Дело лорда Малфоя

Утро среды встретило Гарри мыслью, что вчера вечером произошло что-то очень важное, но он не понимает, что именно. Он пытался думать об этом во время пробежки, но, видимо, времени не хватило. В последние дни Поттер ускорил темп бега, тем самым увеличивая нагрузку, но сокращая время тренировки. Поэтому у него появились по утрам “свободная” четверть часа, в которую он стал помогать Джинни собирать детей и готовить им сэндвичи. Джинни на это отреагировала благосклонно, словно принимая помощь как должную, зато Джеймс и Альбус были просто счастливы. А ещё это утро встретило Главного аврора официальным письмом от Френсиса Тревиля, адвоката лорда Малфоя. Секретарь передала узкий белый конверт, когда встретила его, как всегда, возле двери в кабинет. — У вас две встречи сегодня, сэр. В одиннадцать утра — с мистером Уильямом Вулгари, и в два часа дня — с мистером Риотто Вулгари. — Спасибо, Катрин, — поблагодарил Поттер и вошёл в комнату, закрывая за собой дверь. Вся почта на имя Гарри Поттера приходила в Аврорат и проходила тщательную проверку на тёмную магию, сглаз или приворот. Но даже зная, что письмо проверено и не несёт в себе опасности, Гарри не спешил его открывать. Он задумчиво крутил конверт между пальцев, пытаясь представить себе, что ему писал адвокат Малфоя. В голове опять всплыли воспоминания прошедшего вечера и мысль, что что-то значимое ускользает от него. Вздохнув, он всё же решился и вскрыл конверт. “Начальнику департамента, Главному аврору Гарри Джеймсу Поттеру. Сэр, мой клиент, лорд Драко Люциус Малфой, сообщил мне, что вчера вечером, а именно: пятого апреля две тысячи одиннадцатого года, он подписал ваш указ на принятие им и его семьёй — в частности, его единственным несовершеннолетним сыном, Скорпиусом Гиперионом Малфоем, вашей военной эгиды и вашего личного попечительства — как главы департамента авроров при министерстве магии, согласно пятидесятой статье закона магического гражданского права Британии. Вследствие этого закона, при согласии лорда Малфоя, вы становитесь его и Скорпиуса Малфоя поручителем, и отныне они находятся под вашей аврорской охраной. Лорд Малфой предоставил мне все документы, которые он получил от вас, объясняющие его новый статус и все вытекающие из этого последствия. Будучи уведомлённым, что с мистера Малфоя сняли основные подозрения по делу убийства Мадлен Вулгари, я смею уточнить, что мистер Малфой до сих пор не освобождён вами от фигурирования в этом деле. Посему напоминаю вам, уважаемый сэр, что даже если лорд Малфой, приняв ваше предложение, попадает под институции армейской части управления, он по-прежнему остаётся гражданином нашего общества и чистокровным пэром магической Британии, принадлежащим к “Священным двадцати восьми”. Следовательно, он так же имеет право на защиту адвоката при любом происшествии и должен дать письменное согласие на любое ваше требование, включающее в себя вмешательство в его личную жизнь и конфиденциальность. Следственно, я запрашиваю, несмотря на ваши полномочия как военного протеже лорда Малфоя, вызывать меня для всех встреч, с вами или с другими любыми представителями департамента авроров, проходящих в официальных — не светских — рамках общения с моим клиентом. В дополнение к вышеперечисленному, довожу до вашего сведения, что в связи с состоянием здоровья моего клиента, несмотря на новый статус вашего опекаемого, при моральном или физическом потрясении, лорд Малфой имеет право воспользоваться заклинанием “заколдованного сна”, для состояния анабио́за, дабы в последствии не впасть в летарги́ю, которая может последовать как результат пережитого шока. При необходимости воспроизведения этого заклинания медицинские разрешения будут предоставлены. Игнорирование или направленное невыполнение соблюдения этих прав лорда Малфоя, как гражданина магического общества, карается законом высшего суда Визенгамота. Если у вас есть какие-то опровержения к вышеперечисленным требованиям, попрошу вас в течение следующих сорока восьми часов прислать их официальным письмом, подтверждённые вескими доводами. Так же я попрошу выслать мне заверенную копию документа согласия аврорской эгиды, подписанную лордом Малфоем, сразу же по оформлении его в главном секретариате департамента и вступлении того в силу. Копия этого письма будет так же отправлена лорду Малфою