догоревшее

в задумчивом молчании лесов мне четко слышен выстрел пистолета, он призывает нас рассечь листву надломанными стебельками рук и приготовиться к затопленным зарей минутам воскресающего лета, сочащимся акациевым медом сквозь мертвую дубовую кору. я оживаю утром. не впервой мне впитывать зрачками песни солнца и сказки птиц, вплетенные в капканы, охотником забытые в ветвях. я жду под камнем старшую сестру, которая сегодня не проснется, я жду под камнем старшую сестру, в чьем черепе давно живет змея. охотник возвращается к закату, подошвами ломает позвоночник, вытаскивает сказки из капканов, держащих ржавой челюстью мораль, на волосах оттенка звездной пыли от столкновения виска с дремавшей кочкой цветет кармин и в почву прорастает. гори, кармин, пожаром полыхай! *** ствол пистолета оплетают стебельками обласканные временем ладони, в капканах и патронах дремлют сказки, укутанные в винную лозу. пусть в паре снежно-белых черепов отныне змеек будет тоже двое. в рассвете воскресающего лета гостям я глотки всем перегрызу.