С чистого листа

— Что? С чего ты взял? — спросил Тони. — Он сам мне это сегодня сказал! — воскликнул Питер. — Точнее, намекнул... но суть одна. Скоро он сделает так, что... что тебя может не стать...       С этими словами он всхлипнул и осознал, что плачет. Он никогда не представлял себе этот момент, однако после слов Говарда эта картина так ярко отпечаталась в сознании, что он не мог ничего с собой поделать. Сглотнув ком в горле, он посмотрел Тони в глаза и увидел в них... любовь. Такой взгляд было ни с чем не спутать. Уэйд так смотрел. В этих отношениях он впервые понял, что значит быть по-настоящему любимым... не просто желанным. Питеру так хотелось поверить в чувства Тони в этот момент. До боли. — Питер, — Тони притянул омегу к себе и обнял, — милый мой, не плачь. Никто не избавит тебя от меня... даже если тебе самому этого захочется. — Ты так говоришь, чтобы успокоить меня, — ответил Питер. И всё же на его лице расцвела улыбка. Он слегка отстранился, чтобы вернуть зрительный контакт с Тони. — Обещай мне, что с тобой ничего не случится. Не по вине Говарда.       В эту секунду они оба поняли, что значит слушать тишину. Они словно впервые по-настоящему увидели друг друга. По крайней мере, у Питера точно были такие ощущения. Для Тони же всё случилось гораздо раньше — в одну из ночей, проведённых вместе. А может, с ними обоими это случилось в день знакомства? Питер думал порой о том, что было бы, если бы он не вспылил тогда, запретив даже прикасаться к себе?.. Вопрос... Но сейчас все эти мысли не имели значения. В конце концов, разного рода прикосновений между ними было море. — Обещаю, — прошептал Тони. — Что? — так же шёпотом переспросил Питер. За всеми этими мыслями и чувствами он на мгновение забыл, о чём шла речь. — Торжественно клянусь, что со мной ничего не случится, — сказал Тони и нежно накрыл солёные от слёз губы Питера своими.       Их глаза были закрыты, но они всё равно видели искры. — Ах... боже... — стонал Питер между поцелуями. Правда, пауз между ними практически не было.       Они быстро перебрались на заднее сиденье — настолько сильно им вскружила голову страсть. Или любовь?.. Ещё одна искра — и их одежда оказалась разбросана по всему салону машины. Кажется, в самом начале Тони сорвал несколько пуговиц с рубашки Питера, когда пытался её снять. Пробормотав "дурацкая ткань", он просто разорвал её на куски. Прощайте, восемьсот долларов. Но кто станет считать деньги, когда происходит такое? Они столько лет ждали этого момента — глупо теперь это отрицать. Они оба с самого начала были одержимы друг другом. С самой первой ссоры. С момента, как увидели друг друга. Но Питер был неопытным юнцом, а Тони — прожжённым, с расщеплённым сознанием и оттого потерянным в жизни. И пусть сейчас ими овладела безумная, больная любовь, но даже этого было достаточно в тот миг...       Выброс адреналина сказался на обоих. Их движения были быстрыми, рваными, а дыхание частым, прерываемым громкими стонами обоих. Обнажённый Питер оседлал Тони, но не спешил переходить к активным действиям. На мгновение он остановился. Увидев же и почувствовав, что его хотят, он прильнул к губам любимого. Горячие руки Тони блуждали по его телу. Казалось, ещё секунда — и они воспламенятся от желания. Их природные запахи смешались, высокая концентрация феромонов почти свела их с ума, тем самым усилив возбуждение. Это распалило Питера окончательно — он направил головку члена Тони в себя, даже не позаботившись о защите. Как же давно они мечтали об этом... Просто быть свободными от оков прошлого, от общественного мнения, от собственных мыслей и ограничений. Питер закусил нижнюю губу и начал медленно приподниматься и опускаться, доводя Тони до исступления. Окна в машине запотели. В этот момент они радовались, что не остановились где-то в общественном месте и могут позволить себе быть полностью обнажёнными, чувствовать трение и слышать шлепки кожи о кожу, громко стонать, срывая голоса. Тони беспорядочно целовал губы, шею и плечи Питера, пока тот наращивал темп, получая наконец то, что представлял когда-то каждую ночь. Они были настолько изголодавшимися друг по другу, что им хватило десяти минут до достижения пика наслаждения. Питер кончил первым, даже не касаясь себя, но движения продолжил. Тони мягко остановил его, чтобы дать передохнуть после оргазма, а сам изо всех сил старался сдерживаться. Если продолжить, омеге будет неприятно. Эгоистичным в постели Тони никогда не был. — Любимый... — нежно произнёс он и прижал Питера к себе, обнимая и поглаживая его влажную спину и ягодицы. — Ты невероятный.       