для уведомления. С глубочайшим уважением, Френсис Тревиль, адвокат, Контора “Тревиль и партнёры”, С вами с тысяча девятьсот девяносто восьмого года.” Поттер перечитал письмо два раза, а потом сложил пергамент, возвращая его в конверт. Затем вынул из ящика стола чёрную кожаную папку с надписью “Дело лорда Малфоя” и запихнул письмо под обложку папки. Вот почему Малфой так спокойно принял указ об аврорской охране. Он наверняка был уверен, что его адвокат всё равно не даст его в обиду. Что ж, Гарри и не собирался его обижать. Видит Мерлин, он предложил свою опеку из благих побуждений помочь, сам не подозревая, чем это может обернуться. Но Драко согласился, даже после того, как досконально изучил все документы, описывающие его новое положение. Видимо, где-то всё-таки у него была лазейка, которую он рассмотрел и поэтому спокойно дал согласие. Всё равно пока что не было причин допрашивать его вновь, тем более с применением Веритасерума, и Поттер решил не тормошить фестралов раньше времени, заставляя Малфоя раскрывать свои карты. Малфой. Гарри уже устал задумываться, почему он вдруг так просто открылся этому человеку. Скорее всего, на него повлияли их разговоры в прошлые выходные, никто и никогда не задевал Поттера так сильно, едва ли не отправляя его нокаутом на дно, а затем так же просто возвышая и вытаскивая из бездны. Гарри хотел этого общения, жаждал его. Малфой — нет, Драко — не боялся, как многие окружающие, Главного аврора, не лебезил перед ним, как другие, ничего не требовал и принимал таким, каким Поттер и был. Да, он сказал, что восхищается его силой и самоуверенностью, но в то же время говорил это открыто и без зависти, а ещё он сам был рассудительным и понимающим. Он был бы достойным соперником. Он был бы надёжным напарником. Он мог бы быть верным другом. И Гарри, скорее всего, желал бы последнего. Мысли сами вновь вернулись к вчерашнему вечеру. Поттер достал пачку чистых листов, взмахом руки призвал прыткопишущее перо — и то зависло над пергаментом в ожидании диктовки. Гарри задумался. Он никогда не писал дневников, да и не подходил бы сейчас свободный стиль написания. А вот отчёты он умел писать превосходно, несмотря на то что в самом начале своей аврорской карьеры просто страдал от этого. Со временем то, что он не мог выразить словами при разговоре, стало хорошо и чётко формироваться на бумаге, когда он диктовал очередной рапорт или доклад. Очень полезный навык, когда ты Главный аврор. Поэтому Поттер сосредоточился, дистанцируясь от личного замешательства в описываемом им деле, и, словно просматривая всё со стороны, принялся излагать события, произошедшие за ужином с лордом Малфоем и после него. Гарри как раз закончил диктовку и датировал документ, когда в дверь постучали. Он сложил бумаги в чёрную папку, перевязал тесёмки и опустил её в ящик стола. — Войдите. — Сэр, я только хотела напомнить, что через четверть часа прибудет мистер Вулгари, — оповестила его секретарь. — Думаю, вам понадобиться присутствие офицера Уизли... — Конечно, миссис Мэй, вы как всегда правы. Пожалуйста, пригласите его ко мне немедленно. И вот ещё что. Как только секретариат оформит указ об аврорской эгиде лорда Малфоя, запросите две заверенные копии документа и вышлите самому лорду и его адвокату, мистеру Френсису Тревилю. — Непременно, сэр. Старший офицер появился в его кабинете спустя всего пять минут. — Вызывали, сэр? — вытянулся он в струнку, прикладывая руку ко лбу, отдавая честь. — Свободен от субординации, Рон, садись. Сейчас ко мне придёт Уилл Вулгари, явно будет рассказывать, какой его брат тиран и что, возможно, это он убил их мать. — А кто из них? — ухмыльнулся Уизли. — О! Вот это — хороший вопрос. Доставай перо и бумагу, будешь свидетелем дачи показаний. Кстати, как там с Веритасерумом? — Проклятая бюрократия, всё не напроверяются. Вот если бы у нас в камере сидел подозреваемый в убийстве с явными уликами на руках — тогда бы выдали за две минуты, — заворчал Рон, подготавливая всё для записи разговора. — Но так как это для простого допроса, основанного на частичных данных и догадках — это ещё не повод ущемлять права граждан магического общества... Так что они до сих пор ещё проверяют. — Что они проверяют? — изумился Поттер. — Что нам не интересны их личные секреты? А они помнят, что мы, немножко, расследуем убийство человека? Или