Проникновение

Достав небольшую сумку из рюкзака Стэна, я незамедлительно раскрыла чехол и выудила оттуда пистолет. Крепко вцепившись обеими руками в холодную сталь, прицелилась в змея. — Двигайтесь. Живее! — срываясь на крик, дала указание команде. Сама, понимая, что ракетницей можно не попасть в цель, приблизилась к змею. Сокращая дистанцию, на дрожащих ногах становилась всё ближе к смерти: его или моей. Крепко удерживая ракетницу, заметила, как белеют костяшки моих пальцев. Доли промедления змея хватило на то, чтобы я наконец-то решилась на выстрел. Достала один-единственный патрон и, не теряя ни секунды, поместила красную ракету внутрь пистолета. Удерживая себя на своих же двоих, попыталась расслабить плечи. Рукоять сигнального оружия удобно легла в ладони... Миг. И палец сам нажал на пусковой механизм. Выстрел не был громким, однако оглушительный хлопок, похожий на звук выбившейся пробки из бутылки шампанского, запомнился мне навсегда. Резко моргнув, посмотрела на чудовище. Я не попала в голову, так как патрон волной улетел в иную сторону, однако ранить змея всё-таки смогла. Яркое алое солнышко полетело прямо в спину злобного животного. По мере выгорания плоти буквально за пару секунд я ощутила запах паленого мяса. Тушка змеи быстро превращалась в угли, но этого было мало. Огонь быстро погас, а животное разозлилось только сильнее. Змей зашипел и, показывая свой длинный раздвоенный язык, всё так же направлялся в нашу сторону. Но теперь гораздо медленнее. Осознавая, что это наш шанс оторваться, я поспевала за командой. Продолговатое тело оставалось где-то далеко позади. От веса зверя дрожал даже тротуар, по которому мы перемещались. Завернув за один из углов улицы, я, как человек знающий этот город лучше всех, — не включая Мики, — направила команду в сторону центральной поликлиники. Отбивая ноги по пути, ведь обвязанные вокруг ступней ткани предательски сползали, я лишь мысленно молилась, чтобы мы успели добежать вовремя. Иначе Джеку может стать ещё хуже. Я, разумеется, далеко не милосердна. И спокойно могла бы бросить всех, кого встретила в лесу. Но чувство долга перед этими людьми было выше моей хладнокровности. Змей, казалось, уплывал куда-то назад. Периодически оборачиваясь по дороге, я видела, как монстр оказывается всё дальше от нас. Вместе с тем чувствовала, как на душе постепенно стелился покой. Открыв широкие двери больницы, пропустила ребят внутрь. Из восьми человек, не включая меня, отсутствовал кто-то один. Кто-то с кем я не успела толком познакомиться. — Где ещё? — невнятно спросила я, не досчитав человека. До этих пор молчавшая женщина внезапно дала о себе знать. Она была явно старше всех в группе, а от того одышка ее от бега не давала вымолвить хоть слово. Наконец, глубоко вдохнув, она сообщила: — Он сказал, что ему надоело. Попросил вам не говорить. — Говорить что? — Гарри закипал. Его скулы то напрягались, то становились менее острыми при расслаблении. — Что хочет уйти. — Уйти? Как уйти?! — цепляя поводок к ошейнику рыси, Гарри злобно сопел, — Мэнди, какого черта ты его не остановила? Почему молчала? Мэнди пожала плечами, от чего ее золотистые, чуть сухие волосы легонько колыхнулись. — Обузой меньше. — подытожила Саманта, закурив прямо в коридоре поликлиники. — Он мне никогда не нравился. Типичный нытик. — Прояви уважение. — тут уже не стерпела я. Подойдя к этой чертовке, вытащила из её пальцев толстую сигарету. Потушив об урну, выкинула. — Ты то кто такая? — со стоическим спокойствием Саманта улыбнулась. Но улыбка её походила на оскал. — Ты даже не знала Чарли, а уже судишь. Сама ведь рада, что не придется бегать от его фобий. Или я не права? — Не права. — соврала я и, не дожидаясь возражений, направилась на поиски медперсонала. Блуждая по коридорам незнакомой мне больницы (что было очень странно, ведь я была в этой поликлинике тысячу раз), я набрела на полуоткрытую дверь кабинета. Постучав, вошла в комнату полную тишины. Села на полуразвалившуюся старенькую кушетку. Вздрогнув от противного скрипа, вмиг осознала, в какую задницу я влипла. Хотелось плакать, но за стеной меня ждала компания, перед которой свою слабость я не должна была показывать. Поэтому, проглотив поступающие слёзы, я сидя осматривалась вокруг. Запах сырья пробирался в ноздри, от чего к горлу поступала тошнота. В углу стоял чистый, видимо, недавно купленный рабочий стол, а за ним находился такой же современный стул. На фоне бедного кабинета этот уголок казался райским. На стенах не было ни часов, ни фото, ни медицинских плакатов. Лишь обшарпанная шпаклёвка и содранная светло-голубая краска. В щелях этих поверхностей виднелись пятна плесени и, возможно, крови. Я невольно вспомнила типичное изображение больниц в ужастиках. Я нервничала. Перед собой не скрывала этого. Мои короткие, но чуть острые ногти больно впивались в кожу. Не осознавая себя в том моменте, я стремительно поедала свою красную губную помаду. Мне было страшно. Всё это не походило на сон. Уж больно реалистичной была картинка. Да и смерти тоже были... реальными. Выбившаяся челка мешала мне проводить пассивный осмотр помещения. Опустив голову, я попыталась поправить этот бардак на голове, но подняв её, едва не потеряла дар речи. Передо мной стоял Йонас. — Я так и знал. — укоризненно сказал он и покачал головой. — Что ты здесь делаешь? — от чего-то перейдя на шепот, спросила я. — Тебя ищу. Лучше бы не находил. — встревоженный взгляд Йонаса меня и впрямь напугал. — Что я должен был думать, если ты пропала на две недели, а незадолго до интересовалась смутными промашками психушки? Я вскочила, будто бы на меня опрокинули кипяток. Вцепившись в смирительную рубашку Йонаса, тут же затрясла его. — Сколько ты говоришь?! Две недели?! Я проспала две недели? — Ты не знала? — растерявшись, Йонас взял кисти моих рук и отступил. — Я тебя не видел с того дня... Ну, когда мы обсуждали больницу. А после были подписаны бумаги, что ты, мол, по срочным делам уехала. — Каким ещё к черту делам?! — возмутилась я, резко отскочив от коллеги. — Вот и я так подумал! — оглядываясь, Йонас добавил, — Мы в полной жопе. В полной жирной заднице. Это дыра, засасывающая нас в пучину дерьма. Мы обмажемся им, а после... — Я поняла, Йонас. — остановила я его, не желая слушать подробности о фекалиях, — Ты как здесь оказался? И почему... почему ты оде... — только сейчас я осознала во что был одет мой чокнутый напарник, — Ты всё-таки попал туда. Ты пациент? Что они с тобой делали? — Да, попал. Я смутно помню, что со мной происходило. Знаю, что были таблетки и мозги мне поджарили изрядно. А ещё ощущение, будто череп выворачивают наизнанку. В общем, не самые лучшие ощущения в моей жизни. — ответив, он вновь отвлекся на свои безумные фантазии, — Я себя так хреново не чувствовал даже тогда, когда вырвал на лошадь, а она меня скинула. Тогда, на ипподроме... Я тебе рассказывал, ты помнишь. — Это когда ты у маленькой девочки обменял лошадь на конфету, но внутри фантика оказался мертвый жук, а не шоколад? — я насупилась. — О да, помню. — не скрывая насмешки, ответила я. — Она сама виновата, что доверила мне своего питомца. Она его продала за конфету! — Ей было четыре. Постыдился бы. Недолго думая, я подошла к напарнику и дала ему подзатыльник. — Ай, с-страстная ты женщина... За что?! — Ты меня снова отвлек. — нахмурившись, я взглянула на Йонаса. В голову прокралась мысль: 1. Несмотря на злость, я всё же была рада, что кто-то из хорошо знакомых мне людей теперь был рядом. 2. Йонас меня раздражал. С ним ситуация во сне может только усугубиться. Варианты ответов принимаются до 26-го марта.