Дело лорда Малфоя

Созидательное, творческое или креативное разрушение — процесс индустриальной мутации, который непрерывно реконструирует экономическую структуру изнутри, разрушая старую структуру и создавая новую. «Википедия». Громкий стук в дверь заставил Поттера вздрогнуть, выныривая из раздумий. Он кивнул, и Уизли распахнул дверь. — Мистер Поттер, у вас на сегодня не было назначено встреч, — Катрин прошла в кабинет и притворила за собой дверь. — Но к вам заявился посетитель, без предварительной записи... Мистер Натанэль Вулгари, говорит, что это срочно... Гарри перевёл взгляд на Рона, но тот только покачал головой, пробубнив что-то вроде: "Когда бы я успел получить разрешение на веритасерум, если только вчера ты об этом попросил, а я весь день носился по делам". На что Поттер только хмыкнул и вновь обратился к секретарше: — Спасибо, миссис Мэй. Я приму мистера Вулгари, пригласите его. Уизли уже привёл себя в порядок освежающим заклинанием и пересел на одно из свободных кресел напротив стола начальника. Сам начальник сидел за столом, откинувшись на спинку и заложив ногу на ногу. — Господин Главный аврор! — с порога воскликнул Натанэль, разводя руки словно для объятия. — Рад вас видеть. Кстати, давно хотел сказать, бордовый цвет вам к лицу, очень подчёркивает ваш угольный цвет волос... Рон, обернувшись к двери, когда Вулгари вошёл, на последних словах того разочарованно вздохнул и уронил голову в ладонь, устанавливая локоть на столе. Он безусловно не мог воспринимать серьёзно этого человека, так ещё и напоминание об угле вконец сломило его. — Мистер Вулгари, присаживайтесь, — Гарри указал на второе свободное кресло. — Чем обязан? Но Натанэль проигнорировал его предложение о кресле и плюхнулся на диван, укладывая лодыжку одной ноги на колено другой. — Это я обязан, господин Главный аврор! Как законопослушный гражданин, я обязан доложить о преступлении! Вулгари говорил с пафосом, устраиваясь на сидение и закидывая одну руку на спинку, а второй небрежно расстёгивая свою кожаную куртку. Однако его глаза пристально смотрели на Поттера, внимательно подмечая его поведение. Гарри решил подыграть, расслабляясь в своём кресле и принимая вальяжную позу. — И о каком же преступлении вы хотите нам сообщить? — с напущенной заинтересованностью спросил он. Уизли вынул из внутреннего кармана своей мантии прыткопишущее перо и потянулся за чистыми листами бумаги на столе. — Убийстве, господин Главный аврор! — чуть заниженным голосом произнёс Натанэль, надеясь звучать загадочно. Но Поттер попытку не оценил. — Поподробнее, мистер Вулгари, — непринуждённо попросил он, снимая очки и массируя виски́. Натанэль немного нахмурился, но буквально за одно мгновение на его лице вновь засияла чуть придурковатая улыбка. — Ну конечно, господин Главный аврор, вы уже всё знаете... Я, может, только наведу вас на недостающие моменты. Расскажу, почему он это сделал... — Кто, мистер Вулгари? И сделал что? — терпеливо, словно разговаривал с малым ребёнком, отозвался Гарри. — Мой брат, конечно же! Я думаю, что это сделал он, и даже знаю, почему он укокошил нашу матушку! На лице Поттера возникло такое наивное ликование, что Рон, отвернувшись от свидетеля, зажал себе рот двумя руками, чтобы не рассмеяться в голос. Гарри мысленно наслал на него чихательное заклятие, от чего тот демонстративно чихнул, поднялся со своего места, сбрасывая мантию на подлокотник дивана, и уселся недалеко от Натанэля, закидывая ногу на ногу. — Пожалуйста, мистер Вулгари! Расскажите же мне всё, что вы знаете! Вы просто обязаны помочь в этом деле! Мужчина напротив него вульгарно улыбнулся и немного подался вперёд. — Можно просто Натан, господин Главный аврор, — томно махнул он ресницами и, откинувшись обратно на спинку дивана, устроился поудобнее. Гарри выразительно молчал, словно ненароком разглядывая своего собеседника. Когда пауза затянулась, тот театрально возвёл глаза к потолку и выдохнул. — Я собираюсь подставить своего родного брата, господин