Дело лорда Малфоя

Они вздрогнули, но ни один из них не спешили разорвать кольца рук, обнимая друг друга. Однако, когда молодая женщина в белом халате обогнула их и наклонилась к кровати со спящим мальчиком, проверяя его состояние, они наконец вспомнили, где находятся, и неуклюже отстранились друг от друга, неловко поправляя свои рубашки. Словно пятнадцатилетние, которых застукали в мужском туалете общежития. Женщина обернулась, и Поттер сфокусировал взгляд на её вьющихся каштановых локонах, собранных у висков и закреплённых на затылке резинкой. Магловский врач показалась ему смутно знакомой, но в данный момент он был не в состоянии абстрагироваться от нахлынувших эмоций и трезво проанализировать ситуацию. — Вы, мистер, являетесь законным супругом этого мужчины? — неожиданно серьёзно спросила врач. — Эм… Нет, — почему-то Гарри покраснел, автоматически поднимая руку и зачёсывая назад волосы в явном замешательстве. Он бросил быстрый взгляд на Драко, но тот, уже собравшись, выглядел отрешённо, возвращаясь к больничной койке. — Тогда попрошу вас выйти из помещения, в палате могут находиться только медперсонал и близкие родственники, — безапелляционно произнесла женщина, но потом немного смягчилась: — Вы можете подождать в коридоре. — Я подожду, — тут же согласился Поттер, обращаясь к Малфою, и, получив от того быстрый кивок, выскользнул из комнаты. — Я сожалею, Амалия… — успел он услышать тихий голос Драко, прикрывая за собой дверь. Малфой вышел в коридор буквально через несколько минут, но не один, как очень надеялся Гарри. Магловский врач вышла следом и остановилась, наверняка ожидая возвращения Драко в палату. Поэтому он поспешно подхватил Поттера под локоть, деликатно отводя его в сторону, подальше от женского внимания. Отойдя на приличное расстояние, однако всё же оставаясь в поле зрения маглы, Гарри мягко перехватил руку Малфоя и повернул его к себе лицом, слегка сжимая пальцами его плечи. — Драко, я, как и обещал в прошлый раз, разорвал эмпатический контакт, и сейчас я не чувствовал Скорпиуса, — он заглядывал в глубокие серые глаза, надеясь различить там хоть немного тепла и понимания. — В этот раз я сам захотел увидеть тебя, когда вдруг почувствовал, что тебе нелегко. Это не следящие чары и не какая-либо другая связь. Просто моё шестое чувство, поверь мне. Я не собирался вторгаться в вашу личную жизнь, я слишком дорожу твоим доверием. Но когда почувствовал в животе жгучую боль, просто не выдержал, аппарировав в мэнор. Миссис Мэлли сказала, что вы гуляете в парке, а когда я вас там не нашёл, то уже применил поисковые чары и примчался сюда. Я испугался, Драко. Ты мне веришь? Поттер неосознанно крепче ухватился за Малфоя, словно боясь, что тот немедленно сбежит от него, и он наконец облегчённо выдохнул. — Я честно рад, что ты сейчас здесь, Гарри, — тихо произнёс он, укладывая обе ладони на мужскую грудь перед его глазами и делая вид, что поправляет воротничок рубашки. — Я сам испугался. Мы гуляли, и Скорпи стало плохо. Повезло, что эта больница была рядом — я понятия не имею, где в районе есть каминная связь. А до парка мы добрались на магловском автобусе, Скорпиус обожает ездить на втором этаже этого красного монстра. Поттер усмехнулся и опустил руки на предплечья Малфоя, безотчётно поглаживая их большими пальцами. — Альбус и Лили тоже любят. А Джеймс уже строит из себя взрослого, — поддержал он разговор. Драко помолчал, а затем нехотя отстранился на расстояние, требовавшееся правилами приличия, всё-таки они стояли в углу коридора городской больницы, по которому туда-сюда сновали редкие посетители и врачи. — Эта женщина — мне сообщили, что она лучший детский врач здесь. Сейчас положение Скорпи стабильно, и ему ничего не угрожает, но она сказала, что хочет провести несколько проверок, и поэтому мне будет необходимо остаться здесь ненадолго. — Конечно, — Гарри поспешил остановить Драко и не вынуждать его что-либо объяснять. — Я не пользуюсь твоим статусом моего аврорского протеже, я просто волнуюсь. И ты, и Скорпиус стали мне очень близки. Поэтому