Чудотворец

      Завтра все должны разъехаться по домам на зимние каникулы и Джейн уже пришло письмо от Холландов, ждущих её на праздники. Была суббота и все торчали в Большом зале. У каждого камина, стояла нарядная елка. Флитвик к украшению зала подходил как всегда со вкусом художника. Каждая праздничная завитушка приводила Джейн в дикий восторг, впрочем как и все вокруг. В восторг не приводил только Снейп, сидевший за столом, как дальний родственник, приехавший с похорон.       Её чувства к Снейпу были противоречивы. С одной стороны она испытывала восхищение, но с другой сильную обиду, хоть мастерски не подавала вид. Ведь навыки лицедейства здесь она отточила в совершенстве. Она, зная его историю, единственная, наверное, на всю школу, кто ему сочувствовал. Но встретив реального Северуса Снейпа, она вынуждена учиться понимать его заново. Джейн как-то сравнила его с инструкцией по сборке икеевского шкафа на китайском языке. Настолько этот человек сложный.       У нее была тысяча и один вопрос, который она бы задала противному зельевару. Например, как он празднует новый год? С коллегами или без? Пьет вино или виски? Ему дарят подарки или он совсем один?       «Один»       «Всегда»       Джейн понимала, какого это быть одному.       Когда Джейн было семь лет она видела, как в комнате для малышей, стояло четыре кроватки. Там ползали совсем крохи, младенцы, которым не повезло в этой жизни. Они все кричали. И от детского плача у маленькой Дженни разрывалось сердце. Она позвала воспитательницу и спросила:       — Почему они плачут, а к ним никто не подходит?       — У них уже были сегодня. Их кормили, Джейн. С ними все хорошо. — Женщина сидела перед ней на корточках и говорила вкрадчиво, мягко.       — Но они плачут!       — Понимаешь, если к ним часто подходить в этом возрасте, то они привыкнут и начнут меня воспринимать как маму. А я им не мама и не могу ею быть. Их заберут скоро в семьи, как и тебя. Не переживай, хорошо?       И Джейн уходила из детской и шла к этой комнате с младенцами. Они всегда плакали.       А через неделю, плач стих и они просто лежали и смотрели своими любопытными глазками на жестокий мир, не ожидая что кто-то придет и возьмет на руки. Приласкает их. Поцелует и прижмет к груди.       Джейн только тогда осознала, что с ней ведь было также. Она была в группе отказников. Ее карта была желтой. А это значит, что ее привезли сюда прямо из роддома. Ей девочка постарше рассказала. Что желтая карта, это когда от ребенка отказались. И Джейн надеялась, как и все дети, что это не так. Может ее родители погибли, пропали или потерялись. И она все же успела побывать на руках матери, старалась вспомнить, но… не могла.       Тот факт, что даже воспитательницы сторонились ее, когда она плакала, разбило ей детское сердце.       Джейн понимала Северуса, наверное, как никто в этом мире.       Ей хотелось показать его значимость. Что он важен и нужен. И не один. Джейн хотелось ему что-то подарить. Но он так пренебрежительно к ней относится, что лучше анонимной открытки быть и не может.       Джейн спряталась в библиотеке и выводила красивым почерком поздравление, но в итоге перемарала с десяток пергаментов. Здесь буквы слишком большие, здесь клякса, а на этом листе…тупые пожелания здоровья и нервных клеток. Поставив небольшую кляксу, (опять) для Джейн это было последней каплей и прошипев слово «блядство», взялась за голову.       — Надо необычно. Креативно. Чтобы он дочитал до конца… — Джейн рассматривала книжную полку. И спустя минуту идея вспыхнула как лампочка.       Все студенты уехали, слава Мерлину к своим родителям и будут там до конца новогодних каникул. Как прекрасно. Северус медленно и вальяжно шел по опустевшему замку. Только что он вышел из кабинета директора, где опять местный массовик-затейник Мистер Флитвик, организовывает вечер для коллег и Северусу было просто обязательно там присутствовать.       Но ему это не нужно. Зачем обманывать себя иллюзией общности и праздничного настроения? Он один в большом зале, один на собраниях, а день рождения он не справляет. За все годы ему никто не прислал ни одной открытки. Слать было некому. Только сухие поздравления Дамблдора, от которых тошнит. Обычно, в новогоднюю ночь он напивается и ложится спать. Ничего необычного, это всего лишь классический ритуал холостяка. И очень одинокого человека.       Отворив двери своего кабинета, он наступил на конверт. Обычный белый конверт, на котором читалось большими печатными буквами: «Северусу Снейпу». Он недоверчиво покрутил конверт в руках и все-таких решил его открыть. Из любознательности. Внутри оказался лист. Развернув его, стал бегло читать печатный текст, написанной…ручкой.              «Мистер Снейп, хочу поздравить вас с наступающим Новым годом и Рождеством! Обычно, желают в Новом году здоровья, счастья и прочего дерьма, которое не сбывается. Но Вам, все же хочу пожелать, чтобы 525 600 тысяч минут следующего года прошли для вас удачно.       P.S. Я бы отправила вам в подарок бутылку шампанского, но помощник Санты, сказал, что вы были плохим мальчиком в этом году»       Северус перечитал еще раз и подумал, что это чей-то розыгрыш. На листе не было ядовитого порошка, он не воспламенился в его руках. Ничего не случилось. Он проверил его на проклятия и чары. Ноль. Ничего. Простое поздравление, написанное ручкой. Шариковой.       — Бред. — Он достал палочку, чтобы его сжечь, но немного подумав, кинул письмо на рабочий стол и вышел из кабинета. Почему он его не спалил к чертям, Северус в этом момент вам бы не ответил. Он и сам не знал почему.       Джейн в эти минуты ехала с близнецами в купе, и училась играть в волшебные шахматы. За окном поезда шел снег, отчего, горная Шотландия казалась ещё сказочнее. Впервые, на душе было уютно и хорошо. Джудит грызла вкусняшку, Фред разбил коня Джорджа и заливисто засмеялся. Джейн скоро встретит Холландов и у нее, взрослой 17-летней девушки будет первый Новый год в настоящей семье.       Впервые за все время, Джейн искренне сказала Чудотворцу «спасибо».