Главный аврор. Но только потому, что не люблю безнаказанность. А ещё потому, что хочу сделать это для вас... — произнёс Вулгари. И Поттер, читавший его как раскрытый глянцевый журнал, видел, что тот не лгал. Он кивнув головой, молча поощряя его продолжать. — Зимой в "Актос продакшион" всегда плохо идут дела. Что поделать, сплетни пишутся и читаются лучше летом, когда можно обнажить не только тело, но и душу. Обычно в этот период времени он раскручивается после зимней спячки, набирая обороты в распространении печати и навёрстывая упущенное. Но не в этот раз. Последний год для Уилла вообще был плох, я знаю это главным образом из-за того, что иногда снимаюсь у него на разные календари и выпускные акции, я же модель. Так вот, я знаю, как Уилл может работать, и понял, что ему тяжело будет этой весной встать на ноги. У него возникли какие-то проблемы с кабинетом директоров, видимо, не смог их, как всегда, умаслить. У него больше акций компании, чем у любого другого в отдельности, но, скорее всего, его компаньоны, каждый из которых имеет меньше, объединились, и так перевес встал на их сторону. Может, они даже хотели турнуть его из собрания акционеров, я не знаю. Но я сто процентов уверен, что он хотел выкупить себе ещё, чтобы самому управлять активами, но у него не было достаточно денег. Недели три назад я был у Уильяма в студии, как раз закончил фотосессию коллекции моды на осень-зиму наступающего года. Было поздно, все уже разошлись, и только я задержался со своим фотографом, тот хотел показать мне снятые кадры лично, так сказать "нуди" — до того, как те пойдут в обработку редактору. Ну, вы меня понимаете... Мы просмотрели много фотографий, а когда я выходил из его комнаты, то услышал знакомый голос в соседнем кабинете. Надо упомянуть, что все офисы в студии снабжены огромными панорамными окнами как на улицу, так и в коридор, и чтобы получить немного приватности, надо опустить тонкие жалюзи изнутри. Кто-то как раз бросил в воздух заклятие заглушения, когда занавеси опустились. Я успел подойти к окну, прячась в темноте коридора, и увидел за стеклом свою мать и Уильяма, а потом уже ничего не было видно. Но, судя по всему, "заглушку" бросила мать, так как она всегда была плоха в заклятиях, когда нервничала. Потому что я смог услышать, о чём они говорили. Уилл просил её скупить часть акций его компании, чтобы забрать перевес голосов в свою сторону, но та отказалась. Она сказала, что не может сейчас влезать ни в чьи дела и помогать кому-либо деньгами. На что Уилл повысил на неё голос и привёл аргумент, что он никогда у неё ничего не просил и в этот единственный раз надеялся, что она всё-таки поможет. Мать сказала, что сожалеет, но у неё нет столько денег на данный момент, что он попросил. А потом добавила, что оставит ему деньги по завещанию, когда придёт её время, и она надеется, что это возместит его ущерб. Но Уилл огрызнулся, что ему нужны деньги сейчас, потом у него может уже и не быть своей фирмы. Мать только немного помолчала и опять извинилась — и это был, пожалуй, первый раз в жизни, что я слышал, что она просила прощения. Я смылся оттуда до того, как кто-то из них вышел из кабинета, и больше не вспоминал об этом разговоре, пока не услышал завещания матушки вчера с утра. Натанэль замолчал, облизнул губы и нервно провёл рукой по волнистым локонам своей шевелюры. — И вы думаете, что это ваш брат, Уильям, убил вашу мать? Ради денег? — спокойно спросил Гарри. — Конечно! Всё сходится! — воскликнул Вулгари, окидывая его возмущённым взглядом. — Деньги всегда были важны Уиллу, все это знают. И его компания для него дорога, он просто не сможет жить без неё. Так что, это запросто мог быть он. — Мог бы. Но у вас нет никаких доказательств, что именно он это сделал? — А у вас? Поттер усмехнулся, а Натанэль угрюмо продолжил: — Есть мотив, налицо. Проверьте, куда в первую очередь Уилл вложит свою долю из наследства, и вы всё поймёте. Раньше и не за такое задерживали. Людей сажали за ошибки их