это не достаточный повод? — Гарри, не кипятись. Ты же знаешь, что магия и магическое воздействие, как зелья и ритуалы, призваны в первую очередь охранять членов волшебной общины, а не держать их под всепоглощающим контролем. У нас не диктатура, а свободное общество, и наша магическая сила прежде всего направлена на защиту граждан, а не на принуждение подчинения. — Я рад, что ты помнишь первую статью магического гражданского права Британии, Рон, — вздохнул Гарри. — Но, если у нас на сегодня будут трое свидетелей, заявляющих на одного и того же человека и подозревая его в совершении убийства — я потребую — и получу — Веритасерума на всех четверых... Кстати, Риотто Вулгари заявится ко мне в два часа дня. Будь здесь до его прибытия. Уизли кивнул, и как раз в этот момент в дверь опять постучали. Получив разрешение, ее отворили, и в кабинет быстрой походкой почти влетел Уильям Вулгари, в строгом тёмно-синем пиджаке и таких выглаженных брюках, что о их складки, наверное, можно было порезаться. — Изабель... — начал он с порога. — Нет, мистер Поттер или господин Главный аврор, — приподнимая бровь, исправил его Рон. Он хорошо помнил их первую встречу и вызывающее поведение этого типа по отношению к герою Второй магической войны. Но Вулгари окатил его возмущённым взглядом по мере своего приближения к столу начальника департамента, а затем перевёл взгляд на самого Главу. — Моя сестра, Изабель Вулгари Сэнтон, мистер Поттер. Я боюсь, что это она убила нашу мать, — с места в карьер сиганул Уильям. Сказать, что Гарри удивился… Да, он удивился, но только тому, что в одночасье понял, как это заявление меняет все его предположения, о которых он раздумывал ранее. — Пожалуйста, мистер Вулгари, потрудитесь объясниться, — вежливо попросил он. — Конечно, — выдохнул Уилл и рухнул в кресло напротив стола Поттера. — Дело в том, что я думаю, что это я подтолкнул бедняжку к этому. Гарри снял очки и протёр глаза. Затем водрузил очки на место и равнодушно уставился на мага напротив него. — Мистер Вулгари. Расскажите всё с самого начала и поподробнее. — Конечно, — опять повторил Уильям. — Для этого мне придётся действительно начать с самого начала… Тринадцать лет назад Изабель открыла свой дом моды в Лондоне, “Сант-фешионал”. Ей приглянулось высокое здание в центре города, но денег на его покупку у неё не было, и я — тогда уже владея своим бизнесом, приобрёл его для неё. Но я не мог его ей подарить, поскольку оформил его на имя компании и использовал деньги со счёта “Актос продакшион”. Поэтому я просто оформил на неё аренду, мы часто работаем вместе и опубликовываем колдографии её коллекций одежды, и я смог организовать так, чтобы она платила мне чистые кнаты, по сравнению с тем, сколько должна была платить по-настоящему за съём такого огромного здания. А когда она познакомилась с Габриэлем, своим будущим мужем, то, недолго думая, заявила ему, что здание принадлежит ей. Она тогда ещё не знала, что влюбится в него без памяти, Габи намного старше её, и сама мысль, что он станет ухаживать за нею, была ей смешна. Но когда тот действительно стал звать её на свидания, Изабель тем более не пожелала открыть правду, так как хотела быть равной своему богатому воздыхателю и не давать ему повода подкупить её, предлагая подарить ей здание, в котором располагается её дом моды, например. Она хотела, чтобы в глазах Габриэля у неё было всё, чего она хотела, и чтобы он знал, что всего этого она добилась сама, свободная и независимая. Постепенно тема о владельце здания забылась, да и не то, чтобы она вообще часто всплывала, но у Изабель совершенно вылетело из головы, что у неё нет конкретных прав как таковых на недвижимость. Поэтому её первая ложь так и осталась тайной… Уильям затих, вытаскивая из кармана пиджака носовой платок и протёр им вспотевший лоб. Покосился на прыткопишущее перо, что тихо скрипело над бумагой, записывая его слова, вздохнул и продолжил. — В последний год дела в моей компании идут не очень хорошо… У нас много расходов, а доходы только окупают эти затраты, и в конце концов мы не видим выгоды. После зимы всегда тяжело встать на ноги, но в этом году мой кабинет директоров пришёл к заключению, что я теряю хватку и пора бы немного потеснить меня с места главы акционерного общества. Кто-то из них стал перебирать наши капиталы, проверяя, где можно