пожалуйста, когда вы выйдете отсюда, просто пришли мне патронуса, что всё хорошо, ладно? Малфой кивнул, потупив взор, но Поттер подхватил его тонкие пальцы, сжимая в ладонях и чуть ли не поднося их к своим губам. — Драко, всё будет хорошо, вот увидишь. Но Малфой поднял на него свой взгляд, неожиданно потерянный и поникший. — Гарри, мы не должны… Не должны… — прошептал он, аккуратно вызволяя свои пальцы и отходя назад. Лёгкого касания легилименцией своего сознания он не почувствовал, зато Поттера пробрало ощущение страха и отчаяния, которое сейчас захлёстывало Драко. — Ты прав, прости. Прости, пожалуйста, — он также отстранился, опуская и выглядывая из-за плеча Малфоя в сторону магловского врача. — Я не отдаю отчёта о своих действиях, это нервное. — Всё в порядке, — Драко уже взял себя в руки и стоял, распрямив плечи. — Спасибо, что пришёл, твоя поддержка была неоценима. Теперь его тёмно-серые глаза смело смотрели в горящие глаза Гарри, и тот читал в них искренность и настоящее признание. — Не за что. Только не забудь сообщить мне, как всё здесь закончите, — выдохнул он. Малфой кивнул и развернулся было уйти, как Поттер вновь окликнул его: — Драко… Ты же придёшь завтра на благотворительный раут больницы Святого Мунго? — в его голосе прозвучало столько надежды, которая сама просто вылилась из него, что Малфой на мгновение даже растерялся. А потом коротко кивнул, поджимая губы. — Приду, — и, развернувшись уже окончательно, он лёгкой уверенной походкой направился обратно в сторону палаты и поджидавшей его детского врача. А Гарри, выскользнув на лестничный пролёт, убедился, что совершенно один, и аппарировал из здания магловской больницы. Он совершенно не помнил, как добрался до своего кабинета. Миссис Мэй что-то сказала ему при входе, но он лишь заторможенно кивнул ей, открывая тяжёлую дверь. Усевшись за стол, он отрешённым взглядом окинул бумаги и папки, разложенные на нём. Одна из них была та, что принесла ему с утра Катрин. Та самая, из архива, что содержала в себе все данные, которые просил найти Поттер, с участниками троих бывших авроров и ещё боггарт знает чего, событий конца девяносто восьмого года. При осознании, что лежит на его столе, Гарри впился в свои волосы, сжимая пальцы в кулаки и с силой оттягивая их в стороны. Какой же он идиот. Драко… Драко же наверняка было неприятно вторжение в его личное пространство, и он — Поттер — он же мужчина… Полез обниматься и целовать его, прямо посереди общественного места. Гарри сам не осознавал, что на него нашло. Но вид страдающего Малфоя резанул по сердцу хуже "Диффиндо", и единственное, что он хотел, это заключить того в свои объятия, удостовериться, что всё в порядке, поддержать, согреть, успокоить. Ему не было важно, какого пола они были, он тянулся к Драко — как к человеку, дорогому сердцу. А Драко? Драко, судя по всему, испытал шок и испуг: его душевное состояние наверняка вопило против интимных касаний другого мужчины, а воспитание лорда, не позволявшее не то что прилюдно обниматься — вообще проявлять чувства на глазах у других, наверняка запаниковало безбожно. И это его "мы не должны" — такое правдивое, такое обречённое. Поттер рухнул головой на стол, накрывая её руками и пытаясь провалиться сквозь столешницу. А теперь он ещё и вынудил Малфоя прийти на завтрашний торжественный вечер, во взгляде того отчётливо читалось, что он не собирался делать этого сначала. Обеденный перерыв Гарри пропустил уже давно. Хотя в его состоянии ему в горло не полез бы даже маленький кусок хлеба, пусть и потрясающе свежей и дорогой выпечки министерской кухни. Невидящим взглядом Гарри смотрел сквозь свой стол, казалось, сквозь пространство. Через какое-то время Поттер настолько отделился от реальности, что впал в состояние медитативного транса. Абстрагировавшись полностью от происходящего вокруг, от своих чувств и душевного состояния, он медленно дышал, концентрируя своё внимание на бумагах, зажатых в его пальцах. Один пергамент за другим он перечитывал данные; имена и фамилии, даты, выписки из журналов дежурств, доклады по делам — с замешанными людьми, отчёты из других отделов — с фигурирующими в них уже знакомыми именами, и, наконец, свидетельства о смерти. Сейчас, после стольких часов переборов всех документов в архиве, проделанных его секретарём, складывая всё воедино, и картинка вырисовывалась простая и запутанная — в одинаковой степени. Лейтенант Лаут Сарос попросился перевестись в охрану камер временного заключения в департаменте Аврората в министерстве, где несколько месяцев содержали заключённого, ожидавшего своего суда, бывшего Пожирателя Смерти Драко Малфоя. Чаще всего на дежурствах вместе с Саросом находились ещё авроры, офицеры Рауль Исай и Мор Коурэл. Эти двое были на несколько званий выше Сароса, Исай даже был временным начальником охраны, и, по сути, они должны были возглавлять каждый отдельную группу авроров на дежурстве. Но то, что они фигурировали на одной и той же смене вместе, и навело умную Катрин Мэй на подозрения. Сарос числился в группе Исайя. Эта троица периодически появлялась на бланках патрульных, в основном по ночам. После суда над младшим Малфоем Сарос остался на своём посту, очевидно, не желая привлекать к себе внимание. Но через полгода, в начале девяносто девятого, его сбил легковой автомобиль, когда он находился в магловском Лондоне. Вообще-то, волшебников тяжело убить подобным образом, так как магия в их генах позволяла им быть физически сильнее и даже жить намного дольше. Поэтому было странно, что Сарос скоропостижно умер вот так, на дороге, даже до прибытия магловской скорой помощи. Но его смерть зафиксировал и доложил в департамент один из магов — на месте происшествия оказался никто иной, как Рауль Исай, бывший друг Лаута. Сам Исай, немногим позже после суда Малфоя, сильно повздорил со своим братом близнецом, Сингом Исай — тот работал невыразимцем в Отделе тайн. Причин ссоры никто не знал, но после неё Рауль ушёл из охраны в Отделение магических происшествий и катастроф на должность стирателя памяти, а его брат Синг уволился со своего поста и бесследно пропал. Оба были на довольно высоких должностях до этого прецедента, и поведение обоих после него было более чем подозрительно. Рауль прослужил на должности стирателя всего полгода и ушёл из министерства, вроде бы возвращаясь на далёкую родину, в Индию. Третий в этой компании, Мор Коурэл, маглорожденный, так же, как и Сарос, "вдруг" попросился перевестись в охрану камер заключения после Второй магической из Отдела магического правопорядка, сектора борьбы с неправомерным использованием магии. В документах не описывались причины, по каким Коурэл захотел оставить расследование нарушений, связанных со злоупотреблением волшебства в своём отделе, и перейти в простую охрану временных заключённых. И персонального досье, приложенного к делу, было недостаточно, чтобы найти личную причину такого поворота в карьере. Но понятно было, что, как и у Сароса, это было неспроста. Коурэл пробыл в рядах охранников чуть больше Сароса, когда в середине девяносто девятого года с ним произошёл несчастный случай. Старый друг из бывшего отделения позвал его, как эксперта в прошлом, вместе с ним на место преступления, где какой-то волшебник с помощью магии пытался ограбить магловский банк. Оперативники уже устранили злоумышленника, но что-то там не заладилось с артефактами, которые использовал преступник. И когда туда прибыли сотрудник сектора борьбы и Мор Коурэл, артефакт взорвался, окатив волной поражающей магии находящихся рядом магов. И опять же, кроме Коурэла, всех удалось спасти, а тот попросту превратился в овощ, навсегда теряя связь с окружающей реальностью. Его доставили в специальное отделение Святого Мунго, в котором он находится и по сей день. Имя Эдуарда Донована так же появилось в бумагах, которые собрала Катрин. Он не был упомянут в каких-либо документах вместе с троицей авроров из охраны, но Катрин нашла вырезки из газет, на которых Донован был запечатлён с тем или иным "другом", и заподозрила между ними связь. Он тогда был полковником по званию и возглавлял Отдел выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов в департаменте магического правопорядка. И уже тогда у него в опекунах были высокопоставленные личности, начальники кабинета приближённых к министру магии и даже некоторые члены Визенгамота — все на сегодняшний день уже сошедшие со своих постов. Катрин приложила к его досье заметки из статей, в которых описывали Донована как отличного сослуживца и сотоварища многих влиятельных лиц. Гарри опустил на стол пергаменты так осторожно, словно те были хрустальными. Итак, все умыли руки, выполнив, так сказать, возложенное на их плечи ответственное задание по перевоспитанию бывшего Пожирателя. То, с каким рвением Донован бросился защищать "память" своих друзей, наводило на подозрения, что всё кончилось совсем по-другому. Лаут Сарос был сбит магловской машиной; скорее всего, его приятель по дежурствам, Рауль Исай, подделал его свидетельство о смерти, дав ему тем самым возможность сбежать, возможно, в тот же магловский мир, и остаться безнаказанным. А затем сам Исай спокойно покинул Британию под предлогом возвращения на родину предков. Мор Коурэл, вероятно, подстроил себе "несчастный случай" со своим другом из бывшего отделения, и "оформил" себе потерю памяти или что там с ним приключилось. А Донован испугался, что Поттер начнёт рыть носом землю, как он умел, потому что все знали его упорство, и наверняка достал бы сбежавших даже из-под земли. Но первоначальный вопрос всё висел у Гарри камнем преткновения. Даже если теперь он и знал правду — нужно ли Драко, чтобы он разыскал всех виновных и призвал их к суду? * * * Утро пятницы было серым и хмурым, под стать настроению Гарри Поттера. Джинни чувствовала себя лучше, хорошо отдохнув у Молли в "Норе", она уже вернулась домой и к своим материнским обязанностям — Гарри с удовольствием передал ей почти все дела, связанные с утренним сбором детей, а особенно приготовление бутербродов — воспитательница яслей Лили почему-то громко ругалась, возвращая девочку вечером в руки родителей вместе с нетронутым бутербродом из сухого хлеба и холодной курицы. Однако по вечерам Поттер всё же стал более вовлечен в семейные приготовления детей ко сну, чем немало радовал своих сыновей. Ну и их маму наверняка тоже. Сейчас же Гарри сидел за столом своего кабинета и бесцельно перекладывал бумаги с места на место. Рон уже был у него ранее, забирая списки приглашённых и обсуждая последние вопросы по поводу охраны министра магии этим вечером. Согласовав часы прибытия на место самого Поттера и ещё раз проверив расписание раута, Уизли умчался по остальным своим делам, а Гарри остался сидеть истуканом в ожидании часа, когда ему нужно будет аппарировать домой, чтобы переодеться и прибыть вовремя на торжественный вечер. Мысли лезли в голову совершенно не рабочие, сосредоточиться на текущих делах не удавалось совершенно, поэтому спустя час он почти буквально плюнул на это и, объявив миссис Мэй, что уходит и также отпускает её пораньше с работы, подхватив свою мантию, шагнул в зелёное пламя камина. Вчера вечером, спустя несколько часов после того, как Гарри вернулся в кабинет, Драко прислал письмо, сообщающее, что Скорпиус в порядке, и они возвращаются домой. Поттер спросил, в состоянии ли они добраться до имения и нужна ли им помощь. На что Малфой ответил, опять же ж почтой, что искренне благодарен, но они смогут разобраться сами. И всё. Ни слова ни о том, что же сказала магловский врач, ни о предстоящем лечении Скорпи, ни о причинах его состояния. Гарри не мог вмешиваться в чужую семью, как бы он ни хотел помочь. Но вынуждать Драко рассказать ему всё казалось для него неприемлемым. Если тот захочет или сможет — он сам всё расскажет, в своё время. Так, во всяком случае, убеждал себя Поттер, сжимая в руках холодное горлышко бутылки огневиски, но упорно не отвинчивая крышку. В конце концов алкоголь вернулся в шкаф, а Главный аврор — к своим прямым обязанностям. Но пятничное утро выбило его из рутинной колеи и, освободив себя на остаток дня, он всё-таки сбежал домой, чётко осознавая, что ещё мгновение, и он отправится прямиком в