родителей, за приятие не той стороны, за неправильную фамилию. Ку-клукс-клан, например, ненавидел всех темнокожих только за цвет их кожи. Поттер вздрогнул. В мозгу моментально всплыли чужие воспоминания, ставшего и его, буквально за какие-то несколько дней. Наказанный сын Пожирателя Смерти, расплачивающийся за ошибки своего отца, схваченный потому, что против своей воли выбрал не ту сторону. — Мы не Ку-клукс-клан, — выдавил Гарри, яростно сжимая руки в кулаки и сцепляя зубы. — Мы не судим людей без прямого доказательства настоящей вины и не думаем предвзято. На что Вулгари только поднял на него свои тёмные глаза и неожиданно приятно улыбнулся: — Я рад. Поттер внимательно оглядел сидящего напротив мага. — Один вопрос, мистер Вулгари. Вы разговаривали с Уильямом вчера после того, как покинули кабинет адвоката? Тот округлил глаза. — Нет. — Вплоть до этой минуты? — продолжил Поттер и, получив вновь отрицательный ответ, продолжил: — А с остальными вашими братьями и сестрой? После того, как расстались с ними вчера и до этого момента? — Нет, господин Главный аврор. — А раньше вы рассказывали Уиллу или кому-либо об этом разговоре? — Нет. Я рассказал об этом только вам, господин Главный аврор. Я, конечно, мечтал сделать это без свидетелей и в более интимной обстановке, но что поделать, ваше положение обязывает. И он прикусил нижнюю губу, одновременно вскидывая вверх одну бровь. Гарри медленно поднялся с дивана, отворачиваясь от свидетеля. Тот был отнюдь не таким дурачком, коим хотел выглядеть, но всё равно Поттер хотел сейчас избавиться от его присутствия как можно быстрее. Поэтому он подошёл к своему столу, опёрся на него бедром и развернув голову вполоборота, небрежно бросил через плечо: — Спасибо, мистер Вулгари. Мы примем к сведению ваше заявление. Вы очень помогли делу. С вами свяжутся, если понадобится. — Известий от вас я буду ждать с удовольствием, — протянул глубокий голос за спиной, и Натанэль вышел из кабинета. Поттер вздохнул, опускаясь в своё кресло. И постарался отвлечься от нахлынувших эмоций. Натанэль именно что с ним заигрывал. И если Гарри гей, то ему должно это быть приятно, нет? Но младший Вулгари вызывал только отвращение и брезгливость, и он подумал, что любой гей на его месте не впечатлился бы такими грубыми подкатами. Поттера всё равно могли бы привлекать мужчины. Только другого типа. Совершенно другого. Выдвинув верхний ящик стола, он достал толстую папку, что Рон принёс ему вчера с утра, и которую он уже мельком просмотрел. Раскрыл и принялся читать вновь. По последним данным, актуальным на даты до двух недель назад, у Уильяма Вулгари действительно были проблемы в корпорации, и ещё не было найденного решения для них. — Он говорил правду? — спросил с другого конца стола Рон. Гарри кивнул, не отрывая глаза от бумаг. — И ты ему веришь? — Я не могу ему не верить, если знаю, что он говорил правду, — пожал плечами Поттер. — Я имею в виду, — если ты веришь, что это сделал Уилл? — Нет, этому я не верю, потому как привык знать наверняка, предъявляя обвинения, а не просто верить словам других. Тем более, что Натанэль не сказал, что он знает, что это сделал Уильям, он сказал, что думает, что это сделал он. А это — большая разница. Уизли ушёл по делам, у него ещё были задания, что требовали его внимания и участия, а Поттер вновь перечитывал сведения о финансовом состоянии наследников Мадлен Вулгари. Секретарша, постучав в дверь, напомнила ему про обед. — Спасибо, миссис Мэй, — поблагодарил её Гарри и заметил растерянность на её лице. — Что-то ещё? — Сообщение от мистера Турнэ, сэр. Традиционный поминальный обед Мадлен Вулгари состоится восьмого апреля — в эту пятницу, в шесть часов вечера, в доме мадам. Вы приглашены, если хотите. — Но разве это не должно происходить непосредственно после погребения и в определённые сроки? Это даже не третий или седьмой день после похорон? — Современное магическое общество устраивает обряды, совершаемые в память умершего, не считаясь с официальными