Они влажно целовались какое-то время. Медленно, лениво. Питеру хотелось остаться в этой машине навсегда. Настолько было хорошо... — Дать тебе воды? — Альфу, казалось, вообще не волновало, что он ещё не финишировал. — По правде говоря, сейчас бы пиццы, — отдышавшись, сказал Питер сорванным голосом и виновато улыбнулся. После секса всегда хотелось поесть и поспать, так уж был устроен его организм. К тому же, он практически ничего не ел весь день. — Ну не прямо сейчас, но чуть позже. И чтобы много-много сыра... — Будет, — пообещал Тони и потянулся за телефоном, оставшимся в кармане брюк, не меняя положения омеги, всё ещё сидевшего верхом на нём. Быстро сделав заказ в приложении, он повернулся к Питеру и взял его руку в свою. Поцеловал её. — Тебе понравилось? — Спрашиваешь ещё.       Тони откровенно любовался бисеринками пота на лице и груди Питера. Пах тот прикрыл остатками рубашки. Почему-то всё ещё стеснялся. Его крепкие бёдра подрагивали после "скачек" на члене Тони. Альфа поцеловал Питера. Их снова затягивало в водоворот вожделения. Тони не мог поверить, что все эти годы сознательно отказывался от этого невероятного омеги. Кажется, он идиот?.. А точнее, совсем не кажется, заключил он. Так и есть. — Питер-р-р...       Всё началось сначала. Кусачие поцелуи, объятия, глупости, сказанные шёпотом в порыве страсти. Тони приподнял Питера за бёдра и нежно опустил на себя, чувствуя, как член легко раскрыл мышцы ануса и скользнул внутрь. Было так хорошо... Громкие стоны Питера были лучшей наградой для альфы. — Тони... — бёдра его начали дрожать ещё сильнее. Питер словно не мог подобрать слова. — Я... я не... — Да, детка, я понял тебя... расслабься, я всё сделаю...       Тони сжал ягодицы Питера с намёком, чтобы тот остановился, и перехватил инициативу. Он мягко коснулся ладонью груди омеги и слегка надавил, чтобы тот опёрся о спинку переднего сиденья, а затем зафиксировал его бёдра и принялся двигаться сам. Питеру казалось, что ему вот-вот снесёт крышу, настолько интенсивными были ощущения. Всё стало ещё идеальнее, когда Тони обхватил его член ладонью. Несколько чётких движений, и капли спермы брызнули на лицо и грудь альфы. Через мгновение Питер почувствовал, что внутри него стало горячо — Тони кончил вслед за ним и хищно облизнулся, слизывая попавшую на губы сперму. Зрелище было настолько возбуждающим, что Питер не удержался и подался вперёд для поцелуя. Это было безумием. Он никогда так не делал. Это было так грязно и так сладко... Они настолько сильно хотели друг друга, что практически не чувствовали ограничений в сексуальных практиках. Всё было на чистом доверии и было так правильно. Нацеловавшись вдоволь, Тони снова удивил Питера — аккуратно выскользнув из него, альфа зажал дырочку пальцами одной руки, другой же заставил его встать ступнями прямо на сиденье и развернуться спиной. Догадки о том, что намеревался сделать Тони, пришли в голову Питера слишком поздно. Он не успел издать и звука, как почувствовал язык Тони у себя в анусе. Причмокивающие звуки и низкие стоны заставили его густо покраснеть. Такого в его жизни ещё не случалось. И, он должен признать, это было прекрасно. Мышцы входа были слишком чувствительными, однако само осознание того, что с ним происходит, вкупе давали столько внутреннего удовлетворения и ощущения желанности, сексуальности... это было лучше оргазма. Это была настоящая любовь, стирающая границы. — Везде вкусный, — заключил Тони, опустив Питера на сиденье рядом с собой. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. А потом Питер снова поцеловал Тони, ощущая вкус спермы и природной смазки на языке. Было необычно. И если бы Питер мог, он бы снова возбудился, однако это не так-то легко после двух оргазмов подряд. — Видишь, как ты на меня действуешь?       Тони указал взглядом на свой пах. У него снова встал. — Ах... — Питер не смог удержать стон и облизнулся. Он потянулся рукой к этому идеальному члену, но Тони перехватил её. — Тебе не обязательно это делать сейчас, — он улыбнулся и кивком указал на ворота. — Пиццу привезли. Я заберу её и вернусь к тебе. Отдыхай.       Питера удивило то, что Тони будто почувствовал его состояние. Будто понял, что омега слишком устал для третьего захода. Тони вообще... чувствовал его слишком хорошо. Всегда ли так было? Он закрыл лицо руками и вздохнул. Только сейчас к нему пришло нехорошее осознание. Он только что изменил Уэйду. Причём два раза подряд. И не намерен был останавливаться. Не после четырёхлетнего ожидания... — Господи. Уэйд точно мне этого не простит.       Больше мысли о Уэйде его этой ночью не посещали — Тони сделал всё, чтобы к утру Питер забыл даже своё имя. Он брал омегу снова и снова, с удовольствием вылизывал его везде, куда мог дотянуться его юркий умелый язык — это дело он любил, пусть и не очень часто практиковал, искусно ласкал, изучал гибкое тело, открывая новые эрогенные зоны, о которых даже сам Питер не подозревал... Уснули они после наступления рассвета. Точнее, уснул только Питер. Тони заботливо обтёр мужа влажным полотенцем и лёг рядом. В воздухе стоял плотный запах секса и это стало лучшим снотворным для них. В полудрёме Питер почувствовал, как Тони крепко прижал его к себе и услышал: — Я так тебя люблю... — сказанное шёпотом. Затем поцелуй в висок — и наступила темнота.       Проснулся Питер один. Если бы не определённые ощущения пониже спины, он бы вполне мог принять события прошлой ночи за прекрасный, пусть и безумный сон. Укутавшись в простыню и спустившись в гостиную, он обнаружил Тони. Он занимался сервировкой стола, а услышав шум, быстрым шагом пошёл навстречу Питеру. — Ты уже проснулся! А я завтрак заказал, — Тони был вне себя от радости. — Скоро привезут. Там всё твоё любимое. Омлет, овощной салат и круассаны с шоколадом.       Услышав про завтрак, желудок Питера нескромно заурчал. Пиццы прошлой ночью явно было мало. — И кофе на миндальном? — с надеждой спросил он. — И кофе на миндальном, — с улыбкой подтвердил Тони и длинно втянул воздух носом. — Ты ещё не был в душе? — Не успел, — смущённо ответил Питер. — Всё совсем плохо? — Напротив, — в глазах Тони загорелся огонь, — всё слишком хорошо. Я же прямо сейчас на тебя наброшусь, если ты не отправишься в душ.       Такое откровенное признание завело Питера. Ему вообще нравились проявления фетишизма со стороны Тони. Но усилием воли он всё же пошёл в ванную комнату. Увидев себя в зеркале, он ахнул. Шея и плечи были покрыты засосами и следами укусов, а сбросив простыню, он увидел синяки в виде пальцев на боках и бёдрах. Ягодицы всё ещё были красноватыми — Тони слегка увлёкся шлепками, пока брал его сзади. Питер озадаченно прикусил губу. Хотелось повторить. Хотелось забыть обо всём на свете и исчезнуть из этого мира вместе с Тони. Улететь куда-нибудь в космос, чтобы все земные законы и правила не действовали на них. Чтобы эта интрижка не была началом конца для отношений с Уэйдом... Но она была. Питер это чувствовал.       И он запутался. На этот раз окончательно. По пути в гостиную он заглянул в гардероб и сменил банный халат на просторную белую футболку, принадлежавшую Тони. Она прикрывала ноги до середины бедра и смотрелась очень эротично. Покрутившись у зеркала и оставшись довольным своим отражением, Питер вернулся к столу. И в который раз удивлённо воззрился на Тони.       