мэнор, отбросив в сторону все правила приличия, только чтобы удостовериться, что и Скорпиус, и Драко в порядке. Дети уже были дома, поэтому Гарри с удовольствием занялся домашними делами, которых ранее он был лишён, так как даже в пятницу приходил поздно. Он уложил в кровать на обеденный сон Лили и даже Альбуса, позанимался с Джеймсом, а когда в гостиной появилась Гермиона с Розой и Хьюго — помог устроить на отдых и детей подруги. — Ну как вы? — спросила Джинни, передавая Гермионе чашку горячего чая. — Нормально вроде, — вздохнула та. — А что случилось? — поинтересовался Поттер. — Хьюго опять было плохо. А ты не знаешь? — Рон что-то говорил, но, каюсь, я не помню подробностей. Гарри невольно стало ужасно стыдно, что он совершенно забросил своё участие в семьях своих друзей. Но Гермиона не собиралась на него злиться, только опять тяжело вздохнула. — Никак не могу понять, что с ним. Неделю назад его поносило дальше, чем он видел, а теперь всё время то запоры и вздутие живота, то рвота. Ну и вследствие этого — частые боли в животе. Колдомедики дают разные зелья, пытаются найти проблему, но пока что безуспешно. Вот, записалась к магловскому доктору, посмотрим, что он скажет. — Да, Рон упоминал, что у вас дома полно активированного угля и что это помогает, — попытался поддержать её Поттер. — А ты, кстати, когда идёшь на этот вечер, от Святого Мунго? Рон только залетел домой, переоделся и тут же исчез, а ты ещё здесь? — поинтересовалась Гермиона. — Да, Рон ответственный за охрану, потому он должен появиться там раньше. Но я тоже уже собираюсь. А ты ночуешь у нас? — Конечно, она с детьми ночует у нас. Вы вон неизвестно когда вернётесь, а я не хочу, чтобы Миона одна дома была. Мало ли что, Хью станет плохо? — Джинни села рядом, попутно опуская на стол вазочку с печеньем. — Да, разумеется, ты права, — пробормотал Гарри, поднимаясь. — И что им всем плохо-то так? Но ни его жена, ни подруга, не обратили внимание на его бубнёж, увлекаясь печеньем и чаем. А он вышел из кухни и направился в гардеробную. Подгоняемый угрызением совести, что Уизли, у которого больной ребёнок, вынужден был появиться дома только на минуту и бежать по рабочим делам, а он, у которого всё в порядке, сам на раут идёт как гость, Поттер активировал порт-ключ уже через полчаса и обомлел, материализовавшись на месте прибытия. Рон говорил, что торжественный приём запланировали в Кресвел-Крэгсе, но Гарри совершенно забыл, что это такое. Кресвел-Крэгс располагался почти в центре магловской Англии, на границе между Дербиширом и Ноттингемширом, и представлял собой известняковый каньон — серию из цепочки огромных пещер, что спрятались в скалистых утёсах, окружающих крупный овраг. На некоторых стенах и потолках пещер были нанесены гравированные и барельефные изображения, принадлежащие, судя по всему, к магловским археологическим культурам, сделанные ещё до нашей эры. Кресвел-Крэгс был открыт для публичного доступа, и в нём, ко всему прочему, имелся центр приёма посетителей. А иногда в нём проводились праздничные вечера и даже оперные концерты — акустика здесь была потрясающей. Поттер замер на месте, разглядывая высокий вход в пещеру, по краям которого были подвешены магические светильники, освещавшие пространство вокруг приятным мягким светом. Дорожки, ведущие к пещере и от неё, были посыпаны мелким гравием, а на обочине расположились высокие зажжённые факелы. В ещё не потемневшем небе уже блестели первые звёзды, а в воздухе парили блестящие волшебные светлячки. Кустарники диких растений и чайных роз топорщились в разные стороны, а на земле, наверняка приобретённые именно для мероприятия, расстилались маленькие кактусы и суккуленты. У стены входа в пещеру расположилась стойка, а за ней ведьма-распорядитель. Напротив неё возвышался Рон и что-то упорно ей втолковывал. Та кивала как китайский божок, периодически поправляя огромные очки, сползавшие ей на нос. — Старший офицер Уизли! — окликнул его Поттер и улыбнулся, когда Рон аппарировал с места и возник перед ним, прислоняя руку ко лбу, отдавая честь. — Свободен от