днями траура, сэр. Сегодня всё больше и больше людей проводят поминки тогда, когда им это удобно. Видимо, устой и корни этой семьи позволяют им обойти чистокровные традиции. И провести церемонию в любой день, по их выбору. Поттер хмыкнул при упоминании о чистокровности. Конечно, это семейство могло провести ритуал прощания тогда, когда ему заблагорассудится. Секретарь прочистила горло, привлекая к себе внимание начальника. — Простите, сэр, это не принято, но час назад прилетела сова от миссис Вулгари — Сэнтон, она просила вашей аудиенции. У вас не проходной двор, сэр, и обычно просто так к Главному аврору не прогуливаются посетители. Но она очень просила, и я подумала, что это может быть важно из-за дела, что вы расследуете. Я назначила ей на сегодня, на два часа дня. — Всё хорошо, миссис Мэй, вы правильно поступили, — поспешил успокоить её Поттер и, на минуту задумавшись, добавил: — И, Катрин... У меня создаётся впечатление, что ещё двое посетителей по фамилии Вулгари попросят со мной встречи в скором времени. Назначьте им так, чтобы они не пересеклись здесь друг с другом. — Конечно, сэр, — кивнула она, приятно улыбаясь. — Да, ещё: я уже отправила лорду Малфою материалы по статье о военной эгиде. Думаю, я собрала ему всё, что имелось в распоряжении Аврората. — О, спасибо, миссис Мэй. Вот это уже отличная новость. После обеда Гарри вновь устроился в кресле с папкой добытой его аврорами информации об отпрысках Вулгари, пока в дверь не постучали. Убрав папку в стол, он разрешил войти, и на пороге появилась худая крашеная брюнетка, Изабель Сэнтон. Сегодня она выглядела, словно только что вышла из будуара выпить чашку чая со своей лучшей подружкой, которая ко всему прочему спала у неё дома буквально до последнего часа. Иными словами — миссис Сэнтон была облачена, по мнению Поттера — в пижаму. Очень дорогую и качественную, но всё равно — пижаму. На ней были длинные тонкие штаны и почти такая же длинная кофта-кимоно, запахнутая на груди и приталенная поясом — обычной сизалевой крученой верёвкой, с небольшими узлами на концах. Гарри невольно засмотрелся на большие синие лилии, нарисованные на белой ткани кимоно. — Миссис Сэнтон, — как на банкете, объявила Катрин, вводя посетительницу в кабинет. — Спасибо, миссис Мэй. Я попрошу вас остаться и быть свидетелем при нашем разговоре с миссис Сэнтон, — попросил Поттер, и Изабель благодарно кивнула ему, опускаясь в предложенное кресло. Секретарь заняла кресло рядом и призвала чистые листы бумаги и перья для записи. — Мистер Поттер, спасибо, что согласились принять меня так скоро, — начала разговор Сэнтон, складывая руки на коленях. — Не думаю, что ежедневник Главного аврора настолько свободен, что на встречу с вами можно попасть с минуты на минуту, поэтому я благодарна вам за это проявление снисхождения, — Гарри кивнул, и она продолжила: — Я много думала вчера вечером о смерти нашей матери. И чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что ни у кого, кроме нас, её детей, не было поводов её убивать. Мы не очень любили её, это не простые слова, и, если честно, мы не рассчитывали на большое наследство. Но теперь я понимаю, что могу говорить только за себя. И разговор, а вернее, ссора одного из моих братьев с нашей матерью месяц назад, только навёл меня сейчас на это понимание. Мы все часто вздорили с нею. Можно с уверенностью сказать, каждая наша семейная встреча заканчивалась скандалом. Я бы не придала внимания именно этой перепалке, если бы не завещание, оглашённое вчера. Изабель замялась, словно опять обдумывая, что хотела сказать, тактично поправляя идеально уложенные волосы и заправляя прядь за ухо. — Пожалуйста, продолжайте, миссис Сэнтон, — мягко попросил её Поттер. — Да-да, конечно... Так вот, вчера дома я обдумывала оглашённую посмертную просьбу матери. Мы все знали, что в последний раз она вновь обновила завещание два года назад. Мы, как я уже говорила, не рассчитывали на её деньги, поскольку с самого детства привыкли полагаться