догоревшее

раз не помнишь, кто ты, то вспомни, кем был ты раньше, как в ладони лежал привычно эфес меча. память может уйти, но печаль не затянет раны; память может уйти, и кому ее там встречать? свист в ушах — шепот ветра, смех полевых колосьев, белоснежная шкура под пальцами и щекой. память может уйти — ты о ней никого не спросишь; память может уйти — отчаянно и легко. только это сияние, запертое в доспехах, извести не удастся, как бы ты ни хотел, ибо там, где артур падет, как чужая пешка, ты восстанешь над полем брани из душ и тел, ибо там, где никто не выживет, все же выжил, ибо нет ничего сильней твоего меча… память может уйти, но держаться как можно ближе, ибо если уйдет, то кому ее там встречать? понапрасну прольются слезы, поблекнут латы, только меч останется, спрятанный на виду. на стене — обломком — зверь и чужие даты. повторяй: «я вспомню, выиграю и приду. может быть, я безумен, и разум мой затуманен, может быть, вместо мельниц я вижу чудовищ, но что-то тащит меня, зовет, закликает, манит, я вернусь. обязательно. раненый и смурной». раз не помнишь, кто ты, постарайся хоть что-то вспомнить, ухвати покрепче эфес своего меча, ибо память — память обычно зовет на помощь, когда некому больше ее, вернувшуюся, встречать.