустило удар. Улыбка так ему шла, так украшала! И дело было даже не в идеальных ровных зубах Уэйда. Просто от его улыбки становилось тепло, хорошо и безопасно. А ещё у него был такой приятный запах, такой успокаивающий, обволакивающий. Такой безопасный, но не скучный. К нему невольно хотелось подойти вплотную, уткнуться в шею и дышать-дышать-дышать... — Это взаимно, мистер Уилсон, — Питер произнёс это голосом на тон выше обычного. Прочистив горло, он продолжил: — Вы сказали "лично", вы меня где-то видели? — О, я вижу вас постоянно, в заголовках журналов, на приёмах, вечеринках и даже во снах, — а это уже совершенно точно было флиртом. — Правда? — переспросил Питер. — Как интересно... и что же я делал в ваших снах? — Правда. У вас запоминающаяся внешность, — ответил Уэйд. И добавил: — Не могу рассказать, чем мы с вами там занимались, такие непристойности не озвучивают в приличном обществе. Может, как-нибудь встретимся в неформальной обстановке и обсудим мой последний сон с вами?       Питер удивился такой наглости. И восхитился в то же время. Он посмотрел на Тони и с удовлетворением уловил злость в его глазах. Затем перевёл взгляд на Говарда, который глядел на него как на добычу, попавшую в очередную ловушку. И хотя ему очень хотелось пофлиртовать с Уэйдом назло Тони, отца своего супруга он пока боялся. — Простите, я не обсуждаю неприличные сны с собой без разрешения моего Тони, — этой фразой он остановил флирт и очертил границы. Уэйд кивнул в знак понимания.       Тони же самодовольно улыбнулся и на этом процесс неловкого знакомства с партнёрами по бизнесу наконец закончился.       Ужин протекал скучно. Вначале были дежурные фразы о погоде, планах поиграть в гольф, обсуждение разных компаний и их деятельности, шуточные споры на разные темы и только потом Говард и Салли перешли непосредственно к теме встречи. Салли всё отшучивался, что уступит свои месторождения со скидкой только в случае ядерной войны, Говард же вежливо улыбался, а потом предложил сделать короткий перерыв, чтобы прогуляться и показать Салли и Уэйду дом. Показ он поручил Тони и когда тот ушёл, снова пригласил Питера в свой кабинет. Они расположились на диване, как и днём ранее. — Ты уже обдумал всё? Я приготовил договор, можно внести пару правок, но не более, — сказал Говард, не размениваясь на дежурные фразы.       Питер же хотел немного потянуть время, прежде чем согласиться. — Вы ведь знали, что я соглашусь сделать это, как только увижу Тони со Стивом, верно? — Ты влюблён в моего сына как мальчишка, конечно же, я это предвидел. — А какую роль играет Стив во всём этом? В смысле... почему он вообще появился в жизни Тони снова? — Питер, ты же уже знаешь ответ. Стив отличается от тебя в первую очередь своим происхождением, он из обычной семьи и изначально не имел перспектив жить как ты. Я знал, что деньгами тебя не купить — ещё пару лет и ты окончишь университет, начнёшь строить карьеру, а с моей помощью и инвестициями любые твои начинания будут успешными во всех отношениях. У Стива такой жилки нет. Он из тех, кто легко может продать свою любовь за деньги. И к счастью, он не продешевил ни пятнадцать лет назад, ни сегодня. Это наверно не укладывается в твоей красивой голове, Питер, но это нормально — продавать свою любовь за деньги. Это разумнее, чем быть гордым и бедным. — Ясно, — сказал Питер и сел к Говарду вплотную. — Так вы считаете меня красивым?       Говард подцепил пальцами подбородок Питера и приблизил своё лицо к его. А потом он отпустил его и рассмеялся в голос. — Господи, Питер, ты очень красивый, ты божественно пахнешь, но ты ещё и милый, как ребёнок, — сказал он. — Если бы я тебя хотел, то давно бы получил, поверь. И тебе бы нравилось. — Рад это слышать, — невозмутимо ответил Питер на откровенную насмешку и тут же отодвинулся. — Поймите меня правильно, мистер Старк, я должен был проверить вас. А теперь можно подписывать договор. Правда, я бы хотел внести пару правок. — Каких? — Говарду было искренне любопытно, как Питер вьёт из Тони верёвки. — Я хочу не пять, а семь процентов от чистой прибыли компании... — Я не торгуюсь в невыгодную для меня сторону, Питер, и ты это знаешь. — ...семь процентов, мистер Старк. Не меньше. И я хочу получать их пожизненно и вне зависимости от того, кто будет управлять компанией. Вдруг вас свергнут? Всякое ведь может быть. Я бы на вашем месте был осторожен в вопросе повышения Тони до уровня совета директоров. В том смысле, что я бы его туда впустил, конечно, а то будет подозрительно. Но сами понимаете, в бизнесе всё как в львином прайде, верно?       Говард понял намёк о планах Тони абсолютно правильно. И понял, как Питер манипулирует его сыном — он настолько искусно подбирает слова и жесты, что невозможно не сделать то, о чём он просит. Он невероятно целеустремлённый и готов многое перетерпеть ради своей цели. В благодарность за предоставленную информацию Говард согласился на семь процентов. Для Питера подписание договора было приятнее оргазма. Ведь он смог насолить Тони, стравив его с родным отцом окончательно. Его муж это заслужил. Как будет выкручиваться — его дело. Теперь у него точно не будет времени неустанно следить за Питером. А ведь всё могло быть по-другому, если бы Тони любил его, а не Стива. Невзаимность чувств порой хуже абьюзивной любви.       Вышел Питер из кабинета Говарда богатым человеком. Можно было смело разводиться на самом деле, но он вдруг понял, что искренне не хочет этого. Он понял, что получает некое мазохистическое удовольствие от этих эмоциональных качель. Понял, что ему будет приятно увидеть, как Тони пострадает от причинённых ему неприятностей. Развращают ли деньги и относительно безграничные возможности? Вероятно, да. Пока Питер шёл к Тони, чтобы при нём увести Салли в уединённое место, он размышлял о том, что мог бы уехать далеко-далеко и жить спокойной жизнью... но он этого не сделает. Ведь теперь это для него было слишком скучным. А ещё в голове сформировался план, как он поступит со Стивом и Тони. Отчего-то теперь он был уверен, что у него всё получится. И даже возбуждение пришло словно из ниоткуда...