урезать, чтобы сэкономить, и они вышли на обладание недвижимостью, а именно — на здание, которое я за гроши сдаю своей сестре. Меня объявили некомпетентным владельцем, мол, бизнес — это бизнес, а семья отдельно, и нельзя их смешивать, тем более, когда сама фирма на грани банкротства. Мне даже не предоставили выбора — потребовать увеличить арендную плату или забрать здание, а просто заявили, что, обладая бо́льшим количеством акций, они решили аннулировать контракт с арендатором и продать имущество, дабы вложить деньги в раскрутку компании. Мне срочно нужны были деньги, чтобы выкупить часть акций и самому решать, что делать дальше. Дело уже было не только в том, что они хотели выбросить Изабель из здания, они со временем бы турнули и меня из владельцев компании. Я не хотел просить у Риотто, он меня и так давно предупреждал по поводу моих партнёров, да и у него самого сейчас были проблемы с магловским рынком. Большую ссуду в Гринготтсе мне бы не дали просто так, без гарантов, да и проценты эти гоблины берут крышесносные, так что у меня не было много выбора… Я обратился к сестре, рассказывая о тревожных событиях и спрашивая, могу ли я одолжить эти деньги у её мужа. Но Изабель запретила мне обращаться к Габриэлю, боясь, что в таком случае ему станет известно о её лжи по поводу владения здания. Она знала, что у него нет такой суммы, что я попросил, и Габи просто предложил бы взять часть долгом из банка, становясь моим гарантом. А потом он бы узнал и о здании, потому что обязательно проследил бы за вложением его денег в компанию… Изабель сказала, что сама сможет всё уладить и помочь мне с деньгами. Но я знал, что у неё нет нужной мне суммы, а откуда она могла её взять, да и в такие короткие сроки — это вообще было загадкой. А потом это завещание и огромная сумма денег, что нам оставила мать, заставили меня задуматься… Уильям умолк, вновь протирая лоб платком. — Мистер Вулгари, — подался вперёд Гарри. — А вы нашли решение своей проблемы? Или же убийство вашей матери действительно помогло вам в первую очередь? Уилл замер с платком в руке, словно совершенно не ожидая, что сам только что рассказал и о своём прямом мотиве убийства. А потом помрачнел и будто нехотя признался. — Да, правда, мне это нелегко далось. Если честно, то я особо не надеялся на волшебную помощь сестры, поэтому в панике обратился к своей матери, в первый раз в жизни. Но она отказала мне, естественно, как и ожидалось, приводя какие-то глупые доводы и рассказывая, что после её смерти у меня появятся нужные мне деньги. Но я не слушал её, мать была здорова как ре-эм, да и не жил я ожиданием, когда она отправится к праотцам, привык всегда полагаться на себя. Поэтому, наплевав на данное обещание Изабель, я отправился к Габриэлю и всё-таки попросил у него взаймы. — Когда это было? — сухо спросил Поттер. — В понедельник на позапрошлой неделе, за пять дней до смерти матери. Габи всегда хорошо относился ко мне, уважая мои целеустремлённые взгляды, и сразу же согласился. Я убедил его держать всё в тайне от Изабель, под предлогом, что мне неудобно вмешивать его в свои проблемы. Мы встретились ещё раз в четверг, и Габриэль передал мне под расписку чек, который я уже в пятницу с утра вложил на свой счёт и в понедельник собирался через верных мне людей приобрести часть акций и вернуть себе власть фирмы. — У вас есть доказательства ваших слов? — Да, вот копия расписки, что я дал Габи, а вот датированное свидетельство из банка о вложении денег посредством обналичивания чека Сэнтона Габриэля, — Уильям передал Гарри несколько бумаг. — А когда вы рассказали миссис Сэнтон о вашей проблеме с её зданием? — прищурился Поттер, сверля своего собеседника взглядом. — Через несколько дней после дня рождения Риотто, в феврале. А теперь я думаю, может, она как-то узнала о наследстве, что оставила нам мать, и… Вулгари запнулся, опуская глаза в стол. — Я никогда не думал, что она способна на что-то подобное, но я прекрасно знаю свою сестру и никогда не недооценивал её. Она безумно влюблена в Габи и, я уверен, перегрызёт горло любому, кто посмеет встать между ними. А если он узнает о её обманах — для неё потеря его доверия равносильна смерти, и она, естественно, сделает всё что угодно, чтобы предотвратить это. — Но убийство мадам Вулгари может повести за собой раскрытие тайны о вашей ложной