субординации! Отлично выглядишь. Уизли хмыкнул, поправляя стоячий воротничок своей парадной формы. — Я на службе. А вот ты действительно принарядился на славу, приятель. Гарри окинул себя обескураженным взглядом. Он просто выхватывал из шкафа самые "впечатляющие" вещи, которые обычно носил на всякие министерские празднования и фуршеты. И теперь он стоял перед Роном в белоснежной рубашке с высоким накрахмаленным воротничком и расшитыми позуме́нтами на оторочке и галунами на манжетах, в военном кителе тёмно-синего цвета с красными лацканами, увешанном орденами и медалями, с позолоченными эполетами и золотым аксельба́нтом — наплечным плетёным шнуром с металлическими наконечниками-карандашами. Его ноги плотно обтягивали серые штаны, которые ниже колена были заправлены в высокие сапоги из драконьей кожи. На плечах развевалась бордовая тёплая мантия с широкими отворотами, а из одного кармана торчали белые перчатки. — Слишком? — простонал Поттер, соображая, что, задумавшись, одел всё своё парадное одеяние вместе, словно собираясь на празднование века. — В самый раз! — усмехнулся Уизли, чуть злорадно улыбаясь. — Если ты хочешь быть гвоздём программы, а завтра улыбаться со всех газет магического СМИ. — Ты не успокоил, — заворчал Гарри, хмурясь. — Я успею аппарировать домой, чтобы переодеться? — Нет, — радостно заверил его Рон. — Аппарировать на месте могу только я и мои ребята, сам понимаешь, в целях безопасности министра. У гостей пригласительные порт-ключи, которые настроены на два раза в два конца: дом-раут, раут-дом. Это указано на бланке. То есть если ты сейчас вернёшься к себе, обратно сюда добираться будешь самостоятельно, на своих двоих — а это очень далеко, я проверял. Так что делай физиономию попроще, будто так и было задумано. Можешь напустить на себя отрешённо задумчивый вид, тебе пойдёт. Поттер мысленно застонал, пальцами приподнимая очки и массируя переносицу. — Всё идёт по плану? Маглов ближним ветром не заносило? — перевёл он тему разговора. — Нет, всё под контролем. Сегодня это место закрыто на "частный приём одного магловского олигарха", заповедник оцеплен по всему периметру. Никто лишний не появится. Почти весь отряд стирателей памяти бросили сюда, на оформление этой якобы сделки, чтобы у начальников центра приёма Кресвел-Крэгс не возникло никаких подозрений. — Отряд стирателей памяти? — Гарри нахмурился, что-то судорожно вспоминая. — Ну да, правильно, они обычно такими вопросами тоже занимаются. Что ж, я, наверное, пойду осмотрю просторы помещения. Он предъявил ведьме на регистрационной стойке своё приглашение и, получив в руку бокал шампанского, вошёл в пещеру. По всей вероятности, на весь грот были наложены чары расширения пространства, поскольку каменные стены и потолки словно расступались в стороны, освобождая место высоким напольным канделябрам с зажжёнными свечами и удобным диванчикам-двушкам на тонких резных ножках и обитых синим бархатом. На столиках между диванами стояли разнообразные фигуры, вырезанные изо льда, а под потолком парили зачарованные сферы, мерцающие синим и зелёным сиянием. При входе в огромную залу, украшенную белой лепниной — несомненно добавленной с помощью волшебства, исключительно ради сегодняшнего приёма — Поттера встретили два самых настоящих лакея, в чёрных выглаженных смокингах и белых перчатках. Гарри приятно удивился, когда у него спросили, не хочет ли он снять мантию на уровне его лица, а не у его ног, как обычно бывало на разных вечерах, устраиваемых министерством и обслуживающихся домашними эльфами. Поттер всегда чувствовал себя неудобно, наклоняясь к прислуге-эльфу и словно сваливая на того сверху свою одежду. Однако сейчас он воздержался от снятия мантии, словно пытаясь скрыть под нею всё своё праздничное обмундирование. Покачивая хрустальным бокалом, он прошёл через огромную комнату и оказался на каменной веранде, выходившей на глубокий овраг, расположившемся в центре Кресвел-Крэгс. Наверняка и этот балкон не был оригинальным местным достоянием пещеры, возникнув по велению волшебства только на сегодня.