Он зажёг свечи. Прямо как Питер несколько лет назад, когда ждал мужа с работы, но не дождался... Как всё циклично в их отношениях... Теперь, когда Питер имел связь на стороне, они будто стали квитами, пусть Тони об этом и не знал. — Ты сегодня в романтичном настроении, — заметил омега. — Ага, — Тони озорно подмигнул. — Отмечаем консумацию нашего брака. Замечательно выглядишь.       Питер прикусил губу. — Приступим? — Он кивнул на стол, чтобы отвлечь Тони. — Я голодный как волк. — Я тоже, — Тони же продолжал улыбаться. Он отодвинул стул и жестом пригласил Питера. — Присаживайся.       Первым делом они поговорили о намерениях Говарда. Тони заверил, что с ним всё будет в порядке, но не объяснил, почему. Сказал лишь, что его "уход" просто повлечёт за собой кучу неурядиц, связанных с документами. Оба — и отец, и сын, — были в курсе, что в случае кончины Тони весь список преступников и их злодеяний в ту же секунду окажется в интернете. Это было своеобразной тревожной кнопкой. А вот подставить Тони могут. При желании. И скорее всего, Говард замышлял именно это. — Ты должен быть осторожнее, Тони, — выразил своё мнение Питер. — Ты выглядишь... беспечным. Лично меня слова Говарда сильно насторожили. Кстати, ты расскажешь мне, чем занимаешься на самом деле? — В каком смысле? — "не понял" Тони. — В прямом, — Питера начали раздражать эти тайны. — Ты же что-то скрываешь. Что-то происходит. Помнишь наш разговор тогда? Ты что-то подслушал и это оказало на тебя сильное влияние... — Прости, Питер, но это действительно секретная информация. Я не могу поделиться этим с тобой. Это... может быть опасно, а я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе всё... но точно не сейчас, — отрезал Тони. Тон его был непреклонным.       Питер постеснялся спросить, что же теперь между ними происходит. Даже после того, что было. Лишь обменивался смущёнными взглядами с мужем и ел свой круассан с шоколадом. В теле вновь стало разгораться вожделение. Вдруг в глаза бросился дизайн стаканчика с кофе — Питер узнал логотип. Это был кофе из секс-кофейни, работающей на базе секс-шопа. В кофе, как правило, добавлялся афродизиак из натуральных компонентов вроде маки перуанской. Стало понятно, откуда взялось возбуждение. Точнее, оно не взялось из ниоткуда — оно уже было, просто усилилось... Тони с любопытством наблюдал за Питером. — Очень вкусный кофе, правда? — спросил он с намёком. — Да, — ответил Питер. — Очень... тонизирующий. Бодрящий. Хочется... — Хочется. Да.       Питер почувствовал, как между ягодиц стало мокро от смазки. С Тони, конечно, никакие афродизиаки не нужны, но с ними стало в разы сложнее сдерживать возбуждение. Натуральные компоненты не были способны лишить Питера разума, ими невозможно было опоить человека и принудить к чему-то. Но на это было способно одно лишь присутствие Тони... Они мгновенно оказались в объятиях друг друга, будто притягиваясь магнитом. Питер сел прямо на стол и прижал к себе Тони, обхватив его ногами. Их не заботила попадавшая на пол пустая посуда. Футболка омеги задралась до самой поясницы, а под ней ничего не было... Питер приспустил штаны Тони, обхватил ладонью его член — твёрдый, горячий и такой тяжёлый — и направил в себя. В гостиную вошёл кто-то из домашнего персонала, но быстро убрался, пока влюблённые супруги его не заметили. Больше никто не пытался их отвлечь — громкие стоны разогнали всех желающих навести порядок. Было так хорошо...       Продолжили они в спальне Тони. К концу дня Питер буквально не мог свести ноги. Никогда ещё он не чувствовал себя настолько затраханным. Хватало сил только на то, чтобы лежать пластом на животе — ягодицы горели огнём, да и в зоне между ними ощущения были не менее интересными. Но Питер не жаловался. Не после очередного оргазма, который расслабил его окончательно. Тони понимал всё без слов. Спустя минуту он вернулся в постель со специальным интимным гелем с охлаждающим эффектом. Питер благодарно простонал — говорить было лень.       