только сами на себя. И мы, естественно, никогда не спрашивали её об этом, насколько я знаю — никто из нас даже ни разу не просил её ни о чём. В основном мы встречались шесть раз в году — на наши дни рождения. После смерти отца — для встречи его дату рождения заменили датой смерти, по просьбе матери. В конце прошлого месяца мы встретились в очередной раз, на дне рождения Риотто, в его имении в Вулбруке. Всё было, как всегда, напряжённое молчание в её обществе, тихие разговоры недалеко от неё. Стандартные вопросы о здоровье и планах на будущее, как продвигается бизнес каждого из нас. В общем, ни к чему не принуждающее и ничего не значащее общение. Я вышла из гостиной и прошла по коридору в сторону веранды, мне не хватало воздуха, да и покурить хотелось просто невыносимо. В темноте балкона я выдохнула, но ещё не успела прикурить, как услышала голоса из соседнего окна, скорее всего, рабочего кабинета Риотто. Я не могла ошибиться, узнавая зычный голос брата и глубокий — матери. Они разговаривали тихо, но стояли у самого окна, и я смогла всё услышать. Я прислонилась к стене дома и постаралась не дышать. Я не воспитана подслушивать чужие разговоры, мистер Поттер, но в своё оправдание скажу, что в принципе меня не воспитывали вообще. Я знаю, что это плохо, но ничего не могла с собой поделать и продолжила тихо стоять, прислушиваясь к разговору. — Мама, ты не можешь так поступить! — Риотто, я тебе говорила сотню тысяч раз, не лезь в это дело! — Но ты же знаешь, что я прав! Я всегда прав в таких делах! Это просто потрясающая возможность, и ты упускаешь её! — Это не твоё дело, и не твоя компания! Я запрещаю тебе заниматься этим! — Мама! Я же знаю, какими скачками развивается магловский бизнес! Я же кручусь в этом мире и даже лучше тебя понимаю, что это просто невероятный шанс укрепить твой дом украшений! Это даст тебе такое преимущество, о котором ты до этого в жизни и мечтать не могла! Твои однофамильцы уже произвели международное расширение, и сейчас репутация их компании — как производителя предметов роскоши — укрепляется во всем мире! — Риотто, я уже говорила тебе, меня не интересует развитие моего магловского бизнеса! Они могут делать что угодно, мне это не интересно, и я не соревнуюсь ни с кем. — Мама, если французская транснациональная компания Жули Витон приобретёт их филиалы, а не твои — тебя просто сотрут с лица земли! Я же знаю, что у тебя не так уж и много денег! А без этого сотрудничества всё твоё состояние вообще разлетится по ветру! Ты даже ничего после себя не оставишь! — Так тебя волнует, что я после себя оставлю? Не переживай, дорогой мой старший сын, после своей смерти я всё завещаю вам, моим детям, я уже переписала своё завещание. И я надеюсь, что того, что я вам оставлю, будет достаточно, чтобы вы не пачкали свои руки моими магловскими магазинами. — Мама, я не то имел в виду. Ты же всегда хотела быть личностью, лгала о нашей чистокровности... Неужели ты не хочешь как-то повлиять на этот мир? Оставить после себя след? — Ты, Риотто, всё ещё мальчишка, если думаешь, что этому миру есть дело до меня или до кого-то из вас. Меня не интересует дом Вулгари, я поддерживала его только для того, чтобы он содержал и финансировал меня и мою семью. Я не желаю иметь ничего общего с моими однофамильцами и не желаю прославлять эту фамилию в магловском мире. А тебя, Риотто, стоит наказать за твоё неуважение ко мне, я столько раз говорила тебе не лезть не в свои дела! Да тебя мало вычеркнуть из наследства за твоё поведение и лишить тебя всего, нахальный всезнайка! Всех вас, в наказание тебе! Да я лучше пожертвую всё своё состояние сквибам, чем передам таким неблагодарным, как вы! Сколько можно учить меня жизни, поганое ты яйцо! Изабель замолчала, переводя дыхание, и Катрин наколдовала ей стакан воды. Она благодарно приняла его, и процедив маленькими глотками всю жидкость, тихо продолжила. — Вы не знаете Риотто, мистер Поттер. Он вырос, таща на себе троих младших братьев, и он разорвёт