чистокровности, а это тоже важно вашей сестре, не так ли? — Да, но это уже не её обман, а нашей матери. Насколько я знаю, Габриэль никогда не спрашивал Изабель в лицо об этом и даже не просил проверки и подтверждения перед свадьбой. По-моему, тайна Мадлен Вулгари, буквально навязанная её дочери, это её кара, и Изабель не должна страдать от этого. А вот её личная ложь — это уже другое дело. — Мистер Вулгари, а зачем вам такая крупная сумма? — спросил Гарри, и Уильям невольно покраснел. — Часть я хотел дать Риотто, для его фирмы. Он всегда помогал нам, и сейчас я хотел поддержать и его. Я даже сообщил ему об этом в пятницу с утра, хотел, чтобы он пошёл в Гринготтс со мной. — Он отказался от денег? — Нет, он корректно поблагодарил и сказал, что напишет, сколько точно ему надо, чтобы я не дал больше, чем ему требовалось, а остальное оставил для своих нужд. — А почему он так отреагировал? — Он же старший брат, он привык, что это он всем помогает, принимать деньги от других, а тем более от младших братьев, для него, наверное, в тягость… — Тогда почему он их принял? — Он гордец, но не дурак. Ему нужны были деньги, и он бы их взял, но только столько, сколько он посчитает нужным, а не столько, сколько я щедро ему отсыплю. Поттер кивнул, погружаясь в свои мысли. — И вы, мистер Вулгари, пришли сегодня сюда рассказать, что думаете, что это ваша сестра убила вашу мать, чтобы вы смогли скупить себе акции, оставить ей здание и сохранить всё в тайне от её мужа? — Да, — тихо выдохнул Уилл. — Больше ни у кого не было причин для её смерти. Я разыскал для себя и для Риотто деньги, и об этом Изабель не знала. Я не успел её предупредить. А Натану — совершенно до звезды на мать и на наши проблемы. — Последний вопрос, мистер Вулгари. Вы разговаривали со своими братьями и сестрой после оглашения завещания? — Да, при вас… Мы обменялись парой фраз. — А после этого? Как-то общались через почту или камин? — Нет, мистер Поттер, как-то не пришлось, до сих пор. — Хорошо. Спасибо, мистер Вулгари. Можете идти. Уилл встал, и, нервно теребя рукав, посмотрел на Гарри со странным выражением лица. — Вы арестуете её? — тихо спросил он. — Нет, пока что нет. У нас нет доказательств, а вы только поделились с нами вашими подозрениями. Этого недостаточно для ареста. Поттер подумал, что Вулгари начнёт возмущаться, но тот только расслабленно улыбнулся. — Хорошо, — протянул он и, развернувшись, поспешил покинуть кабинет Главного аврора. Гарри откинулся на спинку кресла, складывая на груди руки. Нахмурился, что-то бормоча про себя. — Итак, первая версия, что трое из наследников Мадлен Вулгари укажут нам на одного и того же человека, с треском провалилась, — и Поттер рассказал Уизли о вчерашнем визите Изабель Сэнтон и её подозрениях насчёт её старшего брата. Рон перечитал её показания и поднял задумчивый взгляд на своего начальника. — По линии времени всё сходится, — произнёс он. — В конце февраля Изабель подслушивает разговор между её матерью и Риотто и узнаёт, что им обещано большое наследство. Поэтому, когда после этого к ней приходит Уильям, она говорит ему, что всё уладит. Уильям не очень в это верит и всё же обращается к матери — именно этот разговор и засекает Натанэль. Но Мадлен ему отказывает, рассказывая опять о том, что оставит им деньги после своей смерти. Уильям не ждёт у моря погоды и за несколько дней до её кончины организовывает финансирование себе и Риотто. Кстати, из-за того, что эти вложения произошли очень близко к происшествию, мои ребята ещё не раскопали этого, и поэтому в докладе, что лежит у тебя в столе, это не фигурирует. Но Уильям Вулгари принёс неоспоримые доказательства, а это значит, что действительно только Изабель была заинтересована в смерти матери. — Или это всё-таки сделал Риотто, но уже не из-за денег, а из гордости, не простив оскорбления. Или боязни, что мадам всё равно изменит завещание, вычёркивая из него всех своих отпрысков — из-за их ссоры, — предложил Поттер. — Мне это кажется маловероятно, — пожал плечами Рон. — Риотто гордец, но не дурак, — повторил он слова Уильяма Вулгари. — Давай подождём и посмотрим, что скажет сам старший брат. Если и он назовёт виновной Изабель — это будет многое значить, ведь так? — Так, — согласился Гарри. Только он уже был уверен, что знает, чьё имя назовёт Риотто, и это будет совсем не имя его сестры.