Следующие пару дней Тони берёг супруга и довольствовался только поцелуями, петтингом и оральными ласками. Он вообще вёл себя как ни в чём не бывало. После секс-марафона, случившегося в выходные, он снова стал ходить на работу и жить как прежде. С одним лишь отличием — теперь всякий раз, когда он оказывался в одном помещении с Питером, он не отказывал себе в удовольствии прикоснуться, обнять, поцеловать или и вовсе залезть к нему в трусы и начать ласкать. Зависело от обстановки. Конечно, на официальных мероприятиях он вёл себя более чем прилично, изредка позволяя себе целовать мужа. Но вот дома он требовал всё. Да и дело Ника Фьюри было практически закрыто. Ещё чуть-чуть — и он сможет строить долгосрочные планы на жизнь с мужем. В его мыслях и фантазиях всё было именно так.       Питера же никак нельзя было назвать жертвой обстоятельств. Первое время он пытался оправдывать себя, мол, это просто закрытый гештальт и скоро они с Тони снова разбегутся по разным углам... Но этого не случилось. Более того, он добровольно вызвался сопровождать Тони везде, где требуется появляться в парах. Слова Говарда всё не выходили из его головы и ему хотелось контролировать ситуацию. "Охранять" Тони или по крайней мере сделать всё от него зависящее, чтобы защитить.       Уэйду ничего объяснять не пришлось — он уехал по работе на несколько недель, а затем оповестил, что поедет на осмотр к своему доктору из родного города, который помогал ему восстановиться после пожара. Историю о том пожаре Питер узнал где-то через год после начала их отношений. Это случилось, когда Уэйду было пятнадцать. Его родители погибли в автокатастрофе. У них была небольшая, но довольно успешная и перспективная фирма, которую отжали родственники после похорон. Но им было мало этого. Они решили заполучить и дом, который по закону он принадлежал Уэйду. Пока он жив, дом будет его. И эти алчные родственники решили поджечь прилагавшийся к нему сарай вместе с запертым внутри Уэйдом. Пожар поднял много шума в их спокойном районе, поэтому до конца дело довести не удалось. История с родственниками очень повлияла не только на тело, но и на мировоззрение Уэйда. В тот тёмный период, еле восстановившись благодаря пожилому доктору, которому было не всё равно, он понял, что не все люди хорошие. И не все люди достойны хорошего отношения. Когда ему исполнилось девятнадцать, он отомстил за себя и за родителей так искусно, что полиция даже не заподозрила несчастного изуродованного юношу, с которым так несправедливо обошлись когда-то. Уэйд был по-настоящему талантливым киллером и виртуозно исполнял заказы. Питеру было жаль, что его талант раскрылся из-за этих событий.       Таким образом, Тони практически постоянно был с Питером. И чувствовал себя невероятно счастливым человеком, несмотря на неофициальную часть своей работы. В некоторые планы супруга он посвятил. Поскольку для обычных людей Тони боролся с производством оружия в собственной компании, он открыто заявлял об этом. Но этого всё ещё было мало. Тони занимался продвижением билля о запрете ношения оружия в наибольшем количестве штатов. Насколько это вообще будет возможно. В конце концов, коррупцию никто не отменял. Для своих благих целей Тони привлекал медиаресурсы. Под медиаресурсами подразумевалось участие в различных программах, включая популярные сериалы и развлекательные ток-шоу. На одном из них команда Ника Фьюри запланировала устроить яркий перформанс. Заключался он в следующем: Тони должен прийти на программу с оружием, наставить его на ведущего и выстрелить ему в лицо. Пуль в пистолете не будет, звук выстрела будет имитацией и поведение ведущего тоже. Но для зрителей несколько последующих минут всё будет выглядеть иначе. Они поймут, что оружием в их стране может обзавестись любой неуравновешенный человек и этого допустить никак нельзя. А что, если компания, производящая оружие, будет продавать его ещё и на чёрном рынке? Этот выпуск бы обсуждали достаточно долго, чтобы продвинуть билль.       