глотку любому, кто посмеет нас обидеть. Он очень рано повзрослел, и жизнь его очень многому научила, и не самыми приятными путями. Он практически всегда прав, то есть я ещё ни разу не видела, чтобы он оказался неправ. И с ним никто и никогда так не разговаривал. А ещё он очень упрям. Мать его часто просила не расспрашивать о её магловском бизнесе, но всё равно, раз в год он поднимал тот или иной вопрос об этом, и они всегда крупно ссорились. Но в это раз мама превзошла себя и оскорбила его. А ещё пригрозила, что выкинет нас всех из завещания. Я боюсь, что это как-то повлияло на него. Риотто никогда бы не позволил, чтобы с одним из нас что-то случилось. Он всегда бы помог нам, но и у него счёт в Гринготтсе не резиновый, тем более что в последнее время его дела в магловском мире идут не очень. Я не знаю точно, что там, но слышала от Мэри-Эн, его супруги, что что-то идёт не так, какие-то диверсификации в магловской строительной индустрии и что это плохо влияет на их фирму. Изабель подняла на Гарри большие голубые глаза и просто впилась в них пронзительным взглядом. — Я боюсь, мистер Поттер, что Риотто не простил матери грубости и угрозы, что из-за него она лишит всех нас наследства. Опять, не то, чтобы мы на него надеялись — но согласитесь сами, глупо отрицать что мать была богата — а нам не нужны лишние деньги... Только, может, Натанэля не интересовали финансы, этому счастливчику деньги всегда шли сами собой, а когда их не было, он не особо страдал, всегда как-то выкручивался. Гарри кивнул. И, не разрывая зрительного контакта, прямо спросил: — Миссис Сэнтон, вы кому-нибудь рассказывали об этом разговоре? Самому Риотто или кому-то другому? — Нет, сэр, — чётко, по-прежнему глядя Главному аврору в глаза, ответила та. — А вы о чём-то вообще разговаривали с Риотто или с вашими братьями после оглашения завещания? Вплоть до этой минуты? И опять ответ, не отводя глаз: — Нет. — Вы общались с ними в какой-то форме, письменной или устной, после встречи у адвоката? Она усмехнулась. — Мистер Поттер, я не понимаю, какая от этого польза. Я поведала вам правду, и хоть у меня и болит сердце, рассказывая вам о своём брате, которому мы все обязаны воспитанием, развитием или даже жизнью — я не одобряю убийства или мании величия, что кто-то вправе решать за нас и вершить свой самосуд. Меня никто на это не подталкивал из моих братьев, если вы это имеете в виду. Я не разговаривала, не видела, не слышала и не читала ничего от моих братьев, и сама ничего не посылала им — не имела никакого телесного контакта или ментального общения с момента моей аппарации вчера из кабинета мистера Фаурэла вплоть до этого мгновения. Мне и так тяжело, мистер Поттер, пожалуйста, не усугубляйте моего состояния. Изабель вскинула вверх тонкую накрашенную бровь, всё так же сверля следователя глубокими глазами. — Я понимаю. Спасибо миссис Сэнтон. Это было неоценимо, ваша помощь. Я обещаю во всём разобраться, ради правосудия, — Гарри поднялся из-за стола, кивая женщине напротив. Та тоже поднялась, смерила его напоследок задумчивым взглядом и вышла из комнаты. Секретарь передала ему листы пергамента и тоже удалилась, тихо прикрывая за собой дверь. А Поттер аккуратно вложил их в папку дела об убийстве Мадлен Вулгари, на такие же, заполненные прыткопишущим пером, всего несколько часов назад. Показания Натанэля Вулгари, твердившие о вине его брата. Только не Риотто, а Уильяма. Это становилось интересно. Потому что и Натанэль, и Изабель говорили чистую правду. Они действительно думали подобное о своих братьях, но это ещё не было доказательством, что один из них провернул убийство. Однако занимало Поттера то, что оба пришли рассказать о мотивах именно сейчас, после оглашения завещания, а не при первом показании свидетелей. И то, как синхронно они пришли к этому решению — всё рассказать. Да, ещё он гадал, на кого из двоих новых подозреваемых падёт гнев самих Риотто и Уильяма. А в том, что они оба так же наведаются к нему, Гарри не сомневался.