Когда Питер узнал о плане Тони, в душе его зародилась тревога. Что-то с этим шоу будет не так... В команде Тони, которая занималась подготовкой в выпуску программы, был подозрительно знакомый молодой человек. Питер не подавал виду, что следит за ними — все думали, что он пришёл просто поддержать мужа. Однако как только начался прямой эфир, Питер вспомнил, где видел того мужчину. Это был официант, которого привлекли на один вечер в доме Говарда, где отравили Салли. Питер не знал, где именно план Тони провалится, но подумав ещё пару минут, до него дошло... Говард никогда не собирался убивать своего сына. Он собирался подставить его. Да так, чтобы свидетелями этому были миллионы человек... Гениально, но так жестоко.       Как только план Говарда был разгадан, Питер ворвался в кадр и сел на диван рядом с мужем. И Тони, и ведущий очень удивились этому, но выкрутились, выставив это частью шоу. Омега и вовсе притворился глупым и не понимающим сути разговора. И в момент, когда Тони должен был "выстрелить" в ведущего, Питер вытащил пистолет сам и, направив дуло в потолок, снял с предохранителя и нажал на курок несколько раз. Раздались крики со стороны зрителей, Тони поражённо уставился на Питера, а ведущий и вовсе спрятался под стол. — Голосуйте за билль, чтобы не было таких неожиданностей! — Питер произнёс эту фразу так невозмутимо, как только мог, прежде чем трансляция прекратилась.       До Тони быстро дошло, что случилось. Он выхватил пистолет из рук омеги и вынул магазин. Там оставалось ещё несколько настоящих пуль. Выстрели он в лицо ведущему — и план Говарда бы сработал. Тони упал на колени перед Питером, взял его холодные дрожащие руки в свои и поцеловал их по очереди. — Боже, Питер, ты меня спас... — он прижался лицом к бедру Питера. — Спасибо тебе. Я не знаю, как тебя отблагодарить. Как ты понял, что там будут настоящие пули? — Не знаю, почувствовал, — прошептал Питер. — Не бери в руки пистолет или другое холодное оружие. Никогда. Пообещай мне, что больше не будешь делать такие глупости.       Произошедшее в прямом эфире обсуждали ещё несколько дней. Реакция общественности была неоднозначной в отношении Питера — его стали считать безумцем. Учитывая, что он так легко закрыл глаза на измены мужа в прошлом, не все относились к нему лояльно. Но в этом был и положительный момент — билль действительно был принят. Другой положительный момент состоял в том, что теперь к Тони перестали клеиться омеги. Видимо, боялись, что Питер не выдержит и действительно застрелит того, кто попытается соблазнить его альфу или просто привлечь его внимание.       Случившееся не прошло мимо Уэйда — он в тот же день позвонил Питеру и хорошенько расспросил его. Услышав, что это было спланировано от и до, он заметно успокоился. Но потом Питер сказал то, что навсегда изменило его и о чём он потом жалел долгое время: — Уэйд, я должен кое-что тебе сказать. Я... я не хотел, но вынужден... Я... — Да, любимый? Говори, не бойся... — Уэйд, — голос Питера дрожал. — Уэйд... отец Тони, Говард, он... он домогался меня. Мне страшно. Мне страшно даже представить, что может произойти, если вдруг Тони не будет дома... он был так настойчив в последнюю нашу встречу, что я... он меня поцеловал, но я не хотел. И сказал, что в следующий раз мы... — Не продолжай, я понял, — голос Уэйда прозвучал жёстко и собранно. — Я всё улажу, любимый, не переживай.       И он уладил. Спустя неделю Говарда нашли повешенным в собственном кабинете. Никто ничего не заподозрил. Уэйд был настоящим профи. Даже записка была — специалисты по определению почерка установили, что её действительно написал Говард. Под давлением или нет, сказать не смог никто. Дело закрыли быстро.       Питер же понял тем вечером, когда "заказал" Говарда, что он готов на всё, чтобы спасти Тони. Буквально на всё. Эта любовь разрушала его. Эта любовь заставила его перейти грань дозволенного, отказаться от своих принципов, человечности.       Для Питера Тони Старк стал целым миром, который он готов был защищать любой ценой. И это было ужасающе. Но это было взаимно. Потому что на самом деле Виктора Салливана отравил не Уэйд. Виктора отравил Тони. И ни капли об этом не жалел.